Очередной весенней ночью Гарри и Гермиона вновь пробрались в тайные подземелья Салазара Слизерина. На этот раз они прихватили с собой одолженную у Драко метлу. Им повезло, что друг во время каникул всё-таки уговорил отца разрешить забрать в школу хотя бы старенький «Чистомёт». Нарциссе никто об этом, разумеется, не сказал. Женщина запретила сыну садиться на метлу в ближайшие лет двадцать. Без метлы Гермиона отказывалась участвовать в предприятии. Кататься верхом на василиске ей нравилось даже меньше, чем летать.
Детей встретил монстр в солнечных очках. Заклинание Гарри держалось на славу, и василиск не смог стянуть очки, как ни старался. Даже в стену врезался несколько раз, но аксессуар не поддавался. Впрочем, о безопасности сестры Гарри волновался куда больше, чем о змеиных представлениях об эстетике и серьёзности. Всё равно василиска никто, кроме них, не видит. А сестра у него одна.
Ашилла, недовольно шипя, — хозяин отказался снять с него надоевшие очки — полз впереди, показывая дорогу до кабинета Салазара. Проход оказался за статуей основателя, в глубине тоннелей под Хогвартсом. Когда добрались до тупика, змей объяснил, что Слизерин замуровал стену, покидая школу. И единственный способ пройти внутрь — окропить глухую стену кровью наследника. У детей из острых предметов с собой был только нож для писем Вальпурги, который Гарри теперь везде таскал с собой, и только в ножнах. Он опасался, что на него может наткнуться кто-то из однокурсников и случайно порезаться, а яд василиска — не шутки. По той же причине использовать его сейчас было глупой идеей. Пришлось аккуратно применить секо. Как только Гарри приложил окровавленную ладонь к стене, в ней появилась арка. Мальчик нервно сглотнул. Очень уж методы Слизерина походили на волдемортовские.
Гарри зашёл в помещение, по пути залечив порез, и Гермиона попыталась проследовать за ним, но наткнулась на невидимый барьер.
— Как ссснять защщщиту? — прошипел Гарри, обращаясь к василиску.
— Сссалазар никого не приглашшал в кабинет, — покаянно ответил Ашилла.
Гарри передал ответ сестре.
— Может, здесь тот же принцип, что и в родовом поместье? Попробуй найти какую-нибудь змею, защитника. Кроме Ашиллы, — усмехнулась девочка, а потом покосилась на змея. К его присутствию привыкнуть было невозможно.
Гарри осмотрелся. В комнатке не было ничего примечательного. Ни окон, ни статуэток, даже артефактов на первый взгляд не обнаружилось. Кабинет был чисто прибран. Интерьер особой роскошью не поражал. Посередине стояли каменный стол и такой же стул — видимо, великим волшебникам тысячу лет назад нельзя было сидеть на удобных стульях. В дальнем углу — шкаф с аккуратно расставленными колбами и склянками и книгами. Вот и всё убранство. Гарри сразу подошёл к шкафу, на столе всё одно ничего не было. Книги оказались тетрадями основателя — об этом красноречиво говорила надпись на каждом из проверенных форзацев. «Собственность Салазара Слизерина». Все листы исписаны ровным уверенным почерком. Понятными оставались только тонко вырезанные на кожаных обложках надписи да подпись хозяина. Остальное на первый взгляд представляло из себя тарабарщину. Шифр. Инспекция полок ни к чему не привела. Даже рисунков с изображением змеи не было. Может, нужен какой-то пароль? Гарри оглядел каменные стены, потыкал в разных местах, произнёс пару фраз наугад на парслетанге и даже изучил пол и стол со стулом на предмет подсказок будущему наследнику. Ничего. Абсолютно.
— Я не знаю, как впустить тебя, — сказал Гарри.
Гермиона задумчиво накрутила прядь волос на палец.
— Выходит, Слизерин не оставил ничего для связи с потомками. Может, он и не ожидал, что кто-то не только придёт сюда, но даже притащит с собой компанию. Но если есть загадка, должен быть и ответ. Думай, что вас объединяет?
— Кроме родства? — Протянул мальчик насмешливо. — Мы оба можем говорить со змеями, очевидно.
— Вот оно! — Победно воскликнула Гермиона.
— Что — оно?
— Как же ты не понимаешь. Думаю, только Салазар мог впускать сюда посторонних. А почему только он? Если бы он оставил ключ, зайти смог бы кто угодно. Любой пароль, любая схема может быть угадана. Но научиться языку змей невозможно, разве что пару слов запомнить можно. Только сам Слизерин мог говорить на парселтанге. И ты. А теперь самое важное — ты видишь здесь змей?
— Конечно вижу. Ашилла же всё ещё тут, — Гарри мотнул головой в сторону змея, который удобно расположился и слушал непонятные звуки беседы детей.
— Вот именно. Попробуй поговорить с ним.
— Мы уже поболтали, Гермиона. Он сказал, что Слизерин никогда не приглашал никого войти, ты же знаешь. При нём, по крайней мере.
— Гарри, я люблю тебя, но заткнись и делай!
Мальчик обречённо вздохнул и зашипел, обращаясь к василиску:
— Ашилла, впусссти её. Я приглашшаю.
Змей вместо ответа зашевелился. А потом внезапно толкнул Гермиону небрежным движением головы. И уполз восвояси. Девочка с коротким вскриком упала в объятия брата. Это препятствие они преодолели.
— Что ж, давай попробуем найти что-нибудь интересное в записях, — улыбнулся Гарри.
Дети принялись вытаскивать тетради из шкафа, стараясь не задевать хрупкие колбочки. Они долго перебирали записи, пытаясь проникнуть в тайну шифра. Никто из них толком не понимал написанное. В конце концов Гарри обнаружил несколько тетрадей, озаглавленных «Руны. Дом», «Руны. Школа» и три пронумерованных «Истории». Ребята решили сворачиваться и возвращаться в спальни, а с избранными тетрадками разобраться потом. Они быстро вернули большую часть записей Слизерина на полки. Гарри заодно захватил ещё парочку наугад. Для лёгкого чтения.
— Кстати, как ты прочёл названия на обложках? — поинтересовалась девочка, когда они выбрались из тайной комнаты.
— В смысле? Просто прочёл. Ты разве их не понимаешь?
Гермиона покачала головой с ошарашенным видом.
— Здесь только два варианта. Либо ты сам не заметил, как выучил новый язык, либо…
— Салазар подписал тетради на парселтанге, — закончил за неё Гарри. — Получается, существует письменный язык змей. Как думаешь, Слизерин сам его создал?
Гермиона не знала. Но собиралась потом кое-что проверить.
Тетради пришлось хорошенько спрятать в комнате Драко и Гарри. Если первый и наткнётся на них, то скорее всего не придаст этому особого значения. Ну тетрадки и тетрадки, пусть даже изрядно потёртые, пусть даже с непонятными записями. Мало ли какие шифры у этого Поттера. Панси же могла проявить интерес. Она уже показала себя крайне любопытной и дотошной девчонкой, не хуже Гермионы. Только предпочитала не выставлять свою осведомлённость напоказ. Никогда не знаешь, когда пригодится информация.
Прочитать записи Слизерина брат с сестрой сейчас не могли. У них уже голова шла кругом от всё новых задач. С другой стороны, Гарри понимал, что никто не знает о привязке родового поместья лучше, чем Салазар, который его и построил. Поэтому прочитать их всё равно нужно. Поттер никогда не умел выстраивать логические цепочки и извлекать тайные смыслы. Гермиона уже взялась за японский, который начала учить ещё в прошлой жизни, изнывая от безделья в пустом доме. Она была решительно уверена, что от смеси японского и шифров в её голове образуется полнейшая каша. А с утра за завтраком она изучающе наблюдала за Панси.
— Что такое? — Спросила девочка, заметив повышенное внимание подруги.
— Скажи, ты никогда не интересовалась шифрами? — Ответила вопросом на вопрос Гермиона, склонив голову набок.
Паркинсон, а с ней и Гарри, поперхнулась кашей. Мальчик выразительно посмотрел на сестру, мол, не поехала ли ты.
— Нет, — приподняла брови Панси.
— Не хочешь поизучать на досуге, м?
Паркинсон оживилась. Ей не хватало нового занятия, а скрытая информация всегда была предметом её особой любви. К тому же, она не может до конца дней своих учить друзей манерам и танцам. А оставаться полезной нужно. Гермиона пообещала прислать ей несколько магловских книжек по теме, и девочка прямо засияла в предвкушении.
Дурой, как давно поняла Грейнджер, Панси никогда не была. И она догадывалась, что Гермиона не просто так нашла ей новое хобби. Догадался и Гарри. А потому остановил сестру возле входа в кабинет чар.
— Ты с ума сошла? Собралась дать Паркинсон почитать записи Слизерина на досуге? — В бешенстве прошипел Поттер.
— Успокойся. Панси не будет задавать вопросы. Если сам не собираешься заниматься расшифровкой, дай тому, кому это интересно.
— А если она всё же будет проявлять интерес не только к работе, но и к содержимому? И как мы тогда объясним, откуда у нас эти записи?
— В них не должно быть ничего провокационного. А по поводу второго вопроса… Нам всё равно придётся рассказать им, что ты наследник Слизерина.
— И тетради на меня с потолка свалились?
— Нет. Ты нашёл их в тайной комнате, — сказала Гермиона и продолжила, не дав брату её перебить. — И если она спросит, откуда нам вообще известно местонахождение тайной комнаты, мы ответим ей правду. Думаю, к тому времени она уже пройдёт проверку на верность, не завтра же она станет колоть шифры, как орешки. Возьмём непреложный обет, если потребуется. И Драко мы тоже расскажем.
Поттер опешил. Он не знал, что на это сказать.
— Мы не сможем скрывать это от них вечно, Гарри, — мягко сказала Гермиона. — Они наши друзья, всё равно заметят странности рано или поздно. Ребята помогут, если понадобится. Но только в том случае, если будут знать, как это сделать.
— И давно ты это решила?
— За завтраком, — усмехнулась девочка.
Гарри был в ужасе от такой перспективы. Панси и Драко ещё были сущими детьми и могли проболтаться, могли отказаться от их дружбы. И тогда все планы пойдут василиску под хвост. Обычно Поттер был зачинщиком всех приключений золотого трио, и новая роль ведомого была ему непривычна. Но он уже давно решил для себя, что последует за Гермионой, что бы ни пришло в её светлую голову. Она всегда оказывалась права, взять хотя бы её идею с ОД. Тем не менее, мальчик до этого дня считал, что их с сестрой и близнецами тайна навсегда останется только между ними.
Приближались пасхальные каникулы, а Гарри всё не мог примириться с мыслью, что однажды секрет о их перемещении во времени придётся разделить с Панси и Драко. Эти мысли не оставляли его ни на уроках, ни во время пробежек вокруг озера, ни даже на любимых теперь дополнительных со Снейпом. Однажды даже приснилось, как Малфой, узнав их тайну, побежал рассказывать всё своему отцу. Но больше всего Гарри боялся того, как отразится это решение на будущем. Гермиона его переживаний не разделяла, она уже всё для себя решила. В конце концов, Фред уже был посвящён в их секрет. Хуже от этого никому не стало. Ребята только приобрели ценного помощника. А Драко и Панси уже стали неотъемлемой частью их жизни.
***
Весенние каникулы было решено провести дома. В последний день перед отъездом Гарри и Гермиона пригласили друзей к себе погостить. Родители по их просьбе уже пару месяцев как оформили у себя выход через каминную сеть. Поездка на поезде пролетела быстро. Гарри с Драко устроили небольшое соревнование: кто быстрее пробежит со своего конца поезда до его центра. Интерес только подогревался возможными препятствиями вроде незадачливых учеников или мадам с тележкой со сладостями. Когда Драко прибежал к помеченному с помощью ленты Панси светильнику вторым, отстав всего на несколько секунд, было решено пробежать трижды, чтобы всё точно было честно. К третьему разу старосты махнули на них рукой, а вот первокурсники подтянулись. Образовался целый чемпионат.
Панси и Гермиона засели в купе. Первая пыталась создавать свои простенькие шифры, а вторая силилась их разгадать. Пока что Грейнджер это удавалось легко, но девочка не сдавалась. Потом в их купе заглянул Рон. Спросить, почему все бегают по коридорам. Но вместо этого выяснил, чем занимаются девчонки. К их удивлению, Уизли не на шутку заинтересовался шифрами и даже неплохо справлялся с намётками Панси. Спустя минут сорок он улизнул из купе, а вернулся уже со своим потёртым набором волшебных шахмат. Вздохнув, Гермиона согласилась на партию-другую. Ещё никто так не уделывал Рона Уизли, даже Перси.
Мальчик уж было понадеялся, что сумел выжать из сестры Поттера хоть крупицу доверия — а там и до самого Гарри недалеко. Но Гермиона просто устала с ним препираться или пытаться игнорировать. А шахматы полюбила давно, сразу после окончания школы. И войны.
Вежливо попрощавшись с Роном, девочки прихватили чемоданы и удалились из купе на поиски Гарри и Драко: поезд уже подходил к платформе. Те нашлись в следующем вагоне, в купе Кребба и Гойла. Туда набился, казалось, почти весь первый курс. Мальчишки и девчонки наперебой хвастались своими питомцами. Когда обнаружились две жабы — Невилла и одной темноволосой робкой девочки с Хаффлпаффа, — было решено устроить небольшой забег(запрыг?). Гермиона открыла дверь как раз когда наиболее сообразительная жаба догадалась, чего от неё хотят, и, к радости хозяйки, допрыгала до края стола, пока Тревор неопределённо таращился в окно, будто бы хотел выпрыгнуть из него, последовав примеру шоколадной лягушки. Гарри составил компанию Тревору и глядел в окно, сумрачно сведя брови. Панси протиснулась к нему и Драко и позвала на выход. Поттер вздрогнул, но с готовностью проследовал за ней.
На платформе их уже ждали родители. Как только состав замедлился достаточно, брат и сестра выпрыгнули им навстречу. Мистер и миссис Грейнджер сразу же кинулись их обнимать. Оказавшись в руках приёмной матери, Гарри наконец почувствовал умиротворение. Из-за парада питомцев он вспомнил Буклю и твёрдо решил попытаться её найти. Быть может, верная сова всё ещё ждёт его в зоолавке в Косом переулке.
Попрощавшись с друзьями, Гарри и Гермиона шагнули в изумрудное пламя камина. Дома практически ничего не изменилось. Всё тот же уют, мамина стряпня и разговоры с папой вечерами. Тёплый треск поленьев в камине, умопомрачительно пахнущие магловские книги — волшебные пахли неуловимо иначе. Долгие прогулки в парке, нежные материнские прикосновения. Спальни на втором этаже. Гарри уже было чем заполнить книжные полки, шкаф, прикроватную тумбочку. Теперь его комната приняла обжитой вид. Тетради Слизерина как-то правильно соседствовали с магловскими учебниками, приключенческими рассказами и волшебными книгами из Хогвартса.
В письме к Кричеру Гермиона попросила домовика прибыть с крестражем на второй день каникул. Тот появился посреди комнаты девочки с медальоном, бережно обёрнутым чистой полоской ткани. Гермиона уже сказала домовику следовать за ней в сторону намеченного пустыря, куда очень редко захаживают прохожие, но Гарри остановил её.
— Что случилось? — спросила девочка.
— Думаю, нам стоит повременить с уничтожением крестража.
Кричер переводил взгляд с уверенного Поттера на изумлённую девочку.
— Что ты имеешь в виду?
— Давай обсудим это позже. Если после ты всё ещё будешь уверена, что нужно разбить медальон, я не стану тебя отговаривать.
Гермиона, всё ещё ошеломлённая выходкой брата, смогла только кивнуть. Настал черёд Гарри сходить с ума. Кричера пришлось отправить обратно. Тот наотрез отказывался уходить, пока крестраж цел, но ему пообещали вновь позвать, если они решат его уничтожить.
А на следующий день прибыли Драко с Панси. Гермиона сразу же всучила подруге обещанные книги, которые купили её родители. Когда все перезнакомились, а миссис Грейнджер напоила детей чаем с ягодным пирогом, было решено отправиться исследовать магловский мир. Драко рассказал о том, что его родители повздорили из-за поездки сына в гости к простакам. Но в конечном итоге отец под напором жены сдался и махнул рукой. Родители Панси же были просто в восторге от таких близких отношений дочери с мальчиком-который-выжил и с удовольствием дали своё согласие.
Первым делом отправились в кино. Потом были музей мадам Тюссо и Лондонская национальная галерея. Панси за уши было не оттащить от очередного неподвижного произведения искусства. Она хотела было потрогать Рембранта, чтобы заставить его пошевелиться, но была бесцеремонно прервана сотрудником галереи. Она, конечно, леди, но увидеть такую диковинку в одиннадцать лет и вести себя подобающе — несовместимые понятия. Драко же пришёл в восторг от восковых фигур и всё пытался разглядеть мимические морщинки на лицах экспонатов. Его уводить в сторону за ухо пришлось Гермионе — мальчик чуть было не начал дёргать фигуру Елизаветы II за волосы, чтобы проверить надёжность крепления. Этот день для всех, в особенности для бедных мистера и миссис Грейнджер, был запоминающимся.
За ужином Драко проболтался о своём новом увлечении скрапбукингом, о котором как-то январским вечером упомянула Гермиона. И даже смущённо вытянул из сумки самодельный альбом. Получилось на удивление толково, только немного вычурно. Совсем по-слизерински и оттого по-детски. С колдографий, сделанных на фотоаппарат Панси и проявленных в мэноре при помощи домовиков, глядела вся их весёлая компания. Они с увлечением махали реальному миру и белозубо улыбались. Драко подарил по экземпляру Гарри с Гермионой и их родителям, упомянув, что новые снимки в альбоме друзей будут копироваться во второй, и наоборот. Миссис Грейнджер от души поблагодарила мальчика. Она очень скучала по своим детям, и многочисленные письма не могли заменить звонких детских голосов в доме. Она особенно жалела, что Гарри провёл с ними только год.
Вечером к Грейнджером прибыла Нарцисса Малфой. Она хотела было забрать сына и сразу же отправиться обратно, но отец Гермионы предложил ей задержаться ненадолго. Женщины на удивление быстро нашли общий язык — обе были заинтересованы в садоводстве. Миссис Грейнджер даже показала Нарциссе свой сад. Та была просто в восторге от гладиолусов и астр и обещала как-нибудь пригласить новую знакомую, чтобы та оценила её знаменитые на всю магическую Англию розы. Через пару часов Малфои и Паркинсон распрощались со всеми и отправились в Малфой-мэнор, где Панси проводила пасхальные каникулы. Её родители отправились во второй медовый месяц.
***
Гермиона пришла в комнату Гарри ранним утром, ещё затемно, и взяла с собой медальон Слизерина. Её брат уже проснулся: он ждал её появления. В последнее время между ними образовался тоненький связующий канал — своего рода интуитивный мост. Они не могли читать мысли друг друга, но сильные эмоциональные порывы или важные решения одного отдавались в другом едва ощутимой трепещущей волной, похожей на взмах крыльев колибри. Гермиона считала, что эта связь появилась в результате совместного перемещения во времени, вот только теория разбивалась об отсутсвие такой же связи с Джорджем. На этот довод Гарри девочка лишь пожимала плечами. Она думала, что это из-за того, что они с братом проводят гораздо больше времени, чем с близнецами, и поэтому связь и укрепилась. Поттеру оставалось только принять это на веру, никто ведь не смог бы им объяснить всё, что с ними происходит.
Гермиона уселась на кровать рядом с братом и откинулась на подушки.
— Рассказывай. Что там тебе в голову взбрело? — Спросила она, подкидывая медальон в воздух.
— Я и сам до конца не понимаю. Меня мучает странное предчувствие, когда я думаю об уничтожении крестражей. Будто что-то оберегает от повторения ошибок.
Девочка покачала головой и сжала медальон в ладони, рассматривая тонкую серебристую цепочку, вьющуюся меж пальцев.
— Ты считаешь, что мы не должны этого делать?
— Да. Ты, наверное, решишь, что я последний дурак. Может, ты будешь права. Но меня не отпускает мысль об исцелении души, соединении осколков.
— Я боюсь, Гарри. Боюсь, что мы не только позволим величайшему и, по совместительству, бесповоротно спятившему волшебнику возродиться, но и одарим его невиданной силой. Нет ничего могущественней цельной, искренней души. Ты сам это доказал.
— Не забывай о раскаянии.
Гермиона хрипло рассмеялась.
— Ты веришь в раскаяние Волдеморта?
— Я надеюсь.
Девочка поднялась с постели, подошла к книжным полкам и вытянула «Робинзона Крузо». Она провела над книжкой рукой. Внутри образовалось пространство, куда Гермиона положила крестраж. А затем они уже вдвоём нанесли все защитные заклинания, которые только способны были создать без палочек. Остальное наколдуют в школе.
— А я надеюсь, что ты прав. Ведь если ты ошибаешься, мы можем приобрести практически непобедимого врага.
— Или практически непобедимого союзника. Раскаяние, Гермиона, либо убьёт его, либо соединит осколки.
— Тогда мы должны отыскать диадему Кандиды Когтевран, — улыбнулась Гермиона.
Первые лучи солнца мягко засияли в глубине слизеринских изумрудов, украшавших хранилище души Тёмного лорда.
