А домой возврата нет

      Пустошь была очень странным и очень ярким местом, и здесь синту под номером S3-29 не нравилось — по небу летали страшные жужжащие твари, по земле бегали еще более противные радтараканы, а доктор Бине потерялся. Кажется, это было как-то связано с большими зелеными супермутантами, которые что-то жарили за углом. И с тем, что доктора Бине не было уже три часа.             Рейдер Хвост задумчиво оглядывал побоище — все было тихо, мирно и нормально, он спокойно забирал свои законные сорок процентов выручки от продажи тошки, пока собака этих долбанных фермеров внезапно не запсиховала. Вот именно что запсиховала- и боится, отползает в будку, и кинуться хочет вот в ту же минуту. И с фермерской дочки глаз не сводит. Папаша ее еще и пнул ту собаку несчастную, а дочка, синт гребаный, ему ножом под ребра тыкнула. Вдова — в крик, Хвост — за пушку, сопляк ихний вопит дурным голосом, потому что младенцам и положено так орать. Синт на вдову прет, вдова к обрезу лезет, а синта этого вроде как пули не берут! Кусок скальпа пулей сорвало, а оно — хоть бы хны! Да человек бы сразу вырубился! Ох и пожалел Хвост, что не купил пушку мощнее, что все крышки на бутылки виноградной Ядер-Колы спустил! Хорошо еще, что вдова до обреза дорвалась, пока Хвост патроны по карманам искал, разнесла синту череп, а то тут одни мертвяки б получились. Собака в будку спряталась, вдова икает, младенец обделался — и чего теперь делать со всем этим? Синт лежит, искрит. Главное — хрен теперь вдова крышки отдаст! Да и с младенцем этим непонятно — оно вообще кто и оно вообще чье отродье? Насчет своего отцовства Хвост было совершенно точно уверен — не при чем, он тут недели три, да и зачем ему такое горечко? Только семью позорить, Крысомать злить. Хвоста потому так и звали, что у него именно что хвост и был. Маленький такой, коротенький, и у него был, и у отца его был и у отца отца был, и у отца отца отца был — да у всех был. Вот как Крысомать когда-то людей вывела, так и оставила им хвосты, чтоб доброту ее помнили. — Да что ж это делается! Да хоть в Светящееся Море перебирайся — то огород потопчут, то скотину сопрут, то мужа грохнут! А еще и дочка пропала! Зачем она в тот Банкер-Хилл поперлась! Ближе тошку не могла продать, идиотка! Так еще и ребенка подкинули! А чем ее кормить? Крамом? Хвост почесался под броней. — Тридцать пять процентов. А насчет Банкер-Хилла — так мне говорили, что там место нехорошее. И вот если кто туда ходит, то обратно не возвращается. Там страшные синты живут, ничем от людей не отличаются, пока не накидываются. Тем городом Институт правит, только втихаря! — Еще этого не хватало! И как это тридцать пять процентов? Двадцать и ни крышкой больше! — Укуси тебя Крысомать! Я что, голодать должен? Мои дети тоже жрать хотят! И вся банда тоже! Тридцать, и то временно, из уважения к твоему горю! — А ребенка чем кормить? Крамом? У нее ж зубов нет! Брамина угнали, молока нету! — А с каких это пор бык молоко дает? — Хвост прекрасно помнил, кто именно загнал его на фонарный столб и как его банда хохотала над этим с безопасного расстояния. Здоровенная розовая гора мускулов, с четырьмя препаскудными острыми рогами. И эта самая скотина спокойно паслась в загоне. — Скотина ты, Хвост.