Пароль: одержимая или эффект зверя

Приятного чтения!:)       Разомкнув тяжёлые веки, ты далеко не сразу поняла, где находишься. Припоминая последние события, ты огляделась, и всё тут же встало на свои места.       Подземные катакомбы тюрьмы для особо опасных преступников Конохи выглядели, как и всегда, мрачно и неприветливо, будто в этом искусственно созданном полусумраке скрывалась какая-то тайна. По роду службы ты часто бывала здесь раньше. В этом тщательно охраняемом месте в своё время содержался под стражей Учиха Итачи, что в прочем не смогло восприпятствовать его побегу. Кто бы мог подумать, что и ты в один прекрасный день окажешься здесь, уже по другую сторону решёток одиночной камеры?       Приподнявшись сначала слегка на локтях с жёсткого ложа, на котором лежала, ты неторопливо села на его холодные металлические перегородки, уже окончательно приходя в себя. Коснувшись ногами пропитавшегося сыростью пола, ты почувствовала, как сразу же натянуло живот и поясницу — задрав слегка чёрную водолазку, ты обнаружила, что рана под правыми рёбрами была тщательно перебинтована и, видимо, хорошо обработана, поскольку вместо острой боли ты лишь ощутила ноющее притуплённое потягивание. Твой взгляд тут же упал на другую деталь, приковавшую твоё внимание: тонкий опоясывающий браслет на запястье, о назначении которого ты вмиг догадалась. Т: «Они почти полностью подавили мою чакру». Тяжёлый горький и безутешительный осадок в ту же минуту осел где-то внутри тебя, и ты вдруг отчего-то ощутила себя совершенно опустошённой. Не из-за чакры. Возможно, из-за того, что новая роль и декорации к ней оказались слишком уж непривычными, хоть в глубине души ты уже давно понимала и приняла их неизбежность.       Т: «Так вот, как чувствует себя преступник…» Но внезапно твою мысль резко перебила другая, разорвавшаяся и вспыхнувшая в твоём сознании подобно петарде. Ты вдруг интуитивно потянулась рукой к лицу и с охватившим тебя трепетом коснулась щеки. Подушечки пальцев нащупали под собой кусок пластыря, судя по всему, скрывающий небольшой ожёг, оставшийся после взрыва. На мгновение ты застыла, будто не в силах пошевелиться, поражённая внезапно воскрешённой в памяти деталью. Отнюдь не боль вызвала у тебя острое желание, точнее необходимость, невесомо провести пальцами по щеке. Этот жест, будто почти утерянное давнее воспоминание о том, как к ней в своё время прикасался совсем другой человек.       «Итачи…»       Ты не знала и не понимала его мотивов. Происходящее в голове у этого расчётливого шиноби всегда оставалось для тебя загадкой, если только он сам изредка в силу необходимости не приоткрывал темные, наглухо задрапированные шторы закулисья, посвящая тебя в свои планы. Крайне редко, как ты уже потом поняла, лишь тогда, когда хотел снова тебя использовать, как инструмент.       «Сейчас Учиха и остальные преследуют клона, движущегося в противоположном направлении, отводя от тебя опасность. Понимаешь?» — всплыли в твоей голове слова Кисаме, брошенные в лесу.       — Не понимаю… — одними губами, почти беззвучно прошептала ты.       «Не понимаю, — упрямо и растеряно повторил внутренний голос мысленно, будто отвечая на воссозданный в памяти вопрос мечника. — Акатсуки пришли, чтобы убить меня по приказу Лидера. Сразу пятеро… У меня не было практически ни единого шанса, особенно с подобным ранением, но Итачи направил погоню по ложному следу — это не укладывается у меня в голове! Долг за глаза? Он сохранил мне жизнь, возвращая долг за глаза? Или…»       «…или он не хочет моей смерти?.. — с замиранием сердца подумала ты. — Может быть, что мне не показалось в Стране Чая? что тогда он, на самом деле, говорил правду…»       «- Глупая! Кто угодно, но только не Итачи Учиха! Сколько раз наступала на одни и те же грабли… Каждый его поступок имеет под собой скрытый мотив, даже если ты его и не видишь. Он точно не тот шиноби, который руководствуется привязанностями, принимая решения. Как можно было ещё не уяснить этого?! Хватит идеализировать преступника, который ради достижения своих целей играл тобой, как марионеткой!»       Многоголосье одолевало тебя до тех пор, пока ему не положили конец раздавшиеся из глубины уходящего во тьму узкого коридора тяжёлые уверенные шаги. И тут твои мысли координально поменяли направленность. Чакра, исходящая от приближающегося человека, такая же сильная, неосязаемо твёрдая, как и он сам, кажется, заполнила всё пространство твоей камеры. Тебе было сложно не узнать её. Ты подняла отчуждённый взгляд с примесью сожаления на шиноби, остановившегося по ту сторону чёрных решёток напротив твоей камеры.       На его хмуром лице ты не прочла ни разочарования, ни других эмоции, надёжно спрятанных глубоко под стальной непрошибаемой маской. Только слегка потухшие впалые глаза выдавали твоего сенсея, которые ему так и не удалось сомкнуть с тех пор, как ему сообщили новость о твоём аресте при весьма странных обстоятельствах: всё тело в ссадинах, ожёгах и глубокая открытая рана. Одежда изодрана, щиток нагрудной брони пробит. По материалам АНБУ, ты потеряла сознание почти сразу же, как добралась до пропускного пункта северных ворот, и больше суток не приходила в себя.       — Очнулась, — сухо констатировал мужчина, держа руки невозмутимо в глубоких карманах плаща.       — Сенсей, — ты посмотрела ему в лицо, и ваши взгляды пересеклись. Вы поняли друг друга и без слов. В сущности, вам они были не нужны, чтобы почувствовать состояние и настроение друг друга.       — Ты ведь знаешь, зачем я здесь?       — Да, — механически и без эмоций отозвалась ты. Т: «Я подвела вас, учитель. Простите…»       В сопровождении конвоя из АНБУ тебя отвели в комнату для допросов. Маленькая, давящая своей теснотой и аскетичностью, зажатая в четырёх бетонных стенах, она уже была призвана повлиять на твоё сознание, подтачивая его точно крошечный червь.       Сколько раз ты сидела на противоположном месте, методично выполняя свою работу, ровным и невозмутимым голосом задавая вопросы? Думала, что уже привыкла к этим глухим стенам, низкому потолку, и что это звукоизолированное помещение стало уже практически родным. Как же наивно ты рассуждала когда-то.       Сегодня допрашивали тебя.       Напротив через стол расположился сам Ибики, продолжая являть своей статной и мощной фигурой оплот хладнокровия. По правую руку от него, рядом стоял шиноби в маске, которого ты видела у пропускного пункта перед тем, как потерять сознание — доверенное лицо, направленное АНБУ присутствовать во время допроса. Последним человеком, держащимся чуть поодаль, возле стены, также оказался твой давний знакомый и старший коллега — Иноичи Яманака, отец Яманака Ино, специализирующийся преимущественно на техниках контроля разума.       Кажется, маленькая комнатка собрала в себе наиболее квалифицированных в делах допроса шиноби Конохи, чьему мастерству по этой части, действительно, не было равных в деревне. Правда, и сама допрашиваемая заслуженно входила в их число, что значительно усложняло задачу ниндзя Листа.       В своих бывших товарищах и коллегах ты волей-неволей почувствовала врагов, мысленно уже разработав стратегию поведения, которой намеревалась придерживаться.       — Итак, начнём, — звучно проговорил твой учитель. — Рене, ты знаешь, в чём тебя обвиняют?       — Да, — на удивление спокойно ответила ты.       — Хорошо, — шиноби помедлил, но, наконец, не без внутреннего волнения задал следующий вопрос. — Ты признаёшь, что поддерживала контакт и сотрудничала с Акатсуки?       Ты взглянула на своего сенсея, и твои выразительные зелёные глаза, нисколько не прячась, приготовились пронаблюдать за реакцией допрашивающих, когда с твоих губ слетело лёгкое, но отчётливое:       — Да.       На несколько секунд в помещении воцарилась звенящая тишина, которую никто не решался нарушить первым. По лицам мужчин ты видела, что, несмотря на скупость проявленных эмоций, каждый из них остался поражён твоим ответом. Даже АНБУ, чьё лицо скрывала фарфоровая маска, отрывистым движением плеч и головы выдал себя.       Ибики уставился на тебя таким взглядом, будто только что произнесённое тобой не имело никакого смысла. Абсурдно! Он с большей вероятностью поверит в то, что ты сошла с ума и понятия не имеешь, о чём говоришь, чем допустит мысль о твоём предательстве.       — Так ты признаешься? — не выдержал Иноичи, которому так же было тяжело поверить в услышанное. «Так просто?!»       — Не поймите мои слова неправильно, — начала ты, не пытаясь юлить или отпираться. — Я сотрудничала с Акатсуки, поскольку в противном случае они грозились напасть на Коноху, когда в деревне не было достаточно ниндзя, чтобы защитить её.       А вот тут уже запахло жареным, и шиноби почувствовали, что уже начинается работа по их профилю. Однако, не стоило забывать, что оппонент у них подобрался достойный, поэтому действовать приходилось предельно аккуратно.       — Поясните Ваши слова, — попросил анбу, привыкший обращаться к тебе исключительно уважительно.       — Я стала двойным агентом и работала на Акатсуки, паралелльно шпионя за её членами в интересах Листа, — без запинки отвечала ты заранее подготовленные фразы.       — Почему руководство деревни не было проинформировано об этом? Почему ты действовала своевольно? — сообщение о том, что сохранялся шанс, что его ученица не предательница, заметно приободрило и обрадовало Морино, но, тем не менее, он не позволял себе расслабляться раньше времени.       — Тогда это было единственно правильное решение, — уверенно отвечала ты.       — Когда ты присоединилась к Акатсуки?       — После побега Учихи Итачи, — имя нукенина далось тебе не без труда.       — Месяц назад тебя видели вместе с ним в Стране Молний. Как ты это объяснишь?       Т: «Неужели это меня и выдало?»       — Мы выполняли разведывательную миссию, которая заключалась в обнаружении предпоследнего не пойманного Акатсуки хвостатого и слежке за восьмихвостым джинчуурики, — с поразительным хладнокровием врала ты.       — Какими ещё способами ты сотрудничала с Акатсуки? Ты передавала им какие-либо сведения о Конохе?       — Нет, — в твоём твёрдом взгляде невозможно было усомниться и заподозрить ложь. — Думаю, что в первую очередь, их интересовали разведовательные возможности моего врождённого кеккей генкай, а также они надеялись, когда придёт время, через меня подобраться к Наруто. До этого момента я выполняла лишь малозначительные миссии, неспособные никак навредить Конохе.       — Как известие о том, что Учиха Итачи убил твоего отца, повлияло на твоё положение в организации? — внезапно спросил Ибики, нанося точечный удар по твоему хладнокровию. Ты набрала в лёгкие побольше воздуха, будто внезапно ощутив его нехватку и острую потребность в нём, но с блеском выдержала психологическую атаку своего сенсея.       — Я продолжила выполнять свою миссию, — без колебаний ответила ты, сама поражаясь отточившимуся за последние дни собственному самоконтролю.       — Как ты объяснишь своё состояние перед арестом? — Ибики внимательно анализировал твою мимику, движения и тембр голоса, но упорно не находил ничего, к чему смог бы придраться. — Что произошло в тот день?       — Во время патрулирования границы на меня напали несколько членов Акатсуки и попытались убить, поскольку они обвинили меня в организации нападения на их логово, устроенное Конохой.       — Спустя такое продолжительное время? — не поверил Иноичи.       — До этого у них не было возможности близко ко мне подобраться. К тому же, нападение Конохи застало их Лидера врасплох. Шиноби Листа удалось убить двоих нукенинов, заставив Акатсуки на время уйти в тень зализывать раны.       — В тот день один из отрядов АНБУ, действительно, засёк нукенинов из Акатсуки на границе, но им удалось быстро скрыться, — подтвердил ниндзя в маске.       Ибики и Иноичи напряжённо переглянулись, будто советуясь друг с другом.       — Звучит убедительно и правдоподобно, — наконец, выговорил мужчина в тёмно-синей бандане и с продолговатым шрамом на лице. — По крайней мере, на первый взгляд.       — Да, но мы всё равно не можем всё рассказанное воспринимать на веру, — глава клана Яманака, до этого стоявший у стены со скрещенными на груди руками и внимательно слушавший твои пояснения, слегка «отлип» от стены, приблизившись к Ибики. — Ты знаешь, что мы обязаны всё проверить.       — Да, — согласился шиноби, коротко кивая, после уже обращаясь к тебе: — Рене, для того, чтобы окончательно снять все подозрения, Иноичи-сан при помощи своей техники внедрения в сознание проверит твои воспоминания за последние два месяца. Тогда мы сможем выпустит тебя из-под ареста.       Обрадованный про себя, что всё так относительно легко разрешилось, что ты пошла на контакт и всё объяснила, Ибики испытал, будто бы груда камней свалилась с его плеч. Однако…       — Нет! — внезапно резко и категорично заявила ты, обескуражив и удивив всех присутствующих в который раз.       — Что значит «нет»? — не понял Морино.       — Я не позволю копаться в своих воспоминаниях, — всё тем же ровным и спокойным тоном произнесла ты.       — Что такое ты говоришь?! Мы собираемся сделать это не из нашей прихоти, тебе, как никому, прекрасно это известно. Того требует безопасность селения.       — Понимаю, но это исключено, — твёрдо стояла на своём ты. — Ибики-сан, я не предавала деревню. Вы должны мне верить.       — Подобное поведение можно истолковать, как желание сокрыть свои преступления, — вмешался Иноичи.       — Думайте, как хотите. Мне больше нечего добавить, — ты отвела волевой взгляд в сторону.       — Ты осознаёшь последствия? — учитель из последних сил пытался достучаться до тебя, чтобы переубедить, но ты молчала, будто воды в рот набрала.       — В конце концов, нам необязательно спрашивать твоего согласия, — подытожил светловолосый мужчина, неоднократно применявший технику подчинения разума и против желания объекта. В ответ на его слова ты лишь слегка прищурилась, и в стеклянном отблеске зелёных глаз пробежало не то презрение, не то холодная насмешка.       — Ничего не выйдет, — глядя на тебя, но адресуя свои слова коллеге по оружию, произнёс Морино.       Иноичи уже косвенно догадывался, что имел в виду его друг, но всё же сохранял надежду, что самые его худшие подозрения не оправдаются.       — Она — моя лучшая ученица, которую я обучал сам лично с детства… Никакие допросы и пытки не помогут нам узнать правду. Я обучил её, как сопротивляться всем имеющимся техникам дознания, известным мне и собранным за тридцать лет жизни шиноби, даже практически при полном блокировании чакры. Даже при условии нахождения во вражеском плену ни один ниндзя не сможет залезть к ней в голову с помощью дзюцу, ибо перед нами идеальный шиноби-лазутчик, которого я сам воспитал.       Твои холодные глаза блестели решимостью человека, пойдущего до самого конца.       — Попытка — не пытка…