***
— Оборотнем называют. Имя у него странное… Зинра вроде, то бишь оборотень. Да и те, кто видел его и выжил, — Хромой Билли поднимает палец вверх, чтобы слова его звучали внушительнее, — страшный, говорят, как смерть. Глаза огнем полыхают, голос, как из-под могильной ямы, видит в темноте, может подкрасться и утащить во мрак так быстро, что глазом моргнуть не успеешь. Сам не видел, но парни мои говорят, что у него нет ушек и хвоста, — шепотом, наклонившись к столу, договаривает мужчина. Все сидящие вздрагивают и утыкаются взглядами в свои миски. Только Уилл с хрипом выдыхает. — Его имя Джин Ро, — раздельно и четко произносит он. Все поворачивают головы к нему и недоуменно разглядывают, словно, только увидели. Так и есть скорее всего. Солдаты Федерации, как себя гордо называют эти люди, не обращают внимания на своего прикормыша, пока он им полезен. А тут гляди-ка заговорил! Да еще как! — Что ты сказал, малец? — Старшина Трой делает жест рукой, подзывая к себе Брамбла. — Его зовут Джин Ро. И я знаю, что его можно убить. Видел его кровь. Повисает потрясенная тишина. Федератов вышибли из самой столицы, но железнодорожные узлы к Дамплассену все еще подконтрольны им. Одним из таких целей является Северный узел номер Четыре Браво, на котором сейчас находится Уилл Брамбл. Они ближе всего к силам Империи, всего-то полдня пешего перехода, но, если Империя завладеет этим узлом, это будет отличное тактическое преимущество. И теперь разведка принесла донесение, что на этот узел отправят Оборотня. Пока Уилл рассказывает все, что ему известно о Джине, его мысли крутятся вокруг Хорэса. Он всегда умел устроиться наилучшим образом. Идеальный паразит. Это сейчас Уилл понял, раньше такие мысли его не посещали. Рядом с Хорэсом таких мыслей не возникало, прям магия какая-то! В приюте Хорэс был такой маленький. С глазищами в пол-лица. Худой и болезненный. Ну как такого не пожалеешь? Но это был всегда только обманчивый фасад. Вспомнить хоть того же Толстяка Уистера. Редкая скотина! Отбирал еду у младших и тех, кто слабее. Наверное, тогда Уилл и Хорэс и подружились. Голод сближает. На общем несчастье дружба крепче, чем на общих радостях. Мда уж… Как ни крути, Хорэс умный, всегда был умным, а Уилл относительно него был все-таки покрепче и сильнее. Они оказались хорошей командой, и этот Толстяк как-то случайно поджарился, опрокинув на себя кипящее масло из кухни. Уже тогда надо было понять, что Хорэс не прост. Ох, как не прост. Подставу-то ту он придумал. О, как Уистер визжал! Как свинья. Как сраная свинья! И по полу катался. Так что Хорэс умеет приспосабливаться, умеет выкручиваться, он умный, но что гораздо опаснее: он хитрый. Нельзя об этом забывать. Никогда нельзя было забывать. Сначала Уилл, потом Джин. Просто потому что он сильнее. Ведь сила Хорэса в том, чтобы найти себе кого-нибудь посильнее и вынудить тащить двоих. О, Уилл никогда не знал, что ненависть может быть так упоительна.17
21 декабря 2016 г. в 18:57
Смог — первый признак того, что жизнь возвращается в столицу. Несколько заводов вновь заработали в полную силу, отравляя воздух, но это только радует горожан, которые вернулись к своим домам. Разрушенным, но все равно своим. Все больше роботов перенастраивают к исходным данным. Вчера автоматон-уборщик NS-17 бодро обезвреживал мины, а сегодня вновь приводит в порядок улицы. На центральных улицах снова работает освещение, электричество приходит и в дома в кварталах, что ближе всего к дворцу. Отопление временно работает в почасовом режиме, все дома с исправной системой протапливаются, пусть и на несколько часов, зато ежедневно. Больше всего проблем доставляет канализация, промерзшие трубы лопаются, изрытые бомбардировкой коллекторы нуждаются в переделке. Нечистоты затапливают город, спасают только усилившиеся морозы. Но днем, когда солнце прогревает землю, от вони солдаты не знают, куда деваться. Под сапогами днем чавкает грязь, а ночью она замерзает в камень и мешает передвигаться. Работы по восстановлению дорог идут круглые сутки. Все больше солдат, совсем недавно сжимавших ружья, теперь орудуют лопатами. Роботизированной силы не хватает, поставки продовольствия и материалов срываются: федераты все еще цепко держатся за железную дорогу, а люди все равно прибывают и прибывают в столицу. Джин затрудняется охарактеризовать это явление, когда всех как магнитом тянет сюда. Работы много, но платят за нее, считай, ничего, еды нет, воды мало, народу тьма, конкуренция велика, однако каждый день бродяжек, вдов, сирот, калечных, беглецов из разоренных поселений со всей Империи становится только больше. Как император планирует разбираться с ними со всеми? Кто из них гражданин Империи, а кто агент федератов? Джин думает над этими вопросами, не потому что ему интересно или его это волнует, а потому что скука смертная — стоять над огромной братской могилой, куда стаскивают все останки сожженных мертвецов, и смотреть, как его взвод методично все это дело закапывает. По плану здесь будет большой парк. Прах станет прекрасным удобрением для посадок. Пожалуй, это единственный положительный итог кровопролитной гражданской войны: немного зелени в условиях задымленного промышленного города не помешает.
Щелкают крепления, и маска сползает с лица, Джин прикрывает глаза и осторожно вдыхает. Тут же сгибается, упираясь руками о колени, и надсадно кашляет. Он сейчас сравнил бы себя с рыбой, выброшенной на берег, если бы только знал, что это такое.
Ладно, значит, еще рано. Ро снова натягивает дыхательную маску и разворачивается в сторону госпиталя.
Хорэс обнаруживается на улице, сидящим на ступеньках у входа.
— А ты чего тут сидишь?
— Меня выписали.
— И?
— И я ждал тебя, — Хорэс почему-то прижимает ушки к голове и весь съеживается. У него нет причин боятся Ро, но почему-то ему кажется, что тот злится.
— Так пошел бы в город или расспросил персонал, я тут один такой, кто-нибудь бы подсказал, где искать меня или моих людей. И толку тут было сидеть жопу морозить?
— Я не замерз! — горячо заверяет его Хорэс. — Ни капельки! У меня же есть это!
В доказательство он плотнее кутается в одеяло. Джин только вздыхает.
— Пошли.
Хорэс встает и как назло чихает, у него вылетают сопли, так что приходится спешно их утереть краешком одеяла. Ро смотрит на него не то, чтобы с осуждением или неприязнью, скорее с каким-то усталым принятием.
— Я потерял броню. Защитного костюма у меня больше нет, не удалось сберечь, — как бы между прочим произносит Джин, когда они с Хорэсом сворачивают с проспекта в боковую улицу.
— Как так вышло? — Хорэс идет, уставившись на замерзшую грязь под ногами.
— Цеппелин Империи рухнул почти на голову. Не рассчитал безопасное расстояние. Не ожидал, что так рванет, взрывная волна укокошила все. Еле выбрался.
— Но ведь это значит, что… — осознав масштаб катастрофы, Хорэс открывает рот, чтобы озвучить свое жуткое предположение, но Джин его опережает:
— Ага, это значит, что можешь не заморачиваться с порталом.
— Но ты ведь все это знал! Тогда… — «Что я делаю тут?» вопрос остался незаданным.
Он также остался без ответа. Джину нечего на это ответить. Смысла вытаскивать Хорэса не было изначально, как и сохранять ему жизнь. Но что сделано, то сделано, а причины — это уже дело десятое.
Хорэс хмурит лоб и силится что-нибудь сказать, как-то поддержать или оправдать свое присутствие здесь, но так ничего не придумав, он протягивает руку и вцепляется в пальцы Ро. Хорэс наблюдает, как Джин, морщась, трет грудь. Странно, кто-нибудь, кроме механика, вообще видит эмоции на лице Ро? Вряд ли. За то время, что Хорэс провалялся в госпитале каких только диких слухов не наслушался про Джина. Самый его любимый про то, что Джин сам отрезал себе ушки и хвост, чтобы никто не мог понять, что у него на уме. Нет такого человека, кто мог бы ампутировать оба ушка и весь хвост подчистую и выжить! Он видел как-то фанатиков-федератов, кто резал себе эти части тела, чтобы, как они выражались, ни перед кем больше не пресмыкаться. Померли. На месте. Почти сразу. Отключились от болевого шока и истекли кровью минут за десять. Джин такой один. Один на всю вселенную в этом измерении, в этой проекции реальности.
— И все-таки я заморочусь, — решительно произносит Хорэс.
— Что?
— Говорю, заморочусь с порталом. Заморочусь с доспехом.
Ро некоторое время идет молча, не отнимая от Хорэса руки, но, наконец, находит в себе силы произнести вслух свои опасения.
— Время и пространство чертовски относительны. Законы физики у вас такие же, но это не дает гарантии, что наши миры идентичны. Нет оснований полагать, что в моем мире не прошли тысячи тысяч лет. Здесь минута, там год. А сколько таких минут я уже здесь? Мы использовали портал только для перемещений строго в своей галактике. То есть, грубо говоря, даже к соседям не совались. Наше солнце и наша система изучены до дыр, наши колонии есть в каждой системе, но, что там за периметром, мы не знали. Тут даже рассчитать конечную точку… невозможно. Ты просто не можешь представить масштабы вечности, ты не знаешь, что там за твоим трехмерным миром, что творится в невидимом твоим глазом спектре. Поэтому ты столь беспечно рассуждаешь о вариантах. Возможно, будь я инженером, все было бы проще, но я пилот. Теперь уже бывший.
Хорэс мучительно пытается придумать ответ, но Ро подталкивает его к дому слева.
— Пришли. Топай наверх.
Внутри квартиры, где поселили лейтенанта, царит беспорядок. Видно, что настоящие хозяева дома собирались в спешке, похватали первое, что попалось под руку и сбежали. Все валяется кучами, шкафы выпотрошены. С другой стороны скорее всего не обошлось без мародеров. Но ванная и одна из спален прибраны, проветрены и прямо-таки тщательно отмыты в сравнении с остальными комнатами.
Хорэс хмыкает: не стоит и гадать, что это дело рук Джина. Он скорее всего использует только эти две комнаты.
— Располагайся, — флегматично произносит Ро, раздеваясь и снимая дыхательную маску.
У Хорэса нет никаких вещей, кроме одежды, что на нем, и одеяла, в которое он закутан. Он не знает куда приткнуться и поэтому стоит в дверях.
— Есть хочешь?
— Нет.
Ро хмыкает и скептично рассматривает своего подопечного. Затем молча принимается кипятить воду в большом пузатом чайнике с облупившимся носиком. Небольшая плитка и столик стоят прямо в комнате. Ро разворачивает промасленный сверток и извлекает оттуда серый хлеб, который выглядит каким-то склизким, однако пахнет изумительно, стоит его бросить на раскаленную сковороду. Комната наполняется теплом, исходящим от конфорок, вода в чайнике бурлит, закипая, пахнет поджаренным хлебом. Джин вытаскивает из свертка два белых кусочка сала и кладет их на тарелку. Хорэсу едва не становится дурно при виде этого, ему кажется он чувствует запах сала, ощущает его вкус у себя на языке. У него даже начинают слезиться глаза. В это время Ро подходит к нему, вытряхивает из одеяла и скептично рассматривает замызганную одежду механика.
— Чая нет. Весь вышел. Увы, — и тянет за собой прочь из комнаты. — Умоемся. Поедим, потом я тебя искупаю.
— Искупаешь?
— Ну да. Полноценной ванны не будет, но облиться теплой водой вполне получится. Не хочу, тебя обижать, но от тебя несет, Хорэс, несет до рези в глазах.
— Прости.
— Да ладно.
В коридоре и в ванной комнате ощутимо холоднее, чем в комнате, которую они покинули, и Хорэса пробирает дрожь. Они быстро умываются в молчании, затем спешат обратно в спальню, где уже вскипел чайник и умопомрачительно пахнет едой. Ро делит их скромный ужин пополам и, разложив по тарелкам, протягивает одну Хорэсу. Они садятся на кровать рядом и принимаются есть. Ушки Хорэса мелкое-мелко дрожат, а хвост он обернул вокруг себя и зажал кончик коленями. Ро поглядывает на него краем глаза, неторопливо потягивая горячую воду из кружки.
— Не спеши.
Хорэс отвечает, что-то не разборчивое, запихивая еду в рот. Ро думает, что механику очень хочется вцепиться в еду руками, но он стесняется и старается держать себя в рамках приличий. Выходит конечно так себе, но старания оценить стоит.
— Никто не отберет, — произносит Ро и, отставив свою кружку, касается ушка механика.
И тут происходит неожиданное: Хорэс внезапно скалит зубки, и рычание клокочет у него в горле.
Джин уже сталкивался с подобным в боях: некоторые особи в драках демонстрировали зубы и издавали подобные звуки, показывая свою агрессию. Но Ро никак не ожидал подобного от тихого Хорэса!
— Легче, легче, — Джин убирает руки и даже отодвигается от Хорэса.
Тот тут же тянется за ним и утыкается лбом в плечо.
— Прости-прости-прости…
— Доедай давай.
А что тут еще сказать? Джин думает, что утешения вряд ли помогут, в любом случае пока Хорэс рядом с ним никто не посмеет его обидеть. Это он может устроить, но прошлое-то не исправишь, так что к чему утешения? Все уже случилось.
Голод сильнее моральных терзаний, так что Хорэс отлипает от Ро и шмыгая носом возвращается к еде.
Когда они заканчивает с ужином, Джин переливает оставшуюся в чайнике воду в таз и снова наполняет чайник и ставит его на плиту. Пока вода греется, Ро ищет одежду для Хорэса, удивительное везение, но все необходимое находится среди хозяйских вещей. Находится даже теплый свитер, шарф и ботинки.
— Везунчик, — произносит Ро, отдавая ворох найденных вещей Хорэсу.
Тот только удивленно хлопает глазами в полном ступоре от привалившего счастья.
Потом Ро отмывает ванну насколько это возможно и велит Хорэсу забраться в нее, вручает какую-то тряпку и мыло. Хорэс стуча зубами от холода тщательно мылится, шурудит огрызком мыла по волосам. По его спине и худой груди, торчащим ребрам стекает грязная мыльная пена. Ро неспешно поливает Хорэса теплой водой при помощи кружки. Таким образом мыться они будут скорее всего целую вечность, но так как воды мало, а горячей тем более, то выбирать не приходится. Хорэс все равно облегченно вздыхает, когда грязь вымывается из волос, полосы грязи на шее смываются. Мыло и вода щиплют в воспаленных подмышках и в паху, грязь, скопившись, натерла нежную кожу. Механик отфыркивается от воды, когда Ро выливает на него всю оставшуюся в тазике воду. Джин закутывает Хорэса в колючее покрывало, единственный большой кусок чистой ткани, который нашелся, чмокает в нос и тащит в комнату на руках. Хорэс никогда не был особенно тяжелым, но теперь он весит всего ничего! После того, как лейтенант целый день таскал трупы и оружие, механик в его руках кажется невесомым. Джин укладывает свою ношу на кровать, тщательно вытирает, сдергивает более ненужное размокшее покрывало и укутывает в одеяло.
— Хорошо?
Хорэс улыбается и кивает. Он совершенно разомлел, но ему не хочется спать, пока Джин не ляжет рядом. Тот же занят заботами по хозяйству: моет посуду, убирается, даже успевает сходить набрать воды на завтра, на некоторое время пропадает в ванной, наконец, возвращается и, погасив свет, ложится рядом. Хорэс тут же прижимается к нему и укладывает голову ему на грудь и замирает, вцепившись руками, ногами и хвостом. Ро задумчиво перебирает его влажные волосы и гладит ушки.
— Я ужасно по тебе скучал, — бормочет Хорэс, потираясь носом о сосок Джина.
— Это потому, что я тебя накормил, вымыл и одел.
Немного подумав, Хорэс согласно угукает.
— По большой части, скорее всего, да, но есть что-то еще. Я не знаю, как это назвать. Когда я на тебя смотрю, мне становится тепло здесь, — Хорэс тянет руку Джина в своему животу.
— Возбуждение вероятно.
— Я бы не сказал, — Хорэс ложится так, чтобы видеть лицо своего собеседника. — Я мало что могу тебе дать. И я практически бесполезен. Но я смотрю на тебя, и мне хочется… много чего хочется на самом деле. Может это и называется любовью?
— Не знаю, — Джин пожимает плечами и поворачивается на бок, чтобы лежать лицом к Хорэсу.
— А ты когда-нибудь любил?
— Думаю, да.
— Я тебя люблю, Джин.
— Ты маленький серый глупыш. Но я тоже по тебе скучал, — Ро целует Хорэса и переворачивается, подминая его под себя.
Механику в этот момент кажется, что он самое счастливое существо в мире. Ему не нужно переживать из-за прошлого и опасаться будущего. У него прекрасное, яркое, восхитительное настоящее. Ро тяжелый, твердый и горячий. Он отрывается от губ Хорэса и опускается поцелуями по шее, гладит руками по бокам и бедрам, раздвигает колени, вынуждая развести ноги максимально широко.
— Ай! — Хорэс выгибается.
— Прости, — Ро тут же отодвигается, позволяя партнеру убрать хвост.
— Ничего, — Хорэс убирает свой хвост в сторону, прикусывает губу, когда Джин проводит по нему ладонью. — Иди ко мне.
Ро целует Хорэса, время от времени кусая то за подбородок, то перемещаясь к щеке или шее.
— Так вот почему ты скучал, — хитро тянет механик, обхватывая возбужденный член Джина.
— Аккуратней, — бормочет тот, толкаясь в кулак.
Хорэс убирает руку, тщательно облизывает ладонь и пальцы и возвращает обратно.
— Так?
— Да.
Хорэс цепляется за Ро, толкается бедрами вверх, стонет в поцелуи и трется о грудь и шею Джина. Ему хочется вырвать кусок от этого невозможного мужчины и сожрать, хочется чтобы тот растерзал его тело и выпил душу, хочется слиться, раствориться. Однако Ро отодвигается и, чмокнув напоследок в щеку, садится на кровати между ног Хорэса и рассматривает его. Как-то очень задумчиво, Хорэс слишком возбужден, чтобы спокойно лежать и ждать, пока Ро на него насмотрится.
— Как мне лечь? Встать на… — «четвереньки» остается недосказанным, потому что Хорэс дальше уже может только невнятно бормотать и вскрикивать. Ро опускается ниже и берет у него в рот, пропускает член Хорэса так глубоко, как это возможно с наскоку, пережидает першение в горле и дышит носом. Джин смыкает губы плотнее и начинает двигать головой. Хорэс может только выть и цепляться за его плечи, волосы, уши. Он кончает удивительно быстро, Ро хмыкает, сплевывает сперму во влажное покрывало, висящее на изголовье кровати, затем ложится на обмякшее теплое тело и целует Хорэса в щеку.
— Я рассчитываю на ответную любезность.
Хорэс кивает и принимается за дело в завидным энтузиазмом, хотя для этого ему приходится перелечь.
Потом они лежат в обнимку, и Ро уже дремлет, когда Хорэс внезапно задает свой вопрос:
— А ты с кем-нибудь делал это?
— В смысле?
— Ну занимался… этим с кем-то помимо меня?
— Да.
— Я не про раньше у себя, а здесь вот недавно.
Ро вздыхает, он уже думает, что проигнорирует вопрос, но… да ладно не убудет с него, а Хорэсу это кажется важно.
— Оглянись, Хорэс. И не задавай дурацких вопросов. Кругом война, разруха, голод. Каждую секунду мне грозила смерть, и я меньше всего думал о том, чтобы затащить кого-нибудь в постель. Но если для тебя это так важно: ни с кем я не спал. Не спал и не трахался, — уточняет Ро в конце.
Хорэс кивает и как-то очень пылко целует его, затем вошкается, устраиваясь, стараясь притереться поближе.
— Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Они никогда меня не целовали и вообще их не интересовало нравится мне или нет.
— Что? — напрягается уже задремавший было Ро. — Кто тебя никогда не целовал?
— Ну… Я спал с другими. После тебя. Так… так вышло. Ты сердишься? — внезапно спрашивает Хорэс, резко садясь и глядя на Джина со смесью страха и паники.
— С чего бы? Ты же не моя собственность, в конце-то концов. Спал и спал. Ты мне лучше скажи, что ты имеешь ввиду говоря: «их не интересовало нравится тебе или нет»? — Джин щурит глаза и внимательно смотрит на сидящего.
— Я думал, что спал с тобой за еду, одежду, подарки. Ну… до всего этого. Так и было по большому счету. Ты меня защищал и заботился обо мне, а за это я помогал тебе с порталом, целовал и все такое. И мне это казалось абсолютно нормальным. Сказочками про любовь сыт не будешь. И когда… когда мы попали к федератам иногда… иногда я спал с кем-то из них ну так же за еду, что-то еще. Чаще за еду.
— И они тебя никогда не целовали?
— Никогда.
— Били?
— Редко. Только если я делал что-то не так, — Хорэс зябко ежится, и Ро утягивает его обратно к себе под одеяло.
— Наверное, ты нахватался от них всякой заразы, — вздыхает Джин. — И заразил меня. Не мог заранее сказать?
— Я только сейчас понял, что с тобой всегда было по-другому. С самого начала. И ты мне дал и даешь сейчас значительно больше, чем просто еду, одежду и все такое. Но Уилл был уверен, что все то же самое. И раз уж я делал с тобой это за всякие блага, то почему бы не платить тем же за еду. Резон в этом есть, но я… Прости.
— Уилл… Уилл знал?
— Конечно. Мы старались обходиться без этого, но иногда… было совсем невыносимо, а так я мог достать нам еды.
— То есть Уилл, твой друг Уилл поощрял то, что ты торгуешь собой за еду?
— Не то чтобы поощрял. Выбора-то не было.
— А он с кем-нибудь спал?
— Нет. Ты что! Я же уже… уже ведь с тобой занимался этим, так что вроде как мне можно было.
— Ясно, — только произносит Ро. У него странное состояние сейчас. Вроде как ему должно быть все равно, что там Хорэс делает с собой, в конце концов, Уилл в чем-то прав: их отношения с механиком тоже были такими, были обменом — время и тело Хорэса на материальные блага от Джина. Но с другой стороны от рассказа механика так тошно! Не целовали говорит! Тупица. Его насиловали скорее всего, банально насиловали. Не всегда платили по договоренности. Это уж как пить дать! Причиняли боль. Издевались. И Уилл считал это нормальным, принимал еду, которую Хорэс таким образом добывал, может даже говорил: Что-то совсем туго стало, может ты того этого соснешь кому? Черт! Черт бы побрал все это.
— Спи, — Джин обнимает Хорэса, укутывает его поплотнее в одеяло и целует в лоб.
— Ты не сердишься?
— Почему ты все время спрашиваешь, не сержусь ли я? Нет, не сержусь. Если такое случится, я тебе так и скажу. Скажу, что зол и на что конкретно зол. А теперь спи.
Чертов Уилл Брамбл — думает Ро, уже засыпая. Хорэс тем временем давно сопит ему в плечо.