А на седьмой день не было дождя

День пятый. Как только Гарри исчез, Гермиона без труда трансгрессировала прямо в свою комнату. На следующее утро её разбудил крик мамы и звон бьющейся посуды. Гермиона вскочила с постели и, прямо в ночнушке, ринулась вниз. В гостиной её ждала следующая картина: мама сидела в кресле, перед ней стоял папа и обмахивал её свежим выпуском «Гардиана». На полу рядом, лежало то, что осталось от любимого маминого сервиза, который она, по всей видимости, собиралась убрать в сервант. - Гермиона, дорогая, ты же вроде закончила с волшебством? – примирительно сказал отец, не прерывая своего занятия. - В любом случае, попроси, пожалуйста, своих знакомых в дальнейшем связываться с нами посредством телефона. Только теперь Гермиона заметила виновника утреннего беспокойства в доме Грейнджеров. В дальнем углу гостиной, в камине, среди языков зелёного огня виднелась до боли знакомая физиономия. - Рон! – радостно закричала она и, перескочив осколки посуды в один размашистый шаг, оказалась перед камином на коленях. - Привет, Гермиона! Мерлин, как я рад снова тебя видеть! – воскликнул веснушчатый голубоглазый мужчина. Однако, к её неприятному удивлению, только веснушки да голубой цвет глаз остались неизменными в старом друге. Рон сильно постарел, осунулся. Встреть Гермиона его на улице, она бы прошла мимо, даже не подумав, что этот человек может быть тем самым Уизли. Рон, поблёскивающий лысиной… Такого про его когда-то густую рыжую шевелюру она даже подумать не могла. - А ты всё такая же, Гермиона! Почти не изменилась! – улыбался он, и ей показалось, что эта улыбка словно чужая на его лице. - А вот ты здорово изменился. Я бы тебя не узнала, не залезь ты в мой камин! – засмеялась она. Не смотря ни на что, радость захлёстывала её. Снова увидеть Рона было на удивление приятно. - Н-да… - протянул он, продолжая улыбаться и в замешательстве потирая небольшую, обрамлённую мутными желтоватыми волосами залысину на макушке. - Я вижу, миссис Уизли всё так же пунктуальна? - Что? – не понял Рон. - Твоя мама передала тебе, что я объявилась? - А-а, ты об этом… Ну, как видишь. Ты, ведь, хотела со мной встретиться? - Да. Я очень хочу поговорить и… извиниться. Спустя считанные часы Гермиона уже шла по протоптанной в траве дорожке. Невдалеке маячила Нора – неизменно странного вида сооружение, состоящее из разнообразных пристроек и надстроек. Гермиона решила не рисковать полётами через каминную сеть, да и камин в их доме был маловат для этого дела. Она решила использовать уже проверенный способ – трансгрессию. К тому же, теперь было намного проще представить себе нужное место и, следовательно, перенестись туда с точностью до пары футов. С утра ещё не было дождя, и Гермиона радовалась приятной погоде, не обращая внимания на слякоть под ногами. Рон сказал, что если она будет трансгрессировать, то это следует сделать в точку, отдалённую от владений Уизли, потому что, по его словам, в доме давно установлена защита. Гермиона шагала, впервые за долгое время, получая удовольствие от прогулки. Вокруг, во всей своей девственной чистоте и красоте благоухала природа. Дом Уизли казался единственной постройкой на много-много миль вокруг. Она уже подходила к старому заброшенному саду известной с тех давних пор тропой, как из задней двери дома выскочил Рон. Он бежал к ней навстречу и улыбался, так, словно выиграл в лотерее. Гермиона была поражена и польщена таким ярким проявлением чувств. Рон подскочил к ней и вручил разномастную охапку розовых роз («видимо, совсем недавно сорванных с разросшихся кустов» - невольно подумала женщина, ещё раз оглядевшись по сторонам). Гермиона и мечтать не могла о такой тёплой встрече, особенно со стороны Рона. Она улыбнулась и аккуратно приняла колючий подарок. Рон галантно подвёл её к двери и пригласил войти. В кухне, за столом, поджидало целое пиршество. Миссис Уизли явно постаралась к её приходу и тепло заулыбалась при виде гостьи. За столом сидел читавший «Пророк» и ничего вокруг не замечающий мистер Уизли. - Артур! Смотри, кто к нам пожаловал! – воскликнула Молли. Гермиона бросила взгляд в сторону поправляющего свой нарядный костюм Рона. - Гермиона! Неужели это ты?! Сильно сдавший за эти годы, старший Уизли, всё же на удивление бодро встал и поприветствовал её дружеским рукопожатием. - Здравствуйте, мистер Уизли, очень рада снова вас увидеть! – совершенно искренне сказала Гермиона. - Садись, Гермиона, рассказывай, как жила всё это время, чем занималась? – бодро улыбнулся мужчина, указывая на место рядом с собой. Рон торопливо сел напротив и подпёр голову рукой, удобно облокотившись на стол. Разговор предстоял долгий. Она рассказала им почти всё. О том, почему она решила покинуть мир волшебников, никто не спросил (кроме Рона, конечно). От всех прочих вопросов на эту тему, Гермиона деликатно уходила, пытаясь побольше разузнать о жизни «большого рыжего семейства». Так ей удалось выведать, что Фред с Джорджем довольно хорошо зарабатывают, продавая свои приколы не только в мире магов, но и в мире магглов. Сейчас, например, они успешно работали в своём собственном магазине в Лондоне, помогали отцу и матери, которые давно оставили свою трудовую деятельность, и Рону, который так и не нашёл себе более или менее подходящей работы. Старшие сыновья радовали своей стабильностью, у Билла и Флёр уже было собственное большое семейство. Только вот Перси давно с ними не связывался. К удивлению Гермионы, рана, нанесённая им ещё в те времена, так и не затянулась до конца. - А что Джинни? Как она? - Джинни… - странно переменившись в лице, произнесла миссис Уизли, словно вспоминая дочь, - она… Больше женщина ничего добавить не смогла. Невесть откуда взявшиеся слёзы уже заливали морщинистые щёки. Гермиона была в шоке. Оглядываясь по сторонам, она искала поддержки, пытаясь понять, что сделала не так. Мистер Уизли, минуту назад весело смеявшийся, побледнел и замолчал. Рон резко выпрямился, словно проглотил кол. Просидев в ступоре ещё несколько жутких, наполненных сухими женскими рыданиями секунд, старший Уизли кинулся обнимать жену. Рон молча поднялся со своего места, взял со стола вазу с розами и потянул Гермиону за собой. Всё ещё пребывая в шоке, она беспрекословно подчинилась и пошла за другом на ватных, негнущихся от волнения ногах. Они поднимались вверх по лестнице. Гермиона провожала взглядом давно забытые стены, одаряла вниманием каждую дверь, ведущую в ныне пустующие комнаты. Рон остановился под самой крышей у знакомой до боли дальней двери, открыл её и пропустил Гермиону вперёд. - Прости, что не прибрано. Я не думал, что так получится… - нарушив напряжённое молчание, заговорил Рон. В большое окно комнаты с покатым потолком глядело хмурое предзакатное небо. Рон сел на кровать, скинув с неё кучу каких-то бумаг и освобождая место для гостьи. - Что такое случилось внизу? - затараторила Гермиона. - Я что-то не так сказала? Джинни, она… - Она умерла, - сухо закончил Рон. Гермиона оторопело уставилась на собеседника, в ужасе осознавая ситуацию. - Умерла?! Но как, почему? Рон медленно встал, чтобы поставить на стол вазу с цветами, которую до сих пор сжимал в руках. Потом он принялся шарить по ящикам, явно в поисках чего-то, столь необходимого ему сейчас. Вещи и бумага без разбору летели во все стороны. Вскоре он развернулся с наполненной тёмной жидкостью бутылкой. - Виски… Хочешь? – сказал он, нервно отворачивая крышку и прикладываясь к горлышку. - Шикарный маггловский напиток! До сих пор не отошедшая от предыдущих встрясок, Гермиона была вновь потрясена. Всё же, она здорово ошибалась, наивно пологая по смутным первым впечатлениям, что ничего не изменилось за эти пятнадцать лет. Слишком большим оказался срок, больше, чем она могла себе позволить. - Хм… Глупышка Джинни, - медленно проговорил Рон, уставившись своими бесцветными глазами в одну точку, - она совсем свихнулась… - Джинни сошла с ума?! Но когда, когда это случилось? Рон оторвался от созерцания пустоты и уставился на собеседницу, долго молчал, а потом сказал: - Давно это случилось, давно Гермиона… Лет десять как. Гермионе стало не по себе от этого холодного взгляда и захотелось, чтобы в комнате с ними был кто-то ещё. - Какой кошмар! А что случилось? Почему она, ну… сошла с ума? - Я думаю, она так и не смогла смириться со смертью Гарри, ты знаешь… С родителями лучше об этом вообще не говорить, мама сразу начинает плакать, так что истерика теперь надолго. - Мне очень, очень жаль, Рон! – искренне воскликнула Гермиона, наблюдая за тем, как её собеседник методично ковыряет заплатку на рукаве своего пиджака. - Да, Миона, всем жаль. Могла бы ещё пожить… Дура, - зло выплюнул он и снова надолго приложился к горлышку бутылки. Женщина внутренне напряглась от этого зрелища. - Послушай, Рон, а ты всё время теперь так пьёшь? - В смысле, без стакана? Или что? - Нет, так много пьёшь, - с нажимом произнесла Гермиона. - А почему это тебя волнует? Пятнадцать лет ничего не волновало, а теперь вдруг… - Рон. Я понимаю твою обиду, но я и сама была на грани самоубийства, - отчаянно воскликнула женщина. - Из-за Гарри? – вдруг оживился он. - А думаешь, я не задумывался об этом? Нам всем теперь живётся хреново. Былого не забудешь. Он замолчал на какое-то время, изучая комнату туманным взглядом, а потом продолжил: - Никто не покончил жизнь самоубийством, только она. А ты знаешь, кто её нашёл? Я! Представь, каково мне было обнаружить свою сестру, лежащую на кровати с открытыми, мёртвыми глазами… - Неужели Джинни убила себя? - Да. К нам в тот же день прибежали из министерства, говорят, Авада Кедавра. Хорошо, папа ещё работал у них, а то всех бы засудили. - За что? - Гермиона, не будь такой наивной! За подозрение в убийстве. В наше время всякое бывает. Рон взболтнул оставшуюся в бутылке жидкость и подсел к Гермионе. - Хочешь? - Да, пожалуй… - внезапно для самой себя согласилась Гермиона, беря Виски из рук Рона. Она была слишком ошеломлена известиями для того, чтобы раздумывать над последствиями. - Она с ума сходила, после того, как Гарри не стало. Да ещё ты исчезла… Она школу-то кое-как закончила. Я вообще удивляюсь, как её не вышвырнули оттуда… Потом сидела, безработная, целыми днями запиралась у себя в комнате. Мать места себе не находила, отец пытался ей что-то вдолбить. А она никого видеть не хотела. Всё время плакала. Я часто ночами слышал, сам не мог заснуть, мечтал скорее убраться из этого треклятого дома. Фред с Джорджем сразу смекнули, в чём дело, вырвались отсюда и живут, как люди. А мы… Удивительно, вообще, как она ещё так долго продержалась. Ты бы её видела в последние дни. Кошмар! Рон говорил и говорил, изливал ей душу, всё, что накопилось за эти долгие годы, а Гермиона медленно напивалась. Сердце сжалось, да так, кажется, и не разжималось. - Она переспала с ним всего-то, может, один раз… - С кем? - Гермиона, ты что, не слушаешь? С Гарри. - А откуда тебе знать? Да и причём здесь это? - Притом, очень даже притом! Помогло быстрей свихнуться, а то, глядишь, может и до твоего приезда бы дожила. Обрадовалась бы, наверное, старой подружке… Гермиона почувствовала, как горят щёки. Возможно, ей надо было прекратить пить, но горечь во рту как нельзя лучше передавала душевное состояние. Образ Гарри снова возник в её памяти. Всё в голове перевернулось. Да, после Чжоу Чанг шла Джинни. Наверное, у них это было по-настоящему… Гермионе никогда не узнать. Она давно привыкла: Гарри вечно выбирал кого угодно, только не её. Совсем близко раздался гулкий раскат грома. Снова собирался дождь. Небо за окном комнаты Рона затянуло чёрными зловещими тучами. Пустая бутылка выпала из рук и Гермиона сорвалась. Она уткнулась лицом в ладони, стыдливо прикрывая непрошенные слёзы. - Что с тобой, Миона? - Рон потянулся к ней и заключил в свои объятья. Поглощённая своим горем, Гермиона ничего не замечала, продолжая плакать и чувствуя на губах горький вкус Виски и собственных слёз. - Не плачь, - прошептал мужчина, поглаживая её по голове. Гермиона была словно в каком-то дурмане. Спиртное начало действовать гораздо раньше, чем она ожидала. Она уже не слушала его ласкового шёпота, каких-то сбивчивых фраз, покорно позволяя целовать свои руки, ладони. Губы Рона оставляли мокрые следы. Гермиона морщилась. - Миона… - запальчиво прошептал он, медленно целуя её шею. Что-то грохнуло, и Гермиона резко отстранилась от его губ, словно вернувшись из небытия. Неустойчивая ваза с охапкой роз упала на пол и разбилась от нечаянного порыва ветра. Гермиона ошалело уставилась сначала на осколки вазы и медленно разливающуюся по полу воду, затем на Рона. - Я всё уберу, не волнуйся, - быстро заверил он, - только вот палочку найду. Где-то она у меня… Рон начал лихорадочно рыскать по карманам. - Мерлин её побери, куда же она запропастилась! - Не надо, Рон. Я всё равно уже ухожу. Проводи меня. Гермиона поднялась и нетвёрдым шагом направилась к двери. - Как уходишь?! – воскликнул Рон. - Подожди. Он торопливо подошёл к ней сзади. Она чувствовала его сбивчивое горячее дыхание. Его руки ловко обхватили её за талию. - Не уходи, Миона. Останься с нами, со мной. Ты не представляешь себе, как я одинок. Как часто я вспоминал о тебе всё это время. Я не могу забыть… Я люблю тебя, Миона! – воскликнул он. Гермиона резко повернулась, вырываясь из объятий. - Что ты такое говоришь?! Зачем, Рон? Ты же знаешь, что я… - Да, да, я знаю, что ты не любишь меня. Ты никогда не любила! – его голос дрожал, срываясь на каждой ноте, пугающий своим неожиданным отчаянием. - Почему ты так поступаешь со мной, отказываешь мне во второй раз. Я думал, я надеялся, ты придёшь ко мне… Я знаю, что ты такая же одинокая, как я. А может у тебя дома муж и дети, а? А может Гарри воскрес?! А может ты тоже сошла с ума, как Джинни? Той всегда казалось, что Гарри ожил. Помню, как она рассказала мне однажды, что Гарри приходил к ней по ночам. Тогда-то я сразу должен был сообщить родителям, что моя сестрёнка свихнулась! Может, у тебя то же самое, а?! Поток слов Рона смогла прервать лишь пощёчина. Он ошарашено замолчал, а потом резко схватил Гермиону за руку. - Только не говори мне, что уйдёшь. Я не отпущу тебя! - Рон, пожалуйста…! – после недолгой схватки Гермиона всё же смогла высвободить руку. Перед тем, как навсегда уйти из Норы, женщина ещё раз обернулась к старому другу. Рон смиренно сел на кровать и опустошённо уставился на разбитую вазу, не сказав больше ни слова. В гостиной её собственного дома было темно и тихо. Осколки посуды были начисто убраны, камин зиял чернотой. Гермиона тихо вздохнула. Большие красивые напольные часы мерно тикали в углу: было около десяти вечера. Родители, наверное, не стали её ждать и легли спать. За окном снова лил дождь. Гермиона тряхнула головой, будто в попытке выгнать оттуда этот, преследующий её уже несколько дней, назойливый звук. Женщина едва смогла подняться по лестнице в свою комнату. Голова кружилась, а ноги словно налились свинцом. Но стоило ей зайти к себе, она незримо ощутила, что в темноте, кто-то есть. Кровать резко выделялась в неясном свете из окна. На ней лежал человек. Он метался, что-то шептал во сне. По его лицу текли капельки дождя и света. Гермиона подошла ближе и склонилась над Гарри. Странно, но он крепко спал. Ему снилось что-то тревожное, и он постоянно вздрагивал. Гермиона совсем забыла, что он должен сегодня появиться, и теперь была почти счастлива. После всего, что произошло у Рона, сердце словно наконец отпустило. Сознание было слегка затуманено, но Гермиона всё же попыталась вслушаться в сбивчивый шёпот Гарри. Она приблизилась к его лицу на столь непозволительную дистанцию, что могла разглядеть каждую капельку пота на лбу. Без очков юноша выглядел таким беззащитным. Сейчас она дала бы ему не больше тринадцати, хотя понимала, что ему уже исполнилось пятнадцать. Да, пятый день – чётко, как в математике. Гарри что-то тихо простонал. Его губы так и манили, соблазняли своими изгибами. Гермионе безумно захотелось впитать в себя эти его стоны и вздохи, помочь ему пережить ещё одну кошмарную ночь. Она аккуратно приблизилась к нему, чувствуя дыхание у себя на губах. Всё тело сладостно содрогнулось от неподобающих, дурманящих сильнее, чем любой алкоголь мыслей. Теряя голову, Гермиона слегка дотронулась до губ юноши кончиками пальцев. Гарри ещё раз дёрнулся и глубоко вздохнул. Она больше не могла и не желала терпеть. Понимая, что переступает запретную черту, Гермиона осторожно поцеловала его. Пальцы сами собой поползли к пуговицам на пижаме. Гарри продолжал видеть свои кошмары, а Гермиона переживала самое большое наслаждение в жизни. Она, кажется, слегка увлеклась, углубляя поцелуй, потому что юноша сжал губы. До смерти перепуганная возможными последствиями, Гермиона отскочила в темноту. Спустя мгновение Гарри открыл глаза. - Где я? – выдохнул он, приподнимаясь на локте. Наблюдая за тем, как он растерянно озирается по сторонам, Гермиона поспешно вытерла губы тыльной стороной ладони. Сердце ощутимо бухало где-то в горле. - Гермиона? Это ты? Что ты здесь делаешь? Гарри сощурился и принялся искать свои очки на Гермиониной тумбочке возле кровати, но, естественно, их не нашёл. - Что-то случилось? – слегка смущённо и напряжённо поинтересовался он. - Опять кошмары снились? – спросила она невпопад. - Они мне постоянно снятся, - коротко бросил он, торопливо застёгивая те пуговицы на пижамной куртке, что Гермиона успела расстегнуть. - И давно ты тут сидишь? - Да нет, - простодушно ответила та, чувствуя, что уже почти не владеет своим телом. Язык заплетался от шока и алкоголя. - Так и будешь сидеть? Мне бы хотелось ещё поспать… - В моей кровати?! – туго соображая, что творит, хихикнула она. - Шутишь, да? Не похоже на тебя, - нервно ухмыльнулся он. - Думаешь, мы в Хогвартсе? - Вечером ещё были, во всяком случае… Эй, погоди-ка, - встрепенулся он, усаживаясь в кровати по-турецки. - Я, похоже, опять сплю и вижу тебя, Гермиона! - А Джинни тебе часто снилась? У Гермионы в голове всё помутилось: то, о чём она никогда бы не спросила Гарри напрямую, сейчас вырывалось наружу - неконтролируемое, горькое отчаяние. В носу защипало, и глаза мгновенно наполнились слезами. - Джинни? Причём тут Джинни? – ошарашено проговорил Гарри. Даже в полумраке комнаты было видно, как расширились его глаза от удивления. Гермиона не моргая вглядывалась в его лицо, смотрела на тёмные зрачки, совсем не замечая, как слёзы сами текут по щекам. Сердце сжалось, мешая дышать. Она издала какой-то полу приглушенный всхлип и горло сразу засаднило. Гарри сделал почти неуловимое движение к ней навстречу, но женщина предостерегающе выставила руку. - Не надо, не приближайся. Ты только скажи, почему? - Гермиона, - проговорил он охрипшим от волнения голосом, - что, почему? - Почему не я? - Гермиона, да что с тобой? Ты странно себя ведёшь. Он ещё раз попытался приблизиться, но она немедленно отшатнулась от кровати, и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Она уже плакала в открытую, навзрыд, сама еле разбирая, что говорит. - Почему не я, Гарри, почему? – шептала она, как в бреду. - О чём ты говоришь, я не понимаю, - парень сам не на шутку разволновался. Не обращая внимания на её протесты, он отбросил одеяло и быстро подошёл к женщине. Гермиона сползла по стене и уткнулась носом в колени. Она вяло отбивалась от его прикосновений, но он был настойчив. Гарри устроился на полу рядом и обнял её, мягко поглаживая по голове. Окончательно сдаваясь, Гермиона уткнулась лицом ему в грудь и вцепилась пальцами в промокшую от собственных слёз пижаму парня. - Зачем? Зачем ты умер, Гарри?! Я ведь так люблю тебя! – шептала она, сбиваясь на каждом слове, вдыхая запах его кожи. - Тихо, Гермиона. Не плачь, всё хорошо. Я не умер, я здесь, с тобой… - шептал он в ответ и его тихий голос, его нежные прикосновения, такие добрые и дружественные, убаюкивали её, заставляли забыть про боль. Ей так хотелось верить в его слова, в то, что он жив, что он рядом, что всё хорошо. Она чувствовала, как его сердце бьётся, быстро-быстро. Гермиона подняла к нему своё заплаканное лицо, впитывая его облик, навсегда запоминая этот сладкий миг. Гарри мягко улыбнулся ей, словно уверяя, что всё плохое закончилось, обещая, что больше не будет больно… Гермиона прильнула к нему, прижалась всем телом, и юноша не отстранился, когда она прошептала ему в самые губы: - Поцелуй меня, Гарри, пожалуйста… И он поцеловал. Неумело, очень осторожно он прикасался к ней губами, словно то был не поцелуй, а лёгкий ветерок, ласкающий её кожу, трепет крыльев бабочки. Она затаила дыхание. По телу разливалось мягкое тепло, вязкая дрёма. Гермиона закрыла глаза.