Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

Я воплощенье ненавистной силы Некстати по незнанью полюбила. Что могут обещать мне времена, Когда Врагом я так увлечена? У. Шекспир. Ромео и Джульетта Летом 3275 года Зимрабет исполнилось двадцать пять — по нуменорским меркам она считалась еще совсем юной, хотя и полностью совершеннолетней. К этому времени она уже научилась относительно неплохо владеть оружием. Тот прекрасный меч, который так ей понравился в свое время, девушка все-таки выпросила у короля в качестве подарка на день рождения. Фаразагар завидовал, но Зимрабет все-таки доказала ему, что девушка тоже может махать мечом не хуже парня — пару раз амбициозная подруга детства разделала его под орех в дружеских поединках. Ему еще повезло, что мечи были деревянными. Его сестра Гимилбэль осталась, по мнению Зимрабет, такой же дурой. Когда девочкам исполнилось тринадцать, она как-то раз прибежала к подруге в слезах и рассказала, что у нее непонятно почему на юбке кровь, наверное, это очень опасно и она чем-то больна! Когда Зимрабет принялась над ней смеяться и рассказала, что без этого у нее дети не появятся, Гимилбэль обиделась. Как раз в это время на крыше кладовой воробей топтал воробьиху; воспитанница короля подтащила зареванную подружку поближе и указала ей на птичек. — Видишь? Вот от этого они несут яйца! Точно так же все и у людей! Я читала, что ребенок внутри женщины от ее крови питается, и если она с мужчиной вместе не спала, то кровь становится не нужна и каждый месяц просто вытекает наружу! Запасись лучше тряпочками, теперь с тобой всегда так будет, пока не состаришься! Гимилбэль испугалась и расплакалась еще сильнее. — А с тобой такое бывает? — Конечно! У меня уже три месяца бывает, а ты дура, взрослая уже, а ничего не знаешь! Я же тебе пыталась говорить, откуда дети получаются! — Фу, какая гадость! Видимо, для Гимилбэль первое столкновение со взрослой жизнью оказалось слишком болезненным, и она в слезах побежала к маме жаловаться на то, как подруга ее обидела. К счастью, жена советника только посмеялась и объяснила дочери, что нужно делать в женские дни, чтобы не испачкать платье. Веселее всего было то, что вскоре у лорда Нардуминала должен был родиться третий ребенок; Гимилбэль поняла, что с ее мамой что-то не так, когда у той живот уже не пролезал в дверь. Зимрабет решила снова немножко поиздеваться над своей подружкой, которая по-прежнему не хотела понимать некоторых взрослых вещей. — Ну что, — ехидно спросила девочка, — ты кого хочешь, братика или сестричку? А ты знаешь, как вы к своей маме в живот попали? Для этого твой отец нужен. Может, тебе еще раз объяснить… Дальше Гимилбэль слушать не стала — принялась горько плакать. — Вечно ты гадости говоришь! Мои родители любят друг друга, а ты… — А кто ж спорит, что не любят? Вот если бы не любили, вы бы у мамы в животе не завелись! Дело кончилось тем, что Зимрабет и Гимилбэль опять поссорились, но, к сожалению, это был далеко не последний повод для их ссор. С детства дочь советника была довольно чванливой и спесивой, что было особенно заметно в ее отношениях с другими людьми. К простолюдинам она относилась с нескрываемым презрением, а тех, кто был не нуменорской крови, так вообще считала кем-то хуже животных. Когда Аглахад привел племянницу в королевский дворец и та только познакомилась с Гимилбэль, то в семье советника уже жила какая-то девочка-служанка со смуглой кожей и темными глазами; на вид ей было тогда лет шесть, может быть, семь, но Зимрабет так и не смогла узнать, как ее все-таки зовут: все домочадцы обращались к ней не иначе, как «эй, ты!». Как она оказалась у Нардуминала, девочка спрашивать не стала, но предположила, что кто-то привез ее с материка, либо купив на невольничьем рынке, либо просто отобрав или украв у родителей — как правило, нуменорцы с другими людьми особенно не церемонились. Советник и его жена поручали ей всякую грязную работу, иногда лупили, если она во время мытья посуды случайно разбивала чашку, но Зимрабет как-то не решалась вмешиваться, пока в один прекрасный день дело не зашло совсем уж далеко. К тому моменту воспитаннице Фаразона исполнилось уже восемнадцать или девятнадцать, и однажды утром она шла по дворцовому коридору. Семья советника Нардуминала тоже жила во дворце короля, и девушка услышала доносившиеся из комнаты Фаразагара крики и плач. Вбежав туда, Зимрабет увидела, что ее друг детства пытается стянуть с несчастной служанки юбку, а та отчаянно отбивается и умоляет его ничего с ней не делать. Тут девушка не выдержала. К тому времени она уже привыкла все время носить с собой экет; втыкать оружие в Фаразагара Зимрабет все-таки не решилась, но, вытащив меч из ножен, ударила его рукоятью в лицо так, что юноша не устоял на ногах и свалился на пол, к тому же еще и ударившись при падении затылком о край стола. Из носа у него потекла кровь; немного опомнившись, он ошарашенно посмотрел на родственницу короля — ведь он не ожидал, что его может ударить женщина, да еще и с такой силой! — Ты что творишь? — А ты что? Совсем с ума сошел? — Это же всего лишь наша домашняя рабыня! — Значит, можно распускать руки? А потом что? Я уже слышала одну такую историю, когда родители позволяли своему сынку насиловать служанку, а когда она забеременела, выставили ее на улицу, как они сказали, «чтобы не покровительствовать пороку», как будто они не знали, кто это сделал! — в гневе девушка приставила ему к груди острие меча. — Я думала, ты лучше, а ты, оказывается, такой же редкостный подонок! И после этого ты еще хотел на мне жениться? Знаешь, я тоже женщина, и если бы на ее месте оказалась я или твоя сестра… — А чего тут такого, мы же ее купили, захотели — заставили работать, захотели — выбросили… Сравнила тоже, — перебил ее Фаразагар. — То служанка, а то вы, знатные девушки. Было видно, что он в принципе не понимает, что эта несчастная — тоже живой человек, и это еще больше разозлило его подругу детства. — Только посмей до нее дотронуться, — процедила сквозь зубы Зимрабет, — и я тебе вырежу сердце столовой ложкой, а слов на ветер я не бросаю. Заодно и отрублю тебе то, чем детей делают. Такого, как ты, стоило этого лишить еще при рождении, чтобы ты не плодил себе подобных! Если тебе так приперло, так иди в город и посети там какое-нибудь увеселительное заведение, заплати деньги девицам, которые там работают, и веселись на здоровье, но не надо лапать тех, кто тебя не хочет! Служанка — сейчас девушке особенно бросился в глаза ее рабский ошейник — смотрела на нее со смесью надежды и благодарности, и слезы капали на ее простенькую льняную блузку. Зимрабет повернулась к ней. — Если этот подонок еще раз посмеет тебя тронуть, скажи мне. Я его живого изрежу на мелкие кусочки! Естественно, после этого Фаразагар нажаловался папаше, а тот рассказал все королю. Вечером Фаразон спросил у своей родственницы лично, почему та угрожала убийством старшему сыну его советника, и Зимрабет рассказала ему все в подробностях. — Послушай, — добавила девушка, — мне кажется, ты все-таки должен что-то с этим сделать. В последнее время вы со своими советниками столько всего придумали, надо же защищать людей от таких, как Элентир и Фаразагар! И ты сам знаешь, что это не только безымянные рабы, но и те, кто знатного рода! Король действительно понимал, что Зимрабет права — год назад похоронили девушку, которая жила на соседней улице и в детстве часто играла с воспитанницей короля. Ее семья придерживалась очень строгих правил и считала, что она должна выйти замуж чистой и невинной; отец постоянно говорил ей, что убьет, если узнает, что она с кем-нибудь путалась. Несмотря на все запреты, Нилухиль все-таки влюбилась в какого-то парня сильно старше нее; люди не знали толком, как он все-таки умудрился залезть ей под юбку, но дело кончилось тем, что девчонка, поняв, почему ее стало тошнить, и боясь гнева отца, пошла к какой-то странной женщине, которая занималась то ли тайными гаданиями и приворотами, то ли какими еще паршивыми делами, и попросила избавить ее от нежеланного потомства. Та и избавила — при помощи вязальной спицы и еще какой-то дряни; наутро Нилухиль нашли мертвой в залитой кровью постели, но ни гадалка-знахарка, ни отец ребенка, ни папаша злосчастной девушки не понесли за содеянное никакого наказания. На ее похоронах Зимрабет горько плакала — все это казалось очень несправедливым и страшным, и тогда она ничего не могла сделать, зато сегодня все-таки смогла — и это была ее победа. Победа в том числе и над ее собственным страшным детством и постоянными унижениями в родительском доме. Надо сказать, что в этой истории король и Нардуминал были на стороне Зимрабет — терпеть в своем дворце такое безобразие никто не собирался. Советник был весьма недоволен выходкой сына, да еще и Фаразон, вспомнив недобрым словом своего троюродного брата и дедушку Зимрабет Элентира, прочитал Фаразагару длинную лекцию о чести, благородстве и культурном поведении, пообещав в следующий раз, если никто не успеет все-таки вырезать ему сердце ложкой, содрать с него заживо кожу и бросить в бассейн с соленой водой. Юный сластолюбец сильно присмирел, пообещав больше не делать ничего подобного; судя по выражению его лица, это были не пустые слова — Зимрабет действительно сильно его напугала, а король добавил. Выходя из зала, родственница короля неожиданно встретилась взглядом с другим советником Фаразона — Сауроном, Черным Майа; ее соотечественники, с давних пор ненавидевшие все эльфийское, прозвали его Зигуром. Да, тот самый властелин Мордора, которым девушку пугали в детстве и которого все поначалу так боялись, все-таки смог завоевать расположение нуменорцев и даже стать ближайшим другом короля. Все изменилось после того, как он сначала публично опозорил Амандила на совете, а потом вылечил ее дядю Аглахада от смертельной раны — Зимрабет тогда была еще совсем маленькой, но из слов королевы поняла, что какой-то гад подло ударил его в спину ножом, и он чуть не умер на руках у дяди с теткой, а новый советник быстро поставил Аглахада на ноги — всего через две с половиной недели он был уже совсем здоров. После этого Зимрафель сменила гнев на милость и, пусть поначалу и с опаской, но начала разговаривать с Сауроном; к счастью, она быстро поняла, что он вовсе не такой гад, как про него думают… вернее, он вовсе не гад. Вот и теперь… Зимрабет казалось, что он смотрел на нее с одобрением. Внезапно ей подумалось, что у него, между прочим, очень красивые глаза. На редкость красивые, ярко-синие, таких у людей-то не встретишь. И лицо удивительное, будто вырезанное из мрамора. Если раньше Зимрабет как-то не обращала внимания на нового советника Фаразона — мало ли у него всяких царедворцев, то теперь она постепенно стала понимать, что он не такой, как остальные; другие стремились выслужиться или произвести впечатление, а Саурон обычно держался очень независимо и вел себя так, словно вокруг никого не было. Однако если речь заходила о важных государственных вопросах, он сразу же находил наиболее верный и быстрый способ разрешить все трудности, чем и заслужил всеобщее доверие. Сама она тем временем взрослела, наблюдала за происходящим и к двадцати пяти годам окончательно осознала, пусть в душе и пугаясь этой мысли: он ей нравится. Нравится как мужчина, а не просто как личность. И почему многие говорят, что у Саурона пугающий взгляд, которого никто не выдерживает? Напротив, когда она случайно встречалась с ним глазами, ей казалось, что они у него такие же яркие и прекрасные, как летнее небо или морская глубина. Несмотря на все эти мысли, которые королева Зимрафель, вздумай ее воспитанница поделиться с ней своими сердечными тайнами, сочла бы более чем неосторожными и опасными, Зимрабет казалось, что все равно он вряд ли когда-нибудь обратит на нее или на какую-нибудь другую женщину хоть каплю внимания, он же Майа, он выше этого, а кругом совершенно обычные люди. После происшествия со служанкой девушка решила, что за бесстыжего Фаразагара замуж однозначно не пойдет, а новый советник короля так и останется недостижимой мечтой, поэтому лучшим решением будет обратить свой взор на кого-то другого, как только рядом появится достойный человек, но тем не менее посмотреть на Зигура издалека и немного им повосхищаться ей никто не мешает.