The Souls cannot Die: Beyond the Life

      Синее, безоблачное небо перед глазами размывалось облачками пара из-за тяжёлого дыхания. Холодный воздух приятно остужал разгорячённую кожу во время долгой тренировки с самого утра. Яркое полуденное солнце раздражало взгляд. Ослепляя и совсем немного согревая слабыми лучами, продирающимися сквозь зимний холод.       — Неужели сдаёшься, Советник? Не твоя роль, должен отметить.       Обманчиво мягкий баритон, пропитанный такой издёвкой и менторской интонацией, в мгновение перевёл вектор раздражения на совершенно досягаемый, в отличие от солнца, субъект. По крайней мере, тот находился несоизмеримо ближе.       В последнее время Себастьян часто использовал официальный титул её прошлого, чтобы лишний раз уколоть девушку, не давая ей поблажек. Особенно после того, как поведала ему о своей реакции на Аббадона — его кровь текла в венах Гекат. К тому же выяснилось, что теперь Аббадон является Советником Люцифера и, по совместительству, давнишним знакомым Андраса.       "Да, ты тут явно не причём, Маркиз", — поморщилась про себя Геката на его язвительную ремарку и прикрыла глаза, в очередной раз анализируя свои движения и тактику. "Должен быть способ его одолеть...". Вставать пока она даже не думала несмотря на то, что тёплая одежда постепенно пропускала холод к спине.       Почти неделя тренировок, а ей до сих пор не удалось коснуться даже кончиком пальца своего названого учителя. Её сложно было назвать дилетантом в рукопашном бою. Но в поединках с Андрасом девушка чувствовала себя зелёным новичком. Условившись, что Михаэлис будет действовать силами, не слишком превосходящие человеческие, мужчина играючи избегал контактов при выпадах Гекаты. Причём ни разу не тронув её. В отличие от задачи, которую он снисходительным тоном озвучил "смертной" — провести хотя бы одну успешную атаку.       В очередной раз потерпев неудачу, Геката рухнула в снег от злобного отчаяния от невозможности понять, как действовать. Селина уже малодушно подумывала взять с собой пистолет и пустить тому пулю. К сожалению, понятие о чести оставалось неприятно определяющим в их спаррингах. К тому же сама согласилась на уроки Себастьяна из-за весьма неприятного ощущения ленной праздности пребывания в необычном месте.       Физическая форма была ни к чёрту — не привыкла к расхлябанности. Более того, ей иногда становилось попросту не по себе от того, что по причине невозможности выйти за пределы пусть и огромной территории, Геката оказывалась в полной зависимости от демона. Прошлая жизнь демонстрировала совершенно иной сценарий развития её способностей. Если вдуматься, понятный. Силы к ней тогда возвращались постепенно. Логично и закономерно. Несли за собой, как течение, которому нужно было лишь поддаться. Сейчас же всё замерло на время холодов. Та самая толика сил, которую демон имел честь испытать, так и осталась при ней. И больше ничего. Да и сама местность должна была поспособствовать. Глухой тупик!       Она помнила, как почти месяц назад очнулась от тревожных полу сновидений в незнакомой обстановке — в какой уже раз?.. — и была абсолютно покорена атмосферой спокойствия. Однако сюрреалистичный вид из окна на лес Хоя-Бачу, как было возвещено демоном за привычными утренними хлопотами над завтраком, не привносили никакой информации. Хотя хитрая улыбка демона и название "Трансильвания" позволили иронии весьма комфортно вернуть свои позиции после полного опустошения событиями, приведшими их в Румынию. Опять же, по словам Маркиза, его выбор пал именно на овеваемую слухами и домыслами о зловещности леса местность по причине сильнейших геомагнитных полей. Отчего деревья больше напоминали замершие в агонии фигуры невиданных существ. Потому любая магия приобретает неприметность и в то же время направленность.       Только дьявольский интриган не взял в расчёт — как выяснилось после долгих увещеваний, доставляющих Андрасу немало удовольствия, — намеренно, что здесь силе дана вседозволенность во всех смыслах. А учитывая, что Селина находилась в шатком положении, становилось труднее контролировать своё состояние и протекание магии. Однако главным достоинством и всё же весомым аргументом для девушки послужило то, что отследить их или найти, даже будь призванные окажутся рядом, практически невозможно.       Наверное, потому стоило терпеть некоторые неудобства при полной свободе действий в границах периметра, обозначенных защитной магией Маркиза. Только управлять собой здесь было не то что сложно — на это уходило немало тех тщедушных сил, что были в наличии у Гекаты. С другой стороны, нельзя было отрицать их развития в ином ключе — те весьма споро возвращались сторицей. Но не более того, что неимоверно удручало.       Раздражению вкупе с собственной немощностью способствовало ещё, что этот демон дозированно подпускал к себе. Исчезли длинные часы, превратившиеся в не менее страстные мгновения наслаждения друг другом в любое время суток. Конечно, Геката понимала подоплёку. Андрас боялся себя, а вкупе с тем видом, каким девушка предстала при прибытии сюда, Маркиз и вовсе стал относиться к Селине как к фарфоровой кукле. И как бы демону не было известно о том, что дьявольские создания не уступают в этом вопросе Высшим — принимая во внимание, из чьей крови соткана её сущность, — тот умело гасил пыл, чувствуя наконец себя в праве единоличного обладателя Гекаты.       Как же такое положение выводило из себя! Какие проклятия только не были придуманы в адрес зацепившейся человеческой сущности, словно пиявка!       Эти и другие причины уложили в пушистый белоснежный снег на лопатки, пытаясь продраться через людскую немощь и доказать себе, что способна вернуться. Потому как подчинённое состояние, где Маркиз без всего, что близко к совести, играет первую скрипку, наслаждаясь превосходством, ввергало в гнев. Разумеется, он не показывал своё лидерство, памятуя о пакте между ними. Само осознание никчёмности противопоставления немало бесило. Геката столько времени шла к свободе, чтобы вновь оказываться на ступень ниже не по своей воле, а по чужому повелению.       — О чём задумалась?       Глаза девушки лениво открылись. Перед взором возник улыбающийся лик предмета дум. Глаза того сочились издевательской нежностью, в которой, если присмотреться и знать, на что обратить внимание, улавливалось волнение.       — Будто не знаешь, — едко заметила Селина.       — Нет, — само собой разумеющимся тоном ответствовал демон, напустив в голос некоторой обиды. — Я говорил, что не буду пользоваться твоей вынужденной открытостью.       — Хм...       — Что?       — Не могу разгадать фортель Вселенной, — девушка наклонила голову вбок, смотря прямо в глаза коленно-преклонённому мужчине. — Каким образом мне угораздило столкнуться с демоном, не похожим на всех других, что я знала, и не желать ему смерти?..       — Огульность не твоя черта, — уже без иронии усмехнулся тот, предлагая лежащей руку.       — Приму за комплимент, хотя раньше ты считал иначе.       — Тяга к риску сюда не относится.       — Да, наверное, ты прав, — Геката накрыла лицо ладонями, скрывая гримасу, похожую на горькую издёвку. — В различии эмоций ты меня скоро за пояс заткнёшь.       — Приятно слышать что-то, кроме потаённого стремления покончить с демоном.       — Кстати об этом...       Селина собрала все силы и недавние мысли в единый стремительный поток и резко убрала руки с лица. Совершив перекрёстные махи ногами, резво вскочила. Извернувшись, пошла в новую атаку, отражаемую Себастьяном — тот уже ожидал выпад, почувствовав неладное.       Серия ударов в смешанном стиле сократила дистанцию между партнёрами, давая шанс улучить момент для хоть одного успешного удара. Однако, когда цель уже была близка, Маркиз играючи захватил запястья девушки и развёл руки в стороны, лишая возможности выкрутиться. Лучезарная, полная азарта улыбка триумфатора вопреки прежнему опыту не привнесла в настрой Гекаты сожаления или досады. "Смертная" вздёрнула голову, отбрасывая заплетённые в тугой пучок волосы за спину, и повторила мимику демона.       — Шах и мат, Андрас.       Белозубая усмешка перед глазами Маркиза была последней перед тем, как уста Михаэлиса дрогнули в непонимании и в полной уверенности блефа со стороны Гекаты. Селина ловко поднырнула мужчине подмышку и ударом "скорпиона" нацелилась в лицо. Демон сноровисто ушёл с траектории атаки, не ослабляя хватку. В образовавшемся между ними пространстве наконец можно было совершить манёвр, который и был задуман. Вынужденная подвижность локтей и плеч мужчины и была целью отвлекающего выпада. Селина получила возможность двигаться свободнее и нанесла сносящий с ног удар по голени. Воспользовавшись падением обоих, извернулась в воздухе, прижав коленом горло демона, и повалила того на землю. За доли секунды улучив слабость в его хвате на запястьях, Геката освободила руки. Сжав одну в кулак, почти нанесла удар, призванный сместить подвижную часть черепа.       Стиснутая ладонь остановилась в паре сантиметров от цели. Легонько коснулась костяшками до вычерченной линии челюсти обескураженного демона.       — Ваше слово, Маркиз? — открыто усмехнулась Геката, наклонившись вниз и вкушая неописуемый вид мужчины под собой.       — Счёт открыт и с твоей стороны, — сглотнув, вымолвил Андрас, горло которого до сих пор прижимало острое колено девушки.       — Возможно, это начало моей победы, — торжественно выдохнула тому в губы Селина и изящно кувырнулась назад с опорой на бёдра Себастьяна.       Встав во весь рост, девушка сдула тяжёлую рыжую прядь с лица и победоносно улыбнулась.       — Ещё несколько таких повторов, и я начну применять больше сил, — демон сел, горделиво смотря вверх на Селину.       — Угроза? — чернильная бровь элегантно взметнулась вверх.       — Совершенно нет, — Михаэлис показательно поднялся со снега не по-человечески, буквально вырастая над девушкой. — Констатация твоих успехов.       — Дай силы, не последних, — подмигнула та и извернулась на пятках массивных зимних ботинок, чтобы отправиться в дом. — По-моему, я заслужила обед.       Себастьян, усмехнувшись своим мыслям, вальяжно двинулся следом. Взгляд полный демонического коварства пронзал намокшую от снега спину девушки. На нём же не было никаких следов недавней схватки. В разуме роились картины того, как Селина успешно смогла собрать воедино всё, чем владела. Наконец на шестой день уложить его, Великого полководца, на лопатки. Да, он сразу обозначил, что не будет использовать многогранный спектр своих сил. При этом он-то знал, какие усилия прилагал и как Геката ловко с ними управлялась, несмотря на поражения. Делала выводы и работу над ошибками. По технике у него были лишь небольшие замечания. Сама тактика выбиралась очень недурно. Раз за разом перед ним представала всё более отчётливое напоминание легенд о Советнике: изворотливой, пластичной, ловкой, стратегически мыслящей — несмотря на практически полное отсутствие магических и сверхчеловеческих сил.       Он видел боевой азарт. Чувствовал напряжение превзойти свои слабости и подковать сильные стороны. Перед ним находилась душа, которая смогла выжить в смерти и осветить кончиной жизнь. Соединить несоединимое. Переписать законы, используя лазейки и древние знания — лишь небольшая часть рецепта, который нашла Селина. И эта сила манила. Её обладательница будоражила кровь просто находясь рядом. Влекла зверя своим пониманием, не пытаясь выдрессировать — наоборот, дать свободу.       Как бы ни было неуместно осознавать, он понимал одержимость Люцифера этими созданиями. Но только предводительница Геката безраздельно принадлежала Создателю. Не Селина. Маркиз не допустит, чтобы душа маялась в неволе. Слишком были свежи воспоминания о её состоянии, когда они покидали город. Погасить отблеск света и тьмы — кощунство, которое не дозволялось эстетике Андраса. Селина должна быть источником исключительно его силы и составлять смысл лишь его существования.

***

      Боль в руках от жестоких браслетов. Позвоночник гудел от тяжести на ногах, не чувствующих опоры. Жар огня Геенны, плавящий кожу, оставляя обширные ожоги. Запахи палёных волос, мяса, пота и крови, пропитывающих каждую клеточку. Чем яростнее становились пытки, тем глубже прятались родные души в бездне сущности Гекаты. Грубые руки не вызывали отвращения. Жестокие проникновения во влагалище, анус и рот безумных от возможностей, дарованных их Повелителем, не вызывали ничего, кроме безразличия. Унизить, ввергнуть в омерзительную с тошнотворным запахом грязь. Изорвать неподатливый норов в кровавые лоскуты, бьющиеся в агонии ненависти к себе. Гипноз обращал рассудок в податливую субстанцию, которая ничего живого не воспринимала. И смерть казалась ни злом, ни благом.       Всё закончилось там, в покоях Дьявола. И там же было положено начало. С кончиной лучшей из них. Самой сильной. Властной. Мудрой. Пламенной. С её уходом всё угасло. Сколько времени ей твердили об этом низшие прислужники Малшима? Сколько Люцифер потратил слов и магии, чтобы погубить волю, создать послушную марионетку, которая отдаст главное сокровище либо от безысходности, либо от безумия?..       Приказ Королевы оставался незыблем. Последний наказ. И чем более извращённое упорство показывали мучители, тем крепче пронзал нутро и преображался в последний оплот. Последний смысл — всё, что ещё могло существовать в ней на уровне простой молекулы. Пытками ковались слова Серены. Откровенным глумлением повеление становясь твёрже графена. Демонстрация ярких клеток с пленёнными душами сестёр, с их именами, кроме двоих, не трогали. Не задевали. И ярость от осознания полного одиночества, что она осталась последней, рвала нутро в разы более остервенело, чем зазубренные клинки. Именно та ярость кричала из глубин, что оголите всё до костей — не получите! У неё просто нет права на сдачу.       Обезображенную, не напоминающую даже куклу, с кровавыми подтёками по всему телу и из всех возможных отверстий, её выбросили обугленным куском мяса в темницу умирать с терновым ошейником, выкачивающим магию, силы и последнюю опору жизни — обещание Серене. Одной мысли — не слова, — было достаточно, чтобы прекратить, что обрушалось на неё годами. И Дьявол получит своё. Одна искорка на полотне души о сдаче, о смирении, о признании своей ничтожности — и конец.       Селина готова была умереть. Смерть представала для неё забытой, вымаранной, изничтоженной свободой. Была согласна забрать в небытие Серену, но не дать ликовать Люциферу.       Муки должны были продолжиться вечность, если понадобиться. Таков был завет её Творца. Раны предательски затягивались благодаря регенерации и всё шло по старо-новому. Физические истязания оказывались лишь приятным дополнением, бонусом для низших, питавшимся агонией разума, пытающегося сохранить самоё себя хотя бы отчасти. Старые пытки перемежались с новыми продуктами больной фантазии, неведомой ни в одном другом мире, кроме Баатора или Нессуса. Нигде больше.       Эмоций не было. Чувств не осталось. Ощущения притуплены до полного отсутствия. Мысли, объявленные априори врагами, загонялись в дурман. Движения подведены под тотальный запрет, ибо означали жизнь. Глаза ей открывали только с помощью подручных средств, порой избавляясь от век вовсе, не думая о зрении. Всё мучительно восстанавливалось и означало продолжение. Вовеки.       Не думать. Не говорить. Не видеть. Не дышать. Не слышать. Не думать. Не мечтать. Не желать. Не двигаться. Не чувствовать. Правила, выведенные с кровью на всём, чем она могла быть, но отреклась. Стоит хоть чему-то проявиться — неизбежно потянет за собой другое. Закон единства и следствия. Его не изменить. Он существовал против многих, включая Преисподнюю и Небеса.       Находясь одна, Геката начала забывать своё имя — тоже обоюдное достижение и мучителей, и её собственное. Нет самоидентификации — нет самосознания. Просто создание для утех и оттачивания мастерства пыток. До следующего сеанса, который начнётся очень скоро, если судить по почти затянувшимся ранам.       Сидя на ледяном полу, который не ощущался ни холодным, ни твёрдым, ни твердью вовсе, с задранными над головой руками в кандалах с прутьями, пронизывающими конечности насквозь так же, как и лодыжки, с воспринимаемым как безликое нечто ошейником — знаком рабства, Геката не обращала внимание, что её одиночество нарушено. Нельзя! Всё ощущаемое, видимое, чувствуемое и далее по списку является вражеским, неприемлемым, пагубным. И запах... нельзя!       А запах был чужд для этих краёв. Флёр самой смерти, не вызывающий ничего, кроме простого факта. К ней кинули едва живого жнеца. Или неживого... Будет ли остаток вечности перед её глазами смердящий труп? Она сама ничем не отличается от него. Теперь Геката сосуд. Неживое и немёртвое существо, как и этот жнец.       Времени здесь не было в привычном понимании. Для последнего создания Дьявола летоисчисление подразделялось на два "сезона" — восстановление и пытки. Причём те разнились по продолжительности: одно зависимо от другого и наоборот, что в принципе одно и то же. И в дате смерти был по-прежнему прочерк, вне зависимости от "сезонов".       Звуки тоже никак не могли указывать на периодичность времени. Какофония гула, сменяемая криками и агонией. И в этот ставший по-страшному и по-кошмарному обыденный уклад существования Гекаты ворвалось создание, которое одним присутствием уже ломало чётко выстроенный ход её пребывания в застенках Малшима. Расшатало болезненно выстроенную обычность. И снова потрясение, когда жнец пошевелился, двигая сломанными конечностями, издавая принятые за некий устав этого места звуки хруста покорёженных костей и влажного густого хлюпанья. Видимо, крови.       Отключившись от слуховых и визуальных картин, Геката поспешно ушла в прострацию, повиснув на кандалах и царапая подбородок о бритвенно острые прутья ошейника. И так всего чересчур много, что могло впустить запретное правилами. Её правилами.       Очевидно, неугомонность жнецов — нечто подобное родовой черте, свойственной всем прислужникам почивших. Геката ощущала на себе непривычно пристальный и говорящий взгляд. Чёрт бы его... Стиснув зубы, девушка не шевелилась и не подавала виду, что находится в сознании. Не думать!       — Вселенная, ты же...       Красивый голос очень неудачно мазнул по нервам. Девушка медленно подняла голову, смотря на вздрогнувшего от вида Гекаты мужчину. Из-под обугленных век на него смотрели тусклые глаза мертвеца.       — Гек...       — Ещё одно слово, и этот вид будет последним, что ты видишь, жнец.       Мужчина немного пошатнулся на изуродованных коленях, но удержал равновесие. Более здоровая рука пересекала сильную грудь, чтобы удерживать другую конечность в маломальски нормальном положении. И видимо его уже не удивляло ничего, судя по количеству ран на всём рельефном и недурном когда-то бледном теле.       — Ты не узнаёшь меня? — почти шёпотом и так искренне, что диву даёшься.       — Узнавание смертельно для этого места, Кревен, — салатовые глаза мужчины смотрели твёрдо, вопреки голосу, который, видимо, не использовался жнецом в полной мере — раны на шее говорили о надорванных связках.       Глаза Гекаты оставались неподвижны по причине невозможности контролировать мимику. Будь иначе, взор стал бы весьма удивлённым с тенью недоверия. Взгляд Кревена был пронзительным и пропитан неким тайным знанием вперемежку с... Селина могла идентифицировать это как незамутнённое облегчение.       — Сумасшествие свойственно после того, что с тобой произошло, — Геката опустила голову, сделав выводы и выбросив их подальше из сознания — перед ней безумец.       — Строить из себя труп разве отличается от сумасшествия?       Селина впервые за долгое время вздрогнула и порывисто, насколько можно было назвать этот жест, подняла голову.       — Хочешь поговорить на эту тему? — прошипела она, не веря ничему и никому. — Тогда ответь мне, желательно также честно, как твой незамутненный взгляд: почём здесь чин провокатора, Кревен?       — Нет такой цены, Геката, которую ты бы не знала, — жнец даже не думал, что невольно подтвердил её опасения.       — Ещё узнаю, твоими стараниями.       На этом их первый диалог прервался, когда дверь в темницу отварилась и на пороге возник конвой, который Селина знала на пересчёт. Не чувствовать!

***

      В этот раз ей напомнили о боли. Немного. Значит, Кревену удалось пошатнуть её оборону. Убить бы его... На этом всё обрывалась. Тьма.

***

      Следующее пробуждение было привычно мало отличимым от забвения. Хороший знак, если подобный эпитет вообще возможен. Не всё потеряно. Она удержала достигнутое состояние транса и полной отрешённости. Но странное движение по коже отвлекло, и зажившие веки, которые на этот раз не волновали извращенцев, медленно и спокойно распахнулись. Над ней навис Кревен и производил мелкие манипуляции на её лице.       — Не буду спрашивать, как ты. Вижу и так.       Брови Гекаты неуловимо сдвинулись от неуместной ремарки. Ну, безумец же. Спроса с таких никакого.       — Что ты делаешь? — она лишь чувствовала осторожное давление на лице, шее и плечах — до других частей тела раненному жнецу было не дотянуться из своего положения.       — Убираю их следы, — прошипел Кревен, когда как его рука ощутимо дрогнула и продолжила своё дело, стирая кровавые, белёсые, серые и иные жидкости самых гнусных видов насилия с губ Гекаты с помощью ветоши, видимо, остатков его одежды.       — Зря стараешься, марафет не продержится долго.       — Когда... сколько ты здесь? — и взглянул в пустые глаза девушки.       — Не знаю, — на губы упала капля воды с тряпицы, и Геката жадно её втянула в рот.       Кревен заметил судорожное движение горла и всё понял. Завалившись на бок, жнец подтягиваясь на одной руке, пополз в дальний угол тесного помещения, оставляя кровавый след за собой.       Селина смотрела на это, продолжая неистово промачивать губы. Лёгкий плеск зазвучал мелодией в рассудке. Из темноты показался Кревен, удерживая в так и не зажившей руке тряпицы, с которых капала живительная влага. Геката окаменела от усилий жнеца, пытающегося доползти до неё и дать воды, оказывается редкими каплями падающей в глубине камеры. "Откуда?..".       — Пей, — шёпот слился со вкусом странной жидкости в области губ, но само ощущение мокроты было сродни амброзии, и её вопрос был отброшен подальше. — Ещё есть, родная, давай.       Геката не слышала и просто продолжала иссушать тряпицы, пропитанные невнятной жидкостью, разбитыми до неузнаваемости губами.       — Ты не похож на провокатора, — не подумав, произнесла Селина, немного откашлявшись от забытого ощущения влаги во рту.       — Как же ты продержалась, если так легко сотрудничаешь за простую... воду?       Та промолчала, не давая разрастаться чувству сожаления за свою резкость в оценках ранее.       — Спасибо, — лишь удалось вымолвить на грани слышимости, но жнец услышал.       — Не за что, родная, — тот вымученно улыбнулся, стискивая поломанную, судя по неровностям под бледной кожей, руку.       — Почти не заживает, — озвучила своё наблюдение Геката.       — Я не принадлежу этому месту. Высасывающая энергетика.       То, с каким неудовольствием и неохотой были произнесены слова, Селина ощутила потребность отплатить этому чудаковатому мужчине. Его молодое, несмотря на серебряные волосы, лицо привлекало внимание. Ещё тогда, в лесу, когда Гекаты и жнецы существовали, как небо и земля — прямые, которые не пересекаются.       — Дай мне руку, — смотря на израненную конечность, попросила Геката.       Мужчина вздёрнул в непонимании брови и настороженно подчинился, помогая себе более здоровой рукой. Селина решительно обхватила отбитыми пальцами прикованной руки запястье Кревена и сжала, чтобы удержать необходимое время.       — Не пытайся выхватить, будет больнее, — предупредила Геката и сразу приступила к делу: отчего-то ей казалось, что жнец не ослушается.       Селина закрыла глаза и сосредоточилась на боли, поселившейся в жнеце. Той оказалось невероятное количество. Вопреки всем догадкам рассудок мужчины был цел. Девушка восхитилась подобной силой и уверилась в правильности своего решения. Крупица силы осторожно и ненавязчиво была поднята из бездны и направлена на Кревена, на его исцеление. Геката чувствовала, как тепло переходит от неё к жнецу и возвращалось пульсирующим жаром недуга. Тот сразу же выплёскивался вовне, за пределы израненного собственного тела.       — Геката?..       Кревен что-то лепетал, слабо дёргал за руку, но продолжал держаться. И со страхом в глазах видел, как из уголка рта девушки показалась капелька крови. Той бы не было, если бы Селина отпустила больше сил. Из чувства сохранения она вынужденно экономила магию и не давала повода Люциферу насторожиться. Последствия могли быть невообразимыми в вольности разнообразия. На этом неясные мысли привычно обрывались и уничтожались, а сознание погрузилось во тьму.

***

      Шло время чудовищным чередом. Кревен каждый раз встречал Гекату, всё больше проникаясь к ней чувствами, что где-то даже её трогало. Правда не настолько, чтобы показывать свою симпатию, несравнимую с его божественной искрой. Пользуясь тем, что у него две руки, жнец позволял себе обнимать нагую девушку в ожидании, когда та очнётся. Каждый раз происходило всё также: пытки, мрак, приход в сознание, прохладные объятия, ощущение нагого крепкого тела, тихий, низкий мужественный голос.       Их совместное пребывание в камере стало новой привычкой, за которую нельзя заходить. Селине нравился жнец. К сожалению для него, не в той мере, с какой на неё смотрел Кревен. Впрочем, Гекаты призваны увлекать, а молодой жнец вряд ли был опытен в подобных вопросах. К тому же на задворках сознания порой возникала мысль, что Кревен здесь не просто так — он может стать подспорьем в ломании Гекаты. Его могут использовать, знает он об этом или нет. О судьбе же самого жнеца никто заботиться не будет. Не желать!       Подобное предположение поимело удручающее, ядовитое продолжение. Кревена внезапно увели под конвоем, а извечно прикованная Селина ничего не могла сделать. Ударом же стали сначала полный любви взгляд на девушку, когда жнеца волокли из-за не восстановившейся способности ходить. Потом возвращение... Его просто вбросили из коридора во мрак темницы, прямо под ноги прикованной Гекате. Без слов и глумливых реплик — показательно. Угроза может быть и не озвучена, если доходчиво донесена на адресата. Послание нашло отклик.       Настолько, что девушка провела многие часы за самоистязанием, так как за ней ещё долго бы не пришли — товарный вид не восстановился. Геката решила его подпортить куда больше. Изловчившись настолько, что полу зажившие, надломленные рёбра переломились снова от свирепого усилия извернуться, чтобы зубами вытягивать прутья из запястий. Кровь из вен и артерий хлестала в лицо. Боль оказалась несравнима с испытываемыми муками в Аду, где любое единство выкорчевывалось с корнем. Одну за одной, Селина выдёргивала прутья, слепла от багровой жидкости. Не сдавалась ни на миг.       Сколько времени прошло — полное игнорирование. Руки Гекаты свободные от кандалов настолько же, насколько изуродованные, рухнули по бокам и ударились о камень пола. Рёбра медленно восстанавливалась. Кровь мучительно долго скрывалась венами, артериями и мелкими сосудами, перестав выпускать красную жидкость, лужа из которой достигла волос жнеца. Такие же браслеты на ногах с цепью позволяли находиться от стены в паре метров и оттащить Кревена из собственной крови.       Жнец не дышал. Селина не знала всех нюансов магии этих существ, но чувствовала эфемерную слабую энергетику остатков жизни. Надо было действовать. Колоссальными усилиями ей удалось перевернуть Кревена на спину, чтобы увидеть страшные раны по всему весьма привлекательному телу, включая лицо. Вправив вывернутые кости, Геката сосредоточилась на мужчине. По отдельности лечение заняло бы много времени, а оно играет против них обоих. Решение пришло быстро.       Дрожащие от напряжения израненные губы легли на уста в лёгком прикосновении. Руки исследовали тело, пропуская магическую силу и желание исцелить седовласого жнеца. По мере узнавания Селина вздрогнула от того, что тот подходил в краю. На колебания и сомнения не было никаких ресурсов — ни временных, ни магических, ни духовных.       Селина сама готова была отключится от всего, лишь вырвать жнеца из лап бездны. О мотивах не было мыслей — чистое желание уберечь недавнего союзника, поддержку ей вопреки своим недугам. За сохранность милосердия, сокрытое не под маской безразличия, а источаемое силой души, которую Геката в свою очередь загнала в самую глубину своей сущности. Её стремление отгородится на фоне мужества Кревена казалось малодушным, низменным страхом и растерянностью перед неизбежностью. Ей показали иной путь. Тот представал несравнимо тяжелее, но правильнее, честнее и органичнее природе Гекат. Этот жнец стал напоминанием о них и о себе прежней. О том, что ещё можно бороться. Драться и убивать.       Достаточно, чтобы чувствовать, как тянутся жилы и сердце заходится от усилий. Как кровь приливает, бурля и разгоняя истощающий жар. Как Кревен отходит от обрыва и идёт к ней навстречу, смотря своими зелёно-жёлтыми глазами полными тайных знаний и зарождающейся мудрости. Ощущать наполнение силой этих мышц, тела. Как кожа стягивается в рубцы, затем в шрамы. Она уберёт их, обязательно. Она растеряла много сил здесь, которых недостаточно для такой несущественной мелочи относительно самой жизни — насколько это понятие в принципе может быть применено к жнецу.       И вот ответ. Губы Кревена дрогнули. Зелёно-жёлтые глаза покинула мудрость, оставив чистое ошеломление и непонимание происходящего. В лёгком касании, горячем дыхании, проникающем внутрь, было нечто, что жнецам недоступно, неописуемо и неизвестно. Претившее их природе, в сущности. Сладкое и возвышенное, находящее отклик у нейтральных сил, близких к Богу.       Кревен откровенно потерялся в густоте ощущений, столь далёких от темницы. Но там не было Гекаты. Не было её дара. И всё рвалось внутри от противоречий и одновременного понимания, что это создание уникально в своём воплощении. Греховное, с нотками благости, и хрупкое, как самый простой человек, каким он был раньше до того, как покончить с жизнью.       Ощущение силы, сострадания, желания вызволить из долины теней, покоряющее рассудок, прервалось медленно и мягко. Унёс боль. Придал ощущение власти над смертью, что сопровождала телесное и духовное наполнение любого жнеца. Перед близоруким взглядом черты далёкого красивого лица преступно размывались. Хрупкие ладони на лице обманывали своей слабостью, ведь в них невероятное колдовство дарить могущество.       Не видя, почувствовав, как руки на лице слабеют, а девушка заваливается куда-то в сторону под аккомпанемент звона цепей, Кревен вскочил с места с забытой лёгкостью, чтобы успеть смягчить падение Гекаты. Существо в его руках дрожало и пыталось свернуться в комок, закрывая изувеченное лицо. Стройное сильное тело, не утратившее соблазна, охватил то ли озноб, то ли лихорадка. Словно пушинку, жнец водрузил Гекату к себе на колени, боязливо оглаживая, проводя по шелковистым волосам, измазанным во всём, что можно найти в этом месте. И чувствуя преданную забвению жизнь, возвращённую в его распоряжение. Ту, что была до пленения. Существование, ставшее для него долгом и работой, которая оказалась в итоге ключом к девушке. Эта жизнь теперь принадлежала ей.

***

      Геката, имени которой Кревен не знал до сих пор, лежала в его руках без сознания очень долго. Волнения отступали, когда изредка из-за приоткрытых губ доносился неясный шёпот на красивом, неизвестном языке. Исхудавшая, та находилась в его объятиях, и почти не дрожала. Кроме как в момент, когда передышка окончилась лязгом замка.       Жнеца магической волной отбросило вдаль, и он, словно в замедленной съёмке видел, как Геката опадает на пол едва ли придя в себя. Не в силах пошевелиться от незримых кандалов, Кревен кричал нечеловеческим рёвом, когда девушку презрительно подняли за плечи и пригвоздили к стене магическими клинками.       Он слышал лишь отголосок шёпота о наказании, который не умещался в его разуме. Он знал этот тон — им оглашали приговор.       — Бескрылые отбросы!       Темницу озарили разряды тока, прошившие его спасительницу. Голова Гекаты откинулась назад. Глаза широко распахнулись, а рот открылся в безмолвном крике. Но та не издала ни звука, ни хрипа. Девушка одержимо скалилась в ответ на то, что с ней вытворяли. И случилось то, что Кревен не мог предположить даже в мороке исступления при виде магических пыток.       Вздёрнув руки с неведомо откуда отросшими когтями, девушка схватилась за рукояти кинжалов, обильно смазанных её кровью. Точным движением вырвала их из себя. Кувырнувшись под лавиной магии под визг тюремщиков, Геката метнула в образовавшуюся темноту оружие с неясным инфернальным шёпотом глубинного голоса. Клинки вспыхнули потоком лавы, охватывая две поражённые цели сиреневым пламенем, похожим на погребальный костёр.       Одного взгляда горящей зелени оказалось достаточным для жнеца, чтобы тот дёрнулся, как от хлыста, и бросился на остальных. Кревен не знал, что твориться и что может раздирать на части демонов без своей косы. Вгрызаться в смрадные тела. Отрывать конечности, чтобы затем нанести последний удар. Оглядев темноту, которая никак не мешала ориентироваться, он бросился к девушке.       — Прости...       Произнёс измождённым от пробудившейся свирепости голосом жнец и начал освобождать Гекату из по-прежнему обрамляющих её ноги впивающихся кандалов. Мужчина торопился, причиняя больше боли, чем могло быть. Кревен корил себя за неосторожность, но сведённая в судороге ладонь на его спине оказалось сильнее его чувств — создание готово было терпеть. Они оба понимали, что вот он шанс, взявшийся из неоткуда. Стечение обстоятельств. Рука самой судьбы. И если бы жнец знал всё, то не был столь рачителен на благодарности в её адрес — добровольная отдача сил служила интересам Гекат в том числе.       — По одиночке у нас больше...       — Не мели чепухи, — почти по-дьявольски рыкнул жнец, хватая девушку на руки.       — Всё не так просто, как тебе показалось, — и указала на свою метку на шее.       Жнец, отбежав от темницы по длинному коридору, нырнул в нишу, осматривая чересчур тихие катакомбы.       — С нами играют, — продолжила зло Геката и завозилась, заставляя мужчину отпустить её и поставить на пол. — Уходи один.       Тот взглянул прямо ей в глаза и с пристальным вниманием вглядывался в огненную бездну, произнося слова, которые прошивали нутро до самых глубин, где таились души.       — Ради чего ты проходишь через Ад раз за разом? Зачем обрекаешь себя на гибель, стирая все страдания во прах, в ничто, понимаешь? — её осторожно обняли за плечи, хоть в руках было больше сил, чтобы как следует встряхнуть, выбить всю дурь — по крайней мере, фанатичный блеск в глазах жнеца приводил к нереализованной усилием воли возможности.       — Не твоего ума дело, Кревен! — Геката была зла на него, но прежде всего на себя, так как правота его слов рушила столь скрупулёзно выстроенные барьеры и границы собственной сущности и допустимых пределов.       Девушка тихо рыкнула и привалилась к стене. Для неё в текущие через пальцы секунды было проще вернуться в тот самый Ад, о котором вещал сумасбродный жнец. Проще — несомненно, несмотря на все последствия, но... правильно ли?.. Вспомнить, что должна бороться.       — У тебя есть коса? — фанатично осведомилась Геката, улыбаясь жуткой улыбкой готового на всё существа.       Бешеный взгляд встретился с едкостью зелёно-жёлтого взора мужчины. И оба почувствовали мгновение, которое — они ещё не знали этого, — определит их долгий путь дальше. Невыразимо долгий и тернистый, как метка на шее, каждый раз напоминающая о рабском положении.       — Добраться будет сложно, но она здесь. Уверен в этом, — мужчина решительно улыбнулся и схватил девушку за руку, таща за собой, словно марионетку, не оставляя сомнений в правоте.       В голове Гекаты билась мысль: "Свести клеймо, сломать последние кандалы". Хотя бы попытаться. Ради слова, данного Серене, про которое она, как осознавала теперь со всем ужасом, несравнимом с любыми пытками, забыла, загнала, погребла заживо. Во главе списка поставить новое, верховное — держаться, драться, выжить!       Снова схватка спина к спине, плечом к плечу, как было ранее. Кревен оказался талантливым бойцом, сильным, проницательным. Он сражался с таким рвением, что не уступал своим соперникам. Чувствовал Гекату так, как и она его. Измождённые, они продирались сквозь заслоны охраны вниз, к кипящему ядру, где, как ведал жнец, было его сокровище. Они не оборачивались, не увязали — главное добраться. И Геката с их лавинным продвижением уверилась, что тот может стать великим.       Оказавшись в пустом помещении по нагому телу девушки пробежался неприятный холодок возможного предательства. Здесь ничего не было. Малодушие быстро сгинуло под натиском адреналина, когда мужчина предложил ей руку, вынырнувшую из темноты с охватившим пространство заревом. Два точных замаха смертоносным лезвием обрубили повод, на котором её держали. И оторопь была отброшена в Тартар, который они покинули, прижавшись друг к другу в салатовом отблеске смерти.       Сомнения канули в Преисподнюю. Свет луны озарил лик двух существ, которые рухнули на травяной ковёр. Мужчина глотал живительный воздух, словно пытался напиться. Геката же поражённо осматривала местность, куда они попали, как на райские кущи, покорение которых было предназначением её создания изначально.       Выдохнув впервые за долгое время и втянув сладкий от трав и цветов воздух, девушка позволила себе осесть на землю рядом с мужчиной. Не понимая, насколько призрачная и лёгкая улыбка была на лице. Сколько в ней фантомного горя, печали и светлой грусти, перемежающейся с всколыхнутой из глубин решимости продолжать. Она может стать сильнее! Советник способна вернуть себе силу, исправить ошибки. Спасти.       — Не думал, что узнаю, как выглядит проведение.       Девушка медленно повернула голову в сторону, встречаясь с уставшим и ярким взглядом жнеца, в котором всегда было нечто большее.       — Не путай себя. Ничего ещё не закончилось, Кревен.       — Адриан, — наконец представился мужчина, прикрыв глаза, будто жмурясь от первых лучей солнца, и нерешительно тронул пальчики девушки, измазанные в крови.       — Хм, — девушка также взглянула наверх, видя росчерки света на уже не ночном небе с истлевающей луной. — Селина.       Короткий смешок был ответом, но Геката не хотела реагировать, чувствуя, как энергия земли поглощает и овевает теплом. И ей показалось, что Оливия тоже здесь, как и все остальные. Вернее, могут быть здесь. Теперь — это зависит от неё.       И даже объятие её ладони стало скорее доказательством того, что возможно вырваться за пределы мира. Выжить, как было наказано Сереной.

***

      Чернильная тень рыскала по лесу стремительным фантомом. Кое-где среди мрака проблескивали два красных огонька горящих глаз. Ночь удачно скрывала охотника, проверяющего свои владения и высматривающего подходящую добычу к сегодняшнему столу — до рассвета ещё было время. Оттого хотел его скоротать способом, ставшим привычкой при действующем контракте. В лесу водилось много разномастной дичи и зверей, чтобы прокормиться человеку. Местные жители не особо совались сюда — ходили на промысел ближе к небольшим городским поселениям.       Как того и желал Маркиз. Вдалеке о человеческой цивилизации. Наедине с Гекатой. Их пристанище давало всё необходимое Селине, о чём она периодически громко молчала, смотря на демона лучистыми глазами. Себастьяну, как демону, привыкшему к контрактам, подобное отношение очень было по вкусу — его последние соглашение не баловало его тщеславие в той мере, в которой он заслуживал.       Уже на пути до дома, когда утро только наступало и Андрас уже подходил к цели с добычей, его зверь внутри неприятно оскалился, словно поблизости рыскали призванные. Остановившись на месте и сосредоточившись на чутье, демон осматривал подступы к строению, где спокойным сном забылась его душа. Взяв след, Маркиза прошила тревога — тот вёл прямо к Гекате. Кровь прилила к глазам от бешенства. Мужчина, забыв обо всём, в доли секунды оказался на пороге, совершенно растерянно озираясь в сторону спальни. Осознание подкреплялось уверенностью, что его защиту миновать незаметно не получится ни у кого, даже Дьявола. Само место возопит о приходе нечистых.       Самое показательное, восхитительное и настораживающее, что стены густо пропитались самым лучшим во всех мирах ароматом Селины. Ещё перед его уходом всё было в норме. В голове образовался греховный дурман, отгоняемый усилием воли прочь. На напряжённых ногах и со стиснутыми зубами до проступивших желваков Маркиз зашёл в спальню. Там всё ходило ходуном, как в Нью-Йорке после того, как Геката показалась из глубин человеческой сущности.       Поперёк одеяла в неестественной позе лежала Селина, жадно хватая ртом воздух в тщетных попытках вздохнуть. Вся шея её же усилиями покрывалась глубокими царапинами от ногтей. Демон рванул с места к девушке, убирая раздирающие горло руки, совершенно сбито с толку смотря в распахнутые горящие зелёным пламенем глаза. В них таилось помешательство, отрешённость, сама смерть. Лицо приобретало оттенок синюшности.       — Селина! Очнись! Чёрт...       Недолго думая, Маркиз, удерживая кисти девушки на груди, чтобы не дать навредить себе дальше, выбежал с ней на руках на улицу. Геката горела изнутри. Ночной пеньюар из струящийся ткани пропитался потом настолько, что приходилось прилагать усилия, чтобы Селина не выскользнула из хватки. Сев на корточки, Михаэлис устроил ту у себя на коленях, поддерживая голову, чтобы помочь кислороду проникнуть в лёгкие.       — Давай, дорогая, дыши! Дьявол!       Страх охватил нутро, когда губы стали откровенно синими и только конвульсивно дрожали. Сердце почти не билось. Глаза закатывались. Мысли носились как ошпаренные, но выучка и опытность демона позволили действовать молниеносно и тщательно.       Опустив девушку на землю, на появившееся под ней покрывало, Себастьян сложил руки в замок на груди Гекаты, ритмично продавливая.       — Не смей, Селина! Слышишь? Давай, возвращайся, душа! Не смей...       С последним отзвуком он накрыл прохладные губы девушки своими, раздувая той лёгкие. Ответный хрип жгучей вибрацией проник в него. Только оттенок собственной ужасающей мысли, что тот мог оказаться предсмертным, смахнула реальность прочь. Неведомая воронка втянула его во мрак, заставляя биться в безумстве непонимания, что происходит с Гекатой.       Андраса вышвырнуло из кошмарной действительности, где на руках умирала его душа, в кромешную темноту с мельтешащими вокруг картинами. Таких он насмотрелся за своё существование в количестве. Но распахнутому в свирепости и оголтелом страхе взгляду представало зрелище куда более зловещее, чем то, что ему доводилось наблюдать. Перед глазами в разворачивающейся ленте памяти, доведшей Селину до приступа, предстала сама девушка. Её невозможность противостоять видению ввергла их обоих в омытый несметными страданиями поток.       Оттого его метало то в сознание Гекаты, давая ощутить всё на себе. То выбрасывало из него, делая сторонним наблюдателем прошлого. Он мог чувствовать, что с ней вытворяли обитатели Девятого круга. Рассудок мутился от того, что это происходит не с ним и с ним одновременно. Доводило до состояния невменяемости, которое он испытывал разве что в пылу битвы, когда он вёл за собой легионы духов, распространял мор и болезни.       Сумасшествие, подчинённое кровавому угару, могло бы довести до края, если бы не ощущение близости сути той, что лелеял всем своим существом. Он чувствовал её и видел в окружении чертей и низших, издевающихся и ломая сокровище, ценность которому не способны постигнуть. Измызгивали, уродовали, насиловали, изламывали, чтобы выбросить, а потом повторить снова.       Кадры продолжали мелькать, а из бездны поднимался крик. Демон со стороны видел собственные когтистые лапы, пытающиеся дотянуться до всех, кто смел находится рядом с его — чёрт подери, его! — Селиной. Андрас никогда не замечал, что не способен не действовать. А теперь рвущее всё на пути понимание, что любое действие бесполезно и губительно для души Гекаты, заставляло захлёбываться в собственной гневливой желчи, прожигающей нутро кислотой. Видения поглотили полностью, потому как оказались слишком сильны, а Михаэлис отчаянно пытался докричаться до Селины.       Себастьян до кровавого марева хотел знать, что происходило с Гекатой. Желал постигнуть, откуда в ней сила, что сопровождала. И если она была добыта неназванной ценой, как ей удалось сохранить чистоту, манящую таких, как он, словно в адово пламя... И стал невольным свидетелем ответов на свои вопросы.       Наблюдать, чувствовать было слишком для него непомерным. Ему недоступно то, что она ощущает. Эти чувства невозможно переварить, как и избавиться. Демон не способен переживать их в силу своей природы — просто не может. Но Геката... Его Геката... Продолжила разрушительную работу его контрактёра. Позволила когда-то занырнуть в глубину, чтобы возвыситься дальше Небес. И Маркиз, являясь воплощением всех низменных желаний, не смог устоять. Постигнуть грех в иной ипостаси, переворачивая его в удовольствие. Как если бы к нему вернулись крылья. Без ненавистных благочестивых правил. Без законов. С той силой, что дарила ему ещё больше свободы и воли, которую он желал так же сильно, как быть с источником сего могущества. До сих пор Андрасу никак не удавалось полнокровно ощущать гвалт несвойственных чувств, что открывала Селина, но понимал с лихвой, что разворачивалось перед ним.       Опустошённый, клокочущий от бессилия зверь не сразу переключился за новым витком воспоминаний Гекаты. Два совершенно разных существа с вечной меткой ужаса находились перед ним, источая безграничное чувство пугливого от невозможности уверовать освобождения. Капля рассудка позволила сфокусировать неуспокоившийся взгляд на измазанного в крови жнеца. Израненную, замученную девушку. Контраст пейзажа совершенно не вязался с виданным ранее. Андрас не мог шелохнуться, словно боялся пустить рябь на представшее отражение.       Он видел Легендарного ещё до получения этого статуса. Его взгляд на девушку, и для себя осознавая, что многое изменилось между ними. Относительный покой и совместное шествие через время разделили их куда больше, чем пребывание в Малшиме. Перед ним открылась природа привязанности жнеца к Селине. Чистая, отчасти безответная, фанатичная. Сейчас Михаэлис видел, каково было чувство благодарности... нет, нечто сродни преклонению перед Гекатой, которая подвела к черте, где они оба выжили. И жнец ответил ей куда большим пиететом, чем она могла вынести. Поскольку оставалась соткана из демонических сил.       После всего, что Андрас узнал, девушка волновала его сильнее, чем всё остальное. Несмотря ни на что, Селина жила, переживала, чувствовала глубже, чем Маркиз способен был воспринять. При этом Геката всегда уверенно возражала, говоря о незаурядности Себастьяна. Она учила его не прятаться от того, что из чуждого преобразилось в ценность. Как не скрывалась сама.       Её первое преодоление готовности к вечной смерти. Освобождение, вырванное со всем отчаянием. Долгий путь длиной в века. Теперь он достиг истины хотя бы в этой её части. Душа Гекаты показала ему тропинку, озарив тьму, в которой он блуждал. Сколько ещё предстоит узнать им обоим?..       Наконец, в разуме прояснялась точность того, чего желает больше, чем просто обладать и оберегать ради своего могущества. Хотя об этом Гекате не надо было говорить — она его видела насквозь. Селина оказалась его не потому, что он желал — сама отдала ему самое дорогое. Он требовал, а девушка лишь позволила прикоснуться и понять демону самого себя. Позволила Маркизу познать иное измерение. Вернуть власть над мраком, который начал сгущаться после неудачи с Сиэлем и невозможности дотянуться до избавления, забранного вместе со смертью девушки. Селина выбрала принадлежать ему, наплевав на его притязания. Причём настолько тонко и изобретательно, что он сам перестал в них верить.       — Ты сказала, что я необходим тебе, — произнёс демон, уже не удивляясь тому, что Геката поднялась с травы, где не было никого из прошлого.       — Верно, — тихий шёпот пропитал округу и приник нежным прикосновением к Себастьяну.       — Только, — красные глаза с решительными всполохами утопали в чужой для Великого полководца мягкости, кроме мгновений, когда перед ним была её душа. — Не осознавал, насколько ты нужна мне.       — Ты к себе несправедлив, Андрас, — не усмешка, а просто ласковая улыбка коснулась красивого лица напротив.       — Мне пора, — рука потянулась к щеке видения, коим представала перед ним душа Селины. — Не могу отпустить тебя. Не смогу.       — До встречи...       Порыв морозного ветра огладил лицо. Глаза, почти замерзшие от того, что были отрыты всё время, наконец пропустили пламя Преисподней. Выдохнув со всей мощью в холодные уста и со всем, что было в нём к распластанному перед ним созданию, мужчина покрылся мраком, возвращая себе истинный облик. Рука тьмы миновала кожу, мышцы и рёбра, смыкаясь на молчаливом сердце.       Себастьян массировал хрупкий орган напрямую, склонившись над девушкой, которая и была его душой. Вот в чём разгадка — тело и душа этого существа едины изначально. Он подозревал это давно. Окончательно понял только сейчас. Сущность Гекаты и есть то, что он видит и знает о ней. Запертая в человеческом, вынужденном облике, слишком уязвима и слаба, чтобы сбросить эти оковы.       Душа питает людской сосуд, не даёт выбраться до установленного Гекатой срока. Время не настало.       — Ещё рано, Селина, — шёпот окутывал их тела, проникая к той, что слышит. — Не поддавайся прошлому. Оно определено, но не определяет всего. Не сдавайся. Ты сильнее, чем была.       Придерживаясь единого ритма сокращений ладони, демон постепенно отпускал мрак. Тот накрывал девушку перед ним, согревая адским пламенем и даруя силы на возвращение.       — Мы связаны слишком тесно, чтобы размыкать цепи, — свободная ладонь проникла в замёрзшие волосы, оглаживая теплеющую кожу. — Мы справимся. Я дал тебе слово. И не отступлю, душа моя, как и ты.       Сердце в его руке дрогнуло пугливой птицей. Маркиз не прекращал его накачивать, направляя в него живительные разряды силы. Секунда, и девушка распахнула глаза и жадно открыла рот, хватая воздух. Руки хаотично взметнулись к груди, где сразу же были встречены объятием широкой ладони. Глаза безбожно слезились, а в лицо бился жар дыхания.       — Ан...       — Тише, — её подняли с земли и устроили на руках, отряхнув пряди от снега. — Дыши спокойнее. Всё закончилось.       Измученная гримаса растянула приоткрытые уста, через которых пробивалось дыхание вперемежку с кашлем.       — Ты понимаешь... что... нет...       — Это уже далёкие воспоминания.       За этим последовали крепкие объятия и ощущение горячей щеки на своей собственной. Ветер переменился, когда демон встал и медленно направился к дому.       Губы не покидали кожу лица Селины всё то время, что они устроились у камина прямо на полу. Себастьян напоминал отчаянного безумца, не спуская девушку с рук. Потрясение захватило его с головой. После всего ему откровенно наплевать на всё, кроме Гекаты. Её рук на спине и в волосах. Кротких, осторожных, почти боязливых поцелуев. Слабость Селины была более чем на руку сейчас им обоим. Значит, настало время спокойствия. Короткого единения без потрясений.

***

      Удивительны причуды сил Вселенной! Сколько было вдохновлено демонами философов, мыслителей, скольким историкам рассказано о событиях, причиной коим они, собственно, послужили. Какое влияние дьявольских сил было оказано на веру людей, понятий о Боге и иных сакральных вещах, а сколько извращено — счёта нет.       Завихрения судеб, которым Аббадон являлся свидетелем, не смогли удивить его больше, чем рассказанное Набериусом. Бывает же, что душа перерождается? Безусловно, непреложная истина. Однако сколько душ помнят о своём прошлом осознанно и существуют ли они вообще с таким опытом?..       Мужчина взял в руки фотографию и задумчиво разглядывал черты хорошенького личика молодой особы. Человеческий взгляд с фотографии семейства не говорил ровным счётом ничего об обладательнице, кроме как о незаурядности ума и некоторой закрытости. Не доказательство ни одному предположению. При этом стены, пропитавшиеся духом множества людей и одного жнеца, навевали интуиции правильность сумасбродной гипотезы. И черты лица уже не казались чересчур обыденными.       — Старая картинка, — тихо прошелестели из-за плеча.       — С чего ты взял? Всего лишь год по человеческим меркам, — смотря на подпись внизу картонки, заметил Советник.       — Я её узнал бы только по волосам — такие не спутаешь, — звук голоса отдалился, а сильная рука вернула фото ровно на то место, где та находилась, не потревожив ни пылинки на каминной полке.       — Что ещё?       Сосредоточенность голоса старшего по рангу вряд ли выдавала его настроение Доблестному маркизу.       — Опять у меня липкое ощущение, что он знает больше меня.       — С чего ты взял? — вежливая заинтересованность, не более.       — О, видел бы ты, как он носится с ней! Сиэлю и не снилось.       — И ты об этом не преминул сказать ему, — наигранно сочувствующе ответствовал Аббадон, поворачиваясь к невозмутимому, вопреки репликам, спутнику. — Иногда держать язык за зубами тоже доблесть, знаешь ли.       — Прекрати поучать, — сморщился тот и оба направились к выходу. — Мне достаточно одного тебя с твоими секретами.       — Ничего тебе не сказал, да? — только осталось эхо в пустынных нью-йоркских апартаментах.       Полумрак отделения больницы удачно скрыл пару теней в конце коридора.       — Ничего, — разговор продолжился. — На тебя похож, молчит как немой.       — Все претензии к Мессиру, если осмелишься, Набериус. Не ко мне, — кинул Аббадон и двинулся по коридору.       Не дойдя до конца, Советник остановился и втянул носом воздух. Глаза блеснули в полутьме от узнавания знакомых вибраций, исходивших из помещения перед ними.       — И что это? — осведомился Маркиз, явно ощущая не только настрой старшего, но и совпадение с энергетикой, которую они чувствовали в Нессусе.       — А это очень интересный вывод, — выдохнул Аббадон и тенью проник за дверь.       Раздражённо рыкнув на товарища, Набериус последовал за ним и встал рядом с Советником, смотрящим на спящего на больничной койке мужчину. Обстановка комнаты больше напоминала рабочий кабинет с кучами компьютерного хлама, куда по нелепому стечению обстоятельств поставили кровать.       — Его ты видел?       — Нет, другого. Может ошиблись палатой?       — Не ошибся, уважаемый, они были здесь. Только прислушайся. Сколько эмоций человеческих!       — Смею напомнить, что мы в больнице. Тут всё вымазано этим.       — Но не такими, Набериус. Прислушайся, — глаза Аббадона пылали торжеством найденных доказательств: Геката жива, является пока человеком, хоть силы к ней возвращаются, и выступление можно отложить — рано.       — Андрас? — осенило того.       — Ты всё понял.       Аббадон хлопнул раздражённого демона по плечу и двинулся к выходу, оставляя Набериуса метать молнии от того, что Великий Маркиз его снова обошёл в погоне за лучшими душами. И какую отхватил? Разыскиваемую Дьяволом, чтоб та пропала вовсе!       — Давай его допросим, — кровожадно прошелестел Маркиз, смотря на выздоравливающего человека, как на грушу для битья.       — Я бы не рискнул его трогать. Но это я.       — Человека? — с флёром откровенного непонимания осведомился демон.       — Хоть кратно человек. На нём защита, — Аббадон ткнул указательным пальцем, увенчанным элегантным крупным перстнем, на изящный ободок на руке хакера, блестящий в свете уличных фонарей       — Чёрт!       — Вот именно.       — И что мы выяснили? — Набериус развернулся к выходу, нагоняя Аббадона. — Докладывать Люциферу нечего.       — У него и без меня осведомителей достаточно.       — Тогда к чему это всё?       — Недурно знать противника не только по слухам. Информация никому ещё не мешала.       — Если уметь её правильно применить.       — В том и дело, Набериус, в том и дело.       Если бы кто видел, но не поверил своим глазам, как две тени ушли под землю, не ставив ни следа своего присутствия.       На соседней с Пресвитерианским госпиталем крыше незнакомец с силой захлопнул массивную книгу и устало снял очки, потирая переносицу. Серебристые волосы скрывали черты молодого красивого лица под порывами зимнего ветра.       — Всё хорошо, родная, они будут в порядке.       Ладонь соскользнула с лица, открывая пронзительный и внимательный взгляд Легендарного жнеца. Наконец дела в этом городе можно было считать оконченными. Долги людям отданы.       Кристофер ещё месяц назад удачно добрался до Руперта, передав последние подарки наподобие тем, чем владел Кревен с очень давнего времени. Адриан оказался намеренным наблюдателем того, как Маркиз с Гекатой скрываются вдали, где их чуть не поймали в капкан — он не мог оставить её, пока они с демоном не скроются окончательно, и не проследить за выполнением Райли последней миссии Селины от имени Вэлери.       За подобное самоуправство неугомонный Уильям добавил ему сверхурочных часов с призывом "не якшаться с демонами". "Слова-то какие плебейские знает", — грустно усмехнулся Кревен, поглаживая тёплое кольцо, говорящее о том, что Селина в порядке, как и обещал Михаэлис. Тем не менее, он удачно подгадал время, чтобы вырваться с Туманного Альбиона и проверить положение дел. Как оказалось, вовремя.       "Действительно, время с демонами не проходит даром", — заметил про себя Кревен, гоня прочь абсолютно другие воспоминания, которые остались в памяти ноющим рубцом, принесшим, как не парадоксально, смысл в существование. По крайней мере, Адриан мог сказать за себя точно.       — Я Вас везде ищу, — послышался морозный голос со стороны, вырвав из воспоминаний.       — У меня пятнадцатиминутный перерыв, Уильям, — недовольно протянул Адриан, закидывая косу себе на плечо. — В моём распоряжении ещё три, если не считать болтовни с тобой.       — Простите, но... — Спирс поправил очки, пряча лицо и возможное отражение мыслей о самом неоднозначном кураторстве в личном деле, учитывая фигуру Старшего жнеца. — Я должен отчитываться перед Советом и быть готовым ко всем вопросам.       — Ты правда не понимаешь, что весь этот спектакль создан для одного клоуна, которым назначили меня?       — При всём уважении, сэр, задание.       — Выдохни. Ты слишком безгрешен, чтобы тебя наказывать.       — Это моя работа!       Громогласный хохот распространился над крышами Большого яблока, а сам Легендарный согнулся пополам от смеха.       — Я... — икал седовласый, пытаясь произнести фразу отчётливо. — Я... представил... куда тебя можно... ох, утопия... уволить. Жнеца!       — Просто это наш долг и первая статья Правил "Несущих смерть".       — Я счастлив за тебя, Уилл, искренне, — Адриан подавил следующую волну смеха, глядя на то, как вытягивается лицо Начальника с каждым его словом. — Ты не знаешь выбора и иных обстоятельств, когда этими талмудами разжигаешь костёр, чтобы выжить.       Спирс замер, даже не заметив финальной фразы перед исчезновением Легендарного, кинутой в успокоение вынужденного куратора о том, что работа не ждёт. Предыдущая мысль выбивала из колеи настолько, что Уильям оторопел.       На его веку не было полномасштабных противостояний, в коих довелось увязнуть Старшему жнецу. Начальник действительно не мог знать того, что ему было сказано. Но глубина посыла нашла отклик даже лучше, чем Легендарный мог себе вообразить. Или воображал слишком хорошо, раз счёл нужным поделиться со Спирсом той застарелой болью, когда его ещё свет не знал.       И, похоже, судьба не оставит его, как выразился Легендарный, безгрешным до конца.

***

      "Может, мы действительно сходим с ума?.." — размышляла девушка, сидя на выском барном стуле у стойки, закинув ногу на ногу и положив руки на подлокотники. Селина периодически кидала долгие задумчивые взгляды на хлопочущего перед ней демона, ловко управлявшегося с несколькими делами одновременно меж параллельных линий кухни, ведущих к очагу. И снова опускала глаза на деревянную столешницу, погружаясь в себя. Редкие звуки металла, фарфора и стекла уже не удивляли — скорее подтверждали её нерадужные догадки. Ранее демона никогда не было слышно. Его действия не сопровождались чем-то большим, чем просто едва уловимым шорохом.       Вроде всё, как всегда. Особенно в вечера, как этот. За окнами падал крупный снег, устилая белоснежным ковром открытую обозрению опушку дома, ставшего пристанищем. Крепостью. Но низкие, злобные мысли о тюрьме, становились невыносимы для Гекаты. Строение воздвиг Себастьян. С нуля. С преломлением к её человеческим потребностям и их общим эстетическим вкусам. Для них. Однако сами стены словно подчинялись лишь одному. Клеткой не способен управлять узник — она служит стражнику, у которого ключи. Подобная метафора выглядела предубеждённо по отношению к демону. Унизительной для его честолюбия, а оттого становилось мерзко на душе от собственных формулировок.       Если рассуждать шире, то Михаэлис волновал куда дальше обманчиво стеклянных стен, добавляющих простора. Андрас вёл себя как обычно. Казалось бы. Галантно, предупреждающе, строго, искушённо. В нём чувствовалась непоколебимая сила, которая неизменно манила Селину. Но... его отчуждённость, скрываемая, подспудная, неимоверно отравляла девушку. Вытягивала все духовные силы от невозможности переломить ситуацию. Почти две недели после случившегося яркого видения они рутинно существовали рядом.       Себастьян увидел то, что она не хотела бы ему показывать. Вернее, для неё работало "правило наоборот": лучше сто раз рассказать, чем один раз воочию наблюдать. По крайней мере, некоторая холодность поселилась между ними наутро, после той ночи. Контраст был разительным в сравнении с тем, как Андрас забылся с ней в тёмные часы после того, как девушка оказалась под сокрушительным ударом, отчего смертное сердце не выдержало. Если бы не настойчивость Маркиза, чёрт его знает, что было бы! Его несмирение, упорство, властность и нежность полностью растворились, будто их не было никогда. Остался фантом, напоминающий, как может быть. Как желанно, чтобы было так. Снова Селина упиралась в стену под названием "слепота". Помнит ли он, что обещал не скрывать свою душу, поскольку Геката не "видит", как раньше?..       Глаза девушки неуловимо расширились. В зрачках мелькнул проблеск разгадки, за которым долго бродила в потёмках. Девушка снова вдумчиво прошлась по доводам, сложившимся в единую картинку. Михаэлис никогда не нарушает данных им обещаний — гордыня не позволяет. В этом сомнений не было и не могло быть. Следовательно, неясное для девушки поведение и есть отражение души демона. Мужчина просто не позволяет себе играть с ней. Селина вскинула оживший взгляд на сосредоточенного Андраса, возившегося с очередным кулинарным шедевром — тот почти не применял магию для бытовых мелочей, что также укладывалось в теорию. Он честно показывает то, о чём просила его Геката тогда, когда маски были сброшены, и они познавали друг друга заново.       Открывшаяся истинная подоплёка происходящего сделала чувствительной настолько, что при новом слабом звоне металла, когда Михаэлис поставил противень в печь в полу стене, за которой располагалась гостиная, Селина неловко дёрнулась. Пытаясь скрыть свою реакцию, словно находилась под пристальным взглядом, девушка наклонилась вперёд и сцепила руки в замок на столешнице, меняя положение ног крест-накрест под столом. В окне позади неё отразилась напряжённая спина, затянутая в серую майку. Взор девушки прикипел к мужчине, который, отвернувшись от одного зрителя, промокал руки полотенцем, оценивая положение блюда относительно огня.       Селину оглушила недавняя догадка, свербя в рассудке. Мысли ожили и понеслись с новой силой. Неловко прочистив горло от молчания, которое стало между ними чересчур, неприятно обыденным, Геката зажмурилась и открыла глаза, напустив туда спокойствия.       — Андрас...       Тихий вопросительный тон долетел до острого слуха. Демон со всем вниманием тёмного, чтоб его, взгляда обернулся к девушке, вежливо ожидая продолжения. Девушка выучила слишком хорошо, что именно означает этот взор. Сковывающий, гнетущий. Голодный во всех смыслах. Удушающий. Заставляющий наблюдать, как волею хозяина зверь стискивается в клетку. Как напряжение загнано настолько глубоко, чтобы не выдавать мыслей ни жестом, ни мимикой, ни движением. Бездна, куда отправляются желания и стремления. Кроме того, что важно для Андраса на данный момент. Всё, что мучило Селину, отражалось в этих почерневших глазах. Вежливых, внимательных — конечно. Но застывших и отстранённых.       Спрашивать о причинах — язык не поворачивался. Селина чувствовала всеми фибрами, что неправильно подбери она слова, и последствия... Геката не могла предположить, какие, но то, что они будут, сомнений точно никаких. Неумело и топорно, вслепую лезть в душу Великого Маркиза такими примитивными инструментами, как неосторожные слова и вопросы, опасно. Ничего другого в арсенале "смертной" не наблюдалось. Неубедительные для Андраса ведовские потуги, хилая магия, находящаяся в полнейшем раздрае, уже подвели к точке, где оба не представляли, как справится с тем, что возникло перед ними. Селина не была уверена в своих силах, чтобы бросаться всё исправить, поскольку не способна управиться с собой.       Однако выбор представал неизбежным в необходимости его свершения. Как создание Дьявола, Геката ведала о свойствах душ высших демонов. И оставлять всё так... заставлять мучиться обоих тоже мало перспективно. В их положении особенно, когда любая недосказанность может стать оружием против них. Целостность тела для таких как Гекаты, демоны, да все, кто нематериален, ничто в сравнении с духовностью, рассудком и разумом. "А сейчас ты человек, которого презирают, — ворвался голос издалека. — С покорёженным прошлым и туманным будущим". Селина стиснула зубы на справедливость в возникшей мысли. Та выстроилась кондово и слишком прямо, но... Девушка не обманывала себя по части отношения подлунных к людскому роду.       Человек, конечно, но временно. Туманное будущее — тоже не однозначно, зависит от её действий. А вот прошлое, разделённое ещё и с Маркизом... Геката тряхнула головой, обернув возникший тезис в иное русло, чтобы положить начало выходу из обоюдного кошмара. Мерзости из прошлого, ворвавшейся в настоящее.       — Ты... — Селина взглянула на Михаэлиса, замершего в позе ожидающего, и пыталась привыкнуть к его глазам. — Тебе... — снова зубы стиснулись во злобе на себя и свою человеческую ипостась, изрядно портящую жизнь. — Тебе... пр... непри... Чёрт! — Геката, пока пыталась произнести главное, отчего-то вообразила себя на месте Себастьяна, и слова попросту застревали. — Прости, — кинув это, девушка крутанулась на стуле и спрыгнула с небольшой высоты, чтобы убраться подальше от себя и полного сумбура в мыслях. — Прости меня. Ничего. Забудь.       Чеканно произнося это в такт шагам и, не смотря на демона, следящего за ней вопросительным взором, Геката махнула в сторону рукой, будто показывая, что надо сделать с тем, что здесь произошло — выбросить подальше.       Обойдя кухню по наикратчайшей траектории к выходу из дома, Селина дрожащими руками сняла тёплую куртку с вешалки и одновременно вступила в массивные зимние ботинки с отличным протектором на случай льда. Наспех завязала их, заправив внутрь края узких штанин чёрных джинсов. Накинула куртку поверх домашней майки и застегнула молнию настолько споро, что та взвизгнула.       — Скоро начнётся метель, — девушка готова была взвыть от тёплого заботливого голоса из-за спины.       Селина обернулась через плечо, намеренно не встречаясь с высасывающим все силы взором бездны.       — Я ненадолго, обещаю, — и резко отвернулась, чтобы остервенело открыть дверь и сорваться в белую пелену снега.       Себастьян смотрел вслед удаляющейся хрупкой фигурке Селины, скрежеща вмиг отросшими клыками. Впервые за долгое время глаза обагрились живым пламенем. Руки стиснулись в кулаки. На пол закапала густая тёмная кровь из глубоких ран на ладонях от когтей. Яростный удар со всей мощью врезался в косяк, разнося в щепки. Дерево обратилось в пыль, намокая под заледеневшими осадками улицы и ниспадая на крыльцо тысячами звонких молоточков. Маркиз беззвучно рыкнул. Стрельнул взглядом в сторону кухни, гася пламя и перешагнул порог. Первый шаг в пелену сопроводился звучным грохотом закрывающейся двери, хлопнувшей без помех — пострадавшая от выплеска недовольства стена оказалась в первозданном виде.       Тем временем Селина едва ли была способна на что-то, кроме спешного бега в неизвестность. Челюсть сводило от периодически прорывающихся всхлипов. Частое дыхание вырывалось густым паром. Она не помнила, как взобралась по древней каменной лестнице по пологому холму. Стоило оказаться на самой его вершине на границе леса, перед которой разливалась белеющая тёмная степь, из горла вырвался крик. Полный бессилия и собственного неприятия. Настоящей человеческой боли, в которую давно старалась не погружаться и не чувствовать. Голос от надрыва скоро сорвался из-за не выдержавших связок. В глазах не было слёз — в них издевательски плескалось слабое, тлеющее пламя молодой зелени. Словно напоминая о невозможном сейчас. Недостижимом. Невыносимо!       Геката привалилась плечом к близстоящему скрюченному, как все остальные в лесу, дереву и с силой провела непослушной рукой по лицу, смахивая растаявший снег. Повернулась на негнущихся ногах к стволу и упёрлась в лбом. Тяжёлые выдохи плавили снежный покров, застрявший на шершавой поверхности. Дыхание учащалось под напором негаснущих эмоций. Стиснутые в кулаки ладони медленно обивали ствол с наращиваемым ритмом. Каждый раз соприкосновение кожи с твёрдой корой становилось болезненнее. Руки начинало жечь. Остановившись в последний момент, перед тем как нанести себе серьёзную рану, Селина отвернулась от неподдающейся мишени. Осмотрела множественные царапины неугомонным взглядом. Снова крик на простирающуюся округу, закапываясь пальцами в мокрые от снега волосы.       Осев на искривлённый ствол того же дерева, Геката согнулась пополам и уткнулась лицом в колени, не спуская скрюченные пальцы с головы. Едва слышные подвывания выпускали эмоции, что накопились. Пропитанные воспоминаниями, почти убившими её. Собственной немощностью. Злостью на себя, на Себастьяна как представителя клана, загнавшего её сюда. И впервые, чего никогда не было — тем, что её в принципе создали и потом предали вместе с остальными. Бесхитростно закрыв глаза, что Гекаты являются такими же свободолюбивыми, жестокими, своенравными, как и их Творец. Тот решил, что недостаточно просто владеть — их можно низвести, забрать всё, что они сумели взрастить ради своего Создателя. Для его могущества, безраздельного воцарения.       В тихом вое было намешано столько, что каждая прожитая жизнь в нём выражалась смертельной раной. Состояние подзуживалось отсутствием контроля, который невозможен при той биохимии, что простреливала нутро смертного тела. Являлась токсином, отравляющем и запутывающем планы, высеченные кровью. Могло бы быть подобное, будь она одна?.. Не втягивая никого в зловещий омут?..       Тот, кого в замысле Гекаты не предполагалось никогда, стоял неподалёку, внутренне содрогаясь от обилия выплёскивающихся из рвущейся души чувств. Видя, куда направляется девушка, Маркиз последовал за ней, остерегаясь обитающих в лесу стай хищников. Встал на линии, обозначенной его магией на случай, если Селина забудется и пересечёт границу владений. Себастьян был потрясён в прямом значении, когда первый крик огласил пространство лавинным эхом, покоробив нутро до дрожи в теле. Не видя происходящего, стоя за деревом спиной к возвышенности, где находилась Геката, он до отвращения ненавидел себя.       Андрас хотел прекратить разворачивающуюся безысходность. Выйти из укрытия и забрать девушку домой, но... Его не пускало нечто внутри. Оно до сих пор жило в нём с прошлой их жизни. Оно шептало о праве Селины чувствовать, быть там, где она хочет. "Но не так", — скорбный внутренний голос заглушила новая волна воя. И демон с силой закрыл глаза. Густой пар вырвался из уст от невозможности терпеть. Снова нечто приступило к увещеваниям о том, что его душе сейчас нужно освободиться. Сбросить терзания. Отпустить...       Михаэлис стиснул кулаки, не чувствуя ничего, кроме мук девушки. Нет, не в его силах отпустить. Так он обозначил Селине. Он не лгал, не лукавил, не ввергал в заблуждение. Те слова были его и для неё.       Короткая вспышка бескомпромиссности, жестокосердия, гнева весьма кстати способствовали преодолеть неясный шёпот и сделать первый шаг. Демон с осторожной решимостью повернулся и двинулся в сторону согбенной Гекаты. Себастьян тихой поступью подошёл к девушке и встал напротив. Ощущая, как их души, вторя друг другу, обоюдно разрываются от обилия мыслей и чувств. Наплевав на всё как тогда, когда Селина очнулась, и они, не отрываясь от друг друга, отдавались в ощущения близости, Андрас рухнул перед девушкой на колени из-за невозможности более удерживать прямое положение. Сущность Гекаты подчиняла, и он не сопротивлялся. Не хотел.       От звука падения в полной тишине прямо перед её носом, Селина испуганно села прямо. Взгляд оторопелого непонимания и сосущей потерянности прикипел к тяжело дышащему демону. Ощутив обезоруженный взор, мужчина уронил голову себе на грудь и опустил плечи. Смоляную макушку покрывали белые хлопья. Руки на коленях дрожали, вызывая полное ошеломление видом Великого полководца.       — Что ты... — обескураженно начала девушка, не приемля подобного положения Себастьяна перед собой.       Она интуитивно замолчала, как только плечи демона напряглись. Через некоторое время он поднял на неё взгляд, который она не бралась бы описать. Невозможный и нереальный. На неё смотрели омуты падшего ангела. Падшего, озлобившегося, алчного, беспринципного во всём, включая выражение своих мыслей и дум. Отрытого до греховной откровенности. Вульгарный до обнажения всего, что было в нём. И не было просьбы — ужасающая, душащая, смертельная мольба. И Гекате стало жутко. Страшно. Плохо.       — Я должен просить прощения, не ты, — почти одними губами.       Маркиз с силой сжал веки, словно не знал, как начать и силясь найти слова.       Селина забыла, как дышать, смотря на демона, будто видела впервые в жизни. Во всех жизнях. Невольно возник образ дворецкого, его комнаты в поместье. Он сидел на разворошенной кровати, водя рукой по постели, ища. Не принимая, что случилось. Кровавую слезу на щеке. Геката надеялась, что больше не увидит никогда. Они не увидят. Даже пребывая в своём мире клич демона разрушил тишину созданного ею измерения. Разверз все устои. Заставил сомневаться настолько, что ненависть к баатезу отступила, чтобы дать покой её демону. Необыкновенному. Уникальному. Дорогому.       — Я ощутил страх. Снова, — дрожащий выдох жаром долетел до её ног и опалил горячностью пальцы, стиснувшие ткань джинсов на коленях. — Стал знаком с ним. Давно, — плечи наклонились вперёд, как под неимоверной для демона тяжестью. — Но грани... Познал их с тобой, — Селину прошило от слов, которые не обличали её, а были полны невероятной признательностью. — Я опять почти потерял тебя... Я не привык жить в нём, — только сейчас Маркиз поднял на неё глаза. — Не хочу, чтобы ты жила в нём. Мне... — он запнулся, смотря сквозь замершую девушку взглядом полной опустошённости. — Ты говорила, что я справлюсь. Какой ценой?.. — Андрас сфокусировал взгляд на том, что являлось самым дорогим, его проклятием и его прощением. — Страдания души, преподнесённой мне, который губит её тем, что не может сам вынести, — на одном дыхании вымолвил мужчина, выкладывая всё, чем являлся. — Не желает того, что противоречит его распутству и вседозволенности. Он коверкает и... ломает.       Себастьян опустил голову, делая долгую паузу. Селина не чувствовала холода, не ощущала порывов ветра, полностью отдавшись во власть Маркизу. Не смела лишний раз вздохнуть, двинуться или помыслить.       — Не настолько, чтобы... — продолжил Себастьян, подняв голову и с усилием смотря на девушку, внемлющую ему, словно сама судьба перед ней. — отказаться от могущества, кроющегося рядом. Целостности, открывшейся мне только с тобой, — стиснутая в кулак рука приподнялась и почти достигла колена девушки, но замерла, снова напрягшись. — Я не могу рисковать ею, — рука медленно опустилась в снег под ногами девушки, безвольно повиснув. — Вот мой предел, — во взгляде появились яркие нотки пламени, освещающего расстояние между ними. — Он диктует мне требовать от тебя открыться. Чтобы не отдать никому, что принадлежит мне, — рука поднялась со снега и пугливо коснулась замёрзших пальчиков, никак не среагировавших на жест. — Я готов разделить твоё прошлое. Чтобы ты была уверена, что во мне нет неприятия, — пальцы Селины неконтролируемо вздрогнули на её неозвученный вопрос и сразу угодили в жар ладони, едва сжимающей и просто дарящей тепло озябшей хрупкой руке. — Кроме того, что смею просить тебя пережить его заново. Не ждать удара. Предотвратить его. Я не желаю отказываться от полученного из-за того, что... боюсь ранить или потерять тебя.       Михаэлис замолчал и, пользуясь моментом, что Геката закрыла потрясённые глаза, длинно выдохнул. Адскими усилиями ему удалось выказать то, что снедало изнутри последние дни. Отравляло его и вслед за ним гложило Селину — не могла не видеть изменений. Как бы он не скрывался от неё, от себя, от неизбежности. Девушка оставалась слишком чувствительной. Оттого Маркиз медлил. Преступно долго. Мазохистски упиваясь тревогой за его решение и доведя дорогую ему душу до болезненного помешательства, которое вырвалось страшным криком, застрявшем в его разуме до сих пор.       — Андрас, — тот вскинулся, как от пощёчины, которую смело мог дать себе же за то, что вновь позволил забыться в пугающих образах.       Михаэлис со всем мужеством оглаживал лицо девушки открытым взором, содрогаясь от предвкушения момента, когда та взглянет на его. Сможет ли?.. Единственная трезвая мысль в голове заключалась лишь в том, чтобы не отводить глаза. Не пытаться прятаться, сводя сказанное к не существенному, а на самом деле определяющему его, как достойного своих званий и близости к дьявольскому существу. Без последнего и первое теряло всякий смысл.       И вот тот миг, когда трепещущие веки открыли тлеющий взгляд. Всё тело завязалось в тесный узел пронизывающего холода, превосходящего измерение Баатора Стигию — царством вечного льда. Двойственность недавнего ожидания и магического взора, опаляющего жаром Кании, обрушило напряжение в Тартар.       Селина протянула к нему замёрзшие ладони и, наклонившись вперёд, прикоснулась к лицу. Весь демон напоминал ледяную фигуру, в которой даже глаза, казалось, остекленели. На самом деле, его поглотила душа, что смотрела на него из недр прекрасных глаз. Блуждающий, ищущий взор проникал в окаменелое нутро, скованное страхом, который пядь за пядью отступал, возвращая к жизни. Привнося больше смыслов, чем он смог озвучить. Геката их постигла.       — Я отказываюсь от того, что говорила раньше, — Маркиз готов был провалиться сквозь землю, через Баатор, прямо в лапы Церберу. — Когда ты пришёл на ринг в Нью-Йорке, — Андрас оцепенел, помня тот момент и последующий разговор. — Война за их души стала смыслом моего существования... — девушка моргнула, и из глаз потекли слёзы, согревая лицо быстро истлевающим теплом. — Не думала никогда, — горькая усмешка, полная скорбной иронии, прозрачным миражом легла на уста. — что он приведёт меня к тебе. Мне не пройти путь без тебя...       Селина со звучной дрожью выдохнула и сжала пальцы мужчины, которые вопреки обыкновению были горячими.       — Это сильнее меня, но не значит, что... — Геката сглотнула, пытаясь восстановить дыхание. — Я не согласна. Хочу попытаться сделать так, чтобы он не закончился...       Маркиз больше не мог оставаться на месте и смотреть на мучения девушки — всё видел и без того. Прочитал во взгляде, в мимике, дыхании, биении сердца. Ему не обязательно было говорить, а оттого продлевать терзания Селины. Поэтому он стащил ту с дерева и усадил себе на бёдра. Блуждал губами по ужасно, непростительно озябшему лицу, согревая дыханием и собирая горячие слёзы, куда более красноречивые, чем слова, ибо шли изнутри. Самой души. Живой, сильной и молодой. Имеющей власть над ним. Нерушимую. Безграничную. Сладкую. Вожделенную.       Весь путь обратно он нёс её на руках, продолжая согревать лицо своим дыханием и лёгкими касаниями уст. Показывал, что услышал. Понял. Принял. Селина обхватила ногами его талию отвечала тем же, но не могла сбить напор Андраса. Просто не хотела. Только продолжала, купаясь в оберегаемой им взаимной искренности. Столь нужной и столь необходимой. Невероятно подчиняющей своим приглашением — без принуждения или давления. Сидя на горячих ладонях, Селина зарывалась в столь обожаемые ею волосы на затылке, слыша довольное урчание демона. Губы периодически растягивались в слабой улыбке от совершенно волшебных звуков.       Оказавшись дома, они не унимались и в ванной. Геката слабо помнила, как её раздевали буквально на ходу. Михаэлис со свойственной ему озабоченностью здоровьем смертной не мог оставить без внимания долгое пребывание на холоде. И оторваться было выше его сил. Посему всё делалось без отвлечения от главного. Отчего дорожка из вещей вела в объятую паром комнату, где обосновались двое.       По-прежнему сидя у демона на бёдрах в горячей воде, Селина смелела и постепенно соперничала с Андрасом в его ласках. Находясь под воздействием Гекаты, Маркиз старался остудить её желания, перехватывая инициативу и сбавляя темп. Но не всё было подвластно воле, вопреки которой прижатый к его животу член уже подрагивал и разгонял белёсые пятна от смазки по воде. Со свойственным ей нахальством девушка водила по нему промежностью, прижималась животиком к головке и немного покачивалась.       — Селина... — Андрас сомкнул руки на тонкой талии и немного отвёл от себя, создавая небольшой промежуток, пока Геката продолжала вырисовывать влажные узоры на его шее и услаждала тело лёгкими прикосновениями чувственных рук. — Не стоит...       Голова девушки резко взметнулась назад. Яркие глаза с тщательно скрываемым вожделением, от которого хотелось заскулить, хлёстко встретились с демоническими. Маркиз не выказывал и намёка на сдержанность.       — Что тебя тревожит?       Ласковая ладонь на скуле и просто выбивающий из седла своей наивностью вопрос заставили сомкнуть губы, чтобы не вырвалось ни одного непроизвольного звука.       — Ты не навредишь мне, — шёпотом убеждённо произнесла Геката, опираясь на плечи демона и сокращая увеличенное ранее расстояние.       Не было необходимости далеко ходить за объяснениями. Чрезмерная осмотрительность Андраса произрастала из несокрушимой убеждённости Маркиза в неминуемости причинения боли после того, что произошло с Селиной. Человечность девушки, столь ярко выраженная перед демоном, воспринималась тонким хрустальным покровом души, который разрушить не составляло ни труда, ни усилий. В отличие от сопротивления потребности продолжить и прикоснуться к ней.       — Помнишь, ты говорил, что я могу остановить тебя в любой момент, — демон откинулся назад, в неубедительной для него самого попытке отстраниться и про себя понимая, что отступать некуда — Селина в амплуа суккуба неподражаема, а её слова точно били по обороне, разрушая ту в щепки. — Предлагаю другой вариант, — Михаэлис, дурея от тона и пластики движений, ощутил, как его напряжённые руки отрывают от талии и, переплетя их пальцы, прижимают внешней стороной ладоней к бортику ванной позади.       — Что ты задумала? — пока его успокаивало, что усилие девушки ничтожно и могло быть обращено против в любой момент, но Геката, представшая в образе соблазнительницы высшего демона, не способствовала расслаблению.       — Я не буду ничего говорить, — та выдохнула слова ему в губы и провела по ним язычком, посылая мурашки по коже. — Тебе не придётся ничего контролировать.       Кончик языка раздвинул их и упёрся в ряд белоснежных стиснутых зубов. Не отступая от намеченного плана, Селина принялась посасывать его губы одновременно привставая и проводя промежностью по горячему члену, борясь за последний рубеж. Челюсть мужчины лишь немного разомкнулась. Геката воспользовалась моментом, протолкнув язык в небольшую щель меж зубов, зная, что Андрас не навредит ей.       Девушка более всего хотела, чтобы страх, о котором тот поведал в признании, отступил. Она пока не способна дать Себастьяну, что он хотел, в полной мере и о чём тот вожделел, входя в раж. Но отказываться от желанного для обоих сродни отречению от их природы. Оба грешны. Оба знают, что есть сластолюбие. Для демона Геката олицетворяла потребность, наркотик, утоление голода, отражающийся в потемневшем взгляде. Тогда как Селина знала, что связь с Маркизом — не просто чувствовать душу Андраса. Это её подпитка. Предназначение, которое жаждала воплощать для него сообразно её сути.       Себастьяну некуда было отступать от всепоглощающего нашествия. Сдал Гекате бастион, который та чувственно, иезуитски осваивала, ввергая в дурман. Их пальцы теснее переплетались. Андрас даже смирился со своим положением, как полезным для благоразумного сдерживания своих аппетитов — к чему неоднократно призывал девушку. Их сцепленные руки поддерживали непоколебимость ранее принятого решения держаться подальше от морока похоти, ведущего к погружению в опасное для "смертной" неконтролируемое стремление к животному удовлетворению.       Но принципы и уместность скованности для инстинктов обратились против Маркиза. Они-то позволяли девушке занять главенствующее положение. Расширить простор для фантазии и одновременного подначивания самообладания. Ничего весомого не оставалось противопоставить для прекращения произвола. В том состояла волнующая кровь чуткость Гекаты. Его алчность, правила, постулаты в демонической манере изворачивались и преподносились ему же в обманчиво неизменном виде. Поэтому Селина представала перед ним чистокровной демонессой и талантливой обольстительницей.       Себастьян злился и вожделел. Причём последнее неустанно побеждало. Вынужденно закинув голову назад от того, что девушка приподнялась, чтобы не разрывать опьяняющий поцелуй, он чувствовал, как к нему прижимается гибкое тело. Извивалось, чтобы доставить больше удовольствия. Как взбудораженные горошины сосков округлого бюста, словно пальчиками, скользят по его груди, заставляя воображать, как всё выглядит от невозможности прикоснуться или лицезреть. Только ощущать.       Поцелуй ненадолго прервался, когда Селина поднялась ещё выше и прильнула устами к сомкнувшимся векам, даря бархатную нежность. Перебирала губами реснички, любовно проводя по краю век кончиком языка. Геката зажмурила глаза, когда крупная головка дрогнувшего члена упёрлась вверх ко входу во влагалище. Насколько возможно смыкая мышцы и не впуская ту до конца, девушка оттягивала миг проникновения. Наслаждалась частым неспокойным дыханием на шее. Селина дразнила обоих, усугубляя желание. Давая прочувствовать возможность того, в чём Себастьян отказывал им.       После того, как уста покинули трепещущие веки, глаза распахнулись. Пламя взора мгновенно устремилась в чарующий взгляд напротив, опаляя ширившимся вожделением. Продолжая свои манипуляции, фиксируя пограничное положение их тел, Селина снова прильнула к губам, лаская, но не вторгаясь. Отваживая Михаэлиса от попыток ворваться внутрь своего рта. От подобного пренебрежения тело демона напряглось, и он почти отстранил руки от бортика, сопротивляясь хватке.       Реакция Гекаты оказалась решительной и безальтернативной. Ладони с наставительной силой вернули руки в исходное положение. Чувствительный укус на губе демона впустил в пространство недовольное мычание, на который Селина лишь нагло усмехнулась. Но девушке не удалось до конца насладиться верховенством, когда почувствовала, как ноги демона начали подтягиваться к пояснице, чтобы уравнять их позиции. Та, упершись коленями, подняла голени и прижала бёдра Себастьяна ко дну ванны, пригвождая лодыжками. Новый болезненный укус не заставил себя ждать. На этот раз демон рыкнул так, что эхо почти оглушило смертную. Девушку бросило в ничем не сокрытую дрожь от силы, едва сдерживаемой Маркизом. Разозлённый зверь вперился в неё бешеным взглядом, нетерпеливо требующим действий. Жар от этого прострела осязаемой волной опустился вниз живота, посылая такую волну возбуждения, что стало невыносимо.       Несколько мгновений девушка успешно делала задумчивый вид. Рассматривала проступившие черты лица демона и тягуче медленно приблизилась к нему. Голодный взгляд Селины прикипел к недовольно скалящимся устам, из-под которых просматривались клыки. Геката играла с ним. Однако то, как демон податливо вёл себя, было неподражаемо. Её восхищала вынужденная уступчивость. Хотя и могла представить, как тот костерит её на все лады. Смешливая, насколько это было возможно для возбуждённого состояния, шальная улыбка потонула в новом поцелуе. Андрас хотел отомстить. Захватывал нежную кожу в плен зубов и оставлял царапины.       Заигрываться с демоном всё же было опасно. Поэтому Селина тягуче погружала язык тому в рот. Продолжение оказалось неоднозначным в своей нежности. Одновременно с продвижением языка, Геката медленно насаживалась на его плоть, сливая два ощущения воедино. Член плавно входил так же, как и её язычок неспешно проникал в мягкость уст. После стольких издевательств столь недвусмысленное действо вылилось в тягучий низкий стон. Как только две цели были достигнуты, и девушка полностью вобрала в себя плоть, апофеозом стало теснение девичьего тела к напряжённому торсу демона. Между ними не было ни миллиметра пространства, создавая слияние в одно целое.       Тяжело дыша носом, Геката двинулась вверх, повторяя движение в уже пасти демона. Андрас перестал мыслить себя без скользящего по нему тела, без синхронного движения во рту и по его члену. И чем дальше, тем сильнее не хотелось сопротивляться. Распластаться под Селиной, только бы она не останавливалась. Единственное, на что у него хватало воли — не переломать девушке кости, когда их ладони стискивались в объятиях.       Осторожные плавные движения изматывали. Однако не изменяющая своему повелителю алчность помогла Себастьяну перехватить инициативу в поцелуе, позабыв о всякой сдержанности. Изменив направление, теперь он проникал в уста Гекаты. Та, наконец повинуясь ему, ускорилась в такт задаваемому им ритму во рту. Андрасу сносило весь контроль с осознанием, что таким образом Селина позволяет ему управлять процессом. Преданная анафеме свобода движений сногсшибательно компенсировалась столько креативным подходом к делу. Маркиз проникал в Гекату с двух сторон, не сдерживая низких стонов крышесносного соития и избранного Селиной способа. Демон ловил себя на желании скулить от доставляемого наслаждения во весь голос, но покинуть пленительные уста — за гранью. Оттого взаимные стоны и короткие выкрики приглушались единением губ. Плеск воды заполнял пространство, отражая определяемый Андрасом темп.       Селина задыхалась то от стремительной, то замедленной скачки, подвывая от напряжения и пошлого удовольствия из-за сношающего её рот гибкого языка. Движения демона впрямую демонстрировали, что Маркиз хочет и как. Разум мутился, обнажая первородные мысли и желаниях двоих. Настолько, что не было места сожалению о невозможности их воплотить всецело прямо здесь и сейчас, но формировали задел на будущее, которое они должны сохранить так же сильно и бережно, как сомкнуты их руки.       Кульминация приближалась всё быстрее, ознаменовавшись дрожью во влагалище и теле. Селина, начав задыхаться, нетерпеливо вырвалась из плена умопомрачительного, засасывающего поцелуя. С томительным выкриком отстранилась и на слабнущих от острого удовольствия ногах держала ритм. Резко поднималась и опускалась, опираясь на ладони Андраса, подводя из к развязке. Бёдра едва слышно стонущего демона помогали девушке, слегка подбрасывая и принимая обратно. Геката беззастенчиво скулила в голос от наслаждения, ускоряясь по мере сил.       Маркиз потерялся окончательно и перешёл на рык с ощущением пульсации в члене и лоне Селины. То мотал головой, то откидывался назад, несясь в потоке пронзительного удовольствия, всякий раз подпитывая то видом оседлавшей его Гекаты. Та выглядела совершенно по-дьявольски. С растрёпанными рыжими волосами и горящими от ненасытности глазами. Пластичное стройное тело извивалось, меняя угол проникновения плоти. И снова продолжала возвышаться и низвергаться. Упругая грудь вздымалась от ставшими отрывистыми движений. Непротивление желаемому подвигло Андраса оторвать лопатки от стенки и поймать губами и зубами коричневатый сосок. Маркиз со звериной пошлостью терзал горошину, отчего Селина перешла на откровенный ритмичный крик. Она позволяла Себастьяну кусать, зализывать, оттягивать, потому как оба знали, что эта ласка безошибочно приближает к разрядке. Беснование демона сорвало в бездну тотального желания кончить. Геката взяла быстрый темп небольшой амплитуды, отчего бёдра сводило от предоргазменных спазмов.       Андрас с утробным рыком отстранил их руки от стенки и в сцепленном состоянии завёл Гекате за поясницу. Локтями зажав талию девушки, Маркиз безжалостно насаживал Селину на себя, чувствуя, как в глазах взрываются искры. Себастьян не мог перешагнуть черту первым, а оттого делал всё, чтобы сначала её пересекла Геката. Последние мгновение подтачивали демоническое обладание. За пределами осознания наконец громкий удовлетворённый крик вместе со скулением означил возможность высвободиться. Собственный рёв оргазма после умопомрачительного, уникального секса. Сперма густым потоком изверглась во сокращающееся лоно, заполняя жаром. Руки свело, отчего девушка оказалась закована сильными объятиями.       Рассудок после невероятного, умелого главенства Селины отказывался возвращаться. Слегка откинувшись назад, Маркиз отдавался удерживающей позиции неге и уткнулся лбом Гекате в грудь меж ключицами, опаляя кожу несдержанным дыханием. Тело в его тисках привычно била крупная дрожь. Надрывное дыхание ударялось в смолянистую макушку, постепенно и мягко вытягивая мужчину в реальность.       Оглушение от способности Гекаты использовать то малое, что ей доступно, утопить в соблазне предводителя легионов, совершенно не хотело вязаться с объективной смертной природой девушки. Пропитать связь покровительством ему, Маркизу, теша его эгоизм, подчинить, но не унизить. Возвысить, указав на могущество Андраса, и быть готовой стать за плечом в поддержке — то малое, что Селина предложила Миахэлису. После того, что с ней творили совсем недалеко от его замка в Нессусе, для высшего демона оставалась перспектива завладеть, вобрать, покорить и использовать. Видимо, названная Гекатой необыкновенность всё же граничила с несуразностью, поскольку даже оттенок подобной мысли недопустим для полководца. Отказ от обильного насыщения, мимолётного ощущения власти, примитивного рвачества — пройдено и отброшено по причине неудовлетворения куда более долгоиграющей ненасытности.       Маркиз не привык проигрывать и оправдывать провалы, малочисленных к его удовольствию. Он демон, высший. Имеет понятие о чести, принятом в его мире, благе в свою пользу, от чего он не откажется во веки. Посему разменивать большее только в данный момент ради малого следа в его существовании не позволяло самолюбие. По этой причине ему необходима Селина. "Не только", — тонкой воздушной лентой пронеслась насмешливая мысль, вроде бы несущественной поправкой меняя восприятие Гекаты.       Не "слыша" приобрётших ясность дум Маркиза, не видя души, пропитанной не слишком утолённой жаждой, девушка ловила себя на том, что люди обозначают счастьем. В том мире, кровь которого составляет львиную часть её сути, подобное состояние скорее выражено в удовлетворении добытого в борьбе. Самовозвышении. Примесь иного содержимого отваживала от заложенного рукой создателя определения, а человеческая природа добавляла оттенков. Соцветие эмоций составляло калейдоскоп ощущений, направленным на Андраса.       Поддавшись наполнению, Селина приподняла руки и самыми кончиками пальцев по образу отношения Себастьяна к "смертной" проследила рисунок сильных мышц под горячей кожей предплечий и широких плеч. Позвонки шеи у линии роста шелковистых коротких волос, скользящих меж дрожащих пальцев на затылке, и их мягкости на губах на макушке, куда уткнулась лицом Геката. Аромат силы, вдыхаемый часто и заставляющей погружаться с ощущение спокойствия и безопасности. Теперь точно как всегда и бывало. Должно и правильно. Страшно... невозможность отпустить, как и сказал Михаэлис, оказавшись в её видении.       — Андрас, — шёпотом неверного голоса, зная, что будет услышана. — Я хочу попробовать... о чём ты говорил.       Себастьян замер, ещё пребывая под покровом вязкого, приятного удовольствия. Он не сразу сопоставил произнесённое. Однако туман в разуме подкинул ему смысл слов, которые нашли ответ в девушке.       — Я не вправе торопить тебя...       — Не в этом дело, — нехотя, Андрас отстранился и взглянул вверх на Селину, отринувшую непоколебимым взглядом зарождающиеся опасения. — Ты догадываешься, что является продолжением. И... — Геката облизала опухшие и оцарапанные от долгих жестоких поцелуев губы, не прерывая зрительного контакта. — Ты мне нужен, чтобы... оно не стало реальным здесь, когда моя... — ты немного скривилась, но закончила. — моё обличие может не выдержать.       — Если избежать... — девушка удручённо повела головой, отрицая подобную возможность.       Пересечь пропасть к началу её странствий вернёт способности восстановить силы. Наконец покончить со своим положением смертной марионетки под гнётом прошлого. Себастьян не отказывался от предложения, но должен был уточнить вероятность поступить иначе.       — Тем более я буду с тобой, — спокойно и уверенно продолжил он и, проведя губами по подбородку, крепко обнял девушку, смотря горящими глазами на вьюгу за небольшим окном за спиной девушки.       Вздох полный благодарности и закономерной тревоги мазнул дыханием по уху. Андрас водил по спине, успокаивая и убаюкивая Селину. Убеждённость в своих выводах, терзавших долгие недели после опустошающего происшествия, придавала сил. Маркиз будет бороться за Гекату — обязан честью охотника, заполучившего лучшую добычу.