Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы...

Рождественское утро было морозным и тихим. Ни ветра, ни снега. Вьюга, бушевавшая последние два дня, утихла ночью, и к утру не осталось никаких напоминаний о ней. Джин безмерно рад возможности выходить на улицу без громоздких фильтров. С приходом морозов стало проще дышать, так что прямо сейчас он с удовольствием гуляет без помех и балласта. Доктор с утра подрядил его за покупками к празднеству, а сам остался украшать облезлую ель, которую откуда-то принес давеча. Джин, прогуливаясь мимо прилавков и сваленных на них разнообразных товаров, цепляется взглядом за стайку девушек, что-то бурно обсуждающих. Кажется, это ученицы Императорской гимназии, дочки каких-нибудь чинуш среднего класса. Ро притормаживает возле них, принюхиваясь. Сладковатый запах молодости, корично-яблочные нотки мыла, аромат чистого тела. Одна из девушек всплескивает руками и задорно смеется, ее светлые локоны вспыхивают на тусклом зимнем солнце, она раскраснелась на морозе, очаровательные ямочки на фоне румянца восхитительны. Она ловит на себе пристальный взгляд и прикрывается пушистой варежкой, смеясь. Ро улыбается в ответ и переводит взгляд на прилавок. Что же они так бурно обсуждают? Увиденное вызывает острый спазм где-то под грудиной, покалывание на кончиках пальцев, он сжимает руки в перчатках в кулаки и выдыхает с хрипом. — Заверните и бант какой-нибудь соорудите, — просит он, подходя к продавцу и тыча пальцем в комплект, привлекший его внимание. Блондинка что-то шепчет подружкам, стреляя глазками. Ро подмигивает ей, берет коробку под мышку и уходит. В доме пахнет горячим шоколадом. Доктор мурлычет под нос песенку и расставляет тарелки. Хорэс наряжает елку, Уилл сидит у окна, подперев щеку рукой, и дает указания, что куда вешать. — Привет. — Хорэс оставляет свое занятие и подходит поприветствовать зашедшего. От Джина пахнет морозом, а если к нему прижаться покрепче, можно услышать, как ровно и сильно бьется его сердце. Это всегда действует на Хорэса гипнотически, завораживающе, вызывая желание притереться сильнее. — Привет. — Ро скидывает капюшон и отставляет покупки. — А я тебе подарок купил. — Давай его сюда, — оживляется Хорэс, пытаясь отнять коробку с большим бантом. — Нет, получишь его… позже, — заговорщицки отвечает Джин, наклоняясь к самому лицу механика. — К чему такая секретность? — удивляется тот, но согласно кивает. — Тогда и свой ты получишь позже! — Ладно. — Ого! Кто-то планирует грандиозную пьянку? — хмыкает Уилл, чуть ли не с головой уйдя в нутро шуршащих пакетов с покупками. Он извлекает одну за другой батарею бутылок с разным алкоголем. — Это у него традиция такая, — отмахивается Хорэс. — Напиваться и сваливать на море. — На море? — удивляется Уилл, принимаясь перетаскивать еду и выпивку к столу. — Хотел бы я на море, — мечтательно произносит Хорэс, возвращаясь к украшательству. — А у вас его нет? — Джин моет руки, принюхиваясь к аппетитным запахам. — Где-то далеко, говорят, есть. Видеть не доводилось, — отзывается Брамбл. Доктор надевает очки и внимательно вчитывается в названия на этикетках бутылок. — Неплохой выбор, — наконец, одобряет он. К тому моменту, как можно выдвигаться в сторону центрального катка, где устраивают ежегодный фейерверк, напились все, кроме Джина. Местный алкоголь неприятно удивил его слабостью и приторно-сладкими вкусами. Зато вид пьяного Хорэса его несказанно забавляет. Он сидит у него на коленях и позволяет всячески лапать свои ушки и хвост. Доктор с умилением смотрит на это безобразие и вспоминает времена своей бурной молодости, подливает всем и снова и снова предлагает выпить за любовь. Уиллу от этого всего тошно, он всерьез думает о том, что будет, если он прямо сейчас грохнет этот чертов стакан о пол и поцелует Джина у всех на глазах. — Я закончил остов портала, — лениво произносит Хорэс, потираясь головой о плечо Джина, как большой кот. — Молодец. — Ро отставляет стакан и наблюдает, как Уилл заправляет свою трубку с твердым намерением заполировать выпитое убойной дозой никотина. Кому-то завтра будет очень плохо. — Кто твой хороший мальчик? — шепчет между тем механик, и его хвост обвивается вокруг запястья Джина. — А ты правда хороший мальчик? — Тот переводит на него взгляд, и в глубине глаз Ро плещется веселье. — Не знаю, — вздыхает Хорэс. — Прямо сейчас мне хочется быть ужасно плохим и чтобы меня немедленно наказали. Брамбл вздрагивает, услышав, как смеется Джин. Ему еще не приходилось видеть его смеющимся, улыбающимся и то редко, и улыбка эта, как правило, не радостная, а саркастичная и ядовитая. А тут нате. Впрочем, Хорэс не выглядит удивленным. Ему-то, видать, уже доводилось такое наблюдать. — Тебе утром будет ужасно стыдно за свои слова, — говорит Джин мягко, притягивая механика к себе ближе. — Но вот незадача, я уже тебя услышал и твои слова, поверь, запомню. Хорэс покрывается мурашками от этого заявления и почти отключившимся от алкоголя мозгом понимает, что, кажется, нарывается на что-то. Но вот на что? Додумать уже нет сил, и он просто глупо улыбается и лезет целоваться. Уилл кашляет, привлекая к себе внимание. — Пойдем, может, уже? Джин отпускает Хорэса, поднимаясь. Механика приходится одевать и тащить почти волоком, но до катка они все добираются без происшествий. — Знаешь, а ты оказывается такой… — Хорэс смотрит на Джина поплывшим пьяным взглядом восторженно распахнутых глаз. — Такой… — Ну? — Ро обнимает его за плечи, чтобы тот не грохнулся на лед. — Красивый. — Ого! Это в тебе алкоголь говорит? — посмеивается Джин, удобнее перехватывая пошатывающегося механика. — Думаю, да, — серьезно соглашается Хорэс, цепляясь за лацканы пальто Ро. — Капец я наклюкался. — Можно? — раздается голос Брамбла сбоку. Он хватается за предплечье Джина, чтобы не упасть. — Ноги разъезжаются. Ро помогает ему принять более устойчивое положение. — Начинают! — кричит хмельной доктор и указывает рукой в сторону. Все оборачиваются туда. Сначала шипит и искрит, затем снопы огня взмывают вверх, разлетаясь разноцветными звездочками. — Ух ты, — шепчет Хорэс, вжимаясь в Джина и с детским восторгом вглядываясь в расцвеченное фейерверком небо. Со всех сторон грохочет, а на каждый залп толпа визжит и улюлюкает. Джин морщит нос, чувствуя запах гари и пороха. Взрывы отдаются в его голове набатом. Он всерьез переживает, как бы вживленный усилитель не дал сбой от перегруза. Но все веселье довольно быстро заканчивается. — Домой? — зевая, уточняет Хорэс. — Да, холодно. — В доказательство своих слов Уилл растирает щеки ладонями и шмыгает носом. — Не ждите нас сегодня, — внезапно произносит Джин, беря Хорэса за руку и переплетая с ним пальцы. — А мы что? Еще куда-то идем? — удивляется тот. — Ты же еще свой подарок не видел. Заберем его и пойдем… кое-куда. — О-о-о-о, — понимающе тянет доктор и обращается к Уиллу. — Ну, а мы, молодой человек, давайте-ка поспешим. Мой старый ревматизм вновь хочет о себе напомнить, — с этими словами он хватает Брамбла под руку и тащит за собой. — И куда же мы иде-ом? — тянет Хорэс, лукаво поглядывая на Джина. — Увидишь, — уклончиво отвечает тот. — Сначала заберем коробку. — М-м-м, вообще я люблю сюрпризы, но от тебя я что-то побаиваюсь, — честно признается механик, чувствуя, как, несмотря на мороз, потеет его ладонь в руке Джина. — Не бойся. Я тебя не съем. — Но, посмотрев на него искоса, Ро понижает голос и выдает зловеще: — Ну разве что немного покусаю. Хорэс в ответ фыркает и крепче хватается за его руку. Они заходят за подарками к доктору, затем следуют в сторону центра. На улицах шумно и людно. Хорэс слегка пьян, но у него уже не так сильно шумит в голове и ожидание сюрприза все больше и больше захватывает его. Хорэс пьяно смеется и присвистывает, когда они подходят к гранд-отелю «Эксельсиор». — Нас туда хоть пустят? — Я тебе больше скажу: нас там ждут, — отвечает Джин и тянет Хорэса за собой вверх по отполированным ступеням к помпезной двери, у которой застыл швейцар. Он прикладывает руку к форменной фуражке и открывает дверь, пропуская гостей. В огромном фойе тихо и пустынно. Ковры гасят звук шагов, но даже дыхание в такой огромной комнате разлетается эхом. Будь Хорэс трезв, он бы с открытым ртом все тут рассматривал, но он пьян и слишком взбудоражен происходящим. Чопорная дама за стойкой регистрации поджимает губы, глядя на них, но, сверившись с записями о бронировании и предоплате номера, расплывается в улыбке. Лифтер учтиво кланяется, придерживая дверь для Хорэса и Джина, позвякивающих ключами. — Какой этаж, господа? — Девятый, — отвечает Джин, пропуская Хорэса вперед. Кабина с негромким лязгом трогается и приветливо бренчит, когда доставляет своих пассажиров на нужный этаж. — Девятый этаж, господа. Приятно отдохнуть. — Знал бы лифтер, как двусмысленны его слова. Хотя, может, он знает и потому их произносит. — Девять-два-один, прошу. — Ро бренчит ключами, отпирая дверь, и распахивает ее перед Хорэсом. Тот улыбается и входит, сразу стаскивая с себя ботинки, слыша, как позади него щелкнул замок на двери. Ловушка захлопнулась. В номере пахнет фруктами от корзинки, которая стоит на низком столике у камина. Плотные шторы раздвинуты, и комната освещена светом с улицы и огнем растопленного камина. — Думаю, можешь открыть свой подарок. — Джин вручает коробку с бантом Хорэсу и забирает из его рук свой. Ро уже знает, что там, но все равно с удовольствием шуршит упаковочной бумагой, разворачивая бритвенный набор. Он достает из упаковки опасную бритву и, раскрыв ее, задумчиво проводит по краю лезвия пальцем. Он наблюдает, как смотрит на него Хорэс, все еще держа на весу свою коробку. — Нравится? — Очень, — кивает Ро. — Открывай, чего ждешь? Хорэс щурится, на его лице пляшут оранжевые отсветы пламени. Механик встряхивает коробку, прислушивается. Он подозрительно смотрит на Джина, затем аккуратно развязывает бант и открывает крышку. — Нет, — глухо произносит он, заглянув внутрь. Кажется, даже трезвеет. — Почему? — вкрадчиво спрашивает Джин, подходя ближе. Его поступь тихая, хищная, неторопливая. Хорэсу некуда бежать. У них впереди вся ночь. И так или иначе, но все будет так, как того захочет Ро. — Издеваешься?! — почти истерично. Хорэс смотрит на подошедшего вплотную Джина, на раскрытую бритву в его руке, на матово блестящее лезвие и сглатывает. Это настолько сюрреалистично, что даже как-то… заводит. Джин сейчас кажется просто-таки огромным. Он заслоняет собой звезды и луну, небо и весь остальной мир. Джин закрывает бритву и вытаскивает содержимое коробки, демонстрируя во всей красе. Кружевной пеньюар, а на дне коробки остаются чулки с подвязками. — Миленько же, — пожимает плечами Ро. Хорэсу хочется заорать что есть мочи и сигануть в окно, но поганец и это предусмотрел, этаж-то девятый. А звать на помощь не вариант, никто спасать его не ринется: всем и так понятно, зачем дядьки снимают номера и приводят туда мальчиков. — Ты ничего не попутал? — строго спрашивает Хорэс. — Тебе пойдет. На глазомер никогда не жаловался, размер явно твой, сядет как влитое, — продолжает негромкими голосом гипнотизировать Джин. Он вытягивает коробку из пальцев Хорэса и, отставив ее вместе с содержимым на край столика, начинает раздеваться. Неторопливо стягивает пальто, перчатки, разматывает шарф, складывает все на ближайшее кресло и в него же садится. — Я, конечно, знал, что мы сюда не чай пить и об интерьере рассуждать пришли, но это… — Хорэс нервно облизывается. В горле пересохло. И то ли от возмущения, то ли от этого взгляда Ро. — Это… слишком. — Что для тебя «слишком»? Никто не узнает. Здесь никого, кроме меня, нет. К тому же… сегодня Рождество. В этот день надо радовать друг друга. — Джин склоняет голову к плечу и сидит, закинув ногу на ногу. — О да! Что-то я пока не рад ни капли, — ворчит Хорэс. Он говорит уже тише, без надрыва. И сам с ужасом понимает, что, черт возьми, почти согласен. — Ты сначала порадуешь меня, а я потом… тебя, — медленно проговаривает Джин, вертя бритву в пальцах. В чертовски красивых пальцах. Хорэс сглатывает, но склизкий комок встал в горле намертво. Он торопливо снимает с себя куртку и шапку. — Ты больной, — вздыхает Хорэс. — Я могу поклясться, что ты не пожалеешь, — произносит Джин таким тоном, что у Хорэса в глазах темнеет, а ноги предательски подкашиваются и он плюхается на кровать. Хорошо, она рядом оказалась, иначе бы валяться ему позорно на полу. — Ну? — Вздернутая бровь, потрескивание поленьев в камине, пары почти выветрившегося алкоголя, и все это вместе действует на механика так, что он медленно вытягивает пеньюар из коробки. Ткань легкая, полупрозрачная, приятная на ощупь, прохладная. — Мне надо выпить еще, — припечатывает Хорэс, смиряясь. — Сейчас, — покладисто соглашается Джин и дергает шнурок для вызова персонала. Пока им несут выпивку, Джин помогает Хорэсу раздеться. Тот зачарованным взглядом наблюдает, как с него стаскивают рубашку, затем брюки, носки. Пуговки рубашки ловко расстегиваются, ткань соскальзывает с плеч, являя миру острые ключицы и угловатые плечи. Вжикает молния на брюках, и те сползают, обнажая худые ноги механика. Оставив Хорэса в одном белье (его почему-то трогать не хотелось, пусть сам снимает), Джин гладит его ступню, положив ее себе на колени. Он задумчиво разглядывает свой набор, лежащий поодаль. — Ты не против, если я тебя побрею? — Джин ласково гладит острую коленку Хорэса. Он несколько раздосадован увиденным. Конечно, примерную его комплекцию Ро уже давно просканировал, но тискать Хорэса в одежде или в одеяле — совсем другое дело, чем касаться его обнаженного тела. Джин откровенно рассматривает сидящего перед ним и думает о том, что ему тоже нужно выпить. — Л-ладно. — Хорэс шумно выдыхает сквозь сжатые зубы. Он неуверенно накрывает ладонью руку Джина, и тот улыбается ему в ответ. Раздается стук в дверь. Принесли заказ. Пока Джин ходит забирать выпивку, Хорэс делает несколько вдохов и выдохов, пытаясь унять сердцебиение. Ему страшно и сладко. — Давай так. К черту бокалы! — Хорэс тянет руку к бутылке. Джин хмыкает и, ловко откупорив, протягивает ее механику. Тот прикладывается к ней, делает несколько больших глотков, возвращает, прикрывая рот тыльной стороной ладони. — Пошли в душ. — Джин убирает бутылку, подает руку, помогая Хорэсу подняться. Тот тряпичной куклой повисает на нем, так что, подумав мгновение, Джин берет его на руки и уносит в сторону ванной комнаты. В ванной комнате чисто и светло. Включенный свет режет глаза после полумрака комнаты. Хорэс закрывает глаза, слушает, как льется в ванну пока холодная вода. Джин усаживает его на край ванны, сам отступает на шаг назад и начинает раздеваться. Стягивает водолазку через голову, отбрасывает, бряцает пряжкой ремня, расстегивая. Джин вздрагивает от звука, с которым ремень выходит из шлевок. Раздается шорох ткани, когда Джин снимает брюки и отпихивает их подальше, стаскивает белье, носки и потягивается. Хорэс закусывает губу и становится пунцовым. — Нравлюсь? — спокойно спрашивает Ро, подходя ближе. Механик просто кивает, опуская голову. Это кажется Ро забавным. Как сказал ранее Хорэс: «Они не чай пить пришли», а сам краснеет и отворачивается. — Залезай. — И Хорэс послушно стаскивает с себя белье и встает под уже теплые струи воды. На полке ряд бутыльков, и увиденное безмерно радует Джина. От шампуня пахнет мятой, а от геля для душа — лаймом. Здесь даже находится лосьон для тела. — Оставь, — просит едва слышно Хорэс, касаясь щек Джина. Механику нравится это ощущение, когда гладишь щетину: мягко по росту волос, но жестко, и колко, если провести рукой против. — Увы, но у тебя я никакой растительности не потерплю, — безапелляционно произносит Джин, опускаясь на колени перед Хорэсом. Брить ноги в такой позиции, когда сверху хлещет вода довольно неудобно, но он справляется. А Хорэс едва дыша наблюдает за лезвием бритвы, за пеной, каплями воды и тает от прикосновений пальцев. — Я буду хорошим мальчиком, только не отхвати мне там ничего, — хрипло и нервно посмеиваясь, говорит он, когда Джин, немного помявшись, начинает брить его яйца. — Повернись, — раздается в ответ. Ро настроен решительно. — Серьезно? Ты и там собрался меня брить? — поражается Хорэс. Эх, мало он выпил! Надо было еще. — Да, давай, поворачивайся. — Джин выжидающе смотрит на него. Хорэс подчиняется, поворачивается, умирая от стыда, расставляет ноги и раздвигает руками ягодицы, прогибаясь. — Ты моя умничка, — раздается сзади. После всех процедур Хорэс чуть ли не скрипит от чистоты. Он на негнущихся ногах идет в спальню, снова крепко прикладывается к бутылке и берет в руки пеньюар. — Погоди. — Джин надавливает на его плечи, укладывая на кровать. Вообще бритье яиц и задницы убило в нем всякое романтическое настроение, но уже столько сил и средств потрачено, что Джин, сжав зубы, решает во что бы то ни стало закончить начатое. У него сегодня будет секс, дьявол задери! Хорэс плавится от поглаживаний и растираний, он слышит влажные звуки лосьона, чувствует его запах и уплывает от уверенных движений рук Джина. В голове шумит, сердце колотится, и возбуждение подбирается медленно, но верно. — А теперь, — и Джин вкладывает в руки разомлевшего Хорэса прохладную ткань. Механик со вздохом надевает пеньюар. Кружево скользит по умасленному телу и щекочет. Хорэс замирает, боясь дышать. Это что-то за гранью всех его табу и робких фантазий. Чулки плотно облегают ноги. Стройные, надо отметить. Хоть что-то. Но отсутствие мягкой задницы, увы, не компенсирует. Джин с жалостью вспоминает своих подруг из прошлой жизни. Одна Бэтти чего стоила! Но увы… Зато у Хорэса есть мягкий хвост, сейчас игриво ластящийся к руке Ро. На тонкой талии подвязки слегка болтаются. Щелчок, и чулки закреплены. У Хорэса торчащие тазовые косточки и впалый живот. Ро неожиданно для себя находит это сексуальным. А еще у недотроги механика стоит. И стоит крепко, хоть сваи заколачивай. — Видишь? — Джин указывает на торчащий член. — Ему все нравится, а ты упирался. — Сделай уже что-нибудь, — хрипит Хорэс в ответ. В комнате жарко. Полумрак не мешает, наоборот, кажется, обостряет все чувства. Хорэс видит капли, стекающие по широкой груди Джина, подтянутый живот с ярко-выраженной мускулатурой, выступающие мышцы на руках. Его мелко потряхивает от контраста их тел, от ситуации, от своей полной беспомощности. «Я извращенец», — с тоской думает он. Только извращенцам может нравиться происходящее, и только конченные извращенцы могут с замиранием ждать продолжения. — Повернись, — велит Джин, делая знак Хорэсу. Тот медленно разворачивается спиной. — Встань на четвереньки, — новый приказ, и Хорэс покорно слушается, становится на четвереньки и выпячивает зад, прижимает ушки к голове, а хвост, наоборот, поднимает. Вид вполне нравится Джину. «Главное, начать, там, глядишь, втянешься», — уговаривает он себя. Ро подбирает бутылку и осушает ее полностью. Алкоголь прокатывается по пищеводу и отдает жаром. Джин прикрывает глаза, облизывает ладонь и обхватывает свой пока вялый член. Хорэс оборачивается через плечо и вздрагивает от увиденного. Его бросает в жар, а еще нестерпимо хочется. Чего? Кого! Хочется это тело позади него. В чулках его коленки разъезжаются на пошло-щелковом покрывале. Бретелька пеньюара сползла с плеча. Дыхание Джина становится все тяжелее, глаза крепко зажмурены. Но Хорэс не ждет развязки, пока тот надрачивает сам себе. Механик разворачивается. — О ком ты думаешь? — спрашивает он, едва касаясь губ Джина. Тот открывает глаза и немного удивленно смотрит на него. — Давай договоримся на будущее: ты не представляешь никого вместо меня, а я забочусь о том, чтобы все было бодренько, ладно? — с этими словами Хорэс облизывается и соскальзывает вниз. — Что… — вопрос остается неозвученным, потому что Хорэс обхватывает губами головку члена Джина. Все, что тому остается, — это втянуть воздух носом и сжать зубы. Умение на нуле, зато энтузиазма хоть отбавляй. — Понеслись, — хрипло шепчет Джин в натруженные припухшие губы Хорэса. В конце концов, сегодня ведь Рождество и надо радовать друг друга, а Хорэс уже очень обрадовал Джина. Долг платежом красен.