Чудо любви

Всё возможно, если есть любовь — лучшее доказательство и порою лучшее оправдание. / Мне тебя обещали (Эльчин Сафарли)/

— Из-за своего эгоизма ты подвергла своих тогда еще не родившихся детей опасности! — Ты прекрасно знаешь, что это не так! — в споре с матерью Кларк намерена была стоять до конца. Единственное в чем она никогда не сомневалась так это в своем решении двадцатилетней давности. — Хорошо, допустим, тебе наплевать на этику, нормы морали, церковь. Но как же твоя карьера, Кларк? — Неужели ты думаешь, что я могла думать о карьере, когда умирала женщина, которую я люблю?! — крикнула Кларк. Двадцать лет прошло, а боль от потери так и не отпускала её. — Милая, я знаю, как больно тебе было тогда… — Она умирала, угасала у меня на глазах. А я ничего не могла сделать! Всё во что я верила — медицина, наука — всё это не могло вернуть мне ее! Я не могла дать ей просто уйти, как ты не понимаешь! Близнецы дали мне новый смысл жизни. Потому что без нее я не хотела жить! Но в них частичка нее! Понимаешь, мама! Каждый раз, смотря на Алекса, я вижу ее. Её свет, её доброту. А Алиша так же хмурит брови, когда о чем-то задумалась. Я живу только ими, потому что они наше продолжение. Они её, понимаешь?! — Я боялась, что стремясь доказать свою правоту всему миру, ты рано или поздно переступишь черту, но не знала, что твоя теория уже давно воплотилась в жизнь, — Эбби до сих пор не могла поверить в это, но соврала бы самой себе, если бы не призналась, что в глубине души подозревала нечто подобное. Каждый раз, смотря на Алекса, она удивлялась тому, как он похож на Лексу. Но мысленно одергивала себя, убеждая, что такого просто не может быть. Сомнения крепли с каждым годом по мере того, как продвижение теории Кларк набирало обороты. — Ты должна понять меня, мама! Ты, как никто другой, должна меня понять! Вспомни, как страдала, когда умер отец. Но у тебя была я. Скажи мне, почему то, что сделала я, неэтично?! Почему у двух любящих женщин не может быть общих детей? Почему? Потому что так церковь решила? Тогда пусть церковь ответит мне на вопрос: почему ОН забирает лучших?! — Кто еще знает о двойняшках? — Рейвен и Октавия. — Понятно, почему Рей в курсе — наверняка она участвовала во всем этом. Но почему ты рассказала и Октавии?! Это не простая тайна, Кларк. — Она не только крестная двойняшек, но и их тетя. Их отец — Беллами Блейк. — Ничего не понимаю. Беллами умер за три года до их рождения. — Ты же знаешь, что практически каждый больной, узнав, что у него рак сдает свой репродуктивный материал на криоконсервацию. Так же поступил и Белл, в надежде завести детей после выздоровления. Но химиотерапия не помогла, он также как и… — голос Кларк дрогнул — она до сих пор не могла спокойно говорить о смерти своей жены, — так же как и Лекса не пережил рак. И когда Октавия узнала про то, что я хочу забеременеть она попросила воспользоваться спермой Беллами. — Почему ты не рассказывала, кто отец двойняшек? Беллами был прекрасным человеком. — Это было не к чему. Для двойняшек их отец — просто абстрактный анонимный донор. Так проще. Слишком много смертей связано с их рождением. Для детей это было бы болезненно. Поэтому для них Октавия просто крестная, которая их обожает. — Это… Генетика Алекса и Алиши повлияла на их здоровье? — Ты знаешь, что нет, мама. Они ни разу ни чем не болели. — Тем не менее… — Тем не менее, что, мама?! — Я не блестящий ученый как ты, Кларк, но даже моих знаний в области генетики хватает, чтобы понять, что ты вышла далеко за рамки своей методики. — Мама, ради Бога, не суди о том, в чем не разбираешься! — О, Кларк, наверное, ты забыла, что на меня как на твоих подчиненных эти штучки не действуют! Поэтому, будь добра и выслушай, наконец, свою мать! — рявкнула Эбби. — Хорошо, я слушаю, — более раздраженно, чем того требовала ситуация, ответила Кларк. — И давай обойдемся без закатывания глаз. Не я заварила эту кашу! — Господи, мам, — Кларк очень любила мать, но иногда разговоры с ней выводили её из равновесия. — Кларк! — повысила голос Эбби. — Я поняла. Продолжай. — Ты не просто заменила в яйцеклетке Лексы её ядро на своё. Ты совместила яйцеклетки. — Как ты… — Как я узнала? У меня прекрасные ординаторы, знаешь ли. Виктория предоставила данные, исследовав клеточный состав крови Алекса. По твоей методике отличной должна была быть только митохондриальная ДНК. Но нет. Помимо отличной от твоей митохондрии, есть еще один — третий набор хромосом. Ты уже тогда частично применила свою теорию по совмещению двух яйцеклеток. Естественно, двадцать лет назад ты не могла обойти проблему геномного импринтинга, поэтому без мужской хромосомы не обошлось. Почему ты всё-таки не ограничилась своей первичной методикой? — Ты знаешь почему, мама. — И всё же просвети свою мать. — Когда я начала продвигать свой метод, шума было много, но мои мракобесные противники, также как и ты сейчас, не видели суть. Они направо и налево кричали про «генетический гарем», не понимая, что Экстракорпоральный Метод Гриффин (ЭМГ) — это не попытка позволить однополым парам иметь общих детей. Это метод больше для традиционных пар. Для того чтобы они могли иметь здоровых детей. При ЭМГ мама-2, предоставившая яйцеклетку со здоровой митохондриальной ДНК, внесет 37 генов. А мама-1, давшая ядро, вместе с отцом внесут более 20 тысяч генов. — Очевидно, что тебя такой расклад не устраивал. — Человек больше генов получает при переливании крови или пересадке органов. При ЭМГ ничтожное количество генов от второй матери не влияет на наследственность. — Тогда ты только начинала работать над теорией получения эмбрионов из двух яйцеклеток. Процесс управления метилированием ДНК был слабо изучен. Был большой риск. Огромный риск, Кларк. Нельзя оправдывать горем такие поступки! — Я и не собираюсь оправдываться, мама! — Да, оправдываться ты не любишь. Но стоило ли оно того? — Я никогда не пожалею об этом. Никогда! — Рано или поздно двойняшки узнают об этом. Ты думаешь, они поймут тебя? — Им не в чем меня упрекнуть. Я люблю их больше всего на свете. — Это всё лишь слова, родная! Ты всю жизнь была их кумиром, героем. Но они больше не дети. И любовь больше не может быть безусловной. Поймут ли они свою мать, если узнают, что далеко не во всех своих поступках она руководствуется только желанием слепо помогать людям? Поймут, если узнают, что своим рождением обязаны безрассудному желанию их матери оставить себе напоминание о своей любви? — правда ранила Кларк, но Эбби не собиралась оправдывать дочь. — Алекс гордится тобой, стремится пойти по твоим стопам. Каждому говорит, что его мать величайший гуманист от научной медицины. Что он почувствует Кларк, узнав, что мать, которую он яростно защищает на всех студенческих дебатах перед представителями церкви, пренебрегла своими принципами? Каждую свою методику, каждую работу ты несёшь с позиции помощи людям не способным иметь детей. Но появление двойняшек — следствие твоего эгоизма. — Нет! Это не так! — Я не могу оправдывать тебя только потому, что я твоя мать. — Мама, пожалуйста… — Лучше услышь эту правду от меня и подготовься к последствиям. А последствия рано или поздно наступят. Прошлое всегда настигает, Кларк. — Ты не расскажешь им! Мама, пожалуйста! — Я не расскажу, дочка. Но правда всё равно выплывет наружу. Не жди этого. Расскажи сама. — Я расскажу, но не сейчас. Пока не время. — Никогда не будет подходящего времени. Когда-нибудь они поймут. Они ведь не только твои дети. А она всегда понимала и прощала. — Я боюсь, мам. Но и одновременно хочу, чтобы они знали, что всё прекрасное, что можно было вобрать, получили от неё. — Не только, родная, — Эбби обняла дочь, желая поддержать, не смотря на то, что она по-прежнему смотрела на содеянное Кларк под отрицательным углом. Семья есть семья. — Часть прекрасного они взяли и от тебя, и от Белла. Лекса знала? — В последний день. Я рассказала ей в последний день…