Моя фраза на твоём запястье.

      Запах старости выедает глаза. Старость пахнет горячим асфальтом, пылью, шерстью и немного фиалками. Эта эссенция разъедает мозг, плавит кости и заставляет меня медленно оседать на землю. Мои руки покрыты тысячами морщин. Маленьких и больших. Пальцы беспорядочно трясутся, и я не могу это контролировать. Мои волосы давно утратили свой цвет, и та белесая пелена, что покрывает голову, больше похожа на выцветшие нити льна. Белки глаз грубо пожелтели, а картинка мира заметно помутнела. Я чувствую, как мои кости медленно крошатся там, под кожей, среди тысячи мышечных волокон, что постепенно теряют упругость своих переплетений. Моя старость пропитана одиночеством. Она сочится пугающей темнотой, страхом забытой смерти и жестокими ударами по сердцу. Моя душа гниёт, разваливается на куски, напоминает больше лишённые жизни лохмотья, а не сгусток живой энергии. Чернильное небо не покажет мне ни одной звезды, а может я просто их совсем не могу разглядеть. Порывы декабрьских вьюг стремительно забиваются под мою тонкую кожу, пробираются к нервам и больно бьют по мыслям. Одиночество равно константа. Бесполезная жизнь. Пустой человек. Сосуд для ненужной никому души. В этом суть моего существования. И сейчас я наконец-то покину этот глупый, болезненно вопящий о несовершенстве, мир.

***

      Я с ужасом открыла глаза, чтобы увидеть мерцающий в свете луны бордовый вельветовый полог моей кровати. Такие кошмары мучают меня уже много-много лет, но сегодняшний показался мне особенно реалистичным. Хотя, я про каждый из них так думаю. Ночная спальня дышала холодной свежестью, так что мне пришлось посильнее закутаться в шерстяное красноватое одеяло и сжаться в комочек. Тепло постепенно начало наполнять мои сосуды, а страшные образы старых рук и спадающих на глаза седых волос отошли на второй план, уступая место спокойствию. Я всё ещё продолжаю судорожно вдыхать запах свежевыстиранного постельного белья, зарываясь лицом в подушку, но по щекам уже не текут слёзы, а кончики пальцев не немеют от ужаса. Подавив окончательно дрожь, я медленно переворачиваюсь на спину и открываю снова глаза. Эту ночь можно смело именовать бессонной, ведь я не могу рисковать видеть подобные картины ещё раз.       Тихое перешёптывание деревьев вдалеке и лёгкий шёпот дыханий настраивают на определённый лад, что в самый раз для размышлений. Слишком часто после бала я думаю о Драко Малфое. Мне определённо понравилось с ним танцевать. Было в этом танце что-то особенно лёгкое и прекрасное. То ли лимонно-хвойный запах его одеколона, то ли его тонкие прохладные пальцы на моей талии, или его совсем не дерзкая улыбка. Что такого отличительного произошло за те пару минут, что мы были в паре? Отчего этот кисловатый аромат счастья так сильно мне запомнился, и почему я всё ещё ощущаю его прикосновения? Спокойствие жидкой медью струилось по позвоночнику и вниз до самых ступней, когда его рука сжимала мои пальцы, умиротворение вместе с ароматом лимона проникало в лёгкие и оседало там, внутри, совершенно не желая ни испарятся, ни растворяться, а радостное возбуждение электрическими разрядами путешествовало по сосудам и капиллярам. Я могла бы даже подумать, что мы суждены друг другу. Но это за гранью реальности. Мне даже жаль. Никогда бы не смогла предположить, что мне будет грустно от того, что мы с Малфоем не подходим друг другу, но чувства и эмоции достаточно непредсказуемы, так? Пускай он тот ещё эгоист, заносчивый дурак и зависимый от стереотипов олух, с ним было необычно, а от этого и увлекательно. И пусть мы даже не поговорили, пусть я всё ещё не знаю о нём ничего, что помогло бы прочитать его, его мысли и чувства, отношение к миру, взгляды на жизнь, но он всё равно мне интересен. Как и любая неизвестность.       Я нервно сглотнула и привстала. Поразмыслив несколько минут, я медленно отодвинула полог своей кровати и опустила ноги на холодную каменную кладку пола. За окном начинало светать, слава Мерлину и всем Богам, что наступает воскресение, и я могу выспаться, наверстать упущенные часы сна. От моих шагов вода в стакане, стоящем на тумбочке, начала еле-заметно покачиваться, иногда отбрасывая блики света на стены и мебель. В комнате пахнет пылью и холодом, а если задержать дыхание, можно услышать свист сквозняка. В общей гостиной пусто и уныло. Угольки в камине перестали тлеть достаточно давно, но в воздухе чувствуется почти неуловимый запах гари и сажи. Из окна видно поле для Квиддича и верхушки Запретного леса, укрытые утренним туманом. Поёжившись от холода, я обнимаю себя руками и отхожу немного дальше от окна. Сосредотачиваю взгляд на одной из трибун и думаю обо всём и ни о чём одновременно. Мысли ураганом проносятся в моей голове, но я настолько сильно хочу спать, что не в силах ухватиться хотя бы за одну из них. И отчего же так трудно держать глаза открытыми? Закрываю руками лицо и ощущаю на щеках и на лбу приятную прохладу пальцев. Глубокий выдох помогает расслабить напряжённые мышцы и наконец-то сформулировать мысль о необходимости сна. Окинув последний раз взглядом ноябрьский пейзаж, я возвращаюсь в спальни девочек и падаю на кровать. Снова укутываясь в кокон из одеял, я пытаюсь поймать ещё какую-нибудь мысль перед сном. И у меня получается. Утром седьмого ноября я видела во сне нежный заботливый взгляд серых холодных глаз.