Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

Вскоре после знакомства Исилдур и Фириэль заключили помолвку, а еще через два месяца внук князя Андуниэ был приглашен на свадьбу к своему лучшему другу Валандуру. Как оно и полагается в таких случаях, все желали молодым счастья, любви и многочисленного потомства; новобрачные поселились в доме свекра и свекрови и зажили вполне хорошо. Где-то через четыре месяца после свадьбы Вардильмэ обрадовала своего супруга новостью о том, что ждет ребенка. Валандур был на седьмом небе от счастья: он очень хотел сына и, встречаясь с друзьями и знакомыми, постоянно рассказывал им, как они с женой уже начали готовить приданое для младенца и как думают назвать своего первенца. Однако радость их была недолгой: не прошло и двух месяцев, как будущая мать, проснувшись утром, обнаружила у себя на ночной рубашке кровь. Не зная толком ничего о том, как должна протекать нормальная беременность (вроде бы должно тошнить по утрам…), она постеснялась сказать об этом родственникам, а уж тем более мужу (ведь мама еще в юности объяснила ей, что ни в коем случае нельзя никому и никогда говорить о своих женских делах, а испачканное белье стирать тайком, чтобы даже члены семьи этого не видели). Спокойно встав с кровати, она умылась, переоделась и принялась за свои обычные домашние обязанности, но, заваривая чай к завтраку, почувствовала, как ее живот пронзила совершенно невообразимая боль, после чего у молодой женщины потемнело в глазах, и она упала на пол возле стола, корчась в муках. Перепуганные домочадцы, не понимая, в чем дело, послали за врачом. Тот жил на другом конце города и за вполне умеренную плату помогал как Верным, так и арузани, демонстративно подчеркивая, что в политику не вмешивается и государственными делами не интересуется; его дело — лечить больного, а не интересоваться его убеждениями. Выслушав взволнованного слугу, он сразу же отправился к Вардильмэ. Осмотрев женщину и оказав ей необходимую помощь, он объяснил ее родным, что она потеряла ребенка, но такое иногда бывает безо всякой причины; к счастью, она молода и здорова и ничто не помешает ей в будущем иметь много других детей. Валандур был очень огорчен произошедшим, но после слов врача в какой-то мере вздохнул с облегчением, подумав, что все обошлось и, к счастью, Вардильмэ осталась жива, а то, говорят, иногда такие случаи заканчиваются смертью не только неродившегося ребенка, но и несостоявшейся матери. С появлением в Нуменоре Саурона Верным на какое-то время даже стало легче жить, потому что король и его новый советник увлеклись разными реформами и техническими новшествами; для осуществления всего этого на практике им пришлось привлечь к общественно полезной деятельности много незанятой молодежи, и арузани стало в какой-то мере даже не до травли и преследований идейных врагов. Нельзя сказать, чтобы необъяснимые исчезновения людей на улицах, необоснованные аресты и нападения прекратились совсем, но все же на улицах стало несколько безопаснее, по крайней мере, днем. Ранней весной Исилдур и Фириэль тоже поженились; мать невесты, когда Элендил и его жена пришли к ним договариваться о помолвке, была не очень рада столь скорому браку дочери, ведь девушке еще не исполнилось и тридцати, но муж решил иначе (а то, такая выгодная партия!), и ей не оставалось ничего другого, как согласиться с его мнением. Фириэль была спокойной, мягкой по характеру, и новобрачные хорошо ладили, но… молодому мужу почему-то все время казалось, что его нынешняя жизнь чем-то сильно напоминает стоячее болото, из которого никак не получается выбраться. Разумеется, он не стал ни с кем делиться своими размышлениями, потому что близкие бы его попросту не поняли. Особенно отец. Мать бы тоже сказала: у тебя есть жена, причем она не глупа, не сварлива и не уродлива, рано или поздно появятся дети, что тебе еще нужно, живи. Периодически Исилдур ощущал в родном доме приступы необъяснимой гнетущей тоски — как будто его заперли даже не в клетке, а в темном чулане, из которого нет выхода, и никак от этого не избавишься. Король издал очередной указ, чтобы Верные не смели покидать город без специального разрешения, вот и сиди, пусть Абарзагар мерзавец и предатель, но он хотя бы может ездить куда хочет. Отец велел жениться, пришлось выполнять его волю, хочешь — не хочешь. И ведь не то чтобы Фириэль была чем-то плоха, не то чтобы она ему совсем не нравилась… может, будь у него свободный выбор, он бы взял ее в жены и по собственному желанию, но само осознание давления со стороны повергало его в уныние, хотя теперь он решил просто со всем смириться — ведь все равно ничего толком не изменишь, даже если Ар-Фаразон случайно сломает себе шею, а его драгоценный приятель свалит назад в свой мерзкий Мордор. Амандил часто любил повторять своим внукам, что у каждого есть свое место в жизни и что долг превыше всего; в любом случае все они будут вынуждены всегда исполнять то, чего от них требуют статус, положение в обществе и благо народа. Через полтора года после неудачной первой беременности Вардильмэ поняла, что снова ждет ребенка. На этот раз все прошло замечательно; до самых родов будущая мать продолжала заниматься обычными домашними делами, малыш появился на свет благополучно, Вардильмэ чувствовала себя прекрасно, и на следующий день гордый отцовством Валандур позвал своего лучшего друга и его жену посмотреть на маленького Орхальдора, однако Исилдур, к удивлению приятеля, не разделил его радости. — Слушай, что-то мне не нравится, как он выглядит, — отозвал он в сторону Валандура, чтобы молодая мать не услышала его слов. — Он у тебя какой-то синенький. — С чего ты взял? У тебя-то детей пока нет! — возмутился тот. — Зато есть младший брат, который родился, когда мне было десять, да и чужих детей я вижу не первый раз в жизни, — обеспокоенно ответил Исилдур. — Поверь мне, обычно малыши так не выглядят, с ним что-то не так. Мало того, что вялый и синенький, так еще почти не плачет и не требует грудь, но при этом — сам посмотри — ведет себя очень беспокойно. Такое ощущение, что он плохо себя чувствует, но при этом не может кричать, как все младенцы. Поначалу Валандур на него обиделся, но в ближайшие два дня понял, что его друг был все-таки прав. Новорожденному с каждым днем становилось все хуже и хуже; он постоянно задыхался, когда сосал грудь, не мог громко плакать — только тихонько хныкал, личико у него было нездорового синюшного цвета, и перепуганные родители снова позвали врача. Тот, осмотрев ребенка, только печально покачал головой. — Готовьтесь к самому худшему, к сожалению, я не могу ничем помочь вашему сыну. Он родился с больным сердцем и через несколько дней умрет. Может быть, протянет пару недель, может быть, месяц, но не больше. — Неужели ничего нельзя сделать? Помогите ему хоть чем-нибудь! — захлебывалась слезами Вардильмэ. — Ничего, — врач беспомощно развел руками. — Я же не могу вскрыть ему грудную клетку и вставить новое сердце. Оно у него не может перекачивать кровь по сосудам так, как нужно. Прошу меня простить, но здесь мое искусство бессильно. Через три дня маленький Орхальдор тихо отошел в иной мир, заснув в своей кроватке и больше не проснувшись. Родители были безутешны; они никак не могли понять, почему так случилось и есть ли в этой смерти новорожденного младенца, едва успевшего появиться на свет, хоть какой-то смысл. — Почему это случилось именно со мной?! — спрашивал Валандур, горько рыдая после похорон сына на плече у Исилдура и совершенно не стесняясь своих слез. — Ну почему мы?! В других семьях по десять детей, а то и больше, и все здоровы, а у нас что? Я так хочу сына, ну пусть даже дочь, но только живую и здоровую! Два раза, и оба неудачно! Чем мы заслужили такое наказание? Чего я такого ужасного сделал? Или Вардильмэ? В чем она виновата? Исилдур попытался успокоить друга. — Такое бывает, всякое же случается… Ты ни в чем не виноват, это просто болезнь, не переживайте, думаю, у вас скоро родятся еще здоровые дети, и много… Слова утешения подействовали; через некоторое время убитые горем супруги все-таки пришли в себя, а еще через пару месяцев Вардильмэ снова была в положении. Амандил посоветовал будущим родителям тайком молиться Эру Илуватару и всем Валар о даровании здорового ребенка, не забывая при этом внимательно следить за тем, чтобы никто не подслушал и не донес королевским соглядатаям — ведь в противном случае всю семью за призывание Валар ждала жестокая казнь. Недавно Ар-Фаразон явно не без влияния своего нового дружка, с которым его теперь постоянно видели вместе, изобрел новую пакость, а именно издал указ о массовом изъятии и публичном сожжении книг и рукописей на эльфийских языках во всех уголках страны и даже подвластных Нуменору колониях. В ужасе Верные принялись прятать ценные сочинения в ящиках и сундуках, закапывая их на задних дворах домов, на пустырях и даже в лесу. К сожалению, спрятать все люди не успели, и король снова получил дополнительный повод для продолжения травли врагов. Самым жутким здесь было то, что под раздачу попало множество сознательных сторонников короля, а также совершенно ни в чем не повинных простых людей, зачастую даже малограмотных и не знавших ни слова по-эльфийски. Все их преступление заключалось в том, что им было жалко отдавать королевской страже или уничтожать собственноручно книги на Квэнья и Синдарине, ведь многие из них достались владельцам по наследству, стоили достаточно дорого и были очень красивы. В один из таких дней Вардильмэ, находившаяся уже на пятом месяце, помогала мужу прятать один из ящиков с книгами, наклонилась и почувствовала сильную тянущую боль в животе; родственникам пришлось срочно бросить свои сокровища и снова бежать за врачом — на их счастье, арузани в это время не нагрянули к ним в дом с обыском. Во время тяжелых преждевременных родов молодая женщина едва не умерла от кровотечения, но самым жутким для ее семьи было даже не это. Сильно недоношенный малыш, который был чуть больше ладони взрослого человека, появился на свет уже мертвым, но даже родись он в срок, он все равно не смог бы жить — даже врач честно признался семье, что никогда еще не видел ничего подобного. У ребенка не было лица. Вообще. Ни глаз, ни рта, ни носа, просто гладкое место, как будто художник начал рисовать человека и оставил на листе заготовку к портрету безо всяких дополнительных черт. Тем же вечером в доме Валандура вспыхнула серьезная ссора; сын упрекал отца в том, что тот предложил ему взять в жены женщину, не способную родить здоровых детей, и хотел было отправить Вардильмэ назад к родителям, но отец ответил категорическим отказом: брак — это на всю жизнь, женился — так живи, какая бы там жена ни была, а то, что дети у них никак не получаются, так на все воля Эру, наверняка это знак свыше, все из-за того, что нуменорцы отвратились от добродетельной жизни, ведь в былые времена такого не было! — Такого и сейчас нет! — резонно возразил Валандур. — Во многих семьях арузани, которые вообще плевать хотели на всякую добродетель, или вастаков и южан, которые испокон веков поклонялись непонятно кому и чему, по десять и больше детей, все здоровы, и все хорошо! Почему с нами такое происходит? В нашей семье никто тоже ничем не болеет, значит, дело в моей жене, это она виновата в том, что не может родить здорового ребенка! К тому же посчитай, сколько мы денег истратили из-за всех ее женских трудностей, ведь врачу тоже приходится платить. С теми налогами, которые с нас требует король, нам так скоро на еду хватать не будет! На одежду уже едва хватает! — Я не знаю, кто в чем виноват, — еще больше разозлился отец, — но если ты посмеешь отослать Вардильмэ к родителям, я тебя прокляну! Молись Эру Единому, чтобы у вас были другие здоровые дети! Разозленный тяжелым разговором с сыном отец Валандура достал из погреба большую запечатанную бутылку красного вина и впервые в жизни напился до бесчувствия, запершись в своей комнате. Когда обеспокоенный Валандур хотел было попросить прощения за безобразную ссору и зашел к нему, то увидел, что его отец лежит на кровати в совершенно невменяемом состоянии рядом с опрокинутой бутылкой, правая рука бессильно свисает к полу, а остатки вина медленно вытекают из горлышка, пропитывая подушки. Глядя на это, он почувствовал еще более сильные угрызения совести: ведь отец не зря упрекал его еще и в жестокости и безжалостности. Вместо того, чтобы пожалеть жену, которая едва не умерла, его бесстыжий сын не только не хочет попытаться хоть как-то ее поддержать и утешить, но еще и решил отправить ее назад к родителям! Ведь они тоже примутся упрекать ее в том, что это она виновата — так и не смогла подарить мужу здоровых детей. Тихо закрыв дверь, Валандур решил, что больше не будет заводить подобных разговоров и постарается сделать вид, что ничего не произошло: так лучше, может быть, другие его дети родятся здоровыми и можно будет раз и навсегда забыть обо всем произошедшем, как о досадном недоразумении. Лучше уж продолжить прятать книги, пока не поздно; пусть семью Валандура пока и минула подобная участь, но к Радруину вчера уже нагрянули ищейки Фаразона и перевернули вверх дном все комнаты. Хуже всего было то, что книги они у него все-таки нашли и сожгли их в печке в присутствии хозяев дома, пообещав, что в следующий раз в случае обнаружения запрещенной литературы гореть будет он сам вместе со всеми домочадцами и зловредными сочинениями на языках нимри до кучи.