***
— В общем, вкусы Слизнорта оставляют желать лучшего. Может быть, он впал в старческий маразм. А жаль, отец всегда говорил, что в свое время это был неплохой волшебник, — сказал Малфой, пытаясь скрыть обиду и возмущение пренебрежительным отношением Слизнорта. Они вернулись в общую гостиную, где в относительном уединении уселись по соседству с камином. Гермиона молча заняла место рядом с Малфоем, присматриваясь к старинным гобеленам: на них были изображены подвиги знаменитых слизеринцев в средние века, например, со сценой убийства единорога. — Я бы на твоем месте не рассчитывал получить приглашение в клуб, — с иронией в голосе сообщил Забини, облокачиваясь на спинку темно-зеленого кресла. Кажется, в рядах Слизерина было не все так гладко. Стараясь привлекать к себе меньше внимания, Гермиона приобняла себя за плечи, пытаясь избавиться от неприятных холодных мурашек. Сырые слизеринские подземелья нравились ей все меньше и меньше. — Да кому это интересно, — Малфой, пренебрежительно фыркнув, улегся, положив голову на колени Гермионы. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела возмутиться. — Весь его клуб — это лишь насмешка над всеми чистокровными семьями. — Ты говоришь о Грейнджер? — решил уточнить Крэбб. Гермиона заинтересованно посмотрела на скривившееся от отвращения лицо на своих коленях и мысленно усмехнулась. — Даже не произноси это имя, — резко ответил он, утомленно закрыв глаза. — По крайней мере, воздух в Хогвартсе стал на одну грязнокровку чище. Пэнси, ты не могла бы сделать мне массаж? — Ну конечно! — с готовностью согласилась Гермиона, стиснула зубы и стала грубыми, резкими движениями массировать голову проклятого Малфоя. И пусть совсем отказываться от предложения было опасно, но и доставлять ему удовольствие после таких заявлений Грейнджер не собиралась. — Ау! — возмутился Драко и потребовал: — Помягче. Решив, что успеет поквитаться с ним позже, Гермиона все же смягчила свои прикосновения. К собственному удивлению, она обнаружила, что волосы его оказались не колючими и вовсе не грубыми, каким был их владелец. Напротив, они были мягкими и приятными на ощупь. Закрыв глаза, Гермиона представила, что гладит собаку. — А мне было бы интересно узнать, чем они там занимаются на своих вечеринках, — грустно, почти мечтательно озвучил свои мысли Крэбб и тут же получил недовольный взгляд в свою сторону. Нахмурившись, он быстро добавил: — Да ну этих придурков. — Наверняка Слизнорт вовсю подлизывается к Поттеру, — встрял Забини, которого Гораций поначалу приглашал на свои вечера, а затем позабыл. Гермионе начало казаться, что тот нарочно испытывает терпение Малфоя, потому что при имени Гарри она почувствовала, как он сразу же напряг плечи. — Вам не кажется странным, что у нашего Избранного так внезапно открылся талант к зельеварению? — И правда, — Гойл, жевавший пончик, шокированно округлил глаза, будто дивясь, как сам не додумался до такого. — Раньше он еле справлялся с зельем против прыщей. Гермиона нахмурилась. Конечно, они бы никогда не догадались, в чем на самом деле был секрет, однако внезапный интерес к мастерству Гарри ее обеспокоил. — Может, его натренировала маггловская всезнайка? — предположил Крэбб, пытаясь сделать умное лицо. Впрочем, безуспешно. — Вы же видели, что Поттер теперь даже лучше нее, — ответил Забини, а Драко все больше хмурился. — Снейп говорил, что Поттер — полная бездарность, — уверенно сказал Гойл, сопровождая слова мерзкими смешками. — Но ведь все мы знаем, что Снейп ненавидит нашего Избранного мальчика, — Забини усмехнулся, посмотрев в сторону Гермионы, которая поглаживала волосы Малфоя, стараясь не думать о том, чьи именно это волосы. — А ты что скажешь? К своему несчастью, Гермиона поняла, что вопрос был адресован именно ей. — Насчет Снейпа? — попыталась она сменить тему. — Насчет того, как Поттеру удалось стать мастером по зельеварению, — услужливо пояснил Забини, и хищные взгляды слизеринцев вновь устремились к ней. Конечно же, Гарри поступал нечестно, но не могла же она сказать им об этом? — Думаю, Поттер начал читать книжки, — пожала плечами Гермиона, подражая язвительной манере Пэнси. — Как еще вы можете объяснить такое? — Когда вам уже надоест говорить о Поттере? — спросил Малфой. И хоть голос его звучал тихо, почти спокойно, Грейнджер ощутила, как атмосфера вокруг меняется, будто все они сразу переместились куда-то далеко. Куда-то, где разговоры об успехах в зельеварении уже были неважны. — Вам что, больше не о чем думать? Лично мне даже жаль Поттера, — Драко пожал плечами. — Он кончит так же, как его грязнокровная мать. Слова Малфоя, похоже, удивили не только Гермиону, поскольку все на несколько секунд замолкли, словно обдумывая услышанное. Она почувствовала, как леденеют кончики пальцев, все еще касающиеся его волос, а в мыслях впервые скользит уверенность в подозрениях Гарри. — Да что с тобой, Драко? — спросил Забини, насмешливо приподнимая бровь. — Ты какой-то… мрачный. — Просто меня достали ваши тупые детские разговоры, — лицо Малфоя переполнилось ненавистью. И было не совсем ясно, на кого именно она направлена. — Вы правда не понимаете, что скоро все это будет неважно? Все ваши уроки, профессора… Думаете, кому-то будет до них дело? — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась Гермиона, когда поняла, что тот не собирается ничего добавлять. Драко приподнялся с ее колен, сел рядом, так что взгляд его теперь был с ней на одном уровне. Чуть насмешливый, непривычно серьезный. Слишком спокойный для того, кто говорил о смерти. — Как думаешь, Пэнси, кого он убьет первым? Его вопрос повис в воздухе, потому что Гермиона бы никогда не осмелилась на него ответить. Она всегда твердила Гарри, что Волан-де-Морт не мог поручить что-то важное Драко Малфою, но вот тот стоит перед ней и говорит о планах Темного Лорда на убийство Гарри так, словно сам будет принимать в нем непосредственное участие. Ее ногти больно впились в ладонь, отрезвив от нарастающей злости. Частично. — Тебе не следует говорить такое при девушках, — неожиданно заговорил Забини, беря на себя обременительный зрительный контакт. — Видишь, даже Пэнси испугалась. Посмотри, как она побледнела. Чтобы продемонстрировать это получше, он подошел к Гермионе и коснулся ее щеки. Она замерла, растерянная неожиданной фамильярностью, но через секунду отстранилась. — Не думал, что ты такая нежная, — последнее слово Малфой произнес с особой неприязнью, после чего приподнялся с места с очевидным желанием уйти. Только вот Гермиона этого позволить никак не могла. Хлесткая волна напряжения и злости завибрировала натянутой струной, заставив озвучить тревожные мысли: — Ты говорил об убийстве людей так, словно это все равно что прихлопнуть таракана. — Она встала со своего места, будто это могло его заинтересовать. Отчасти сработало, потому что он остановился, со скучающим видом ожидая продолжения. — Только вот не похоже, что тебя мало волнует то, о чем мы говорим. Иначе почему ты злишься? Уходишь? — Возомнила себя умной? — Малфой сделал несколько шагов в ее сторону под заинтересованные взгляды остальных. Можно было подумать, что это какое-то представление: редкое, непривычное, оттого заполнявшее внутренности Гермионы приглушенным страхом. — Я знаю тебя не один год, — равнодушно ответила она, заставляя себя смотреть в его глаза, где уже разрастались грозовые тучи. — Тогда ты должна понимать, когда заткнуться. Еще одна неопределенная угроза, подпитывающая ее подозрения и на которую ей нельзя было ответить. Поэтому Гермиона нехотя отвела взгляд в сторону и наткнулась на хмурое лицо Блейза. Возможно, ей только показалось, только вот что-то напряженное скользнуло в воздухе. Еще одно что-то, чего она не знала. Затем, не удостоив никого взглядом, Малфой направился к выходу, наполнив сердце Грейнджер временным облегчением. — Не обращай на него внимания, — посоветовал ей Забини, провожая ее до комнаты. — Ты ведь в курсе, какой он нервный после ареста отца. — Спасибо, — почти искренне поблагодарила Гермиона, слишком озадаченная происходящим, чтобы сказать хоть что-то еще, но и обнадеженная тем, что нашла союзника на территории Слизерина. Пускай и на время. — Ты ведь знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, — он лучезарно улыбнулся ей и с артистичным поклоном удалился, оставив после себя очередную загадку.***
— Не понимаю, как она могла исчезнуть, ничего мне не сказав, — в сотый раз возмутился Рон, когда они остались наедине в гриффиндорской части. — Да, возможно, в последнее время мы не очень ладили, но разве это дает ей право исчезнуть не попрощавшись? Гарри удрученно смотрел в потолок, прокручивая в голове все подготовленные отговорки. Принять факт того, что Гермиона согласилась на такую авантюру из-за его ошибки, само по себе было сложно. Еще и этот нарастающий клубочек лжи грозил раздавить его целиком, если только в скором времени все не прояснится. — Думаю, Гермиона хотела с тобой попрощаться, но не застала, — выкручивался он, с раздражением понимая, что допросы могут продлиться весь вечер. Или, например, вечность. — А, точно! — Рон хлопнул себя по лбу, подарив Гарри надежду. — Я же был с Лавандой. Наверное, она не нашла меня. Гарри кивнул, дивясь тому, как его другу удается не замечать столь очевидных вещей, однако промолчал. — Лаванда, кажется, без ума от меня, — самодовольно улыбнулся Рон, протягивая Гарри шоколадную лягушку, от которой тот вежливо отказался. — Еще бы, — усмехнулся он и, подражая голосу Лаванды Браун, добавил: — Ты такой милый, Бон-Бон! — Ты просто завидуешь. Гарри меланхолично вздохнул: слова Рона напомнили ему о собственных любовных проблемах. Точнее, об отсутствии таковых. Оставалось лишь радоваться, что объект его мечтаний так и оставался тайной для всех. И разве что внезапная временная грусть иногда сбивала его с толку, заставляя задуматься о том, так ли хорошо, что она ничего не знает. — Лаванда тебе нравится? — спросил Гарри, старательно отгоняя непрошеные мысли. — Ну, да, она же самая красивая девушка на нашем курсе, — напыщенно заявил Рон. — Нет, я имею в виду… — Гарри взмахнул рукой, пытаясь подобрать нужное слово, что ему плохо удавалось. — Она тебе действительно нравится? — Не уверен, — ответил Уизли после короткого раздумья. — Твой вопрос звучит туманно и неоднозначно, а мне просто хочется попробовать получить от жизни все. Гарри в ответ на такие речи лишь вздохнул, пытаясь припомнить ту самую минуту, когда его друг превратился в легкомысленного донжуана. Внезапно до них донеслись постукивания. Повернув головы по направлению звуков, они заметили Буклю, стучавшуюся в окно — в клюве у нее было письмо. Гарри сразу же бросился открывать ей. — Привет, Букля, — одной рукой лаская сову по белоснежным перьям, другой он взял в руки бумагу. Букля радостно заухала, слегка похлопывая крыльями. — Так что там? — нетерпеливо спросил Рон, когда Гарри, распечатав конверт, погрузился в чтение: Дорогой Гарри! Я хотел бы приступить к нашим индивидуальным занятиям как можно скорее. Приходи, пожалуйста, ко мне в кабинет в восемь часов вечера. Надеюсь, у тебя не было других дел. Искренне твой, Альбус Дамблдор. Р.S. Я очень люблю кислотные леденцы. — Он любит кислотные леденцы? — с недоумением переспросил Рон, прочитав записку через плечо Гарри. — Это пароль для горгульи, которая охраняет его кабинет.***
Профессор Снейп даже не обернулся, когда Пэнси Паркинсон с опозданием вошла в его класс. Естественно, будь на ее месте Гермиона Грейнджер, у Гриффиндора стало бы на десяток очков меньше. И у Гермионы даже появилась роскошная мысль специально разозлить профессора и лишить змеиный факультет нескольких баллов. Только вот она знала, что сердить Северуса Снейпа весьма опрометчиво. Такой поступок был скорее характерен для Рона, который на данный момент мило улыбался Лаванде. Возможно, все дело заключалось в нынешней точке зрения; быть может, побочные эффекты оборотного зелья оказались сильнее ожидаемых. В любом случае Гермиону переполняли неприязнь и тошнота — слишком несвойственные для нее спутники, — и она отвела взгляд, чтобы не портить утреннее настроение окончательно и безвозвратно. Урок уже начался, так что она быстро огляделась в поисках своего места, но, когда отыскала его, ощутила, как в сердце неприятно екнуло. Она не видела Малфоя с их последнего разговора, но была уверена, что встретят ее без излишней радости. Мысленно призвав себя к спокойствию, Грейнджер поплелась к своему месту. Заметив ее, Малфой демонстративно отвернулся, затем положил ногу на свободный стул. Профессор Снейп тем временем что-то писал на доске, старательно ничего не замечая. Внутренняя борьба Гермионы продлилась всего несколько секунд, после чего она с силой сдвинула стул под ногой злосчастного хорька — нога с шумом приземлилась на пол. — Мисс Паркинсон, — профессор наконец заметил ее, — вы позволили себе опоздать на мой предмет, однако вам этого, похоже, недостаточно. Вам так необходимо устраивать сцену посреди моего класса? — Простите, сэр, — в голосе Гермионы не было ни капельки раскаяния. — Сядьте! — скомандовал Снейп сквозь зубы. — Да, сэр. Гермиона последовала его совету. В конце концов, добивалась же этого. Она с самым невинным выражением лица приземлилась на свое место, не забыв при этом больно наступить на ту же трижды проклятую ногу Малфоя. На разъяренный взгляд того лишь мило улыбнулась, полностью сосредоточившись на уроке. Защита от темных искусств всегда была одним из любимых предметов Гермионы, однако с тех пор, как ее начал вести Северус Снейп, занятия перестали приносить ей прежнюю радость. Остальные ученики лишь подшучивали над этим. Все были уверены: место преподавателя по ЗОТИ проклято. И пусть Гермиона не слишком верила подобным суевериям, то, что ни один учитель этого предмета не задержался на своем почетном посту больше года, — факт. — Полагаю, никто из вас не сталкивался с заклятием Империус лично, — начал профессор Снейп, презрительно окинув учащихся взглядом. — И, естественно, не знает, как противиться столь могущественному заклятию. К вашему несчастью, я взял на себя смелость разнообразить наш курс практической частью, — осведомил он учеников, с безразличным лицом усаживаясь на место. — Вы хотите сказать, что мы будем применять Непростительные заклятия? — испуганно поинтересовался Невилл Лонгботтом, очевидно, припомнив свой печальный опыт на четвертом курсе. — Глупости, — отрезал Снейп, пренебрежительно закатывая глаза. — Чтобы противиться такому сильному и темному заклятию, нужно иметь сильную волю, о которой, смею предположить, вы, мистер Лонгботтом, ничего не слышали. Невилл нахмурился, однако на несправедливые слова профессора ничего не ответил. — Смею предположить, в отличие от вас. — Гермиона с ужасом повернулась в сторону Гарри, который, похоже, собирался бросить Снейпу прямой вызов. Опять. — Нам было бы очень интересно послушать о вашем личном опыте. Сэр. — Не думаю, что обязан отчитываться перед вами, мистер Поттер, — профессор даже не взглянул в сторону Гарри, но было ясно: он просто так подобную наглость не проглотит. — Минус десять очков с Гриффиндора. Гермиона немного расслабилась. Десять очков были не такой уж большой платой, учитывая нынешнее обстоятельство. — Если у вас больше нет никаких вопросов, я возьму на себя смелость продолжить, — произнес Снейп, удостоверившись, что никто не хочет возражать против его решений. — Защита собственного разума сама по себе — весьма сложный предмет. Империус далеко не единственное заклятие, способное управлять вашим сознанием. Сегодня вам придется научиться тому, как противиться любому ментальному воздействию на ваш разум. Естественно, вы не будете произносить никаких защитных чар. Разделитесь на пары и начинайте. Гермиона, не видя других альтернатив, повернулась лицом к Малфою. Тот делать шаг навстречу, похоже, не собирался, упрямо рассматривая стену напротив. — Драко, — позвала его Грейнджер, собирая все терпение в кулак. Пусть она изначально не рассчитывала, что все будет просто и приятно, но характер Малфоя, как ни странно, оказался несноснее ожидаемого. С тяжелым вздохом, нехотя, он все же повернулся к ней, словно делая немыслимое одолжение. Они наладили зрительный контакт. Для Гермионы было странно ощущать себя так близко от него, ведь она почти касалась его защитного барьера. Стоило лишь сильнее надавить, и он был бы в ее власти: все его мысли, тайны, планы. В этом было нечто неправильное, но желанное, почти простое. Однако в то же время он пытался сломить ее, вторгнуться в сознание — единственное, что действительно принадлежало ей. Место, где скопились все ее сомнения и подозрения. Тем не менее не было похоже, что Малфой относится к заданию серьезно. Все это время Гермионе приходилось изучать его нахмуренное лицо, и лишь сейчас она заметила темные круги под его глазами, да и каким истощенным и вымотанным выглядит он в целом, когда не носит маску высокомерного презрения. — Ты ужасно выглядишь, — сказала она, заметно ослабив ментальную атаку. — Тебя это волновать не должно, — сухо ответил Малфой, с легкостью отражая ее ослабевшие нападки. — Я не хочу ссориться, — сказала Гермиона, понимая, что ей нужно хоть как-то наладить контакт с подозреваемым. — Тебе стоило подумать об этом раньше, — хоть слова его были произнесены с привычной резкостью, Гермиона уловила: лед тает. — Ты прав, — она согласно кивнула, заставляя собственную гордость сидеть, молчать и не мешать в начатом. В конце концов, ей просто надо было потерпеть несколько дней присутствие Малфоя для всеобщего блага. Разве могло это быть так уж сложно? — Раз тебе так хочется искупить вину, — равнодушно облокачиваясь на спинку своего стула, сказал Драко, — можем встретиться после моей тренировки по квиддичу. Ты могла бы мне помочь с заданием по трансфигурации. — Да, конечно, — изобразив счастливую улыбку, заверила Гермиона. — Встретимся у моей комнаты.***
— Я здесь, — услышав шепот Гарри, Гермиона подпрыгнула и быстро огляделась по сторонам. Лишь убедившись, что поблизости никого не было, она позволила себе расслабленно его поприветствовать. — Тебе следует быть осторожнее, — строго сказала она, расслышав приближающиеся шаги Гарри — на нем была мантия-невидимка. — В следующий раз Снейп может быть в менее хорошем расположении духа. — Ты ведь знаешь, как он меня бесит, — тихо возмутился Гарри. — К тому же ты сама слышала, какие слухи ползут о нем и его непосредственном сообщничестве с пожирателями. — Я бы не стала столь уверенно полагаться на какие-то слухи, — возразила Гермиона, прислонившись рядом с окном, где можно было быстро заметить чужое присутствие. — В те темные времена многие находились под заклятием Империуса. Установить, кто действительно был подвержен его воздействию, а кто — нет, практически невозможно. И ты это сам прекрасно знаешь. — Гермиона, я не доверяю Северусу Снейпу, — раздраженно процедил Гарри сквозь зубы. — А я не доверяю Принцу-полукровке, которого ты так сильно любишь! — но прежде, чем это переросло бы в очередную ссору об опасности подобных дневников, Гермиона поспешила примирительно преподнести решающий аргумент: — Дамблдор доверяет Снейпу. — Но я не понимаю Дамблдора, — вздохнул Гарри, вкратце поведав о специальных уроках директора и о том, что именно ему довелось увидеть в Омуте памяти. — Как именно это должно мне помочь в борьбе с Волан-де-Мортом? — Чтобы победить врага, нужно узнать его поближе, — предположила Гермиона, с недовольством понимая, что сама этой логикой не руководствуется. — Не понимаю, как со всем этим связан Слизнорт. Дамблдор отказывается говорить о нем прямо, а мне надоели все эти недомолвки, — и хоть Гермиона не видела Гарри, она уверенно представляла, каким сейчас было его лицо: нахмуренные брови, направленный в одну точку взгляд и нервно сжатый уголок губ. — А что насчет дневника Пэнси Паркинсон? — спросила она, пытаясь вывести Гарри на более безобидную тему. — Тебе это вряд ли понравится, — Гарри передал дневник удивленной Гермионе. — Ты читал его? — с любопытством спросила она, тут же открывая распечатанное сокровище. — Лишь последние страницы. — Пока она листала дневник, теперь уже исписанный до самых краев, Гарри сообщал о том, что успел обнаружить. — Малфой не доверял Паркинсон. По крайней мере, свои темные дела. Там ясно говорится, что эта идиотка сама решила проследить за ним. — Это же день, когда… — Гермиона, шокированная, смотрела на дату последней записи, где Пэнси писала о своих планах. — Да, — подтвердил Поттер. — За день перед тем, как я ее вырубил. — То есть тогда она тоже следила за Малфоем, пошла за ним в туалет Плаксы Миртл, где встретила тебя, — мозаика собралась в голове Гермионы, формируясь в разочарование. — Значит, она не могла знать о том, чем именно занимается Малфой. — Да. Выходит, я напал на невинного человека. — Гарри, — Гермиона протянула руку туда, где, по ее расчетам, должен был находиться друг. Он молча взял ее за ладонь. — Это была случайность, непредвиденное стечение обстоятельств. — А я не уверен в этом. Понимаешь… — голос его слегка дрогнул, словно то, что он собирался сказать, давалось ему с большим трудом. — Когда я понял, что она заметила меня, внутренности переполнило что-то очень темное. Это продлилось всего минуту и исчезло, стоило мне проговорить заклинание. Но, когда я произносил слова, когда она отлетела к стене… я чувствовал удовлетворение. — Ты хотел причинить ей вред? — Конечно нет! — горячо запротестовал Гарри, затем, опомнившись, понизив голос до шепота, продолжил: — Я просто хотел, чтобы они заплатили за все. За Сириуса… Его голос оборвался. Инстинктивно, забыв об осторожности, Гермиона обняла его за плечи. До этого Гарри ни разу не упоминал о крестном. Это была та самая запретная тема, из-за которой они ни разу не вспомнили о прошлогодних событиях. Ее сердце сжималось всякий раз, стоило ей просто подумать о том, что довелось испытать Гарри из-за Волан-де-Морта. Он никогда не жаловался, не просил о помощи, но теперь Гермиона наконец поняла, почему он так упрямо следит за Малфоем. Для него это единственная возможность хоть как-то держать ситуацию под контролем, хоть как-то предотвратить новые потери. — Послушай, все иногда совершают ошибки, пытаясь сделать все правильно, — произнесла Гермиона, не имея ни малейшего представления, как именно реагирует Гарри на ее слова. — Да, случившееся было ужасно, но мы не можем постоянно возвращаться назад. Тем более с Паркинсон все в порядке, Дамблдор о ней позаботится. — Ты должна вернуться, — произнес Гарри, сбив ее с толку. Словно не расслышал ни слова из того, о чем она говорила. — Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с ним. Не могу рисковать тобой. — Не будь таким эгоцентричным, — возмутилась Гермиона, стараясь говорить как можно увереннее. — Я делаю это по своей воле. Не говоря о том, что нам не впервой злоупотреблять возможностями Оборотного зелья. — Это было очень давно и длилось всего час, — возразил Гарри. — Что, если Малфой заподозрит неладное? — Вряд ли он даже предположит такое, — фыркнула Грейнджер. Удивительно, сколько уверенности можно излучать, не имея на то никаких оснований. Разве только одно. — Он слишком зациклен на себе. К тому же, будь уверен, я смогу защититься от какого-то там Малфоя. Гарри хмыкнул, выразив таким образом свое слабое согласие. — Думаешь, сможешь продержаться, не врезав ему в нос? — Попытаюсь.***
Добраться до комнаты Малфоя оказалось не так уж сложно. Никто на ее пути даже не спрашивал, что она делает на территории мальчиков. Некоторые, правда, перешептывались, однако Гермиону это сейчас мало волновало. Дверь в комнату оказалась заперта. Грейнджер с радостью бы проникла туда и обыскала все сама, только вот взламывать дверь слизеринского старосты казалось не самым лучшим решением. Прошло несколько минут с назначенного для встречи времени, но Малфоя нигде не было видно. Гермионе это показалось подозрительным и вместе с тем оскорбительным, пусть и отношение его всецело распространялось на Паркинсон. Облокотившись на холодную стену, она решила не терять зря времени и не убивать нервные клетки на бесполезное раздражение, затем окунулась в жизнь Пэнси Паркинсон. Из дневника Гермиона вычитала, что у чистокровной аристократки были довольно натянутые отношения с родителями с самого детства. Скорее всего, потому, что они работали в Министерстве почти круглосуточно и виделись с ребенком крайне редко даже тогда, когда Пэнси находилась дома. В получении письма из Хогвартса для нее не было ничего удивительного, как и в поступлении на факультет Слизерина. Единственным приятным сюрпризом для маленькой Пэнси стал не кто иной, как Драко Малфой. Его аристократичные манеры, светлые всегда так прилежно уложенные волосы, уверенность, которой ей самой всегда не хватало, окончательно пленили ее ко второму году обучения, когда Рон Уизли, этот нищий деревенщина низкого происхождения, назвал ее бездарной дурой. Она была готова разрыдаться от нанесенного оскорбления, но в тот самый миг вмешался Драко. После короткой словесной стычки Уизли скрылся, а начало нежных чувств было положено. С тех самых пор она, словно верная собачка, плелась за Малфоем везде, где только можно. Паркинсон никогда не была общительной. Даже со своими сокурсниками предпочитала держать дистанцию. Однако общение с Драко немного изменило привычный уклад ее жизни: она стала дружить с его окружением, ненавидеть всех, кого ненавидел он, и любить все, что ему нравилось. Драко Малфой полностью заполнил ее существование. Он быстро догадался о ее чувствах и бессовестно пользовался всеми открывшимися возможностями. Однако Пэнси старательно этого не замечала. Паркинсон осознавала, что она далеко не красавица. Когда Гермиона Грейнджер назвала ее мопсом, она горько плакала с Плаксой Миртл от понимания того, что, возможно, это правда. Гермиона бы даже признала себя виноватой, если бы на следующей странице не находилась ее карикатурная картинка с подписью «вонючая грязнокровка». Большую часть дневника Пэнси Паркинсон подарила Малфою. Но в тех историях не было абсолютно ничего полезного, так что Гермиона постепенно разочаровывалась во всей этой затее. Пропуская большинство неинформативных страниц, она быстро добралась до последней записи: Дорогой дневник, он пугает меня. Его самоуверенность превратилась в какое-то отчаяние. Кажется, что он готов избавиться от каждого, кто попытается встать у него на пути. Я беспокоюсь за него. Но он не говорит со мной… Он что-то скрывает, и я должна выяснить что именно… — Что читаешь? Гермиона вздрогнула от неожиданности, машинально захлопнув дневник. Конечно, она ждала его, однако чтение совершенно отвлекло ее от реальности. — Ничего особенного, — ответила она, поспешно пряча дневник в сумочку. — Задание по травологии. Малфой недоверчиво приподнял бровь, но спорить не стал. Взглянув на часы, Гермиона с недовольством отметила, что он опоздал на целый час. — Послушай, у меня был тяжелый день, — лениво начал Драко, открывая дверь. — Если ты не против, я хочу побыть один. Он уже зашел в свою комнату и даже собирался закрыть за собой, когда нога Пэнси Паркинсон, возникшая в дверном проеме, ему этого не позволила. — Вообще-то, я возражаю, — Гермиона, скрестив руки на груди, строго уставилась на Малфоя. — Я ждала тебя целый час. — Но я же не просил тебя об этом, — равнодушно заметил он. — Мы ведь договаривались. — Я с тобой ни о чем не договаривался, — нагло заявил он, облокачиваясь на дверной косяк. Гермионе было безумно интересно осмотреть комнату Малфоя, однако тот закрывал собой всю обстановку. Еще один повод для раздражения. — Ты сама практически умоляла меня о встрече, и ты уже получила свою минуту счастья, так что, если ты не против… — Я против! — хладнокровие Гермионы все же покинуло ее. Возможно, виной всему был дневник Паркинсон, открывший ей глаза на то, чем именно было обусловлено омерзительное поведение Малфоя и многочисленные намеки. А может, все дело в его гадкой ухмылке и наглых заявлениях. В любом случае она, направив на врага указательный палец, все-таки высказала свое мнение: — Драко Малфой, если ты думаешь, что я буду бегать за тобой, словно собачка, то ты сильно ошибаешься! — Мордред… — Малфой закатил глаза, хватаясь за голову и демонстрируя нестерпимую усталость. — Почему бы тебе не оставить меня, наконец, в покое? Гермиона озадаченно нахмурилась. Что именно должны были означать эти слова? Он хотел, чтобы Пэнси оставила его в покое сейчас или совсем? — Что? — Малфой самодовольно улыбнулся. — Не можешь? Конечно же нет. Ей ведь надо следить за ним. — Ты и дня не сможешь прожить без меня, — уверенно сказал Малфой, вконец переполняя чашу ее терпения. — Знаешь что, Малфой, иди к черту! Возможно, не самое обдуманное решение, но ошарашенное лицо Драко того стоило. По крайней мере, на данный момент. — Не смей так со мной разговаривать, — холодно сказал он, чуть оправившись от первого удивления. — Ты хотел, чтобы я отстала. Радуйся, — Гермиона для пущей убедительности даже убрала ногу от двери, так что при желании он мог беспрепятственно вернуться в свое логово. Однако, к ее злорадству, этого не происходило. — Ты не выдержишь. — Посмотрим, — она, с вызовом приподняв брови, развернулась, направляясь в собственную комнату, глухая к громким обещаниям Малфоя того, что она очень скоро пожалеет. Пусть Гермиона понимала, что ее короткий триумф лишь усложнил отношения Пэнси с Малфоем, сейчас ее это не сильно беспокоило. Возможно, в следующие несколько дней ей придется придумать много вариантов, как расположить к себе проклятого хорька, чтобы он, наконец, признался в своих тайных грехах и она могла бы вернуться к собственной жизни. Вот только сейчас Грейнджер хотелось лишь провалиться в мирное царство Морфея, где не было ни Малфоев, ни Темных Лордов, ни докучливых девиц с идеально гладкими волосами.