Пароль: одержимая или эффект зверя

      Тремя днями ранее:       Случайный путник, прогуливавшийся по ночной Конохе, наслаждаясь при свете полной луны полу сумрачными видами знаменитой «Зелёной» Деревни, лишь в одном доме мог увидеть горящий в окошке свет. Приглядевшись ещё более внимательно, он бы мог различить в окне два высоких силуэта мужчины и женщины, пылко заключённых в объятиях друг друга. Пройдя мимо этого дома, путник бы невольно улыбнулся и уже, возможно, в который раз пожалел бы о своей давно прошедшей беспечной молодости. Со стороны эта сцена напоминала ему типичную картину между возлюбленным и любимой. Но как же жестоко тогда бы он ошибся.       Вы со старшим Учихой по-прежнему стояли посреди твоей кухни в этом странном, непривычном для вас обоих положении. Твоя правая рука грациозно обвивала шею брюнета, вонзая тонкие пальцы в идеальную материю его шёлковых смоляных волос, в то время как другая рука безжизненно свисала вдоль туловища. Упираясь носом в шею «источника тепла» и непроизвольно вдыхая ни с чем несравнимый аромат его кожи, ты на уровне подсознания начала различать доселе неведомый запах, такой родной… такой влекущий. Своеобразно лаская щекой его шею, ты, совершенно инстинктивно, хотела перенять всё тепло, что у него есть, забрать всё до последней капли, чтобы оно принадлежало только тебе и никому кроме тебя, и неважно, что является его источником. С поступлением инородной энергии в организм биение сердца стало постепенно учащаться, выстукивая удивительный ритм: «Ещё, ещё…». От переизбытка безумно приятных ощущений, чуть слышный стон удовольствия безудержно слетел с твоих губ. Именно тогда у непревзойдённого гения клана Учиха и зародилась та роковая мысль. И: «Время на исходе… Если я не успею до начала миссии, то дальше возможности уже не будет. Я не сдержу клятву, и тогда она… Нет, я не могу этого допустить… Значит, сейчас». Незанятая рука нукенина ненавязчиво скользнула вверх по заделанным в высокий хвост каштановым волосам и ловко стащила с них резинку. Освободившись от оковы, тяжёлые пряди упорядоченно рассыпались по спине и плечам. Не тратя драгоценное время на глупые нежности, Учиха, аккуратно придерживая затылок, приподнял расположившуюся у него на плече голову так, чтобы он снова мог видеть твоё лицо, выражающее блаженство и усталость одновременно. Но то ли от этого насильственного движения, то ли от переизбытка поступающего в клетки тепла, ты невольно сощурилась и приоткрыла глаза — Итачи насторожился: такого поворота событий он не ожидал. Но Учиха напрасно беспокоился: сонные, окутанные сладким неведением, твои глаза, пристально смотрели вперёд и в то же время совершенно ничего не видели. Равнодушный и одновременно ласковый взгляд — вот, что все эти годы ты пыталась спрятать от других; вот, что на самом деле скрывается за повседневной маской холодного безразличия. Зрачки наследника Шарингана резко сузились и вновь расширились: в этих глазах он узнал ту маленькую, осиротевшую девочку, которую спас много лет назад, с белоснежными локонами, а главное с тем же проникновенным взором, что был сейчас у тебя. По телу нукенина пробежала невольная дрожь. Перед ним не было сейчас гордой, высокомерной куноичи, только маленькая девочка, чей силуэт он никак не мог выкинуть из головы. Чем таким особенным для него обладает этот мираж? Это же просто иллюзия, дзюцу, ничего более… Почему акатсук так болезненно на него реагирует? Да уж, вопрос потруднее любой логической задачки, даже сам Итачи не знал на него ответа.       Эти истинные глаза поставили конечную точку в помыслах брюнета. Осторожно обхватив одной рукой твои плечи, а другой сгиб колен, Учиха с поразительной лёгкостью поднял тебя на руки. В результате долгожданного перехода из вертикального положения в горизонтальное, ты томно закрыла глаза, уже с окончательным намерением не открывать их до утра. Бесшумно поднявшись на второй этаж и, легонько толкнув плечом дверь в спальню, Итачи ловко, не потревожив твой сон, переложил тебя на кровать. Накрывать одеялом выскользнувшую из жарких объятий, тут же съёжившуюся на постели девушку брюнет не стал. Он так и не смог решиться в этот раз, мысленно коря себя за слабость. Кинув на спящую куноичи последний, мимолётный взгляд, акатсук исчез, оставив после лишь распахнутое настежь окно и небольшой сквозняк. Но это всё равно не помешало тебе на утро проснуться тёплой…       Все последующие три дня нукенин плохо спал. В тёмное время суток его преследовали страшные картины прошлого, заставляя просыпаться посреди ночи и ощущать на лбу и висках холодную испарину. На исходе третьего дня старшего наследника искусства иллюзий пол-ночи мучила бессонница: именно сегодня он совершенно случайно узнал, что судьба предоставляет ему второй шанс: Пятая Хокаге собирается посетить Суну с целью подписания очень важного для Конохи политического договора и берёт с собой в качестве сопровождения лишь маленький отряд АНБУ. В этом, казалось бы, незначительном событии Учиха усмотрел рок судьбы. С трудом уснув лишь под утро, Итачи проспал сравнительно недолго, но зато когда он покидал логово, солнце уже находилось в зените. Не зная, чем себя занять до вечера, акатсук весь день просидел на ветке тенистого дуба, размышляя о своём тёмном прошлом и нелёгком будущем. Сколько всего он пережил… через сколькое ему пришлось пройти… и сколько ещё предстоит сделать. Последнее в данную минуту терзало его больше всего. С головой погрязнув в беспорядочном круговороте своих мыслей, Итачи не заметил, как на землю плавно опустились сумерки, и очнулся от горьких воспоминаний лишь тогда, когда луна печально осветила его бледное лицо. Близилась роковая ночь.       Беспрепятственно проникнув в своё родное селение, усыпив охранников одним из своих гендзюцу, тёмная фигура свернула в ближайший квартал. Через минуту из другого конца этого же квартала вышла красивая высокая женщина, и стоящий неподалёку фонарь живописно осветил её длинные пшеничные локоны и чересчур соблазнительную фигуру. Женщина поспешно направилась в сторону резиденции.       — Тсунаде-сама, Вы вернулись?! Что-то случилось?..А где остальные? — при виде пышногрудой блондинки дежуривший на входе АНБУ взволнованно засуетился.       — Всё в порядке, не нужно поднимать панику, — спокойным, уравновешенным голосом произнесла Хокаге, что значительно успокоило охранника. — Срочно вызови мне капитана АНБУ четвёртого отряда.       — Есть, — джоунин мгновенно растворился в воздухе.       Поднявшись в «свой» кабинет, Тсунаде, как можно более естественно уселась за стол, переполненный деловыми бумагами, и стала нервно перебирать пальцами по поверхности стола. Не усидев так и минуты, Пятая нетвёрдо подошла к окну и, лихорадочно нащупав затворку, распахнула его. Прохладный ночной ветерок приятно обдал лицо. Но это не помогло снять нервозность.       «Надеюсь, я поступаю правильно».       Бросив печальный, сожалеющий взгляд на спящее селение, «Тсунаде», затворив ставни, вновь села в кресло. В эту секунду в дверь постучали.       Реальное время:       — Ты?!..       От неожиданности вопрос прозвучал грубо и дерзко, без должного уважения. Кровь тяжёлым напором прилила к сердцу, а по спине прошёл лёгкий холодок. Несомненно, быть шиноби, значит, быть готовым ко всему, но это уже чересчур. После пережитого ты могла бы навсегда остаться заикой, но, к счастью, у тебя всего лишь на несколько минут перехватило дыхание: обрамляющие идеальное матовое лицо длинные пряди насыщенно-графитовых волос, соблазнительно изогнутый контур губ и на сладенькое убийственные, как кинжалы, гипнотизирующие рубиновые глаза, выражающие вечную холодность и пустоту. Его до боли проницательный взгляд разлагал тебя на миллион маленьких кусочков, проникая в каждую твою клеточку, в самые потаённые уголочки души, плюс ещё этот мучительный Шаринган… Но не смотря на все преимущества наследника уникального генома, твоё железное самообладание не заставило себя долго ждать. Первым делом, очнувшись от шока, ты почувствовала уже ранее знакомое тепло… слишком хорошо знакомое. Но откуда? Это же то же самое ощущение, что и тогда утром, о причине возникновения которого ты недоумевала, четыре дня назад проснувшись на не разобранной постели. Получается, то тепло и нынешнее — идентичны, и их общим источником является ни кто иной, как Итачи Учиха — твой конкурент, отступник… убийца. Неожиданно сделанное открытие сильно пошатнуло твою слепую уверенность в чисто партнёрской заинтересованности нукенина по отношению к тебе. И вот лишнее тому доказательство: даже сейчас без каких-либо обоснований он стоит слишком близко. Слабые отголоски его ровного горячего дыхания прерывисто обжигали чувствительную кожу твоего лица. Тебя это стало немного напрягать. В свою же очередь, ты была абсолютно уверена в своей полной непричастности к этим странного рода отношениям между вами. На твой взгляд, никаких провокаций акатсука с твоей стороны не было: в твоём теле всегда единственным и безоговорочным монархом был и будет оставаться здравый смысл. С детства научившись давить в себе все проявления ненужных шиноби эмоций, ты всецело подчинялась лишь одной власти — власти разума. А такого слова, как «соблазн» и подавно не было в твоём лексиконе. Поэтому, собрав всё своё мужество в кулак, ты ещё плотнее вдавила затылок в стену, чтобы быть как можно дальше от лица Учихи, и совершенно осознанно обрекла себя на плен в его кроваво-красных глазах.       — Ты понимаешь, что случится, если нас увидят вместе, — скорее как утверждение, а не вопрос, твои слова независимо от сложившейся ситуации, прозвучали с поразительной серьёзностью и хладнокровием. Но всё же эта фраза со стороны, чуточку напоминала волнение пугливых любовников, боявшихся быть застуканными.       — Я пришёл за двумя вещами, капитан АНБУ, — Учиха, конечно, рассчитывал, что ты достаточно быстро оклемаешься после устроенного им внезапного шока, но твой предельно сосредоточенный вид в момент, когда девушка, по его мнению, должна трепетать перед ним, немного позабавил старшего из братьев. Заметив, твою напряжённость, в связи с чересчур близким расположением его лица по отношению к твоему, Итачи слегка отстранился назад, давая тебе возможность дышать полной грудью.       — И что это за вещи? — получив возможность говорить свободнее, когда грудная клетка мужчины не давит на твою собственную, ты стала ощущать себя гораздо комфортнее. Но полностью расслабляться не приходилось: установленная между вашими телами дистанция, на глаз в двадцать сантиметров, могла быть нарушена в любой момент. Часы на стене пробили полночь.       — Лидер-сама дал нам миссию в Танзаку. Ровно через два дня мы с Кисаме будем ждать тебя у главных ворот города, — тебе невольно пришлось отметить, что если Учиха будет продолжать в том же духе, то ты точно расплавишься от его пронизывающего взгляда. — Это первое.       — Танзаку — излюбленное место путешественников, что Акатсуки понадобилось в этом городе? — превосходно разыгранное лживое удивление, к сожалению, не подействовало на Итачи.       — Узнаешь на месте, — как всегда немногословно оборвал нукенин. «Не играй с огнём, а то обожжёшься», следуя знаменитой поговорке, ты решила подчиниться.       — Ваката (понятно), — с наигранным безразличием бросила ты. — Какая вторая вещь?       Ты заметила необычную перемену в поведении брюнета: он, как провинившийся мальчишка, отвёл взгляд в сторону и наполовину прикрыл глаза. От этого человека можно было ожидать чего угодно, никто никогда не знал, что у него на уме, и что он сделает в ближайшую секунду. Этот образ непредсказуемого человека-загадки пугал тебя и привлекал одновременно. Но в первую очередь, ты — шиноби, поэтому, смекнув своё выгодное положение, ты, не теряя зря времени, предприняла кое-какие меры… Нависшую пугающую тишину прервал бархатный голос Учихи.       — В следующий раз… — Итачи запнулся, — … ты будешь заниматься этим с человеком, которого по-настоящему полюбишь. Ты же ко всему относишься серьёзно, так что…. прими это, как тренировку.       Намёк был предельно ясен — ты побледнела. Не успев опомниться от шока, ты жёстко была вдавлена лопатками в стену, сильное мужское тело блокировало все возможные пути к отступлению, болезненно защемляя грудь. Дышать становилось с каждым мигом труднее, в результате чего жалостливый хрип вырвался из твоего пересохшего горла. Итачи вплотную прижимал тебя к стене, при этом больно сжимая кисти рук на уровне твоей головы, каждую по обе стороны от неё. Его пальцы переплетались с твоими, а глаза медленно раздевали твоё тело… Но почему-то он медлил. Вдруг воздух прорезал характерный, знакомый даже генину свист. Мгновенно развернувшись в пол оборота, нукенин, буквально в двух сантиметрах от своего лица, на уровне глаз зажав между указательным и средним пальцем, остановил смертоносный кунай, предназначавшийся точно ему. Виртуозно развернув нож в ладони остриём вперёд, Учиха безжалостно, по самую рукоять всадил тебе кунай в самое сердце. Болотные глаза судорожно расширились, а руки безжизненно повисли вдоль тела. В ту же секунду весь твой силуэт окутал густой белый дым.       — Ты думаешь, куноичи, Шаринган — это просто украшение? — Итачи угрожающе развернулся и устремил свой холодный пронзительный взгляд в дальний тёмный угол помещения.       Т: «Ксо…». Твоя гордая фигура постепенно вышла из тени. Свет фонаря за окном равномерно покрыл бликами твоё тело. Аристократическая осанка, решительное выражение лица и крепко сжатый в правой руке кунай — всё говорило само за себя.       — Ты ошибся, нукенин, если думал, что я беспрекословно стану плясать под твою дудку. Кажется, ты забыл, что я такая же шиноби, как и ты, и вполне сама могу постоять за себя, — да, каким же высокомерием надо обладать, чтобы осознанно ставить себя в один ряд с Учихой Итачи? Наверное, таким, которое имела ты. Итачи пофигистично смерил тебя взглядом с ног до головы.       — Ты права… похоже, это будет сложнее, чем я думал, но общей сути это не меняет… смирись. Снаружи комната окружена моим особым гендзюцу — тебе не выйти, и никто не придёт к тебе на помощь.       Безразличие, с которым нукенин говорил о таких вещах, тебя просто ужасало. Ты понимала, что, откровенно говоря, брюнет предлагает тебе переспать, и будь ты немного поэмоциональнее, то единственной ответной реакцией на такое лестное предложение, с твоей стороны могло бы быть только лишь нервическое «Ха, ха». За кого он вообще тебя принимает?       — Никогда, — грозно сверкнув в темноте глазами, ты резко рванулась в сторону окна — последнего ключа к спасению, и когда от него тебя разделяла всего лишь одна ничтожная доля секунды, брюнет с ошеломительной скоростью преградил тебе дорогу. Ещё сильнее сжав в ладони рукоять ножа, ты в целях оправданной самообороны замахнулась им на Итачи, но тот одним ловким движением выбил кунай из твоих рук, и грубо дёрнув тебя на себя, одной рукой нещадно заломил твои руки за спину. Пытаясь всеми силами вырваться из этих железных объятий, ты добилась лишь сильной режущей боли в предплечьях: видимо, чтобы не брыкалась, Учиха решил усилить хватку и, не подумав, переломать тебе оба запястья. Грубо оттолкнув ногой стоящее на пути кресло Владыки Хокаге, брюнет, применяя силу, заставил тебя сделать вместе с ним пару шагов вперёд и нетерпеливо стряхнув свободной рукой гору наваленных на стол Тсунаде бумаг, насильственно повалил тебя на освободившееся место. Теперь это была полная, безоговорочная победа.       Почувствовав, как твоя спина в очередной раз была безжалостно вдавлена в идеально гладкую, твёрдую поверхность на этот раз стола, ты плотно зажмурила глаза и болезненно стиснула зубы. Учиха, по-прежнему заламывая тебе руки за спину, осторожно придавил тебя, преждевременно не наваливаясь всем телом сразу, чтобы не возникло лишних неудобств. Его свободная ладонь легла тебе на щеку, и он неестественно застыл в ступоре на мгновение, нервозно проводя тёплыми пальцами по бледной коже. «Я должен сделать это… Должен решиться!»       Внутри у тебя что-то неприятно покалывало: не нужны тебе сейчас ни Учиха, ни его будоражащие прикосновения, ничего не нужно. Лишь бы он только навсегда оставил тебя в покое и не трогал. Но, к сожалению, ты прекрасно понимала, что это невозможно: если этот властный мужчина чего-то хочет, то он обязательно это получит любыми средствами. Умоляй, не умоляй, а твой удел на грядущую ночь уже был предельно ясен: ты будешь терпеть и подчиняться, не в силах противостоять. Он сильнее тебя, опытнее, могущественнее — всё твоё тело сотрясалось лишь при одной мысли о том, что он может сделать с тобой по одной только своей прихоти. Неудивительно, что ты до сих пор оставалось холодной. Страх перед чем-то неотвратимым и неизбежным так глубоко проник в душу, что вся дерзость и гордость из тебя моментально выветрились. В твоих по-детски расширенных, испуганных глазах остались лишь дрожь и безграничная мольба. До боли сведённые скулы выдавали Итачи всю ту муку, которую он тебе сейчас насильственно причинял.       Склонившись чуть ближе к твоему лицу, брюнет медленно разжал пальцы у тебя за спиной, и ты, наконец, с едва уловимым стоном облегчения на губах могла пошевелить затёкшими, дрожащими конечностями. Освободившаяся правая рука нукенина стала плавно спускаться вниз, развязно прощупывая под собой каждую частичку молодого женского тела, окончательно избрав конечной точкой движения твоё бедро. Рефлекторно вздрагивая от каждого откровенного прикосновения Учихи, ты устремила на него свой молящий, жалостливый взгляд и боязно заглянула в бескрайнюю бездну кровавого Шарингана.       — Зачем ты это делаешь? — невнятно выдавив из себя мучивший твои мысли вопрос, больше похожий на невразумительный хрип, чем на человеческую речь, ты жаждала, но в то же время безумно боялась услышать ответ. Прильнув к тебе вплотную, Итачи неторопливо склонился к твоему уху и, едва задевая губами ушную раковину, обжигая горячим дыханием прохладную кожу, тихо прошептал:       — Ты станешь моей.       Крупная волна дрожи прокатилась по всему твоему телу. Брюнет это очень хорошо почувствовал. Безнадёжно наклонив голову в бок, ты неумышленно подставила нукенину всю свою шею — пусть развлекается. Пока Итачи отвлёкся, вдыхая тонкий аромат твоих шелковистых волос, изящная маленькая ручка незаметно скользнула вниз, к карману всё ещё остававшегося на тебе плаща, но тут же была перехвачена и сжата сильной рукой мужчины. Он уничтожающе посмотрел на тебя.       — Так будет только хуже, — испепелив тебя взглядом, Учиха запустил пальцы в тот карман, к которому так настойчиво тянулась твоя рука, и, как он и думал, там оказался запасной кунай. Брюнет криво усмехнулся. Отбросив нож подальше, вглубь комнаты, Итачи вновь переключился на свою жертву. Последний шанс на спасение только что был выброшен в дальний угол этого проклятого помещения — всё, это конец, game over. Ощутив, как одна из навязчивых рук нукенина начала грубо поглаживать твоё напряжённое бедро, ты, пока не поздно, решила спросить последнюю интересующую тебя вещь.       — Почему я? … — этой ночью ты уже точно этого не узнаешь. Не успев закончить фразы, твои губы против воли сошлись с губами Итачи, изгиб в изгиб, контур в контур. Ты замерла. Т: «Началось…». Как ни странно, но сейчас ты находилась в самом расцвете ясности ума, у всех реакций словно одновременно сработал и даже обострился инстинкт самообороны, поэтому, по-прежнему сохраняя надежду остановить этот разврат, ты продолжала яростно отбиваться от домогательств нукенина… Хех, наивная… Ежесекундно отвлекаться, на твои упорные попытки оказать сопротивление, Учихе очень скоро надоело. Не отрывая от тебя своих жадных губ, обладатель испепеляющего взгляда принудительно развёл твои руки в стороны и властно прижал их тыльной стороной к поверхности стола. Видимо, не рассчитав силу, Учиха лишний раз заставил тебя страдать: костяшки пальцев с такой силой впечатались в дерево, что послышался тихий хруст. Из разодранной кожицы по холодным пальцам засочилась кровь. От безумной боли ты хотела было закричать, но преждевременно разжать немые губы, означало бы, беспрепятственно впустить в свой рот нетерпеливый язык брюнета — стиснув зубы ещё сильнее, ты мужественно не издала ни звука. Пытка со страстным поцелуем постепенно начинала перерастать в садизм: видя, что отвечать ему ты не намерена, Учиха стал несвойственно настойчиво требовать взаимности более жестоким способом, до крови прикусив твою нижнюю губу. Снова безудержная боль… Но ты ни за что не ответишь, уж лучше прилюдно совершить сеппуку. На укушенном месте, как и ожидалось, выступила алая струйка манящей красной жидкости. Итачи, недолго думая, слизал её языком… Господи, что это было! Вы никогда не пробовали залечивать раны огнём? Нет? Тогда вам точно этого не понять! Горячий, успокаивающий язык игриво коснулся раздражённой, кровоточащей плоти. Приятно… в первый раз приятно… Но, похоже, брюнету этого показалось мало. Новая волна страстных, будоражащих поцелуев, немедля накрыла тебя с головой. Маловероятно, но тебе показалось, что в комнате вдруг резко повысилась температура, или же кто-то включил обогреватель, стало невыносимо душно, от чего на висках маленькими бисеринками выступил пот, голова закружилась. Необъяснимое чувство внезапно овладело всем телом, и катастрофически перестало хватать кислорода. Что это? Неужели это и есть то пьянящее минутное возбуждение, приводящее к непоправимым последствиям? Нет, не может быть, не твой случай. Лишь одно ты знала абсолютно точно: если сию же секунду не вдохнёшь необходимого, живительного воздуха, то, возможно, сейчас ты с позором проживаешь последние мгновенья своей жизни. Не желая кончать с жизнью так смешно, переступив через все свои принципы и убеждение, ты судорожно начала шевелить губами. Сразу сообразив, чем вдруг вызвана такая реакция, Итачи пришлось уступить и ненадолго отстраниться от твоих порядком измученных губ. Моментально отвернув голову в бок, ты стала скорыми порциями лихорадочно глотать кислород, пытаясь вновь привести дыхательную систему в нормальное рабочее состояние. Всё это время Учиха с интересом наблюдал за тобой. Вскоре ему наскучило это занятие, и он небрежно перекинул твою правую руку себе через плечо. Но почему-то ладонь подозрительно быстро соскользнула с плеча брюнета, и тогда нукенин внезапно ощутил что-то вязкое у себя на плаще. Итачи приподнял податливую конечность ближе к своему лицу, и его взору во всей красе предстала твоя окровавленная кисть руки. Всматриваясь в своеобразные кровавые узоры, брюнет сам неожиданно для себя почувствовал к ним необъяснимую тягу, нужду. Дальше всё произошло на полном автомате. Учиха припал губами к подрагивающим пальцам и стал покрывать жаркими поцелуями каждый миллиметр твоей обагрившейся кожи, нежно слизывая с ладони каждую капельку сладко-приторной жидкости. Приятное тепло вновь начало разливаться по телу. Ты краешком глаз взглянула на Итачи. И всё-таки он божественно красив. Случись всё это чуть позже при других обстоятельствах, и ты бы сама с удовольствием ответила на все его ласки с процентами, но сейчас ты элементарно не готова, ни физически, ни морально. Его губы вызывали в тебе противоречивое отношение, прикосновения — невольную дрожь. Почему ты просто не можешь переспать с этим человеком, получив от процесса незабываемые ощущения? Ответ до отвращения прост: он — жестокий преступник и убийца. Просто не можешь.       Выпустив из пальцев твою уже тёплую, согретую знойными поцелуями руку, Итачи ещё раз пылко воссоединился с твоими губами и плотно сжал ладонями твои виски, чтобы полнее, до головокружения упиваться удивительно сладким вкусом молодой, не тронутой никем до него девственной кожи. Глубоко вздохнув, он всецело отдался единственному ощущению собственности: мягкие, удивительно стойкие нежные губы теперь безоговорочно принадлежали ему, и никто не смеет оспаривать у него право на них. Рано или поздно он добьётся своего, а пока остаётся лишь, считая секунды до долгожданного момента, довольствоваться тем, что есть, что тоже, кстати, очень даже неплохо. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Брюнет неожиданно для себя, против воли начал осознавать, что ему всё происходящее не так неприятно, как хотелось бы. Сжимая ладонями твою голову, он стал целовать твои щёки, твои сомкнутые от переизбытка чувств, веки, дуги бровей, снова щёки — такие шелковистые, снова губы — их младенчески нежный изгиб. Немного оттянув ворот плаща, Учиха, наконец, добрался до твоей шеи. Нетерпеливо целуя тут же напрягшуюся плоть, брюнет поспешно начал покрывать чувствительную кожу жаждущими поцелуями и болезненными засосами. Особое внимание нукенина привлекла необычно выступающая жилка на твоей матовой шее, как раз в том самом месте, где должна была проходить сонная артерия. Один укус в нужном месте, и ты мертва. Поразительно, что даже занимаясь «любовью» с этим могущественным, всевластным человеком, у тебя есть куча разнообразных возможностей умереть, пожелай он этого по одной лишь своей прихоти. Постоянное чувство опасности и непредсказуемости партнёра вызывали в твоём организме резкое выделение в кровь адреналина в несвойственных тебе пропорциях, даже будучи шиноби. В груди всё горело, а сердце выстукивало ошеломляющий ритм. Не обращая внимания на твой нарастающий испуг, Итачи искушённо провёл языком вдоль смертоносной жилки — ты вздрогнула и замерла в ожидании.       Беспомощность, собственная никчёмность… Этот человек унизил тебя, как шиноби, и собирался унизить и опозорить, как женщину. «Я никогда, никогда не прощу тебя!» Ты играла с огнём, если, конечно, так можно назвать полное беспрекословное подчинение. Не в силах более сопротивляться, ты решила сделать то, что с самого начала советовал Учиха старший — смириться. Но пусть уж слишком не обольщается, ты терпеливо перетерпишь боль, отдашься ему на целую ночь, но в свою очередь и пальцем о палец не ударишь для его собственного удовольствия — пусть всё делает сам. Ты молча будешь терпеть.       И вот твоя шея, соблазнительная впадинка у горла, плечо — кожа такая нежная, гладкая, прохладная… Не в силах остановиться, вне себя от нетерпения, Итачи одной рукой начал расстёгивать податливую молнию на твоём плаще, стянул рукава с твоих неподвижных рук, спустил с плеч свободную майку. Нервозно скинув твой плащ на пол, слегка отстранившись от твоего полуобнажённого тела, Учиха оценивающе смерил взглядом новый, открывшийся его доступу участок: молочного цвета, изящные плечи, обольстительно оголённая ключица и зона декольте, полностью принадлежащая ему шея. Только одно крупное, существенное «Но» серьёзно смущало брюнета и портило удовольствие: всё, чем он сейчас обладал, всё к чему жадно прикасались его пылкие, огненные губы — было недобровольно. Он насильственно взял всё против воли. Ты равнодушно лежала под нукенином, не подавая никаких признаков жизни, повернув голову в сторону и прикрыв уставшие от боли глаза, чтобы не видеть происходящего. Он отчётливо слышал, как в сдавленной от страха груди под ним слабо колотиться холодное, сжавшееся в беззащитный комок, храброе сердце. Итачи с сожалением посмотрел на твоё отвернувшееся от него, безэмоциональное лицо. На минуту стало как-то не по себе. Спонтанная мысль отказаться от всего этого, как затухающая комета молниеносно пронеслась в его голове, но вот именно — как затухающая. В первую очередь, он — шиноби, поэтому не может бросить всё вот так, на полпути, у него есть чётко намеченная цель, и он будет идти к ней чётко намеченным маршрутом, пусть даже из-за этого придётся причинить боль невинному человеку.       Одним резким движением сорвав с твоего тела последнюю прикрывавшую его ткань, Итачи заметил, как ты испуганно развернула к нему лицо. Его чёрные, выразительные глаза встретились с твоими. От его взгляда всё же не ускользнул лёгкий, пунцовый румянец, тут же покрывший твои нежные, мягкие щёки. Слегка приподнявшись, Итачи одной рукой властно прижимал тебя к себе за спину, а другой аккуратно стаскивать резинку с твоих длинных, шелковистых волос, не прекращая ни на секунду истязать шею бесконечными страстными поцелуями. Покончив с этим делом, брюнет свободной рукой начал отчаянно стягивать с себя плащ, стараясь как можно быстрее и безболезненнее освободиться от мешающего элемента одежды. Наконец оставшись в одной майке (и штанах, разумеется), Итачи снова небрежно уложил тебя на стол и, ненадолго выпустив из рук твоё хрупкое тело, ловко, через голову, стянул с себя футболку, отшвырнув её подальше, в угол. Даже ты, мысленно поклявшаяся никак не реагировать на поступки нукенина, не могла просто так проигнорировать этот жест. Ты, как завороженная смотрела на его идеальный, в меру накаченный торс, не в силах оторвать глаз. Твоя ладонь совершенно машинально легла ему на горячую грудь, чувствуя под собой, как от неожиданного прикосновения сразу же напряглись его мышцы. Лишь спустя несколько секунд, твой возбуждённый таким зрелищем мозг испуганно осознал, что только что натворило твоё тело, посылая стремительную команду во все нервные окончания. Ты резко отдёрнула руку. Растерянно пытаясь спрятать под себя, как предательского дезертира, провинившуюся ладонь, ты вновь постаралась напустить на себя равнодушный вид, но, мягко говоря, получилось не очень. Итачи против воли улыбнулся. Он осторожно взял твою дрожащую руку и, вновь притянув её к себе на живот, начал медленно водить ею по всей груди. Это было колоссально! Вот-вот готовая умереть от зашкаливающих эмоций, водя пальцами по твёрдым кубикам пресса, ты чувствовала, как стремительно краснеешь. Его обнажённый рельефный торс приводил тебя в безрассудное состояние и заставлял сгорать от стыда.       — Помнишь это? — хрипло прошептал брюнет. Видимо, в эту минуту контроль собственных эмоций давался ему не менее тяжело. Вдобавок к извечным тяжёлым, осуждающим себя же самого мыслям и самобичиванию, пробудились животные инстинкты.       Твоя ладонь, влекомая ладонью Итачи, стала быстро подниматься вверх по его телу, достигнув левого плеча парня. Внезапно ты ощутила необычный выступ у него на коже. Убрав оттуда руку, чтобы было лучше видно, ты вздрогнула: поперёк всего плеча проходил восхитительный, длинный шрам, тот самый, оставленный ему на память о твоём удивительном электрическом дзюцу в момент прибытия в Коноху. Теперь ты на собственном опыте могла убедиться в том, что шрамы только украшают мужчину. Учиха Итачи — яркий этому пример. Хаотично перебирая пальцами по напряжённым мышцам брюнета, ты расслаблялась. Это тебя успокаивало. Учихе удалось немного отвлечь тебя, но растягивать это надолго, он не собирался. Отстранив от себя твои непомерно любопытные ладони, он грубо впился в твои губы, вновь возвращая тебя к жестокой реальности. Ты тихонечко всхлипнула. Соприкосновение его горячей груди о твою чувствительную плоть вознаградило Итачи новыми незабываемыми ощущениями. Как сорвавшийся с цепи зверь, он жаждуще стал покрывать страстными, пламенными поцелуями твой подбородок, плавно спускаясь на матовую шею. Ты по-прежнему оставалась немой, после ни один стон или даже просто вздох не слетел с твоих стиснутых губ. Ты даже не стала утруждать себя, распускать его собранные в низкий хвост пепельные волосы, не желая в очередной раз подвергать свою и так уже пошатнувшуюся психику мучительным пыткам.       Зарывшись носом в ямку между твоей шеей и плечом, брюнет провёл кончиками пальцев по обнажённому животу, почувствовал, как прошла по нему пугливая дрожь, как напряглись кончики грудей. Не отрывая губ от твоей нежной, гладкой кожи, то просто целуя её, то немного посасывая, Учиха скользнул приоткрытыми губами ниже по нежному прохладному телу в слепой, неодолимой тяге, и, наконец, его губы нашли, сомкнулись вокруг тугого сборчатого комочка плоти. Игриво коснувшись твоего левого соска кончиком языка, Итачи страстно прикусил его, заставляя всё твоё тело резко выгнуться от внезапной приятной боли. Ты не удержалась и тихонечко простонала от этих невыносимо приятных мучений. Зря, очень зря. То покусывая твой сосок, то намеренно оттягивая его на себя, Учиха не вскрикнул, только содрогнулся в нестерпимой истоме и судорожно сглотнул. Ритмично продолжая сжимать ладонью твою другую грудь, брюнет жаждал большего… гораздо большего… Неохотно отстранившись от твоего розового набухшего соска, Итачи целенаправленно стал спускаться ниже, требовательно подчиняя своим губам каждый сантиметр твоего напрягшегося живота, вылизывая на нём языком причудливые, своеобразные мокрые дорожки. Наконец, достигнув конечной точки отсчёта, своего финиша, пальцы брюнета чуть-чуть отогнули тонкую ткань нижнего белья, и его губы едва коснулись нежного, переходящего участка кожи. Ты попыталась дёрнуться, но рука Учихи успокаивающе легла тебе на бедро, чуть поглаживая его, заставляя твоё сердце биться чаще. Ты со всей силой, что могла, зажмурила расширившиеся от страха глаза, но спустя секунду ощутила успокаивающий, мимолётный поцелуй у себя на губах. Собрав всё оставшееся мужество в кулак, ты недоверчиво раскрыла глаза и увидела равнодушное лицо Итачи в паре сантиметрах от своего. Значит, внимательно пронаблюдав за твоей реакцией, он всё-таки сдержал себя и отказался от своей первоначальной задумки, чему ты была безгранично рада. Но радость твоя длилась недолго.       Не останавливаясь покрывать твою нежную шею горячими, знойными поцелуями, Учиха ловко стянул с тебя трусики, и сам, не желая оставаться в долгу, избавился от последних деталей своей одежды. Теперь ты во всех смыслах этого порочного слова, была совершенно «голой» перед ним. По всему телу прошла крупная дрожь, колени затряслись, в животе что-то болезненно сжалось. Сложив руки в какие-то непонятные печати, брюнет легонько коснулся твоего живота — ты почувствовала внутри резкую колкую боль. Итачи, придерживая одной рукой округлое бедро, а другой запутавшись в твоих длинных, шёлковых волосах, вплотную прижался к тебе, так что бёдра и самый безымянный уголочек твоего тела прижались к его телу, к чему-то твёрдому, как камень, и теперь потрясённая до глубины души, ты только и хотела бы оказаться как можно дальше от этого места. Раньше ты всегда бесстрашно смотрела в лицо опасности и даже благодарила Ками за ниспосланные на твою доля тяжёлые испытания, но то, что творилось сейчас, было выше твоих сил и понимания. «Это отвратительно, непристойно, что ты со мной делаешь, уж наверно это против всех законов божеских и человеческих!» — хотела закричать ты… Но уж если решила терпеть, так терпи, ждать осталось недолго.       Чтобы заранее предотвратить твои попытки сопротивляться, поскольку Итачи уже преждевременно знал, что они появятся, брюнет слегка придавил тебя своим телом. Он почувствовал, как два маленьких беззащитных твёрдых комочка тесно упёрлись ему в грудь — Учиха тяжело вдохнул. Испуг с твоей стороны перешёл в безмерный ужас, не только твоё тело оказалось беспомощно перед его силой и упорством, он словно и не помнил, что ты, живой человек. Вздрагивая от чуждого и неведомого, ты пыталась хоть как-то дышать сдавленной нукенином грудью, ещё плюс ко всему от его тяжести и непривычной позы тебе болезненно свело бёдра судорогой. Даже сквозь туман страха и усталости ты ощутила — надвигается что-то неведомое, неотвратимое, потом из твоего горла вырвался громкий, протяжный крик, когда он вошёл в тебя. Такая реакция заставила Учиху всерьёз занервничать. Он, конечно, понимал, что в первый раз это должно было быть больно и так далее, и тому подобное… А да ну его к чёрту, ничего он не понимал! Войдя в тебя одним резким толчком, как удар хлыста, Итачи раз и навсегда забрал у тебя то, что каждой девушке даётся лишь однажды при рождении, то, за чем он собственно и пришёл — твою невинность. Вместе с этой вещью он навсегда забрал у других право быть твоим первым и возможно единственным мужчиной, в зависимости от того, как в дальнейшем сложится судьба. Но, в любом случае, он даже представить себе не мог, чем тебе придётся заплатить за это первенство. Издав глубокий гортанный крик из-за внезапно пронзившей тебя изнутри боли, ты, судорожно схватившись за плечи Итачи, беспощадно впилась ногтями ему в спину. Кто же мог подумать, что разница между предполагаемым и действительным так велика? Ужасное ощущение, как будто тебя разрезают Там, болезненно отозвалось во всём твоём стане, заставляя тело мучительно выгнуться. «Как больно!» пронеслось в твоей атрофированной голове. Никаких движений внутри себя ты пока не ощущала: Учиха специально тормозил себя, давая тебе время привыкнуть к новому ощущению. Но кроме безумной боли и чего-то, инородного, того, чего по идее не должно быть, ты не чувствовала. Решив, что время, отпущенное тебе на адаптацию, истекло, Итачи начал глубокие, мощные движения. Вновь не сдержав сумасшедшего натиска боли, ты застонала в полный голос. «Почему.почему так больно?!» До крови закусив губы, ты грациозно откинула голову назад и ещё сильнее вонзила ногти в тело партнёра. Ему это явно не понравилось. Не в силах терпеть, ты вновь закричала, прожигая ночную тишину отчаянным воплем: нестерпимая, жгучая боль внизу живота с каждой секундой всё острее и острее давала о себе знать. В свою очередь, чтобы хоть как-то смягчить боль, причиняемую техническим процессом, в абсолютной уверенности, что скоро всё пройдёт, Итачи страстно впился в твои губы, заглушая мучительные стоны. Ища в них хотя бы малую долю спасения, ты тут же ответила на поцелуй… в первый раз… Его горячий язык моментально проник в твою ротовую полость, заполняя своим стальным привкусом всё доверенное ему пространство. Ты жадно отвечала ему, вступая в азартную борьбу за превосходство, переплетая его язык со своим… но, увы, это не помогало. Боль, прожигала тебя насквозь. Никогда раньше ты не испытывала ничего подобного. Уже прошло достаточное количество времени, чтобы боль утихла и переросла в нечто большее, в нечто, что доставляло бы тебе удовольствие, но почему-то этого не происходило. Всё лишь усугублялось. Учиха постепенно ускорял темп, входя в тебя всё глубже и глубже, болезненно задевая что-то внутри.       «Прости… Прости меня!.. Прости! …» — повторял про себя как мантру с каждым новым толчком.       Вскоре по твоей ноге и по обнажённой плоти брюнета прошлась алая дорожка горячей крови. Ты едва дышала. Убрав одну руку с плеча нукенина, ты переложила её на стол и, нащупав под собой одну из важных бумаг Тсунаде, лихорадочно сжала листок в ладони. «За что мне всё это?» беспорядочно крутилось в голове, твои щёки пылали. Всё тело, словно находилось в огне, сопровождая агонию минутными судорогами. Учиха продолжал до крови истязать твою шею, всеми средствами силясь заглушить нестерпимую боль. Он отчётливо слышал, с какой ненормальной скоростью бьётся твоё, казалось было, запыхавшееся сердце, готовое вот-вот выскочить из груди. Итачи принялся успокаивающе гладить тебя по щеке. Но, не смотря на все его усилия, боль не стихала, а только наоборот. Ты кричала, стонала, хрипела, нещадно раздирая себе горло, но если бы это помогало, то ты бы с радостью была готова принести эту жертву, но дела обстояли гораздо проблематичнее. Стиснув зубы, ты начала медленно двигаться, пытаясь подчиниться Итачи и попасть в такт с его движениями. В одну секунду догадавшись о твоих намерениях, Учиха в ту же секунду придумал хитрую схему, по которой ты без проблем могла подстроиться под него: перед каждым новым толчком, брюнет слегка надавливал тебе на бедро, чтобы ты вовремя смогла сориентироваться и подхватить темп. Вскоре вы двигались, как одно единое целое… И это не помогло. Тебя словно разрезало изнутри, вот так сильно было больно. Видя, а главное слыша, что ты больше не выдержишь, Итачи медленно вышел из тебя. Пока ты урывками глотала живительный воздух, ему самому просто необходимо было перевести дыхание. После пережитого его пульс просто зашкаливал, отголоском стуча в висках. Но зато теперь вы оба знаете о сексе не понаслышке, на собственном опыте прочувствовав друг друга каждой клеточкой, каждым атомом.       Учиха, разумеется, знал, что есть люди, особенно остро переносящие секс, теперь он также знал, что ты относишься к их числу. Внимательно наблюдая твою реакцию после осуществления своего плана, Итачи печально опустил глаза. Никто кроме него, не знал, что, грубой силой подчинив тебя, он аналогично истязал свою душу — шёл против воли. Жесткая необходимость заставила его сделать это, потом, возможно, хотя наврядли когда—нибудь ты скажешь ему «спасибо». С самого начала он не хотел причинять тебе эту боль, но он ни капли не жалел о случившимся. Он навечно запомнит это ощущение физической близости с кем-то. Это будет самое яркое воспоминание в его жизни после убийства клана. Какая злая ирония, что новым членом Акатсуки стала именно ты…что он вообще должен делать что-то подобное! Но иного выхода не было. В конце концов, потом могло бы быть слишком поздно. Оставалось надеяться, что когда-нибудь ты сможешь его простить, но раскрывать свои мотивы Итачи не торопился, поэтому заранее приготовился ко всей этой мерзости. Сам себя он наврядли когда-либо простит.       Заботливо ещё раз погладив тебя по щеке, Учиха, не говоря ни слова, уложил тебя на тёплую, согретую вашими телами поверхность стола. В его взгляде ты не видела ничего и не могла предугадать свою учесть. Ты навсегда запомнишь сталь его глаз. Из твоих же в эту минуту градом катились слёзы.