Первородный гибрид непривычно терпеливо ждал Марселя, нервно сжимая рукоять кинжала, чувствуя жжение в кончиках пальцев, моментально вспоминая о боли, которую он испытывал, когда этот чертов проклятый клинок находился в его теле. Кажется, тогда Никлаус побывал в аду. Ежеминутно умирал от мучительной пульсации в венах, заставляющей стискивать зубы, чтобы не закричать. Но воскресал благодаря той, что стала для него светом. Каждое мгновение его пытки Кэролайн была с ним, хоть и не знала этого, но ведь догадывалась. Он видел это по ее взгляду.
Наверное, они могли бы даже переписать миф об Орфее и Эвридике на свой лад, ведь здесь спасительницей являлась его прекрасная нимфа. И именно сейчас Майклсон проходил испытание, исход которого должен был определить их судьбу. Либо Клаус вновь отправится в ад, либо будет окончательно спасен. Увы, это предстояло решить не Кэролайн, а Марселю. Тому, кто вынес гибриду приговор и имел право потребовать повторного наказания. Хотя древнейший поспорил бы с этим. Но не сегодня. Не в момент, когда до счастья было рукой подать, стоило лишь вернуться в дом и прикоснуться к щеке хрупкой блондинки, сломя голову ринувшейся спасать своего личного демона, попавшего в передрягу. Никлаусу даже было стыдно за это. Он всегда защищал Форбс. Был для нее сильным, стойким, непоколебимым и неумолимым. Хоть и говорил тогда, что ему не нужно ничего доказывать, но регулярно делал это. Ради Кэролайн. Ради себя. Ради собственных чувств.
Для него это было так странно. Нет, Клаус умел любить. Пусть и своеобразно. Требовательно и жестоко. Эгоистично. Но с Кэр не получалось так. Ему приходилось усмирять в себе первородного монстра и становиться уравновешенным мужчиной, умеющим веселиться и не только принимать нежность, но и уметь дарить ее, не теряя своего внутреннего несгибаемого стержня. Казалось бы, невыполнимая задача. Вот только он справлялся с ней. И делал это легко. Будто по мановению волшебной палочки. Или от единого взгляда васильковых глаз, в глубине которых он готов был тонуть вечно. И чтобы осознать это — ему понадобилось всего лишь задуматься о Кэролайн. Даже не делать усилие над собой. Поразительно. И потрясающе. Эта девушка умела пробудить в нем давно спящие человеческие качества, и только хорошие чувства. А ведь это была сила мысли. Что же произойдет, когда Кэр проведет рядом с Клаусом год или век? Если у них, конечно, есть в запасе это время.
— Надо же, сам пришел ко мне. А я ведь даже организовал погоню по горячим следам, — хмыкнул появившийся за спиной Майклсона Жерар. — Небось, явился мстить? Я готов.
— Я мог бы всадить в тебя этот клинок, мой дорогой Марсель, чтобы ты испытал те муки, выпавшие на мою долю. Но не буду, — взглянул на него Клаус. Естественно он готовился к схватке. Вот только рассчитывал совсем не на нее.
— Чего ты хочешь?
— Ты не поверишь, — усмехнулся первородный. — Уйти с миром.
— Ты прав, я не верю, — кивнул Марсель, но задумавшись на мгновение, спросил, — это все ради той девушки? Ради Кэролайн?
Никлаус был готов сорваться в пропасть из-за одного упоминания его прекрасной спасительницы в этом разговоре. Но сдержался. Мысли о Форбс и правда творили с ним нечто невообразимое. Ну разве это не чудо?
— Откуда ты знаешь ее имя?
— Считаешь, я не слышал, как ты в бреду еженощно бессвязно звал ее? Я ожидал услышать волчий вой о Хоуп, о Камилл, но был удивлен. Наверное, в ней и есть твоя слабость, да, Никлаус? — выразительно взглянув на гибрида, давшего ему все, Жерар не дождался ответа. Впрочем, он не нуждался в нем. — Вместе с течением времени утих гнев. Поэтому я отпущу тебя. Если она до сих пор не отвернулась от такого чудовища, как ты, то, возможно, ты достоин прощения. Но забудь дорогу в Новый Орлеан. Отныне и навек этот город закрыт для тебя и твоей семьи. Если кто-то из вас ослушается, в тот же миг будет обречен на смерть.
Несмотря на речи о прощении, Марсель проверял первородного. Хотел узнать, насколько он честен с ним.
Никлаус же пребывал в борьбе с внутренним гневом. И как бы ему не хотелось ринуться в бой и указать наглецу его место, древнейший гибрид понимал, что это лучший исход для семьи Майклсон. Им давно стоило исчезнуть. И теперь, когда для всех они пали, сделать это было проще всего.
Удерживая рядом братьев и сестру все эти века, Клаус страшился остаться один. Теперь одиночество ему не грозило, ведь с ним была Хоуп и Кэролайн, чистый свет которой, пробившись сквозь непроглядную тьму его сердца, позволил ему скинуть оковы безжалостного монстра и наслаждаться мирским счастьем, негаданно выпавшим на долю первородного. Естественно, он не умел этого, но был уверен, что его любящий ангел и дочь любезно преподнесут ему урок, которого древний ждал столько веков.
Мысленно вернувшись в разговор с Кэр о лекарстве от вампиризма, Майклсон осознал, что теперь к мимолетному мгновению с колибри присоединился еще один миг, когда он не просто хотел, а чувствовал себя живым человеком. И Клаус планировал растянуть его на целую вечность.
Поэтому, поблагодарив Марселя, он просто повернулся к тому спиной и отправился прочь, не страшась предательского нападения от того, кого он вырастил, не имея представления о настоящей любви, испытанной сейчас — в момент абсолютного счастья, до этого чуждого первородному гибриду.
Жерар взглянул на Никлауса, а после покачал головой и улыбнулся, пожалев, что ему довелось узнать о Кэролайн Форбс и познакомиться с ней при таких обстоятельствах. Если бы только он прослышал об этой девушке раньше, то мог бы избежать и ужаснейших смертей, и передела призрачного трона. Что ж, по крайней мере, сейчас Марсель был уверен, что Клаус не лукавил и не играл. Майклсон действительно поразил его своим искренним желанием отказаться от всего, даже от мести, ради нее. И Жерар великодушно преподнес ему такой шанс, как когда-то ранее первородный даровал маленькому рабу жизнь, продолжающуюся до сих пор. Кажется, теперь они были квиты.
***
Пережив довольно спокойное, даже дружеское расставание со Стефаном, Кэролайн больше нервничала по поводу знакомства Клауса с близняшками. Неизвестно, как ее девочки могли отреагировать на маминого близкого друга. И это пугало. Еще и Рику требовалось объяснить многое.
Когда они с Майклсоном оказались на пороге дома Зальцмана, Кэр открыла дверь своим ключом, будучи тут же встреченной радостным визгом, резанувшим по чуткому вампирскому слуху неимоверной громкостью. Клаус, державший в руках пакет с подарками для ее дочерей, недовольно поморщился, но не проронил ни слова, продолжая натянуто улыбаться, ведь гибрид уже встретился взглядом с вышедшим за девчушками Алариком, с опаской взиравшим на незваного гостя.
— Только не говори, что мне придется и его пригласить в дом? — недовольно проворчал Рик.
Форбс кивнула ему, и Зальцман, закатив глаза, проворчал первородному, что тот может войти.
Теперь уже и близняшки обратили внимание на незнакомца, на мгновение отвлекшись от рассказов маме Кэрри о поездке в Диснейленд.
— Мамочка, кто это? — прошептала Лиззи, ухватившись за руку блондинки.
— Волк, которого ты видела во сне, милая, — мягко промолвила Кэр.
— Нет. Тот волк был из сказки. А он мне не знаком, — фыркнула девчушка.
— Тогда нам стоит познакомиться, юная леди. Меня зовут Клаус, — склонившись к ней, первородный услужливо протянул девочке плюшевого зайца, и та, поколебавшись пару секунд, переглянувшись с сестрой, приняла его, сдержано поблагодарив Майклсона, расхохотавшегося после этого непривычно весело и задорно.
Кэролайн, не отрываясь, смотрела на него, и Аларик Зальцман отметил, что никогда еще не видел эту девушку такой влюбленной, умиротворенной и счастливой. Она наконец обрела семью, себя и сумела подчинить себе свое будущее, воссоединившись с суженым, который, казалось бы, заслуживал отдельного яруса в аду, а получил великую награду в виде личного лучшего ангела небес.
***
Спустя несколько месяцев затишья, Хоуп с близняшками, как и всегда, весело проводили время в детской, резвясь с Кэролайн и Клаусом, пока Хейли отправилась на свидание с Элайджей, ведь вернувшись в Мистик-Фоллс они наконец получили возможность наладить свои отношения вне всяких рисков и угроз.
Но как только мама Кэрри с первородным вышли из комнаты, девочки принялись шушукаться между собой, а потом Джози с мольбой обратилась к сестре:
— Может, скажем им сейчас?
— Нет, еще рано, — задумчиво протянула Майклсон, будто снова и снова мысленно прокручивая какую-то сцену. — Чтобы предотвратить это — они должны узнать, когда придет время. Иначе шанс на спасение будет безвозвратно загублен.
