From Ice to Fire

Утро для всех началось достаточно рано. Первая тренировка была назначена на восемь часов, и Курт решил присоединиться к парням, по большей части переживая за Блейна. Он видел, как хоккеист с пугающей частотой глотал таблетки одну за другой, когда думал, что его никто не видел, словно это были не серьезные обезболивающие, а обычные детские конфетки. К сожалению, поговорить Хаммелу с хоккеистом так и не удалось. Поэтому, сидя на трибунах уже привычно холодного зала, Курт с замиранием сердца следил за игрой, ловя взглядом каждое движение Андерсона, невольно задерживая дыхание каждый раз, когда тому отдавали пас. Блейну было больно. Эту до ужаса знакомую гримасу боли Курт видел даже через решетку шлема, которая закрывала практически все лицо. Губы его были искусаны в попытках, видимо, отвлечь себя. А потом случилось страшное. — Андерсон! На ворота! Сердце Курта пропустило удар. Команда тренера стала для него полной неожиданностью. Нет, только не это. Только не сейчас. Блейн, только не смей... Блейн покорно кивнул и поехал на свою позицию, занимая место вратаря. Курт был в бешенстве. Чертов Блейн Андерсон! Совсем что ли мозга лишился?! Вот как ты себе вообще это представляешь, придурок? Первый же средней силы удар шайбы заставил Блейна буквально закричать от боли и кубарем рухнуть на лед, схватившись за пострадавшую ногу. Ребята путей подлетели к другу под громкие крики тренера не трогать Андерсона. Не выдержав, Хаммел вскочил со своего места и бросился бегом вниз, напрочь забыв про все свои вещи, оставленные без присмотра. — Что случилось? — он не сумел сдержать крика страха, подбегая к дверце, ведущей на лед, и открывая ее с намерением подойти поближе и помочь. — Хаммел, вон со льда без коньков! — рявкнул тренер Бист. — Еще одного нам тут не хватало! Покорно закрыв за собой дверь, Курт практически прижался лицом к пластиковой перегородке, проклиная всех и вся. Ну почему все всегда происходит через одно место? Со своего положения он не мог разглядеть происходящего и только по хмурым лицам мог догадываться, что ничем хорошим там и не пахло. Кажется, все действительно очень плохо. Парни подняли Блейна и под руки вывели его со льда, помогая тому дойти до раздевалки. Обеспокоенный тренер вернулся обратно на свое место, дав свистком команду оставшимся парням продолжать тренировку, после чего, немного подумав, медленно подошел к журналисту. — Об этом никто не должен узнать, — тихо проговорил тренер Бист. — Если об этом кто-то догадается, то они нас просто раздавят. Андерсон у нас самый лучший игрок. Без него нам в финале делать нечего. — От меня это никуда не уйдет, — заверил тренера парень, перебирая в руках край куртки. — А что с Б... Андерсоном? — черт, Курт, повнимательней! Ты себя выдаешь с головой. Включи мозг. — Насколько все серьезно? — На первый взгляд сложно сказать, — задумчиво проговорил мужчина. — Этот гаденыш не позволил снять повязку. Его состояние заставляет меня волноваться. Он все говорил про какие-то таблетки, — тренер подозрительно прищурился, глядя на парня. — Ты что-нибудь про это знаешь? «Если я что-то расскажу, Блейн точно меня убьет. Ему явно не понравится, что я разбалтываю направо-налево все его секреты каждому встречному». Хотя последнее утверждение было довольно спорным. Тренер был самым главным человеком в их команде, и без него они сейчас вообще бы тут не стояли. Ладно, пусть Андерсон сам разбирается. — Нет, — чуть помедлив, ответил Хаммел, невольно отводя глаза в сторону. — Никогда от него о них не слышал. — Он отказывается от осмотра врача, — со злобой в голосе произнес тренер Бист, сжимая кулаки. — Мелкий гаденыш! — Я могу с ним поговорить, — рискнул подать голос журналист, замечая, как разозлился мужчина. — Попробовать. — Может, он хоть тебя послушает! — покачал головой Бист. — Он в раздевалке. У тебя есть время до конца тренировки. Если он не согласится, то я не знаю, что с ним сделаю! Заметив вернувшихся на лед хоккеистов, Курт быстро свернул разговор с тренером и, вернувшись на трибуны, чтобы забрать свои вещи, быстрым шагом направился в раздевалку, пытаясь не потеряться в этих длинных бесконечных коридорах. Здание было довольно большим, и коридоры петляли вокруг большого помещения катка многочисленными лабиринтами. Через раздевалку выход на лед был быстрым, а вот если идти в обход, парню пришлось немного поплутать, чтобы в итоге добраться до нужной ему комнаты. Курт тихо приоткрыл дверь и, затаив дыхание, пробежался глазами по раздевалке, почти сразу же замечая полуголого Андерсона, глотающего подряд четыре таблетки и запивая их водой. Предательский скрип старой двери выдал Курта с головой, и хоккеист резко дернулся, поворачивая голову в сторону источника шума. Он был похож на нашкодившего ребенка, которого поймали с поличным и который в своей голове уже придумывает тысячи вариантов, как избежать сурового наказания. Однако парень заметно расслабился, заметив в двери знакомую худощавую фигуру. — А, это ты, — напряжение во взгляде карих глаз исчезло, а суровые морщинки на лбу разгладились. Парень сделал еще один глоток. — Проходи. Я тут пока один. — Я знаю. Ты как? — тихо начал Курт, заходя внутрь и присаживаясь на край деревянной скамейки рядом с хоккеистом. Всеми силами пытаясь не обращать внимание на дикое, просто безумное зловоние слишком маленькой для такого количества людей раздевалки, в которую едкий запах грязи и пота, казалось, впитался насквозь, въелся во все щели кирпичных стен, юноша несмело придвинулся еще ближе к брюнету, создавая определенные условия для их будущей беседы. Еще в университете им преподавали основы журналистики и рассказывали определенные приемы и методы, позволяющие разговорить даже самого скрытного, скучного и молчаливого собеседника. Хаммел же, в свою очередь, решил вспомнить молодость и испробовать кое-то на Андерсоне. — Блейн, послушай, — вкрадчивым голосом заговорил Курт, разрушая тишину раздевалки. — Обещаешь мне честно ответить на вопрос? — Ну... Да? — растерянно ответил Блейн, уставившись на парня. — Как вы тут вообще находитесь? Тут же дико воняет, — Курт широко улыбнулся, а Блейн спустя секунду громко хохотнул, немного наклонив голову вбок. — К этому же невозможно привыкнуть. — Все возможно, — улыбнулся Андерсон, теперь уже полностью переключая все свое внимание на Курта. Ура. Есть контакт. — Даже уговорить тебя на осмотр? — улыбка медленно угасла. — Блейн, я говорю сейчас очень серьезно. Не нужно шутить со своим здоровьем. Это очень хрупкая вещь, которая может подвести в самый неподходящий момент. Ты же спортсмен! Ты не должен быть таким безответственным. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. На своей шкуре испытал. Что-то в лице Блейна изменилось. Курт сначала хотел было прикусить язык и не болтать лишнего, но, заметив реакцию парня, решил рискнуть. В конце концов, если Блейн сумел открыться ему и показать все то, что скрывал долгие годы, то он имел полное право на ответную искренность со стороны журналиста. Хаммел придвинулся еще ближе, так, чтобы их колени невольно соприкасались. Взяв руку Андерсона в свою, парень крепко сжал ее, собираясь с силами, после чего медленно погладил большим пальцем загрубевшую от мозолей и рубцов смуглую кожу. Ему сложно было начать. Ему сложно было подобрать нужные слова, сложно озвучить то, то болело на душе так много лет. Он так давно об этом не говорил... — Курт?.. — хоккеист тихо позвал парня. — Моя мама умерла, когда мне было восемь, — фраза, сказанная на одном дыхании. Выдох. Словно выбили воздух из легких. Словно многотонный, многолетний груз с плеч. И предательские слезы в уголках глаз. — Долгое время ей нездоровилось, но она все время отмахивалась, откладывая поход к врачу, ссылаясь на многочисленные дела и занятость. С каждым днем ее здоровье ухудшалось. Слабость, головокружение, боли в руках и ногах приходили все чаще и чаще, с каждым днем становясь только сильней. Я до сих пор не могу простить себе, что не заставил ее... — Курт, но ты же был еще мелким, — шокированный Блейн аккуратно стер мокрую полоску с ледяной, побледневшей щеки. У него подрагивали руки. — Достаточно взрослым, чтобы убедить ее, — прохрипел юноша, невольно хлюпая носом. — Когда мы спохватились, было уже поздно. Она сгорела буквально за пару месяцев. Лейкоз — коварная болезнь. В раздевалке повисла звенящая тишина. Своей неоправданной тяжестью она словно придавливала к земле, совершенно обездвиживая. Никто не находил слов. Курт не хотел. А Блейн... Не находил нужным. Они и так все понимали. Курт не хотел жалости хоккеиста, это Блейн понимал. Искренность Хаммела обезоружила его, и этот сильный, казалось, непробиваемый, суровый на первый взгляд парень сидел перед рыдающим парнем и, поглаживая его руку, неумелыми, но нежными движениями больших пальцев стирал слезы с его щек, бездумно шепча что-то в ответ. — Курт? — спустя время прошептал Андерсон, когда шатен немного успокоился, удобно устроившись на теплом плече. Курт приподнял голову, глядя на парня. Их взгляды пересеклись. Лед и пламя. — Я согласен. Я поговорю с врачом. *** — Ну что я могу тебе сказать, Блейн, — человек в белом халате тяжело вздохнул, снимая с рук белые одноразовые перчатки, — это однозначно растяжение связок голеностопного сустава. Запущенное, прошу заметить, растяжение. — Как растяжение может так сильно болеть? — вырвалось у Андерсона, и он тут же вынужден был прикусить язык, заметив укоризненно качающего головой доктора Пиллсбери и сидевшего поодаль журналиста с выражением сильнейшего сожаления и сочувствия на лице. На тренера он даже боялся смотреть. Комната была достаточно маленькой, а для четырех человек и подавно: обычная тренерская четыре на четыре метра. Тренер Бист же стоял у самого выхода, блокируя в случае незваных гостей дверь, и, повернувшись к присутствующим боком, отстраненно о чем-то размышлял. Вопрос стоял ребром: сможет ли Блейн продолжать играть? Под угрозой оказалось все: выигрыш в финале, дальнейшая карьера ребят, успех общей затеи. Здоровье Блейна в первую очередь. Сам же виновник происходящего сидел на столе, аккуратно уложив ногу на край и глядя на новый эластичный бинт, который теперь плотно фиксировал его больной сустав. У Блейна был понурый вид: устало опущенные плечи, тяжелое дыхание, невидящий взгляд: он также о чем-то напряженно думал. Курт же, в свою очередь, сидя на стуле у самой стены, нервно теребил в руках ремешок своей сумки, постоянно поглядывая то на доктора, то на хоккеиста. От излишнего напряжения у него заболела спина и затекли ноги, но думал Хаммел об этом в самую последнюю очередь. — Может, Блейн, очень даже может, — молодой доктор выбросил в урну перчатки и развернулся, обращаясь непосредственно к тренеру: — Если интересно, вот мое мнение: ему нельзя продолжать играть. В противном случае последствия могут быть очень серьезными. — Насколько серьезными? — прохрипел тренер Бист, сосредотачивая свой взгляд на враче. — Вплоть до окончания спортивной карьеры и хромоты до конца жизни. — То есть получается, что к финалу я потерял своего лучшего игрока? — задумчиво протянул мужчина, переводя взгляд на Андерсона. — И что мне теперь с этим делать? Блейн по-прежнему на него не смотрел, уткнувшись взглядом в стену перед собой. — Запретить я ему, конечно, не могу, — доктор Пиллсбери пожал плечами, — он сам должен принимать решение, однако, — теперь мужчина обращался непосредственно к Блейну, — ты должен отказаться, если не хочешь, чтобы этот матч стал для тебя последним. Доктор подошел к столу, взял с него лист для заметок и быстро нацарапал ручкой пару слов. После чего подошел к Курту и протянул ему. Тот в удивлении приподнял бровь. — Проконтролируйте, чтобы он лечился. Все это можно найти в любой аптеке, — после чего он подошел еще ближе к Хаммелу и, понизив голос, добавил: — У Вас это, кажется, получится лучше всего. После чего собрал рабочий чемодан и ушел. В тренерской повисла тишина. Блейн в полном молчании опустил штанину спортивных штанов, закрывая ею свою повязку, и спустил ногу ко второй, которая стояла на полу. Он аккуратно встал на ноги, попробовал пройтись и, удовлетворенный результатом, медленно подошел к тренеру, что-то тихо ему сказав. Видимо, таблетки начали действовать. — Блейн, ты же не собираешься?.. — Курт даже не успел закончить предложение, как был тут же остановлен поднятой в предупреждающем жесте рукой. — Курт, оставь нас, — голос был жестким и грубым. Сомневаться не приходилось: спорить бесполезно. — Ладно, — тихо бросил в пустоту Хаммел и, сжимая в руках свою любимую сумку, быстро вышел из тренерской, не удержавшись, сильно хлопнув дверью. Сквозняк. Ничего больше. Первым его порывом было остаться и подслушать, о чем же они будут говорить, однако в последний момент парень себя одернул: это неправильно, он должен доверять Блейну. Если тот захочет, то сам ему все расскажет. Плюс ко всему кто-нибудь мог его увидеть, и тогда точно начались бы ненужные разговоры и шутки в его адрес. А еще там была чертова железная дверь, которая не пропускала ни единого проклятого звука. Кто вообще ставит в тренерской железные двери?! Раздосадованный, Курт молча пошел к себе в отель, решив по пути зайти в аптеку. Несмотря на то, что он еще не знал, что решил Андерсон, лекарства были ему необходимы в любом случае. Уже после того, как он пришел в номер, Хаммел решил прилечь. Его самочувствие оставляло желать лучшего: сильно болела голова. Приступ мигрени застал его уже после того, как он купил лекарства, а сил возвращаться обратно после особо сильной вспышки боли у него не было. Мозг соображал очень плохо. Из-за пульсирующей боли парень не мог нормально думать. Где-то на подкорке сознания промелькнула мысль, что неплохо было бы почитать в Интернете о том, что говорил доктор, чтобы быть во всеоружии, но это потом. Все потом. Сейчас у него есть только одна сплошная головная боль. И на этот раз, на удивление, это не Блейн Андерсон. *** Проснулся Курт от громкого звука, оповестившего о пришедшем на мобильный телефон сообщении. Недовольно заворчав, парень перевернулся на кровати, подполз к краю и, не глядя нащупав рукой телефон, поднес его к глазам. Сообщение было от тренера Биста. «Через час в раздевалке. Не опаздывать». «Явно что-то по поводу Блейна...», – пронеслось в еще сонной голове Курта. Тот не хотел накручивать себя раньше времени, однако плохие мысли упорно лезли в голову, заставляя волну паники и страха подниматься с новой силой. Вдруг Блейн и правда решит играть дальше, тем самым нарушив запреты врача? И неизвестно тогда, чем это все закончится, ведь доктор упоминал, что последствия могут быть серьезными. И что-то Хаммелу подсказывало, что Блейна вряд ли остановит этот запрет. Он же всегда ставит интересы команды выше своих, даже несмотря на то, что на этот раз вопрос связан с его собственным здоровьем. Интересно, как он там? Курт проверил почту еще раз, однако новых входящих сообщений у него по-прежнему не было. Блейн молчал. Не звонил. Не писал. Не заходил. Курт не хотел признавать этого, однако молчание Андерсона сильно его задевало. Он рассчитывал на то, что после всего произошедшего с ними юноша хотя бы напишет ему пару слов, а не будет игнорировать. Так, словно ему все равно. Словно он не знает, что Курт от волнения себе места не находит. Курт одергивал себя как мог. Постоянно напоминал себе о том, что Блейн ему ничего не должен, что по сути своей они друг другу чужие люди, что ни о чем еще не говорили и ничего не решили. Так что обижаться на хоккеиста он ровным счетом не имел никакого права, однако чувства парня всегда были сильнее и быстрее его разума. Получалось из рук вон плохо. Поднявшись с кровати, Хаммел пошел в ванную приводить себя в порядок. В зеркале перед ним стоял помятый молодой парень с бесконечной усталостью во взгляде. Глубоко вздохнув, Курт открыл краны и, сбросив с себя халат, залез под душ в надежде, что хотя бы он сможет привести его в чувства. Ну, хотя бы головная боль уже прошла. Курт не знал, что происходило между ними. Боялся даже предположить, ведь настроение Блейна менялось с просто космической скоростью, и уследить за ним юноше было просто не под силу. И если еще вчера хоккеист признал себя и выложил парню всю правду, то сегодня он мог опять закрыться от него и уйти в подполье, окончательно похоронив мечту Курта о каком-то счастливом исходе. Боялся ли Хаммел именно этого? Определенно. Ведь потерять весь тот, пускай даже такой хрупкий мир, что они выстроили между собой, означало полнейший крах всему. Уничижительные мысли продолжали набирать обороты. «Он тебе не пишет, потому что не считает нужным. А знаешь почему? Потому что ты ему не нужен, не интересен. Иначе написал бы, и позвонил бы, и даже приехал «на чашечку чая». А ты что, раскатал губу. Мучайся теперь. Ничему жизнь тебя не учит». Эти мысли больно кололи в самое сердце. Как за такой короткий срок парень так ужасающе сильно привык к Блейну? Это же неправильно со всех сторон! И вот теперь он пожинает плоды своих же стараний: минимальное равнодушие – и он тут же закатывает истерики, словно та еще королева драмы. Не позволяй ему тобой манипулировать. Не позволяй себе зависеть от него. Любая зависимость никогда не заканчивается ничем хорошим, а ты, кажется, уже подсел похлеще заядлого наркомана. Время пролетало незаметно, и как только Курт вышел из душа, понял, что уже неимоверно опаздывает. Тихо выругавшись себе под нос (общение с хоккеистами однозначно оказало на него негативное влияние), парень старался быстро собираться, однако челка его совершенно не хотела укладываться, а черная рубашка – находиться в треклятом чемодане. Выходил из отеля Курт, когда до начала собрания оставалось несчастных десять минут. *** – Вы здесь, потому что у нас возникла серьезная проблема, – тренер Бист стоял напротив собравшихся в раздевалке парней. – И нужно решать ее всем вместе. Курт стоял поодаль, подпирая стену около двери. Проходить дальше ему не хотелось, да и запах здесь был все-таки не таким сильным, как в центре помещения: сколько времени прошло, а он все никак не привыкнет к этому ужасающему амбре. Хаммел, как обычно, пришел последним, и первым делом взгляд его нашарил в толпе Блейна. Тот казался уже не таким потерянным, но брови его по-прежнему были нахмурены, а уголки рта опущены. Однако при виде журналиста Андерсон едва заметно улыбнулся, а морщинки на его лбу наконец-то разгладились. Курт же в свою очередь даже не кивнул. Нацепив на лицо маску безразличия, он проигнорировал безмолвное приветствие Блейна, точно так же, как и он сам. Хоккеист выглядел озадаченным. Нравится? Получай. «Не вовремя же ты включаешь стерву, Курт. Ему же плохо сейчас, он нуждается в тебе, а ты себя ведешь как полная задница». Отвяжись. – Блейн получил серьезную травму, и временно не может выходить на лед. – Теоретически, я могу, – перебил тренера парень, медленно вставая перед командой, – но есть вероятность, что больше играть я не смогу. – Поэтому я принял решение отстранить Блейна от игры. Вздох облегчения слетел с губ Курта, но потонул в громком гуле возмущенных голосов. – Тренер, осталось две игры всего! – Карофски вскочил со своего места, крича и брызжа слюной. – Мы же можем проебать выигрыш, когда уже полуфинал. И все из-за этого инвалида сраного? – Замолчи, Карофски, – угрожающе зарычал Блейн, невольно сжимая кулаки. – Моя больная нога не помешает врезать тебе по ебалу. – И что ты мне сделаешь, доходяга? – Довольно! – рявкнул тренер Бист, и Дейв медленно сел обратно, злобно поглядывая на капитана. – Вы, наверное, не понимаете, насколько все это серьезно. Я так решил, и это не обсуждается. Перестроим игру по-другому. – Тренер, можно я вклинюсь? – Курт, получив от мужчины положительный кивок, двинулся ближе к команде и невольно оказался почти около Андерсона. Черт. – Получается довольно непривлекательная картина, верно? – Твоя рожа пидорская – еще та хуевая картина, – крикнул Дейв, однако в ответ получил от своих ребят лишь осуждающие взгляды и в очередной раз замолчал, недовольно косясь по сторонам. – Если другие команды узнают, что наш капитан выбыл из игры, они точно разорвут нас на кусочки, – Хаммел сложил руки на груди, обводя взглядом присутствующих. – Пусть я ничего и не понимаю в спорте, но в шоу-бизнесе я хорошо разбираюсь. Как только один из вас проговорится кому-нибудь, любой живой душе, будет разговаривать по телефону на эту тему или же любым другим способом даст знать об этом посторонним, с победой можно будет попрощаться. Пресса вмиг разнесет эту новость. – К чему ты клонишь, Хаммел? – перебил тренер Курта, в нетерпении дергая язычок спортивной мастерки. – К тому, что нужно заменить Блейна незаметно для окружающих. На льду вы все равно в шлемах, отличить вас сложно, особенно в движении, а поменять майку с номером не так уж и трудно. Курт замолчал, ожидая реакции на свое предложение. Ему оно казалось неплохим выходом из ситуации, однако оставалось гадать, как к нему отнесутся члены команды. Он был совсем далек от мира спорта, а обсудить эту идею было не с кем, да и некогда: она пришла ему буквально минут пять назад. – Знаешь, над этим стоит подумать, – задумчиво протянул Бист. – Логика в твоих словах есть. Не самая плохая твоя идея. А вы все, слышали Хаммела? Молчать и даже не сметь рты раскрывать. Быстро на лед! Тренер ушел, и команда загудела. Курт поспешил побыстрее выйти из этого зловонного места, с удовольствием закрывая за собой дверь и глубоко вдыхая свежий запах коридора. Однако долго побыть ему наедине с собой не удалось. Дверь распахнулась, и из нее, чуть прихрамывая, вышел Блейн, тут же натыкаясь на застывшего у дверей парня. – Хорошо, что ты еще не ушел, – улыбнулся Блейн, проходя вперед. – Я тебя искал. – Что-то незаметно, – пробурчал себе под нос Курт, накидывая сумку на плечо. – Хотел тебе позвонить, да телефон в номере оставил, а отсюда выбраться так и не удалось, – хоккеист улыбнулся, и Курт больше не мог заставить себя злиться на этого засранца. Слишком уж обаятельная и обезоруживающая у него была улыбка. – Не хочешь пойти со мной на чашечку кофе?