Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

Саурон удовлетворенно нащупал в кармане кольцо. То самое, последнее. Девятое. Все прошло по плану. Гладко. Без сучка и задоринки. Маэглин в Барад-Дуре, наблюдая за всей этой сценой со стороны, наверняка тоже довольно потирал руки. Обдурить нуменорцев оказалось проще, чем отнять конфетку у ребенка. Черный Майа с наслаждением вспомнил, как в детстве отбирал конфетки у братца Курумо. Тот не понимал, что Ортхэннэр — тогда еще Ортхэннэр, а не Саурон — просто хочет поиграть с младшим братом, и каждый раз громко верещал и бежал жаловаться папе. Мелькор же в свою очередь делал скорбное лицо и принимался отчитывать старшего сына, хотя тот не делал ничего плохого! Будущему Черному Властелину тогда было очень обидно, что его никто не понимает… хотя в последующие годы он постепенно к этому привык. Надо было видеть выражение лица Дургхаша, когда он послал его вешать на башне белую простыню — флага такого цвета, понятное дело, в крепости не нашлось! Орк явно решил, что Властелин сошел с ума, пришлось объяснить ему в двух словах суть дела. Хороший он, Дургхаш, исполнительный, разве что уж очень нуменорцев не любит — справедливо считает, что они агрессивны, честолюбивы, готовы к войне и ищут любой повод для расширения своей территории. В свое время он чуть ли не до смерти отделал попавшего к нему в плен Аргора, и если бы не своевременное вмешательство Саурона, еще неизвестно, чем бы все кончилось — к сожалению, шутить Дургхаш не любит, особенно если его разозлить. У орков свои заскоки, и главный из них — жесткий матриархат: женщин у них мало, и поэтому орки убеждены, что жизнь женщины, даже вражеской, всегда священна, и причинять слабому полу какой-либо вред не просто нельзя, это попросту противоестественно! У нуменорцев другие порядки: их вообще никогда не учили хорошо относиться к женщинам и их уважать, так им все это и не особо понятно — своя должна вести хозяйство и рожать детей, а чужая и для развлечений сгодится, вот будущий Аргор, а тогда еще Эльдарион во время своих никому на хрен не нужных завоевательных походов и вел себя соответственно. Какая-то юная девушка под покровом ночи чудом выбралась из взятого нуменорцами города на порубежье Ханатты и, спасаясь от мучителей, случайно наткнулась на Дургхашевых головорезов с ним самим во главе. Орочий предводитель долго слушал сбивчивый рассказ несчастной девчонки, потом, не зная, как выразить жалость и сочувствие, попросту вручил ей иголку с ниткой — зашить порванное платье, а после этого задумал как следует проучить наглого нуменорца и заодно объяснить ему, что с женщинами следует обращаться уважительно. Тщательно все спланировав, он собрал карательный отряд, заманил Эльдариона в ловушку и, надо сказать, несколько перестарался. В общем, Эльдарион огреб по полной мере, отходняк у нуменорского нахала длился очень долго, но воспитательные методы Дургхаша оказались действенными — после них Эльдарион стал совершенно другим человеком (научился вести себя прилично, благо на рожу он вполне себе ничего и харадки при должном обхождении сами соглашаются, и даже имя сменил на Аргора), более того, вполне сгодился на роль Верховного Назгула. Саурон про себя усмехнулся, вспомнив удивление Дургхаша, когда он впервые увидел свою бывшую жертву рядом с собой за одним столом на военном совете. Однако орк он не только исполнительный, но и весьма неглупый: он благоразумно попросил у Аргора извинения за содеянное, хотя его личная неприязнь к нуменорцам при этом все же никуда не делась. Майа был уверен в том, что сейчас его верный военачальник непременно высказывает Маэглину все, что думает, насчет чудовищного плана Властелина отправиться на остров, населенный нацией убийц. При первой встрече с Фаразоном Черному Майа, разумеется, пришлось пустить в ход все свое ораторское мастерство, уверяя короля в своей искренней дружбе и хороших намерениях… да-да, он решил не продолжать войну с нуменорцами, потому что понял, что с такой сильной армией ему не справиться (да неужели!), конечно же, он готов признать короля Нуменора заодно и владыкой всего Средиземья (пошел ты…), и, безусловно, отправится с ним на Остров в качестве почетного пленника (посмотрим, что вы там делаете; надо было, конечно, заранее расспросить Аргора о том, что собой представляет его историческая родина, да теперь уже ладно, и так по ходу дела разберемся). Король, кажется, склонен к откровенной показухе и пафосу: надел на Черного Майа ошейник и наручники с цепью — и все из чистого золота. Он что, искренне думает, что ему обидно? Скорее уже весело. Последний раз Саурон обижался, когда Мелькор обвинил его в том, что он якобы потворствует зверствам орков и вастаков — под зверствами подразумевалась попытка наместника Мэйхура приструнить пьяного хадоринга, который довел своими дебошами до белого каления весь поселок; понятное дело, наместник, который был наполовину орком, наполовину вастаком и характером в силу этого обладал несколько взрывным, слегка перегнул палку и спалил хибару мерзкого хадоринга вместе с хозяином, который был, как всегда, мертвецки пьян и даже не проснулся — так и сгорел живьем вместе с запасами можжевеловой водки и настойки на дохлых ежах и гадюках. Последнее не было преувеличением: в качестве доказательства Мэйхур приволок Гортхауэру Жестокому залапанную мутную бутылочку, в которой плавала маленькая заспиртованная змейка. Честно говоря, попавшего в настойку детеныша гадюки Черному Майа после всей этой истории было куда жальче, чем хадоринга — пострадал бедный змееныш из-за зеленого змия (вот ведь ирония судьбы!). Потом, помнится, заспиртованный гадючонок долго стоял у них с Маэглином в мастерской на камине… жаль, пропала скляночка вместе с Аст Ахэ. А тут на что обижаться? Еще и украшения дармовые из золота достались, а то одно Кольцо — это уже как-то немножко скучновато. От внимательного взора Саурона не укрылось то, что самому Ар-Фаразону тоже было весело. Еще бы: приятно чувствовать себя победителем без единого сражения. Естественно, на радостях нуменорцы слегка перепились, и короля потянуло на умные беседы с почетным гостем. Однако, однако… кажется, он вполне себе неплохой человек, этот Фаразон, когда не напускает на себя ненужный пафос и ведет себя естественно. Во время пирушки Черный Майа решил для первого раза особо не нализываться и аккуратно присмотреться к новым знакомым. Поняв, что с королем ему, скорее всего, все-таки удастся найти общий язык, он обратил внимание также и на то, что по правую руку от Фаразона сидит какой-то молодой человек однозначно знатного происхождения. Наблюдая за ним, Саурон заметил, что этот юноша называет короля дядюшкой и откликается на квэнийское имя Аглахад. Надо же, как интересно! — Племянник? — немного недоверчиво спросил он, кивком указывая в сторону Аглахада. Вроде бы у Фаразона родных братьев и сестер-то нет! — Ну да. Троюродного брата младший сын. Тот, мразь последняя, выгнал парня из дома только за то, что тот слегка напился с друзьями, вот я и приютил его у себя. Элентир вообще подонок редкостный, и старший сыночек весь в него пошел — родной дочери чуть руку не сломал. Я с милым братцем больше не общаюсь после того, как он пытался лапать мою жену. Думал вообще убить. Радовался бы, придурок, что у него вообще дети есть. Мы вот с женой очень хотим ими обзавестись, но что-то никак не получается. — Ничего, еще успеете, это не всегда сразу удается, — ободряюще произнес Саурон, в душе радуясь тому, что Фаразон под действием выпитого все-таки немного разоткровенничался. Нардуминал, советник короля, так уже вообще был заметно пьян и косил на оба глаза, не решаясь вмешиваться в светскую беседу — видимо, все-таки понимал, что ничего умного и связного сказать не сможет. Аглахад же вел себя весьма непринужденно и периодически к месту вставлял в разговор забавные реплики, чем и завоевал расположение Черного Майа с первой же встречи. Саурон снова нащупал в кармане последнее кольцо. Что ж, надо отдать Моро должное, кажется, он и в этот раз не ошибся. Вот он, будущий Девятый. Этот точно подойдет — во-первых, жизнерадостный, будет уравновешивать мерзкого зануду и нытика Элвира, во-вторых, сразу видно, что племянничек у короля неглупый и хорошо образованный, в-третьих, умеет поддержать беседу и расположить к себе. Элентир точно дурак, не ценил то, что имел. — А почему ты его Аглахадом зовешь? У него нет имени на адунаике? — Есть-то оно есть, Гимильхил, да только ему не нравится. Племянник короля в ответ на эту реплику снисходительно, но добродушно улыбнулся. Черного Майа это обнадежило еще больше: сразу видно, характер у Аглахада неплохой, и парень явно не обидчив. Теперь дело за малым: окончательно войти в круг доверия ко всем присутствующим, а потом можно и колечко этому милому юноше впарить, только делать все надо осторожно — незачем настраивать людей против себя, они и так наслушались баек про страаааашного Саурона! Ладно, время терпит, будем со всем разбираться по ходу дела… Интересно, а что, вернее, кого Моро имел в виду, когда говорил про двоих? Было бы интересно посмотреть на того, кто станет достойной заменой Элвиру, потом уломать его занять место Шестого, а там можно впоследствии и выпереть хмыреныша из Эс-Тэллиа за дверь.