Что-то пошло не так

      Вернувшись с уроков, первокурсники заметили вывешенное в Общей гостиной Гриффиндора объявление. Со вторника начинались полёты на мётлах — и студентам факультетов Гриффиндор и Слизерин предстояло учиться летать вместе.       Это было как раз то, о чем мечтал Гарри: опозориться перед половиной однокурсников разом. Выставить себя дураком — и не просто дураком, а дураком, сидящим на метле и не знающим, как взлететь. Прежде чем Гарри прочёл это объявление, он молил небо о том, чтобы их поскорее научили летать, — ни одно занятие в Хогвартсе не вызывало у него такого интереса. Но теперь…       Все, кто родился в семьях волшебников, беспрестанно говорили о полетах и квиддиче. Малфой рассказывал длинные хвастливые истории о том, где и как он летал на самых разных мётлах. Послушать Симуса Финнигана, так тот всё свое детство провел на метле. Даже Рон готов был рассказать любому, кто его выслушает, о том, как он однажды взял старую метлу Чарли и чудом избежал столкновения с дельтапланом.       Правда, и среди родившихся в семьях волшебников были исключения. Так, Невилл признался, что у него в жизни не было метлы, потому что бабушка строго-настрого запрещала ему даже думать о полётах. В глубине души Гарри был с ней полностью согласен — Невилл умудрялся попадать в самые невероятные истории, даже стоя на двух ногах.       Дин Томас относился к предстоящему уроку философски: или получится, или не получится. А вот Грейнджер отказывалась верить, что не всему можно научиться по учебникам. Во вторник за завтраком она утомляла всех сидевших за столом, цитируя советы и подсказки начинающим летать, которые почерпнула из библиотечной книги под названием «История квиддича». Занудная лекция была прервана визитом совы Невилла, которая уронила на стол маленький свёрток.       Лонгботтом достал из него небольшой стеклянный шар. Казалось, что шар заполнен белым дымом.       — Это напоминалка! — пояснил Невилл. — Бабушка знает, что я постоянно обо всём забываю, а этот шар подсказывает, что ты что-то забыл сделать. Вот смотрите — надо взять его в руку, крепко сжать и, если он покраснеет…       Лицо Невилла вытянулось: шар в его руке внезапно окрасился в ярко-красный цвет.       — Ну вот… — растерянно произнес Невилл.       Он попытался вспомнить, о чём именно он забыл, когда Малфой, проходивший мимо, выхватил шар у него из рук.       — Вот сюда нажимаешь, — менторским тоном произнес он. — И вот тут появляется картинка.       — Спасибо тебе, — обрадовался Невилл. — Ты снова мне очень помог.       — Не за что, — отмахнулся Драко, дружески кивнул Гарри и пошёл к своему столу.       Рон недобрым взглядом проводил белобрысую макушку и повернулся к Невиллу:       — Ну давай, нажимай! Посмотрим, что она покажет!       — Я потом посмотрю. Вообще-то, это личное, — внезапно сухо ответил Лонгботтом, сунул напоминалку в карман и принялся за овсянку.       В три тридцать первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полетам. Первокурсники Слизерина были уже там, как и двадцать мётел. Мётлы выглядели старыми, грязными и растрепанными. Гарри вспомнил школьные волейбольные мячи и вздохнул. Везде одно и то же.       Преподаватель полетов мадам Хуч построила их в шеренгу и велела приманивать мётлы. Метла Поттера прыгнула ему в руку сразу. Разглядев древко поближе, мальчик затосковал о перчатках. Или хотя бы о возможности помыть руки. Лекции тети Петуньи о том, что грязь — это недопустимо, подкреплённые практическими занятиями по уборке, въелись в память намертво.       Пока Гарри тосковал по чистенькой тётиной кухне, в которой на него никто не пялился, не показывал пальцем и не шептался за спиной, Невилл ухитрился влипнуть в очередную неприятность. Не справившись с метлой, он рухнул на землю с высоты второго, а то и третьего этажа. Девочки повизгивали и закрывали лица ладонями. Мальчики вытягивали шеи и пытались рассмотреть лежащее на земле тело. Когда выяснилось, что у Лонгботтома всего лишь сломано запястье, общий выдох прозвучал скорее разочарованно, чем облегчённо. Одна лишь Грейнджер вновь принялась цитировать «Историю квиддича», объясняя всем, что именно Невилл сделал не так.       Мадам Хуч повернулась к остальным ученикам:       — Сейчас я отведу его в Больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Мётлы оставьте на земле. Тот, кто в мое отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пойдём, мой дорогой.       Мадам Хуч приобняла заплаканного Невилла и повела его в сторону замка. Невилл сильно хромал.       Гермиона продолжала бубнить какие-то инструкции. Рон рассеянно вытащил из кармана пирожок и принялся его жевать. Остальные студенты разбились на группки и тихо обсуждали происшедшее.       Внезапно Малфой, с хитрым лицом шептавший что-то Крэббу и Гойлу, шагнул в сторону и поднял что-то с земли.       — Смотрите, — развеселился он. — Это дурацкая напоминалка Лонгботтома. Из кармана, что ли, выпала? Вот растяпа!       Рон сжал кулаки и шагнул вперед. Гарри понял, что сейчас начнется скандал. Возможно, даже с дракой.       Решительно отодвинув в сторону Грейнджер, он обошел Рона и спокойно спросил:       — Ты сам ему в Больничное крыло отнесёшь или мне сходить?       — Вместе пойдём, — заявил Малфой. — Вы ж с ним вроде как друзья? Ну вот, навестишь друга, а я напоминалку отдам. Заодно провожу тебя, а то заблудишься в большом и страшном Хогвартсе, и найдут твои косточки через сто лет в подвале, обглоданные крысами.       Крэбб и Гойл заржали. Гарри фыркнул:       — Точно в подвале? Не в банках в кабинете зельеварения?       Теперь уже смеялись все, кроме Рона и Гермионы, у которой чувство юмора, похоже, отсутствовало напрочь.       Вернувшаяся мадам Хуч объяснила первокурсникам, как правильно садиться на метлу. Сделав положенные два круга вокруг площадки, студенты побросали мётлы в неаккуратную кучу и гурьбой ринулись к замку.       — Эй, Поттер, — окликнул гриффиндорца Драко, — так ты идёшь навещать своего толстого плаксивого друга? Если да, то нам налево.       Гарри сбавил темп и пошел рядом с Малфоем. Некоторое время мальчики молчали. Потом Гарри решился и задал мучающий его вопрос:       — Слушай, Малфой. Ты же вроде нормальный. Так почему ты все время гадости говоришь? Никого не обозвал, день прошел зря?       Драко ссутулился, попинал подвернувшийся под ногу камушек и серьёзно ответил:       — Понимаешь, Поттер... Чем больше ты язвишь, высмеиваешь кого-то или говоришь в глаза неприятную правду, тем больше шансов, что тебя оставят в покое и не будут лезть в душу. Это как броня. Или как твоя бейсболка. Натянул, и ты уже не совсем ты.       — Примерно понял, — осторожно сказал Гарри. — А зачем?       — А затем, — отмахнулся Малфой. — Оно тебе надо?       — На душу не претендую, — немедленно отрапортовал Гарри, усердно выпучив глаза. — На руку и сердце тоже!       — Придурок, — хихикнул Малфой. — Пришли, кстати. Пойдём полюбуемся, как Лонгботтома корежит от Костероста?