Что-то пошло не так

      С волкодавом профессор Шеклболт разобрался быстро, просто и не без выдумки.       — Директор, он ить чёрный был! — всхлипывал за преподавательским столом Хагрид, комкая в руках дерюжку, заменяющую ему носовой платок. — Чёрный и мохнатый! А тут выхожу я, значить, утром до ветру, а там…       — Хагрид! — укоризненно воскликнула профессор Спраут. — Не за столом же!       — А что такова? Я ж без подробностей, — хлюпнул носом лесник. — Выхожу, значить, а у Клыка вместо шерсти перья, и все синие! Прокляли его, не иначе!       Дамблдор, который как раз отхлебнул чаю, побагровел и начал судорожно кашлять. Профессор Снейп преувеличенно аккуратно вернул ложку с кашей в тарелку. Профессор Спраут попыталась захихикать, но быстро сникла под укоризненным взглядом Хагрида. И только Шеклболт безмятежно жевал яичницу с беконом, запивая её кофе.       — Спасать Клыка надо, — воодушевлённо продолжал лесник. — Оно ить с перьев началось, а что у него дальше вырасти может, кто знает? Никто? То-то же!       — Успокойся, Хагрид, мы обязательно выясним, что произошло с твоим псом, — пообещала профессор МакГонагалл. — Как только у Северуса выдастся свободная минутка, он сварит какое-нибудь зелье…       — Не-не-не, — замотал головой Хагрид. — Не надо так. Лучше пусть Клык с перьями остаётся. Оно и красивше.       — Вот так всегда! — снова плюхнул ложку в овсянку Снейп. — Стараешься, варишь, пытаешься помочь, а в ответ… Прошу прощения, но у меня совершенно пропал аппетит. Пойду готовиться к первому уроку.       — Хагрид, ты должен обязательно извиниться перед Северусом, — укоризненно сказал наконец-то откашлявшийся Дамблдор. — Ты только что незаслуженно обидел его своими необоснованными подозрениями.       Профессор Спраут снова хихикнула, но тут же сделала серьёзное лицо и принялась кромсать сосиску на мелкие кусочки.       — Так-то оно так, директор, да толька… а, ладно, пойду я. У меня там на огороде тыквы, значить, прополоть нада.       — Второй курс Гриффиндора и Слизерина, жду вас на урок на квиддичном поле, — объявил профессор Шеклболт. — Не забудьте волшебные палочки, они вам сегодня понадобятся.       — Классно, Гарри, — подпрыгнул на скамейке Рон. — Теперь-то мы наверняка будем учить всякие боевые заклинания.       Гарри хмыкнул, но промолчал. Зачем спорить, если через четверть часа они и так всё узнают?       На трибунах, кроме Шеклболта, невозмутимо восседала профессор Трелони.       — Моё внутреннее око сказало мне, что я должна спуститься из своей башни и поучаствовать в событиях, которые окажутся знаковыми для многих из нас, — с достоинством объяснила она Кингсли. — Надеюсь, моё присутствие вас не обременит.       — Нисколько, мадам, — сверкнул белозубой улыбкой Шеклболт. — Доброе утро, класс. Для начала мы с вами повторим тему предыдущего урока. Кладите свитки с домашним заданием вот на эту скамейку, и два круга вокруг поля бегом марш!       — Это жестоко, заставлять нас бегать после плотного завтрака, — бубнил Рон, неровной трусцой перемещаясь вдоль трибун. — Сам вон на лавке сидит, ногой болтает. А я как дурак по грязи должен носиться.       — Ну, Уизли, это кто на что учился, — съехидничал догнавший Рона и Гарри Малфой.       — Ах ты фестралья отрыжка, да я тебя!.. — завопил Рон и кинулся на Драко с кулаками.       Гарри непроизвольно оглянулся на преподавателя. Профессор Шеклболт даже не подумал встать, не сменил расслабленной позы, а просто сделал рукой странный жест. Как будто то ли муху отгонял, то ли ухо собирался почесать. В результате Рона накрепко приморозило к земле, Гриффиндор лишился пятнадцати баллов, а сладкая улыбка профессора, с которой он назначил младшему Уизли отработку на вечер, заставила содрогнуться даже самых толстокожих второкурсников.       — Итак, после того как вы размялись и подрались, мы можем перейти к основной теме нашего занятия, — сказал Шеклболт. — Кто скажет, что нужно делать, если заварушка началась, а вы сбежали в безопасное место? Мисс Браун?       — Вызывать авроров, — уверенно заявила Лаванда.       — Пять баллов Гриффиндору! Сегодня мы с вами будем разучивать специальные чары для вызова дежурного патруля, разработанные Йоханнесом Краузером во время войны с Гриндельвальдом. Это заклинание не фиксируется Надзором за несовершеннолетними волшебниками, если вы применяете его в помещении — проследите, чтобы рядом с вами было свободное место для аппарации. Штраф за первый ложный вызов — сорок галлеонов, за второй — сто, за третий в течение месяца — пятьсот галлеонов и три месяца общественных работ. Смотрите внимательно. Вам нужно сделать вот такое движение палочкой и сказать «Ахтунг»*.       — Ахтунг! — грянул нестройный хор детских голосов.       — В яблочко! — подытожила профессор Трелони, глядя как на квиддичное поле аппарируют девять мужиков в алых мантиях с волшебными палочками наизготовку.       — Сколько срабатываний? — деловито поинтересовался Шеклболт у ближайшего аврора.       — Тринадцать…       — Получилось не у всех, — нахмурился профессор. — Вы свободны, господа, благодарю за бдительность. Класс, приготовиться!       — Ахтунг!       После третьей попытки патрульные наотрез отказались покидать территорию школы. Кто-то прилёг подремать на нагретой солнцем скамье, двое молодых темнокожих авроров достали шахматную доску и погрузились в игру, а оставшиеся поделили эссе второкурсников и принялись зачитывать друг другу особо понравившиеся им моменты.       — Вот послушайте. Гражданское лицо, увидевшее бой между аврорами и преступниками, не должно вмешиваться, поскольку рискует навредить и тем, и другим одновременно.       — У меня лучше! Если вы встретили оборотня в полнолуние, не нападайте на него: в одиночку вы можете не справиться, а если позвать на помощь — награду за уничтожение тёмной твари придётся делить на всех.       — Ахтунг!       — Шеклболт! Уйми своих студентов! У нас Воющие Чары от ваших упражнений охрипли! — заорал ещё один аврор, неудачно аппарировавший в большую грязную лужу.       — Десятый — юбилейный, — шепнул Драко, вызвав волну смешков среди школьников.       — Аврор Долиш! — оживилась профессор Трелони. — Рада, что вы нашли время вновь посетить Хогвартс.       — Мисс Трелони, — кивнул Долиш. — Как хорошо, что я вас встретил. Я как раз собирался заглянуть к вам, чтобы уточнить некоторые моменты в ваших показаниях.       — Нет, Салливан, ты ЭТО видел? Оно ещё и с картинками!       — Я с огромным уважением отношусь к Аврорату, охраняющему наш спокойный сон, и с радостью сделаю всё, чтобы помочь стражам порядка! — пылко заявила Трелони.       — А как вам такое: если вы услышали крики «Помогите!», сначала оцените обстановку, а потом помогите: добейте того, кто стоит к вам спиной!       — Класс! К следующему занятию жду от вас эссе о сигнальных чарах и способах их применения. Можете быть свободны до следующего урока!       — Полчаса безделья, — обрадовался Драко. — Чем займёмся?       — Я тебе морду бить сейчас буду, глиста бледная, — прошипел Рон.       — Ну уж нет! — возмутился Гарри. — Никакого мордобоя, Рон, ты что! Давайте лучше к Хагриду на огород дуэль устраивать, оно как-то привычнее. Невилл, где ты там?       Насупившиеся противники, не глядя друг на друга, зашлёпали по влажной земле.       — Гарри, — прошептал Невилл. — А ты не помнишь, кто из нас чей секундант?       — Нет, а есть разница?       — Я думаю, никакой, — пожал плечами Лонгботтом. — Просто интересно стало.       — Стойте! Собака!       — Что?       — Собака, чёрная, большая… Ахтунг! — крикнул Гарри, взмахивая палочкой.       — Ступефай! Инкарцеро! — заорал свалившийся практически им на головы Шеклболт. Следом, как горох из дырявого мешка, посыпались остальные авроры и почему-то новый школьный завхоз мистер Джонс, только успевай уворачиваться. — Гарри, ты цел?       — Клык! За что ж вы Клыка-то, ироды! — взревел выскочивший из хижины Хагрид. — Что он сделал вам!       — Не понял, — нахмурился Долиш. — Хагрид, это твой волкодав?       — Да что ж я, пса своего не узнаю? Я ж его вот такусеньким взял! Сам из соски кормил, сам растил! Вон и шрам на носу у него, это он в крысоловку сунулся! Сыр он любит страсть как, вот и полез, а я в то время…       — Кингсли, — звенящим от ярости голосом проговорил Долиш. — Если это Клык, то кого тогда…       — Джон! Я увидел большую чёрную псину, которая отиралась возле хижины Хагрида. Что я должен был подумать?       — Увидел, значить, и перья моему Клыку отрастил синие? — насупился лесничий и начал засучивать рукава. — Пошутить решил?       — Минуточку, — отважно шагнул между ними Долиш. — Хагрид, ты путаешься в показаниях. Которая из собак твоя? Вот эта, которая сейчас валяется на земле, или та, у которой растут синие перья?       — Оба! — с непоколебимой уверенностью ответил Хагрид. — Что ж я, пса своего не узнаю? Я ить его растил, ночей не спал, молоком поил.       — Во всяком случае, это точно собака, — тихо сказал завхоз, пряча палочку в широкий рукав мантии. — Никаких сомнений.       — Вот, а я о чём говорю! — обрадовался Хагрид. — Клык это, кто ж ещё. Развязали б вы его. Он ить полезный, в лес я с ним хожу, так он и дичь ищет, и на опушку выведет завсегда, потому как умный — страсть! Он тебе и записку оставил.       — Кто? Кому? — вытаращился на лесника совершенно замороченный Кингсли.       — Клык, тебе, — пожал плечами Хагрид. — Аккурат, когда на нём перья выросли, приносить он мне, значить, кусок пергамента и говорит…       — Кто говорит? Как говорит?       — Да Клык же ж, отдал мне пергамент и говорит: передай, мол, Шеклболту это, он поймёт. А потом опять в собаку синюю перекинулся и убежал куда-то. На вот. Оно помялось, правда, в кармане чуток…       Пользуясь тем, что взрослые совершенно перестали обращать на них внимание, Гарри подкрался к аврорам и заглянул в пергаментный свиток.       — Годрикова Лощина… — протянул Долиш. — Я абсолютно уверен, что это писал не Блэк. Я знаю его почерк, мы же вместе служили до того, как… и отчёты тоже составляли вместе. А если это написано не его рукой…       — …значит, Хранителем был кто-то другой, — кивнул мистер Джонс. — Написать адрес скрытого Фиделиусом дома может только Хранитель, в ином случае пергамент просто сгорит. Можно поднять старые школьные эссе, которые хранятся в архивах…       — Не потребуется, — глухо сказал Шеклболт. — Я знаю, кто это писал. О Мерлин, что с нами сделает свободная пресса…