LMR Fest — grant me a wish

— Так ты будущий лингвист, — констатирует Кёнсу, когда они выходят из университета. — М-м, — согласно мычит Чонин в ответ, украдкой поглядывая на старшего. На улице уже темнеет — не даром начало октября. Взглянув на свои наручные часы, он даже не удивляется, когда видит маленькую стрелку, указывающую на цифру семь. Да, они действительно засиделись сегодня. Проходит уже полторы недели их почти каждодневных занятий китайскому. За всё это время к их занятиям не присоединяется ни один студент с потока, и Ким в душе этому очень радуется. С каждым разом у Чонина получается всё лучше и лучше, он как будто понемногу открывается с каждым новым словом, звуком, иероглифом. Он чувствует, как его речь приобретает тот самый уникальный цвет. Однако, иногда он как будто возвращается назад, к их первому занятию, и все наработанные навыки пропадают. Это случается каждый раз, стоит ему прийти пораньше домой и вновь ощутить оглушающую тишину вокруг. Каждый раз, когда он вспоминает про своё единственное заветное желание. Как только подобное происходит, Кёнсу буквально ощущает это. Чонин не успевает даже порога переступить, когда слышит от хёна: «Не смей входить, пока не вернёшь свой прелестный носик, который ты от нечего делать повесил, в нормальное состояние». И так происходит каждый раз, без исключений. Кёнсу не требует, не давит, не заставляет, он просто ведёт за собой. И Чонин следует за ним беспрекословно. — Когда кто-то из наших студентов отказывается учить, например, экономику, обосновывая это чем-то вроде: «я сюда язык пришёл учить, а не вашу эту экономическую чушь», наш декан всегда отвечает на это: «хотели учить язык — шли бы на лингвистику, здесь мы учим не просто языку, мы учим тому, как с этим языком работать», — продолжает Кёнсу. — Да, нам всё время ставят вас в пример. Говорят, что мы с элементарной программой не можем справиться в то время, как международники в два раза больше делают и не жалуются, — соглашается Чонин. — Ну, с «не жалутся» они, конечно, погорячились, — отвечает старший, вызывая тихий смех у обоих. Ким краем глаза замечает, как он ведёт плечами от холода. Недолго думая, он снимает с себя куртку, накрывая ей чужие плечи. — Не стоит, правда, — Кёнсу пытается вернуть вещь её хозяину, но Чонин ловко перехватывает его запястья. До понимает, что сопротивляться бесполезно, поэтому он опускает руки, несмело улыбаясь, и тихо добавляет: — Спасибо. Чонин в который раз задумывается, что же у них за отношения. Они очень сближаются за последнею неделю. Между ними устанавливается невидимая, но очень ощутимая связь. Кёнсу прекрасно чувствует каждую эмоцию младшего, а он, в свою очередь, будто читает мысли До. Но даже чересчур смелый Чонин не решается перевести их отношения на следующий уровень, боясь потерять то, что имеет сейчас. Обычно лёгкий для чтения Кёнсу становится абсолютно нечитаемым, стоит сделать даже небольшой шажок навстречу. И Чонин отступает. Отступает, решая как зеницу ока хранить то, что уже имеет. Ведь это уже намного больше, чем он когда-либо просил, но всё ещё немного недостаточно для исполнения его желания. — Ты знаешь, на неделе в университете будет проводиться День Восточных Культур. Мне бы хотелось, чтобы ты выступил. Возможно, прочитал бы стихи на китайском? Думаю, у тебя бы получилось, — вновь подаёт голос Кёнсу, когда они почти подходят к его дому. — Да, я знаю. Наша группа хочет подготовить песню для выступления, пока в процессе обсуждения и выбора жертвы, которая на это подпишется, — откликается Чонин, усмехаясь. — В таком случае, можешь пообещать мне, что подумаешь над моим предложением? — Кёнсу впервые улыбается ему вот так. Так просяще, и от этого немного неловко. И это вызывает у Чонина лёгкий смех. — Хорошо, я обещаю.

♤◇♡♧

На следующее занятие Кёнсу неожиданно опаздывает более, чем на полчаса. На пунктуальности у него пунктик; Чонин за их не такое и долгое знакомство уже успевает услышать от парня, что в жизни он не любит две вещи: опаздывать и когда другие опаздывают, достаточное количество раз, чтобы зарубить это себе на носу. Младший несколько раз набирает номер До прежде, чем видит, как знакомая тушка почти в буквальном смысле переползает через порог аудитории. — Что-то случилось? — Чонин тут же подбегает к почти обессиленному телу. — Нет-нет, — Кёнсу из последних сил отрицательно качает головой. — Нас просто задержали на семинаре по психологии личности, и я не успел пообедать. И голова немного болеть начала. Кажется, подпростыл чуть-чуть. Но ничего страшного, — он выдавливает из себя подобие улыбки, — давай начнём занятие. — С ума сошёл? Тебе срочно нужно покушать и принять лекарства, — Чонин закидывает руку До на своё плечо, заставляя его ухватиться за себя. — Чёрт, и столовая-то уже закрыта. — Да там всё равно после большого перерыва ловить нечего, — пытается шутить Кёнсу, против собственной воли теряя силы и облокачиваясь на чужие твёрдые плечи. — Значит идём ко мне, я тебя накормлю, — произносит Ким и, не успевает Кёнсу и рта открыть, добавляет: — Возражения не принимаются, другие варианты не рассматриваются. В ответ До еле слышно шепчет: «Спасибо, Чонин-а», и младший хочет скорее его накормить и укрыть тёплым пледом. И не отпускать никогда. Чтобы всегда рядом, всегда под надзором, чтобы подобные ситуации больше не происходили никогда. Потому что Чонин действительно боится за его здоровье.

♤◇♡♧

— Скажи «а-а», — Кёнсу не может сдержать смеха, когда видит, как младший старается, широко разевая рот. — Чонин, ну правда, я уже и сам в силах держать ложку, — абсолютно искренне произносит До. Жуткая боль в животе, что рикошетом отдаёт во все остальные части тела, постепенно проходит. А от пледа, в который Чонин добродушно его буквально запаковывает, уже становится жарковато. — А-а, — настойчиво повторяет Ким, и Кёнсу приходится подчиниться. Чонин отправляет «самолетик» в рот старшего, не переставая улыбаться. Однако, в этой улыбке время от времени всё ещё проскальзывает тень обеспокоенности. И Кёнсу, кажется, превращается в лужицу. Давно так о нём никто не заботился. Надо признать, это чертовски приятно. — Ну всё, хватит, правда, — До приходится повозиться с коконом из укутывающего его пледа, однако он всё же справляется, откидывая его на кровать. — Ты со мной как с ребёнком маленьким. — Потому что ты и есть ребёнок. Ибо взрослые люди не забывают вовремя питаться и одеваться теплее, зная, что за окном уже глубокая осень, — отвечает Чонин, но отставляет миску с бульоном на прикроватную тумбочку. — Давай, вернись в постель. Мне ещё нужно сходить до ближайшей аптеки, чтобы купить тебе лекарств. — Я могу пойти с тобой! — отвечает Кёнсу, вновь напоминая Чонину маленького недовольного ребёнка, которого не берут с собой в магазин. — Да и вообще, мне, наверное, уже пора. Я и так отнял у тебя слишком много времени. — Кёнсу, вернись в постель, — настойчиво повторяет Ким, и Кёнсу чувствует те самые бескомпромиссные нотки в его голосе. — Давай, не упрямься. Но старший не слушает, упорно продолжая искать свою верхнюю одежду. — До Кёнсу, — Чонин буквально делает последний предупреждающий выстрел в воздух, но и он не срабатывает, из-за чего ему приходится приступать к активным боевым действиям. — А ну иди сюда. Он перехватывает чужие запястья и тянет на себя, одновременно ставя подножку, и Чонин сам не замечает, как оказывается прижат чужим телом к кровати. — Вот дожил же, — довольно улыбается младший, откровенно наслаждаясь сложившейся ситуацией. — Красивые парни сами с неба падают. Однако через мгновения Чонин вновь становится серьёзным, чувствуя тёплое дыхание на своих губах. Он переводит взгляд на губы напротив, затем вновь пытается поймать чужой взгляд и, не встречая открытого сопротивления, целует. Целует так, как представлял себе уже много раз. Засыпая и просыпаясь. Каждый божий день. Но в его грудь упирается ладонь Кёнсу, отталкивающая его от себя. — Чонин, не надо, — оторвавшись от сладких губ, парень не мог поверить своим ушам. Его отвергают. Вот так просто, не объясняя причин, оставляя в полнейшем недоумении. До быстро встаёт, поправляя на себе одежду, и направляется в сторону коридора. Чонин незамедлительно следует за ним. — Кёнсу, стой, — он пытается поймать чужие руки, но старший проявляет неожиданную ловкость движений, не давая до себя даже дотронуться. — Да постой же ты. — Чонин, пожалуйста… — До Кёнсу, — ему, наконец, удаётся перехитрить старшего и ухватить его за плечи, стараясь удержать, не причиняя при этом боли. — Послушай меня. Ты говорил мне слушать своё сердце, давать ему высказаться. И сейчас, когда я послушался твоего совета, ты вот так позорно сбегаешь? Я никогда бы не подался вперёд, если бы не чувствовал, что ты двигаешься ко мне навстречу, понимаешь? Так скажи мне, До Кёнсу, ты врал мне тогда… Или ты врёшь мне сейчас?