Золотой рассвет. Часть 1. Закат Нуменора

Для молодой влюбленной пары лето пролетело почти незаметно, чего нельзя было сказать об Исилдуре. Он постоянно считал дни до конца осени, когда у него, наконец, будет все-таки возможность претворить в жизнь свой план. Несмотря на то, что он старался вести себя как обычно и не привлекать внимания, от его родных не укрылось его состояние. — Ты последнее время сам не свой, — сказал ему как-то раз за ужином отец. — Что происходит? Я не могу понять. — Ничего, все в порядке, — Исилдур попытался изобразить на лице безмятежную улыбку. — Все хорошо. — Нет, это не так! Перестань что-либо от меня скрывать, мне это не нравится, ты, в конце концов, мой сын! — возмутился Элендил. Исилдур разозлился. Только этого ему еще не хватало! В конце концов, даже если отец что-то и заподозрил, он что — не мог промолчать? Да еще здесь, при этой проклятой мораданэт, которая непонятно каким образом оказалась женой его младшего брата! Как будто в Роменне мало хороших Верных девушек из приличных семей! Больше никого он не мог выбрать себе в супруги?! — Я ничего от тебя не скрываю, — твердо ответил Исилдур, вставая из-за стола. — Я в свою очередь скажу, что мне не нравится, когда мой собственный отец так со мной разговаривает. Я ничего плохого не делал и не собираюсь, и не надо меня ни в чем обвинять. Чего доброго, ты меня так и в слуги Саурона запишешь на основании того, что тебе в очередной раз непонятно что примерещилось! С этими словами он вышел из столовой, поднялся в свою комнату и снова заперся там на ключ — он часто так делал, когда родственники выводили его из себя. Неужели трудно понять, что даже если вдруг он что-то и скрывает, то делает это потому, что ему есть что скрывать, и говорить об этом вообще-то не следует? В конце лета случилось то, что давно должно было случиться… вернее, оно непременно должно было случиться, но до самого последнего мига все питали смутную надежду на то, что этого не произойдет. Единственный сын Валандура, тяжелобольной Орхальдор, все-таки умер — тихо, во сне, после долгих месяцев и лет страданий. Несмотря на то, что его жизнь трудно было назвать жизнью — скорее мучительным существованием, его родители и близкие были убиты горем. Исилдур с семьей пришел на похороны поддержать Валандура и Вардильмэ, которая захлебывалась слезами у мужа на плече, и в это мгновение в его сознании мелькнула кощунственная мысль — а ведь в какой-то мере им повезло. Да, несчастный Орхальдор умер, но его родичи могут его похоронить как подобает, они могут его оплакивать и поминать. Элентир убит Ар-Фаразоном, Исилвэн… ее троюродный брат даже боялся думать о том, что с ней сделали, Нолондил, Аэрин и Лаирэндил казнены, но их близких даже лишили возможности как следует справить тризну по собственным родичам. Что же до несчастного Хэрендила, то в отношении него в их доме существовало что-то наподобие заговора молчания. Исилдур подозревал, что его младший брат, скорее всего, сидит где-нибудь в холодной сырой темнице у Ар-Фаразона, но ни родители, ни Амандил, ни Анарион не говорили о юноше, вообще не упоминали его имени — как будто Хэрендила в этом мире никогда не существовало и детей в их семье было только двое. Однажды малыш Элендур попытался что-то спросить о произошедшем у своего дедушки, но Элендил смерил его строгим взглядом и велел впредь больше никогда не поднимать эту тему. Иногда, лежа по вечерам в постели, Исилдур думал о своем несчастном брате. Как он сейчас, где находится, что с ним? Сквозь открытое на ночь окно ветер доносил до него запахи трав и цветов. Как страшно в такие чудесные летние дни сидеть в тесной темной камере и не иметь возможности пробежаться по свежей зеленой траве, постоять на залитой солнцем улице, вдохнуть напоенный свежими ароматами воздух… Почему именно Хэрендил? Он же всегда был самым ранимым, самым беззащитным, самым добрым и открытым из их семьи! Хотя — тут нетрудно догадаться: враги прекрасно чувствуют слабую жертву, того, кому трудно за себя постоять. Наверняка же его сейчас бьют, оскорбляют, кормят всякой дрянью, держат в жутких условиях, а его старший брат и вообще вся его семья не в состоянии ни воспротивиться этому, ни спасти Хэрендила от извергов-арузани! Все-таки бедняге Орхальдору в могиле, что ни говори, сейчас намного лучше и спокойнее — над мертвецом никто уже никогда не станет издеваться. Своими соображениями по этому поводу Исилдур как-то раз в порыве откровенности поделился с женой; к счастью, Фириэль оказалась единственным человеком, который согласился его выслушать и выразил свое сочувствие. — Хэрендил был одним из лучших людей, которых я когда-либо знала, — сказала она; ее мужа больно резануло по сердцу это «был» — словно его брата уже нет в живых. Он печально кивнул, глядя на нее. — Мне всегда казалось, что он родился в этом жестоком мире и на этом острове как будто по ошибке, — продолжила она, смахнув слезы. — Я помню, как он искал у тебя защиты и поддержки, если нам всем вдруг угрожала опасность. Однако никогда не нужно отчаиваться. Если у нас вдруг появится возможность вырвать его из когтей арузани — сделай это. Исилдур был благодарен жене за такие слова; все-таки с супругой ему, что ни говори, сильно повезло. Пусть он и не любит ее как женщину, но человек она прекрасный. Всегда готова ободрить и утешить, более того — ей не откажешь в деликатности. Ему давно казалось, будто Фириэль тоже догадывается о том, что он что-то замышляет, но ей, в отличие от других членов его семьи, хватало ума и осторожности не болтать об этом и вообще делать вид, будто ничего не происходит. И что, спрашивается, дернуло Анариона притащить в дом эту проклятую Тиндомиэль? Дай Эру, чтобы она ничего не заподозрила, а если уж вдруг заподозрит — то не побежала доносить! Хотя она слишком привязана к мужу, чтобы сознательно навлечь на него неприятности… Исилдура успокаивала только эта мысль. Валандур и его супруга после похорон Орхальдора впали в глубокое отчаяние. Фириэль попыталась поддержать друзей и сказала, что Эру непременно пошлет им еще детей, но Вардильмэ только рыдала, не желая ничего слушать. — Тебе хорошо, твой сын жив и здоров! — причитала молодая женщина, заливаясь слезами. Исилдур глядел на жену друга с состраданием, но про себя снова мельком подумал о том, что мертвому Орхальдору теперь уже ничто не грозит — он свободен, и душа его ушла в тот мир, где нет ни скорби, ни печали, ни опасностей. Была еще одна вещь, которая время от времени мучила его и о которой он никому не говорил — ни родителям, ни лучшему другу, ни даже жене. Ему иногда снился тот же самый кошмар, что он видел незадолго до рождения Элендура: будто старший советник короля с торжествующей ухмылкой заносит нож над его сыном — только теперь Элендур был не младенцем, как в том, самом первом сне, а взрослел с течением времени: ему, как и в реальной жизни, было пять, семь, восемь, десять лет… Постепенно менялось и поведение самого малыша: если поначалу он как будто не понимал, что происходит, то теперь пытался спастись, вырваться, убежать, просил пощады или просто в немом ужасе вжимался в стену, чувствуя приближение неотвратимой гибели. Кошмар повторялся ежегодно, и Исилдур каждый раз просыпался в холодном поту с бешено колотящимся сердцем. Неужели это правда, неужели его сыну суждена смерть от руки проклятого Саурона? Как уберечь, как защитить Элендура, как не допустить, чтобы такое произошло наяву? Масла в огонь подлил сам его сын. Как-то раз вечером Исилдур зашел в комнату Элендура, чтобы пожелать ребенку спокойной ночи и поцеловать его на сон грядущий, и увидел, что не по годам умный мальчик при тусклом свете свечи читает какую-то книгу. — Солнышко мое, ты бы лучше светильник зажег, глаза же испортишь, — сказал он сыну. — Что ты такое читаешь? «Сказания о войнах Белерианда»? Только не забудь потом как следует спрятать книгу и не вздумай никому сказать, что ты ее читал, потому что она на эльфийском, а ты сам знаешь, что это запрещено. И вообще, ложись лучше спать, час уже поздний, завтра днем почитаешь. Элендур отложил книгу. — Папа, а расскажи мне про Саурона! Мы же его с тобой видели — тогда во дворце, но я слишком испугался, и дедушка стал на меня ругаться, хотя я же не знал, кто тот мальчик. Почему его называют Врагом? И почему он такой злой и нас ненавидит? Правда ли, что он хочет поработить все Средиземье? Зачем ему это нужно? Исилдур почувствовал, как ужас сжимает его сердце ледяными когтями, но решил не подавать виду при ребенке. — Ну, — замялся он, — это довольно долгая история, а тебе уже пора спать. Не думаю, что мне сейчас стоит начинать рассказ о Враге, тем более что на дворе уже ночь. Давай поговорим об этом завтра. Однако Элендур был по характеру довольно настойчив. — Ну папа! Расскажи, пожалуйста! Я тебя очень прошу! Исилдур, тяжело вздохнув, сел рядом с сыном на кровать, погладил его по голове. — Все началось давным-давно, еще на заре времен, — начал он. — Ты ведь наверняка читал о Морготе, Черном Враге Мира? Так вот, в Первую Эпоху Саурон был самым могущественным из его слуг. Изначально он помогал великому Вале Ауле, но своими лживыми речами Враг Мира склонил его на свою сторону. — А зачем он его послушал? — спросил Элендур. — Ну как это — зачем, — объяснил ему отец. — Ты ведь наверняка знаешь о том, что здесь, в нашем городе, живут люди, которые не так давно называли себя Верными, но отреклись от всего, чему их учили с детства. Как ты сам думаешь, почему? Все очень просто: кто-то не хотел ежедневно подвергаться опасности и платить высокие налоги, кому-то предложили денег, кого-то не устраивали и тяготили наши порядки и обычаи, кому-то еще посулили всякие привилегии. Люди слабы. То же самое, как я думаю, произошло и с Сауроном. Ауле наверняка был строгим учителем и много требовал от своих Майар, и уж тем более он не наделил бы никого из своих учеников неограниченной властью едва ли не над половиной мира. Саурон, в ту пору еще Артано Аулендил, славился своей мудростью и талантами: ему не было равных в работе с металлом, в ювелирном деле и разного рода чарах, но на службе у Ауле он был всего лишь одним из многих его учеников. Моргот посулил ему гораздо больше — вот благодаря кому Саурон наконец смог развернуться в полную силу! Всю Первую Эпоху он был правой рукой и лучшим военачальником Врага, он был уверен в собственной непобедимости и безнаказанности, но все его планы разрушил наш славный предок Эарендил. — Я читал об этом, — кивнул Элендур. — О его плавании в Валинор и Войне Гнева, в которой эльфы, люди и Валар наконец одолели Моргота. — Вот и ответ на твой вопрос. Посуди сам, как Саурон должен относиться к прямым потомкам того, кто разрушил все его планы и лишил его власти над Белериандом? Сомнительно, что он после этого воспринимал бы нас хотя бы даже с безразличием. Конечно, он никого не любит, в его сердце живет только ненависть, но тех, кто служит ему или по крайней мере ему не мешает, он не станет пытаться уничтожить. — Что-то странно тогда получается, — сосредоточенно произнес Элендур, листая книгу. — Почему?! — Смотри, папа, он, конечно, очень многому научился у Моргота, но до того, как Врага схватили и Ангбанд разрушили, он был всего лишь вторым после своего властелина. А тут же совсем наоборот выходит: ты говоришь, будто Саурона лишили власти, а на самом-то деле он как раз после подвига Эарендила и получил ее полностью в свои руки! Если бы наш предок не поплыл в Валинор и не стал говорить с Валар, Черный Майа сейчас так и оставался бы одним из приспешников Моргота, а так — он единоличный Властелин Тьмы! Зачем тогда ему нас ненавидеть, если он благодаря нашему предку избавился от своего повелителя и стал первым? — Ты, конечно, очень сообразителен, Элендур, — сказал сыну Исилдур, — и говоришь, в общем-то, правильные вещи, однако не все так просто. Если бы Эарендил был одним из слуг зла и сознательно помог Саурону избавиться от Моргота, то Черный Майа, безусловно, наградил бы его и наверняка возвысил. Однако нужно помнить, что и сам наш предок, и почти все люди из нашего рода, за исключением нескольких отступников, переметнувшихся на сторону Тьмы, всегда служили Свету и добру. Мы помогли королю эльфов Гил-Галаду в его войне с Сауроном. Естественно, что он будет ненавидеть тех, кто всегда ему вредил, и желать им смерти! Более того, — добавил он, — сейчас Враг распространяет лживые слухи о том, что сам Манвэ якобы держит Эарендила пленником в Валиноре! Самое удивительное заключается в том, что многие ему верят! — А что это за отступники из нашего рода, о которых ты говорил? — спросил мальчик. — Король и его жена — понятно. Аглахад? Леди Зимрабет? — Есть еще кое-кто, — с заметным негодованием ответил отец. — И кто же? — в глазах Элендура зажглось любопытство. — Вообще-то об этом не принято говорить, — Исилдур положил руку сыну на плечо, — но как наследник рода Элроса, думаю, ты обязан это знать. Единственное, о чем я тебя попрошу — пусть все то, что я скажу, так и останется между нами. Никто посторонний не должен никогда ничего об этом услышать. Можешь впоследствии рассказать об этом своим детям, если они вдруг тебя спросят. Надеюсь, у тебя не очень длинный язык, потому что ты сам все понимаешь — такой человек не должен считаться членом нашей семьи. — И кто же это, папа? — переспросил мальчик. — Что он натворил? — Это один из самых страшных слуг Саурона. Верховный Назгул. Элендур ужаснулся. — Как?! — Я мало знаю об этом, потому что, как ты сам понимаешь, в нашей семье не принято говорить о таком позоре. История сохранила имя этого человека: когда-то его звали Эльдарионом, и он, если мне не изменяет память, приходился не то двоюродным, не то троюродным братом королю Тар-Атанамиру. В то время шла война с Харадом, и Эльдарион был одним из королевских военачальников. Он не проиграл ни одного сражения, но в один страшный день удача отвернулась от него. Он преследовал отступающих харадрим, однако не подумал о том, что их мнимое бегство на самом деле было хитрой уловкой. Враги заманили Эльдариона в ловушку, где им на помощь подоспели орки Саурона. Все наши лучшие воины были перебиты, самого главнокомандующего тоже долгое время считали мертвым и вроде бы как даже похоронили с честью, но потом нуменорцы поняли, что жестоко обманулись — судя по всему, подручные Врага специально подбросили им изуродованный до неузнаваемости труп другого человека, переодетый в доспехи и одежду Эльдариона. Не прошло и нескольких лет, как наш якобы зверски убитый родич объявился снова, только уже не среди своих и немного в другом статусе и звании. — Я читал об этом в книге, — вставил Элендур. — Только там было написано, что Эльдарион погиб в бою. — Все верно. Король не хотел позора и огласки. Ты можешь себе представить, какой это был страшный удар для всего нашего рода — узнать, что кто-то из потомков Элроса стал служить Врагу. Поэтому, когда нуменорцы узнали в новом военачальнике Саурона Аргоре своего бывшего соотечественника, Тар-Атанамир приказал хранить это в тайне, а в хрониках записать, что Эльдарион якобы геройски погиб. Насколько мне известно, он скрыл произошедшее даже от родителей теперь уже вражьего прислужника. — Они имели право знать, это несправедливо, — возразил мальчик. — На самом деле я его отчасти понимаю, — ответил сыну Исилдур. — Одно дело — знать, что твой сын погиб как настоящий герой в бою с врагами, и совсем другое — знать, что он предатель. О герое, по крайней мере, можно сохранить добрую память и честно его оплакивать. А если он перешел на сторону Врага? Как жить с таким позором? Ведь ты будешь идти по улице, и все будут про тебя говорить: вон отец или мать Сауронова прислужника. Некоторые люди начнут сочувствовать, а многие примутся и пальцем тыкать: наверняка это родители виноваты, воспитали такого сына, вот и поделом им теперь. Может быть, Тар-Атанамир поступил и несправедливо по отношению к родителям Эльдариона, но, по крайней мере, с его стороны это было милосердно. — И это очень странная история, — задумчиво сказал Элендур. — Я читал о Маэглине, он же ведь нам вроде бы как тоже родственник. С ним произошло почти то же самое — он попал в плен к Врагу. Там его пытали и запугивали, и в итоге он купил себе жизнь и свободу в обмен на обещание врага отдать ему Идриль. Прежде всего, мне кажется, что тот человек, которого нуменорцы видели среди слуг Врага, мог быть не Эльдарионом, а просто очень похожим на него мораданом, ведь ты сам сказал, что тот человек носил другое имя — Аргор, а настоящий Эльдарион действительно погиб в бою. Похожих людей очень много, люди говорят, что мы с тобой и с дедушкой тоже очень похожи, а выглядеть почти одинаково могут иной раз даже не родственники. Исилдур слушал сына со смешанными чувствами. С одной стороны, он радовался, что Элендур такой начитанный и рассудительный не по годам, с другой — его слова вызывали у него тревогу. Зачем ему вечно нужно так вот докапываться до сути? — Допустим, Эльдарион тоже оказался в крепости Саурона, — продолжал мальчик. — Неужели никто не задумывался, что с ним там могли сделать? Хорошо, предположим, что тот человек, которого видели люди Тар-Атанамира, и есть настоящий Эльдарион. Тогда как он перешел на сторону Саурона? Его пытали и запугивали, как Маэглина? У Маэглина была его любовь к Идриль, а у Эльдариона? Я совсем ничего не понимаю. Если бы я был Эльдарионом, то просто сделал бы вид, будто согласен служить Врагу, а сам при первой подвернувшейся возможности сбежал. И смотри… Я недавно прочитал в «Повести о гибели Келебримбора», что никого нельзя превратить в назгула насильно. Например, если бы кто-то сошел с ума и не понимал, что делает, спал или лежал без сознания, а Саурон надел бы на него одно из своих колец, то ничего бы не получилось. Человек должен взять кольцо и заключить сделку с Врагом добровольно и в здравом уме, и только тогда чары Саурона начнут действовать. Если мы все же представим, что это был настоящий Эльдарион, значит, его никто не заставлял, он по собственному желанию взял одно из колец и в итоге стал Верховным Назгулом. Тогда — почему? Зачем он это сделал, как принял такое решение? Либо оно все же не было добровольным, и Саурон каким-то образом воздействовал на его разум, вследствие чего Эльдарион стал принимать чужую волю за свою. А тогда он ни в чем не виноват! — Элендур, ты спать собираешься? — мягко спросил Исилдур. — Час уже поздний, и тебе давно пора погасить свет и закрыть глаза, а мы вместо этого тут с тобой про Саурона и его прислужников разговариваем. Если хочешь, мы с тобой завтра днем побеседуем, а сейчас пора ложиться. Только помни, что я сказал тебе про историю Эльдариона. Молчи об этом и не вздумай ни с кем это обсуждать — тем более сейчас, когда Враг почти рядом с нами, в столице Нуменора. Надеюсь, что ты прав и что люди Тар-Атанамира и в самом деле приняли за Эльдариона какого-то морадана, но все равно — держи это при себе и никому не рассказывай, я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. И спрячь подальше свою книжку. — Хорошо, я понял. Спокойной ночи, папа. Только завтра мы с тобой обязательно еще поговорим, ты обещал! — Конечно, поговорим. Спокойной ночи, мое солнышко, — с этими словами Исилдур задул свечу и вышел из комнаты сына.