***
— Какого дьявола мы ждём, Дин?! Чтобы Нэнси погибла? — Сэм в ярости ударил приборную панель их шевроле, за что заслужил возмущённый взгляд брата. Сидение в засаде всегда требовало терпения, и обычно у Дина его недоставало, но на этот раз первым вскипел Сэм. Братья сидели в Импале уже часа четыре: ночь вступила в свои права, и стрекотание насекомых здорово давило на психику. — А что ты предлагаешь, Сэмми? Вломиться к ней в дом и предложить охранять её, пока она спит? Ну и через сколько секунд нас скрутят копы, как думаешь? — Дин раздражённо фыркнул и снова прильнул к биноклю, внимательно следя за окнами спальни Нэнси на втором этаже. — Дин, а почему наша свидетельница живёт одна в таком большом доме? Где её родители? — спросил Сэм, решив сменить тему. Только ссориться на задании им и не хватало. — О, я уже сделал домашнее задание и навёл справки. Отец и мать мисс Томпсон умерли пару лет назад, инфаркт. Сразу у обоих. — Дай угадаю… умерли они во сне? — мрачно предположил Сэм. Дин кивнул и продолжил наблюдение за домом.***
«Это всего лишь сон. Это всего лишь сон. Это всего лишь сон…» — Нэнси мысленно повторяла эти слова, словно мантру, но всё было бесполезно. Она не просыпалась. Теперь вместо тёмных улиц она бродила по мрачным переходам, полным ржавых труб, проложенных вдоль стен. На потолке через равные промежутки светились лампочки, но их свет был настолько слаб, что девушка могла с трудом могла видеть вперёд на пару метров. Один раз её на глаза попалась табличка, на которой корявыми чёрными буквами было намалёвано «Котельная». Бросив взгляд вниз, Нэнси увидела, что теперь одета в одну тонкую белую ночнушку. А её босые ноги ощущали ледяной цементный пол. Откуда-то сбоку, из мрачного лабиринта переходов, послышался противный металлический скрежет. Как будто… как будто кто-то провёл острым лезвием по поверхности трубы! Как только Нэнси поняла, что это может быть за звук, то взвизгнула и бросилась в противоположную от него сторону, тяжёло дыша от накатившего страха. Когда девушка забежала в тупик, то чуть не завопила в приступе паники, на каким-то чудом совладала с собой. Когда же она обернулась, то крик всё же вырвался у неё из груди. Он стоял всего лишь в метре от неё и ухмылялся, обнажая гнилые жёлтые зубы. Самым страшным в облике чудовища были даже не его шрамы от огня, нет… самое ужасное — глаза. Две бездонные адовы пропасти, с красными зрачками на жёлтом фоне. — Обнимешь дядюшку Фредди, Нэнси? Ты ведь помнишь меня, — он сделал шаг вперёд и протянул к ней руку в печатке. Девушка вдавилась спиной в твёрдую кирпичную стену, словно хотела просочиться сквозь неё и сбежать от этого безумного маньяка. Холодные стальные лезвия слегка коснулись её левой щеки, и Нэнси замерла, она даже боялась дышать. Лишь смотрела широко открытыми от страха глазами на обезображенное лицо своего мучителя. А Фредди, как он себя назвал, продолжал гадко ухмыляться. — Девочка моя, мне становится с тобой скучно. Где же твой былой боевой дух, малышка Нэнси? Ты ведь была единственной, кто от меня ускользнул. Да, да… Ты ударила дядю Фредди в пах своей маленькой сильной ручкой и вырвалась. А теперь ты пищишь, как маленькая свинка. Хрю-хрю. А знаешь, что делают с маленькими свинками на скотобойне, Нэнси? — Фредди продолжал говорить, смакуя каждое слово и опуская лезвия всё ниже и ниже, теперь они «ласкали» её грудь под тонким сукном ночной рубашки. Девушка пронзительно закричала, но на этот раз от ярости, а не от страха. Перед её мысленным взором промелькнуло давно забытое, подавленное воспоминание. Она маленькая, лет восьми, стоит в изодранной одежде где-то во тьме и видит перед собой блеск остро отточенного ножа. «Знаешь, что делают с маленькими свинками на скотобойне, Нэнси?» — слышит она противный хриплый голос. И всё… больше она ничего не помнит. Нэнси стиснула зубы и изо всех сил ударила кулаком по омерзительной роже, ощутив, как её запястье отозвалось резкой болью. Мир вокруг на мгновение потускнел, словно «моргнул». Фредди отшатнулся и выплюнул что-то, с глухим звуком упавшее на пол. Этим чем-то оказался выбитый зуб. — Ну вот, теперь гораздо интереснее, правда, Нэнси? — улыбнулся Фредди окровавленным ртом. — Ты всего лишь сон, и я сейчас проснусь! — закричала она, не в силах ни секунды дольше оставаться в этом кошмаре. — Ты права, Нэнси, это сон. Но ошибаешься в том, что скоро проснёшься. Мы будем с тобой играть очень долго, крошка… — Фредди медленно пошёл вперед, приближаясь к жертве. Нэнси в отчаянии обернулась и увидела, что тупик пропал и теперь перед ней расстилался всё тот же знакомый лабиринт тёмных проходов. — Я дам тебе фору, Нэнси. Ну же, беги. Раз-два-три-четыре-пять, дядюшка Фредди идёт убивать… — насмешливо проговорил обожжённый мужчина. Внезапно Нэнси осознала, что не собирается играть по его правилам. Ей надо проснуться. И она знала, как это сделать. Вернее, надеялась, что это сработает. — Иди на хер, урод! — прошипела Нэнси с ненавистью, затем изо всей силы впилась зубами в своё левое запястье.***
Хорошо, что дом Нэнси Томпсон стоял на отшибе, иначе её полузадушенный вопль перебудил бы полквартала. Дин и Сэм, не медля ни секунды, с заряженными солью обрезами и заранее заготовленными флягами со святой водой, выскочили из машины и бросились на помощь. Сэм очень надеялся, что они не опоздают.