А домой возврата нет

— Дай мне Мэксона, сынок, — однорукий рейдер склонил голову к плечу, осклабился — я ведь все про вас знаю. Полно у вас сквайров-сопляков, механик-калека, красивая, кстати, и кота вашего Эмметом зовут. Серенький такой. — Таак, а откуда такие сведения? — паладин Данс переступил с ноги на ногу. Все это ему не нравилось. — От парочки придурков. И я тебе скажу, как сержант, — у вас очень плохая подготовка. Врагу нельзя соообщать численность и дислокацию. Даже если крысочка уже нервничает под своей кастрюлькой. Синяя такая, да? Шипастый рейдер захихикала. Сначала паладин Данс не понял, кто кому синяя. Но два пропавших отряда? — О, ты не дрыгайся. Прибьешь меня — тут будет очень красивый грибочек. Во славу Атома. Если это тебя утешит, то их звали Кадвелл и Ретч. Дезертиры от вас. Они верещали. Долго. Один часа три, второй почти сутки. Сначала они надеялись перейти ко мне. Глупые ребятки какие, разве ж можно своих предавать? Я им и объяснил, что так нельзя. Они, правда, немножко сдохли, но мне же надо чем-то Пушка кормить. И я хочу поговорить с Мэксоном. Всего лишь поговорить. По рации. Так как, паладин? Разделимся в Его огне или попробуем по хорошему? — Запредельная наглость, рейдер. Запредельная. — Да нет, босс сегодня слишком добрый, — рейдер в желтой броне задумчиво перехватил автомат поудобнее и ухмылка у него была щербатая и исключительно невеселая, — да и патроны у меня новые. Бронебойные. — Ты думай, паладин, думай. Оно полезно. Вертиберду вашему тоже все будет, если что. Взлететь не успеете. — А силовую броню тебе в розовый не покрасить? — такую наглость послушник Доусон не видел даже у Эммета. — Не, не надо. Она и так не работает. Только краску зря переводить. — То есть ты умудрился поломать силовую броню? Батарейка села, что ли? — послушник Доусон догадывался, что умные люди рейдерами не бывают. — Издеваешься? Там каркас наебнулся. Коротнул по всем узлам. Послушник Доусон в принципе не понимал, что надо сделать с каркасом силовой брони, чтоб он коротнул по всем узлам. Но перед ним стоял человек, который это сумел. — А причесочка у тебя с тех пор и торчит? — Не, салом ставлю. Кротокрысьим. Пополам с ядер-колой. И мне надо поговорить с Мэксоном. Я пока еще не враг Братству Стали, мальчик. Вы пришли сюда воевать с Институтом. А так получилось, что они крепко отлили мне в кашу. Дальше пояснять? — Они что, слопали твою собаку? — рейдер, по мнению Доусона, был точно ненормальный. — Жену они мою грохнули. — Ой.       И паладину Дансу стало очень не по себе. Он видел таких, которые убивали гулей и мутантов, и месть за убитых товарищей или за родную кровь, гнала их вперед. А еще паладин Данс таких вот мстителей хоронил. И заносил их жетоны писцам. — Рейдер борется с Институтом, Выходец из Убежища отравляет воду. Вы еще скажите, что Дети Атома воюют! — послушник Доусон тяжело вздохнул. — Воюют. С синтами. Они их сильно не любят, — шипастый рейдер пожала плечами, — лапочка, ты что, в бункере без радио жил? — Так они же мирные! — послушик Доусон уже ничего не понимал. — Мирные, мирные. А дутень цветочки опыляет, — фыркнул рейдер в желтой броне. — То есть ты предлагаешь нам помощь? — Наоборот. Вы мне поможете. Я с Институтом три месяца грызся, а вы недели две назад прихромали сюда. — А может тебе прямо еще и звание рыцаря присвоить? — А у вас лошадей нету? Или хоть мотоцикла какого? Пеший рыцарь это даже не смешно. — Вертиберды есть. И нет, мотоциклов не завезли. Если такой умный, то почему сам не починишь? — Так не умею. Вы в технике хорошо кумекаете. И дай мне наконец Мэксона. Я сюда с безбожно раннего утра шел пешочком, забил зеленомордого битой и очень хочу лечь и жрать. — В смысле есть лежа? — послушник Доусон даже не знал, зачем спрашивает. — Нет, я так очень не люблю. Ты что, еще маленький и не знаешь, как люди плодятся? Или тут считают, что детей приносит кротокрыс?