Согласитесь, когда внезапно просыпаешься, ты находишься в некой абстракции, совершенно не понимая, что к чему. Когда ты просто лежишь и смотришь вокруг, а лишь спустя пару секунд к тебе приходит прозрение. Только тогда ты начинаешь понимать, где же ты всё-таки находишься, когда и зачем. Некоторые, например, как мой отец, первый час после подъёма ходят весьма сонные и вялые, ещё не проснувшиеся. И если им сказать что-то не то, то можно и хорошо получить в тот момент, хотя сами они и не будут хотеть вас прибить за простые слова. Просто в тот момент их мозг ещё не способен обработать ту необходимую информацию, которую вы хотите им преподнести.
…
В ту же секунду, когда всё перед моими глазами внезапно темнеет, а зловещее эхо смеха Ногицунэ звучит в ушах, я рывком сажусь на кровати, резко распахивая глаза. Все цвета внезапно начинают казаться насыщенными, неприятный запах какого-то варева я вдыхаю в ту же секунду, когда Барри внизу тоже резко вскакивает, неосознанно освобождая мою руку из собственной цепкой хватки.
Я чуть пошатываюсь в следующий момент, а затем провожу языком по передним зубам, наткнувшись на острые клыки. Едва касаюсь рукой уже затягивающейся раны на животе, а затем чувствую чьи-то нежные руки, что обнимают меня сбоку.
— Боже, вы в порядке! — восклицает Клара, облегченно выдыхая мне в ухо.
В следующий момент я чувствую жуткий голод, отчего преднамеренно отталкиваю Клару от себя на безопасное расстояние прямо в руки Доктору, который, явно смекнув, что к чему, отходит на пару шагов назад, сохраняя от меня дистанцию в пять метров. Сама же я, едва сдерживая себя, пячусь к изголовью кровати за спиной, до крови закусывая губу, лишь бы не упустить тонкую нить контроля.
Вот, собственно, последствия того, что я на время забыла, что такое вампирская жажда крови и контроль. И теперь мне надо это выгребать.
— Эмили? — слышу взволнованный голос Барри слева, когда спидстер поднимается на ноги, отряхиваясь от пыли с матраса. — Сработало? — он напряжённо дышит, а затем явно замечает моё плачевное состояние. — Что с ней? — спрашивает, оборачиваясь к Доктору, который, собственно, всё это время после моего пробуждения только и делает, что внимательно наблюдает за мной.
— Ей нужна кровь, — говорит, осторожно пряча Клару за свою спину. — У вас, случайно, её нет? — спрашивает, обращаясь к Лизбет, которая испуганно глядит на меня и качает головой.
— Это плохо, — говорит Доктор, тяжело вздыхая и нервно улыбаясь. Я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь сконцентрироваться на контроле.
Просто контролируй ситуацию. Как учил Айзек.
Сжимаю ладони в кулаки, ногтями впиваясь в нежную бедную кожу, отчего там выступают капельки крови.
Просто успокойся и сконцентрируйся. Не забывай, что можешь навредить близким людям.
Вот только я не могу!
— Эмили, Эмили, ты меня слышишь? — слышу голос Доктора, который не двигается и даже не дышит, задержав дыхание. — Ты можешь выйти отсюда, никого не тронув?
Ненамеренно рычу, откидывая покрывало и всё ещё сдерживая себя. Чуть приоткрывая глаза, уже чувствуя, как те наливаются кровью, отчего я испускаю изнеможенный вздох.
— Эмили, там, в лесу, есть волки, — говорит Клара приглушенно, кашляя. — Ты же как раз питаешься кровью животных? — говорит со сквозящей надеждой в голосе, из-за чего я раздраженно цежу сквозь зубы:
— Да, вот только сейчас мой желудок полностью пуст, а в радиусе пяти метров от меня находятся четыре потенциальных банка крови. Вдобавок, у кого-то из вас еще и первая отрицательная сейчас в жилах течёт, — вдыхаю такой слащавый и приятный запах любимого вида крови, а затем снова сжимаюсь, беря контроль над собой.
— Попытайся, Эмили, пожалуйста, — взмолился Барри сбоку от меня, стоя совсем рядом. Я напряжённо втягиваю воздух, а затем выношусь из дома на своей привычной скорости.
Ветер так знакомо врезается мне в лицо, а свежий лесной воздух блаженно наполняет лёгкие, словно наконец-то давая возможность попробовать такую желанную свободу на вкус.
Останавливаюсь, услышав где-то впереди скрип почвы под чьим-то телом. Поднимаю взгляд на волка, вожака той стаи, что обитает в этом лесу. И он начинает бежать в мою сторону, стремительно приближаясь.
В голове всплывают мысли о защите природы, когда волк находится в десяти метрах от меня. Черт, ну не надо же сейчас задумываться о том, что ты убиваешь невинное животное!
А ведь именно это «невинное» животное чуть не съело тебя пару дней назад…
И тут тёмная сущность внезапно берёт надо мной контроль. Глаза наливаются кровью, в руках начинает чувствоваться невероятная сила, а я набрасываюсь на волка, сбивая того с лап и валя на землю. Легко свернув ему шею, нахожу сонную артерию и начинаю пить кровь.
Литр за литром оказываются во мне, а я, совсем расслабившись, падаю спиной на тающий снег. Поднимаю глаза на ясное небо и солнце, что сквозь малое количество листвы слепит мне глаза.
Я не чувствую ни холода ни тепла в тот момент. Я ничего не чувствую. Даже моё собственное сердцебиение я теперь снова не слышу.
Потому что его уже давно нет.
Провожу тыльной стороной ладони по лицу, пытаясь стереть кровь. Но, похоже, я вся в ней.
Легко поднимаюсь на ноги, в следующий момент оказываясь рядом с небольшим озером неподалёку. Смотрю на свою отражение, замечая, что всё моё лицо, вся моя шея, сорочка, руки — я вся в крови.
Кем я снова теперь стала?
Сразу же зачерпываю воду, плеснув себе на лицо. Хоть она и ледяная, но такого существенного холода я не чувствую, тря своё лицо вплоть до того момента, пока снег подо мной полностью не окрашивается в кровавый цвет.
Напряженно дышу, оглядываясь вокруг. Где-то вдалеке остался труп волка, а ещё дальше я слышу протяжный вой его стаи. У меня ещё есть время посидеть здесь. Им ещё далеко бежать сюда, чтобы отомстить за вожака.
Снова перевожу взгляд на гладь воды, где вижу своё отражение. Круги под глазами, которые я видела минуту назад, уже исчезли, как и парочка седых прядей. Усмехаюсь сама себе, заметив, что мои глаза снова стали на пару оттенков темнее и теперь цветом похожи на тёмную карамель.
Кто ты? Что ты?
Мой собственный голос проносится в голове, заставляя настороженно оглядеться вокруг. Но здесь нет моего альтер-эго. Здесь есть только я.
Ты демон.
Испуганно отшатываюсь от воды, падая спиной на землю и снова взволнованно глядя на тающий лёд. Сажусь, нервно проводя рукой по задней стороне шеи.
Меня не волнует, кто я. Я это я. Я всегда была собой — с самого детства до сегодняшнего дня. Я не менялась.
О нет, как же ты любишь врать сама себе.
Я снова слышу свой собственный ледяной и безразличный голос и теперь закрываю глаза, пытаясь сконцентрироваться. Это всё лишь кажется мне. Последствия резкого пополнения запаса крови в организме.
Поднимаюсь на ноги и уже собираюсь ринутся обратно к остальным в хижину, когда внезапно вспоминаю слова Маркуса:
«Если хоть раз ты впускаешь зло в себя, то оно никогда не уйдёт прочь.»
Что же я наделала? Я… Но…
Обессилено падаю на колени, разглядывая свои ладони, что всё еще в остаточных разводах от крови. Начинаю истерично тереть их снегом, пока те совсем не белеют от холода.
«Ты принимаешь меня?» — снова звучит в моей голове.
И горькое «да» шепотом вырывается изо рта с моим очередным выдохом.
***
Когда я появляюсь в хижине, ставя руки на талию и облегченно выдыхая, все переводят испуганные взгляды на меня, явно не зная, чего ожидать.
— Я в порядке, можете не волноваться, — уверяю их, жестикулируя. Подхожу ближе, мило улыбаясь.
Стоп, я же пару секунд назад была в ужасе и не понимала, что происходит. Почему мне так хорошо сейчас?
Лучезарно улыбаюсь четвёрке, которые всё продолжают смотреть на меня с неким недоверием и боязливостью.
— Ну бросьте, ребят, я теперь в порядке и мы можем наконец вернуться в ту машину времени, — развожу руками в стороны, уже собираясь продолжить, когда меня поправляет Доктор:
— ТАРДИС, — прочистив горло, говорит поточнее. — Мою машину времени зовут ТАРДИС.
— Ну да, — с моего лица не сходит улыбка, когда я удрученно киваю, подходя к ним поближе. Слышу, как сердцебиение Клары ускоряется, а двойное Доктора сохраняет всё тот же ритм.
Барри подходит практически вплотную ко мне, почесав затылок. В данный момент я прислушиваюсь к налетающим друг на друга ударам его сердца и звуку, как кровь струится по его жилам. Неосознанно облизываю губы, сверкнув тёмными глазами в его сторону.
И тут замечаю, что время вокруг будто бы замедляется. Огонь, что горит в камине, начинает плавно танцевать, а скрип половиц под нашими ногами растягивается на несколько секунд для меня. Для нас с Барри.
Барри облегченно вздыхает, а затем наклоняется ко мне, нежно касаясь своими губами моих. Вокруг его тела дребезжат молнии, а я лишь блаженно прикрываю глаза, отвечая на его поцелуй страстно, запуская руку в его шелковистые волосы и привстав на носки.
И всё заканчивается, даже толком не начавшись. Барри возвращается в ту же секунду в прежнее положение, теперь опять стоя передо мной. А затем он крепко обнимает меня, громко говоря:
— Боже, Эмили, как же я рад, что всё это закончилось, — вздыхает, а затем добавляет последнее уже шепотом, выдыхая мне в ухо. — Думаю мы оставим последние три секунды в секрете.
Я киваю, чуть улыбнувшись. Ну ещё бы!
Барри отходит в меня, набрасывая на себя поверх белой окровавленной сорочки свой пиджак. Клара и Доктор тоже поднимаются, при этом перекинувшись слегка озадаченными взглядами, а затем всё же подходят к нам. Я обращаюсь к Лизбет:
— Мы тогда пойдём, — неловко улыбаюсь. — Прости, что я тут, наверное, много всякой фигни натворила и испортила кучу вещей… — подхожу к ней боязливо, ожидая реакции. Но, вопреки моим ожиданиям, она бросается ко мне, крепко обнимая и говоря:
— О, уж точно поверь мне, я буду скучать по тебе и твоей особенной компании, — всё это время она улыбается. Я крепко обнимаю её в ответ, также улыбнувшись. Аккуратно отрываюсь, говоря:
— Я тоже буду скучать, — провожу рукой по её растрёпанным рыжим прядям волос, поправляя их. — Но мне надо возвращаться в свой мир, — отхожу, тяжело вздыхая и уже собираясь выйти вслед за Доктором и Кларой из хижины. Но Лизбет окликает меня на пороге, отчего я оборачиваюсь:
— Вот, возьми вот это, — суёт мне в руки маленький тканевый мешочек с какими-то травами внутри. Невольно вспоминаю про ведьмовские мешочки, что всегда искала тётя Глория в любой квартире семьи или знакомых или отеля. — С помощью этого снадобья я погрузила тебя в сон, чтобы ты попала в своё собственное подсознание. Чтобы его приготовить, просто залей кипятком и потом выпей буквально глоток, — я крепко сжимаю ткань в руках, активно кивая головой.
— Эмили! — слышу, как меня зовёт Барри, уже находясь в двадцати метрах позади.
— Прощай, Лизбет, — поспешно тараторю, стараясь не обидеть рыжую. А ведь она и правда была очень мила ко мне.
— Хорошей вам дороги, Эмили, — ещё раз крепко обнимает меня, а затем странно тихо шепчет:
— Внимательно наблюдайте за безопасностью Клары вместе с Барри — надвигается что-то опасное, — отстраняется и я киваю уже с серьёзным выражением лица, припуская за Барри.
Тот лишь ведёт бровями, тихо бормоча:
— Девочки.
— Что ты сказал? — гордо поднимаю голову, улыбаясь, ведь услышала его последнюю реплику.
— Ничего, — быстро отвечает, быстрым шагом идя рядом со мной. — Так что, мы сейчас домой?
— Надеюсь, — проговариваю, теребя мешочек в руках. Завязываю привязанный к нему шнурочек на руке, отчего теперь мешок болтается вместе с движениями моей правой руки.
— Что это? — приглушенно слышу его вопрос, уходя глубоко в свои собственные мысли. Поворачиваю голову к нему, встряхнув светлыми волосами:
— Снадобье, которое мы пили.
Барри кивает, снова потупив взгляд. Глядит себе под ноги и теперь настаёт момент молчания, который я даже не смею разрушать.
Я смотрю перед собой, пытаясь не споткнутся об уже появившиеся из-под растаявшего снега корни деревьев и мелкие камешки. Где-то вдалеке слышу, как под лапами лесного зайца прогибается влажная почва. Над нашими головами пролетает стая ворон, которые самозабвенно каркают о чём-то.
Смотрю на Доктора и Клару, что идут метрах в десяти впереди нас. Парень обнял за плечи девушку и сейчас что-то говорит ей, отчего та заливается смехом. Никто из них в этот момент явно не замечает нас с Барри, одиноких и молчаливых слушателей, которым тоже, к слову, есть, о чём поговорить.
— Лизбет сказала, что нам надо будет хорошенько присмотреть за ней, — тихо говорю, кивая на Клару. Барри хмурит брови, обреченно глядя на парочку впереди, и добавляет:
— Что с ней может случится такого, что сам Доктор не справится?
И правда, тем же вопросом я задавалась в последнее время часто, вспоминая, на что повелитель времени был способен. Сколько он знал, сколько он видел, слышал и чувствовал за свою жизнь. Здесь уж мы с Барри и близко не стоим в жизненном опыте. Ну, Барри хоть как-то можно приплести ввиду некоторых нюансов, но меня уж точно нет.
Не мне состязаться в мудрости и благоразумии с Доктором, с моими-то последними принятыми решениями.
— Не знаю, — честно отвечаю, попутно чувствуя некую горечь во рту. Хмурю брови когда приходит понимание, что здесь мы ничем сейчас не можем помочь. Завожу непослушные пряди волос за ухо, вспоминая, что сейчас выгляжу, честно сказать, ужасно.
В последний раз я выглядела так ужасно в Бэйкон-Хиллс после своей смерти. Последней на данный момент, как я понимаю. Здесь же я ещё не успела умереть? Или я просто этого не заметила?
Уже собираюсь спросить об этом у Барри, когда резко затыкаюсь, смыкая губы. С каких это пор Барри будет моим другом? Почему он так норовит мне помочь? Мы же недавно шутили и ненавидели друг друга. Точнее это была только я.
Почему он меня поцеловал?
— В любом случае, — из моих мыслей меня вырывает Барри, — нам надо будет остаться с ними до самого конца плохих событий в ближайшее время.
— Радостная перспектива, — поддакиваю, незаметно ускоряя шаг, ведь Клара и Доктор уже скрываются в синей будке. Барри нагоняет меня, всё же продолжая говорить:
— Но я не собираюсь бросать их прямо сейчас, — его ладонь ложится мне на плече, чуть сжимая. Краем глаза наблюдаю за его крепкими пальцами, тихо подмечая про себя, что мне сейчас становиться хорошо.
Также, как я чувствовала себя, когда была рядом со Стайлзом.
Но я молчу, поднимая взгляд на ТАРДИС, до которой остаётся примерно пять с лишним метров. Замечаю, что рядом с ней стою сама я, собственной персоной: уставшая, с кругами под глазами и вся в крови. Своей или волка — этого я не знаю. Но взгляд миндальных глаз буквально въедается мне в плоть — пробирающий и страшный, ведь она… Я смотрю на себя саму так испуганно, робко и боязливо. Этот взгляд не несёт в себе осуждение, гнев или ненависть, а лишь мольбу и страх. И тогда я слышу свой собственный слабый голос, когда она открывает рот:
— Не дай себе настоящей уйти.
В тот момент прекращаю дышать, глядя на себя саму и не моргая. Испуганно начинаю пятится назад, пока внезапно не слышу озадаченный голос Барри:
— Что такое? — перевожу ошарашенный взгляд на него, делая шаг вперёд и быстро отвечая, выдавливая фальшивую улыбку:
— Ничего, просто кое-что показалось.
Барри хмурит брови, долго и внимательно вглядываясь в мои глаза, из-за чего я слегка съеживаюсь, пытаясь успокоить своё разбушевавшееся дыхание. Аллен ещё пару секунд смотрит на меня, не отворачиваясь, словно бы пытаясь понять, что сейчас не так.
Но, похоже, так и не найдя ясной причины, он молчаливо разворачивается и заходит в ТАРДИС. Я поворачиваюсь вокруг себя, проверяя, нет ли здесь ещё парочки моих галлюцинаций.
Я задерживаю взгляд на далеко лежащей мёртвой туше волка, чуя уже остатки его засохшей на шерсти крови, а затем, убедившись в собственном одиночестве, иду в машину времени, аккуратно прикрывая за собой дверь. Но та захлопывается, и мир, что остался за ней, закрыл свои двери для меня.
Лбом прислоняюсь к белому покрытию, тихо дыша. Перед глазами проскакивает всё, что случилось за последние дни. Абсолютно всё, даже время, провёденное в моём подсознании.
«Только пообещай мне одну вещь. Не дай мне уйти.»
«Я обещаю.»
Слышу звук выстрела и чувствую, как пуля врезается в живот, а на пижаме расплывается кровавое пятно. А в ушах раздаётся гулкое эхо моего и Ногицунэ смеха, что сливается в единый. Вздрагиваю, снова слыша его слова в своей голове:
«Ты ещё пожалеешь о том, какой выбор сделала.»
Тяжело втягиваю воздух носом, выпрямляясь. Всё, что произошло, остаётся в прошлом. Теперь надо снова начать жить настоящим, не думая о содеянном.
Вот только из содеянного большая часть — ошибки.
— Так куда мы отправляемся? — громко спрашиваю и поднимаю голову, уже гордо направляясь к ним. Лучезарно улыбаюсь, будто бы событие последнего дня не было. Проще всего забить и наврать себе…
— Наверное забросим тебя домой, а затем попытаемся разобраться с Барри, — отвечает мне Доктор, поворачивая пару рычагов, отчего машина начинает привычно гудеть и трястись. Я быстро хватаюсь за поручень, улыбаясь:
— Тогда, вперёд! — салютую. Клара тоже улыбается мне, оглядывая нас всех. Доктор поднимает взгляд на экран, явно регулируя время и место.
Вот только на лице Барри не появляется улыбка, а сам он хмурит брови снова. Почему он до сих пор…
Но мысли мои прерывает следующее: мы будто налетаем на огромный камень, отчего всю комнату резко трясёт. Не знаю, как так выходит, но из-за этого меня подбрасывает в воздух, а затем я падаю вниз, под платформу.
Я падаю на спину, слыша скрип всех костей в теле. В особенности хребта. Изо рта вырывается приглушённый хрип боли, когда я пытаюсь пошевелить хоть какой-то частью тела. Но из этого выходит малое — я, скрипя зубами от боли, подношу правую руку к затылку, нащупывая уже слипшиеся от крови волосы.
— Эй! — снова выдавливаю еле слышимый хрип вместо крика, когда открываю глаза. Чувствую, как рана на затылке затягивается, а кости срастаются и становятся на собственные места. Гневно рыкнув, я резко вскакиваю на ноги, крутанув шеей. Кручу пальцы, когда те хрустят, а затем облегченно вздыхаю, поднимаясь по лестнице.
А ведь если бы я была осталась человеком, то сейчас бы стала калекой на всю жизнь. Или, того хуже, уже отправилась на тот свет…
— Вы в порядке? — спрашиваю взволнованно, замечая, что Доктор и Клара медленно поднимаются, держась друг за друга, а Барри тем временем сидит рядом с поручнем, схватившись за того двумя руками и напряжённо дыша. Он кивает мне, пытаясь подняться, а затем сам вскрикивает от боли.
Я медленно подхожу к нему, глядя на его ноги.
— Ты подвернул лодыжку, — говорю, а затем вправляю её ловко, отчего Барри опять тихо вскрикивает.
— А ты у нас, я смотрю, опытный врач, — говорит в шутку, чуть улыбаясь. С трудом поднимается, садясь на поручень. Ему до сих пор больно, но теперь он хотя бы сможет ходить и бегать. Коряво, конечно, но пока сойдёт.
Я подхожу к экранам, которые сейчас мигают. На них высвечиваются неизвестные мне цифры, а картинки местности вокруг оно явно не собирается показывать. Фыркаю, в следующую секунду слыша враждебное гудение платформы.
— Ладно-ладно, ты хорошая машина, — говорю, как сумасшедшая. Но, похоже, это оказывается и вправду уместным — Доктор кивает, самозабвенно наблюдая за экраном. Он несколько раз перечитывает написанное там про себя, а затем испуганно что-то тихо шепчет. Даже я не разбираю толком его слов, но, думаю, это была обычная брань. — Доктор, — окликаю его, но никакой реакции не следует. Я подхожу к нему со спины, уже собираясь притронутся к его спине, чтобы привлечь внимание, но он резко оборачивается. Взгляд бешено мечется то на меня, то на Барри. Клара обеспокоенно спрашивает, приближаясь к нам:
— Что там такое, Доктор?
Мы обе взволнованно глядим на него, при этом переглядываясь.
— Плохо, плохо, плохо, — бормочет Доктор, оббегая нас и становясь с другой стороны панели управления. Мы с Кларой снова настороженно смотрим друг на друга пару секунд, словно бы спрашивая, что вообще происходит сейчас. Но она, как я, безнадёжно пожимает плечами.
Парень тем временем бесконечно нажимает кнопки, поворачивает рычаги и бегает вокруг панели. Он отталкивает нас обоих в сторону, даже не извиняясь. Барри снова хмурит брови, напряжённо и скрипя зубами наблюдая за этой странной идиллией.
— Черт, черт, черт! — громко восклицает Доктор, когда вся комната начинает ходить ходуном и нам всём приходится как можно крепче ухватиться за поручни рядом с Барри. Пару раз я ловлю Клару, которую чуть ли не выбрасывает вниз, куда я и упала пару минут назад. Та лишь губами беззвучно благодарит меня, испуганно наблюдая за происходящим.
Нас кидает из стороны в сторону, начинает выть какая-то сирена. Свет начинает мигать. А Доктор всё бегает вокруг панели, будто бы пытаясь исправить хоть что-то. Но я сомневаюсь, что у него что-то выходит.
— Черт! — кричит он, когда внезапно ударяет кулаками в панель.
Мы втроём вздрагиваем, когда в следующий миг всё замирает. Наступает тишина, а свет перестаёт мигать, становясь теперь красным. Я боюсь что-то сказать, оробело хватаясь за руку Барри. Клара подходит ближе к Доктору, мягко беря его руку. Тот сначала вздрагивает, а затем краем глаза глядит на неё.
— Что произошло? — спрашивает брюнетка, глядя на него своими широко раскрытыми карими глазами.
Доктор оглядывается вокруг, явно оценивая обстановку. Он сохраняет молчание, а затем поворачивается к нам, тихо произнося:
— Мы не вернулись в настоящее, — чувствую горечь во рту. Испуганно смотрю в его взволнованные глаза. Его взгляд нервно перескакивает с меня на Барри, пока он не добавляет:
— Нас затянуло в какую-то брешь во времени и пространстве. И, похоже, ТАРДИС сломана, — я валюсь в кресло, стоящее рядом.
Мы попали. Мы до сих пор в прошлом и не можем выбраться. Я испуганно гляжу на свои руки, понимая, что нам в ближайшее время можно даже не пытаться выбраться.
Пожалуйста, только не сейчас. Не паникуй, Эмили. Успокойся. Глубоко вдохни и выдохни.
— Ты же её сможешь починить, Доктор? — с надеждой в голосе спрашивает Клара тихо. Их дискуссия продолжается без меня. Так лучше.
Я продолжаю сидеть, наклонившись туловищем к коленям и закрыв лицо руками. Молча слушаю их разговор:
— Э… Не з… — неуверенно говорит Доктор, а затем восклицает:
— Да, конечно! — вот только в его голосе сквозит неопределённость и страх. Что ж, не будем паниковать.
Хотя, кому я вру? Сейчас самое подходящее время паниковать!
— Хорошо, но где мы? — рассудительный Барри встревает в их разговор. Я усмехаюсь уголками губ, не зная, почему.
— Во Франции, — сразу же приходит ответ Доктора. Он отходит обратно к панели (понимаю это из-за скрипа платформы под его шагами и места, откуда доносится его запах крови. — 5 октября 1789 года, — при его дрожащем голосе поднимаю голову, заинтересованно глядя на экран. — Поход на Версаль, завершающий момент начального этапа Великой Французской революции.
Клара хмурится, а затем молча отходит на пару шагов, и, скрестив руки на груди, становится рядом с Барри. Я же, в свою очередь, задаю простой вопрос, уже зная ответ на него:
— Получается, мы попали, ребят?
