Переписывая Поттера

Вода в раковине стремительно меняла цвет с красного на бледно-розовый, дрожащие руки начали коченеть под холодной струей, но кровавые пятна перед глазами все не исчезали, вместо этого складываясь в пугающую надпись. Драко бросил быстрый взгляд в сторону зеркала и заметил несколько пятен на белой сорочке. Он произнес уже неизвестно какое по счету очищающее заклинание, стирая последние следы своей недавней расправы, но облегчение все не наступало. Дыхание участилось настолько, что от бешеного потока кислорода кружилась голова, в ушах стоял шум, тошнило так сильно, что тряслось все тело, но глаза продолжали лихорадочно выискивать темные пятна. — Драко! — послышался радостный голос сзади, и Малфой резко развернулся к нему, еще не успев толком распознать владельца. Затем с досадой закатил глаза, осознав, что перед ним стояло всего лишь привидение. — Ты так давно не заходил ко мне, что я уже начала волноваться. Миртл подлетела к нему в упор, игнорируя его хмурый взгляд, явно выражавший нежелание кого-то видеть. На лице ее появилась хитрая улыбка, а прозрачная рука потянулась к его мокрым волосам, словно действительно рассчитывая коснуться их. — Оставь меня. Рука Миртл одиноко повисла в воздухе, когда Малфой отвернулся к зеркалу, чтобы вновь вцепиться в раковину, а затем склонить светловолосую голову ближе к холодной воде. Он искренне надеялся, что Миртл последует совету. Слышать ее визгливый голос сейчас, когда в голове продолжал звучать истошный крик Грейнджер, было невыносимо. — Да ты бледен как смерть! — бросив усталый взгляд в зеркало, он понял, что она совсем не преувеличила. Он выглядел почти так же как она. — Что с тобой? Ты болен? — Нет, — Драко нетерпеливо закрыл кран, останавливая шум воды. — Это опять из-за Паркинсон? — он расслышал в ее голосе злость и неприятный писк, стремительно переходящий на крик. — Ты все еще отправляешь письма этой?.. — Замолкни, Миртл! — голос эхом разнесся по туалету и превратился в угнетающую тишину. Миртл в кои-то веки послушно заткнулась и теперь с осуждением сверлила его спину. Драко предпочел просто не замечать ее жалкие старания, закрыв глаза, усиленно отгоняя от себя приступ паники. Новый поток ярости затуманивал разум, причиняя почти физическую боль из-за того, что не мог вырваться наружу. Двадцать три. Двадцать три гребаных письма и один ответ — «не помню». Малфой с силой пнул стену ногой, затем проделал то же самое руками, чувствуя, как внутри закипает нечто настолько сильное, что ему остается лишь беспомощно сжать зубы и наслаждаться болью в костяшках пальцев. Чертов кретин. Как можно было не заметить этого раньше?! Остановился он лишь тогда, когда боль стала слишком сильной. Открыв глаза, он с недовольством заметил, что Миртл все еще разглядывает его. По скрещенным на груди рукам и осуждающе-удивленному взгляду Малфой понял: она определенно не отстанет от него, если только он не скажет правду или же просто не уйдет. — Драко! — призрак жалобно вскрикнул, подлетая к двери, заслоняя собой проход, словно это могло его остановить. — Останься со мной, я помогу тебе… — Миртл, как ты мне поможешь? Ты же мертва. — Лицо Миртл сразу же переменилось, и, предчувствуя ее истерику, Малфой поспешил уже мягче добавить: — Я зайду к тебе завтра. И он прошел сквозь нее, вышел из ее владений, пообещав себе больше никогда сюда не возвращаться. Гордость стонала от нанесенного оскорбления, ужас усиленно отодвигал ее прочь. Остановись, Драко… Малфой сжал уши, словно надеясь отогнать подальше воспоминания о напуганном лице Грейнджер, но они преследовали его беспрестанно. Что-то темное внутри твердило ему голосом отца о том, что ему нужно было избавиться от нее, скрыть навсегда, пока была возможность, пока она не проснулась и не потащила его в Азкабан. Но он не мог. Должен был. Возможно, даже хотел. Но не смог. Все же, несмотря на бессонную ночь, наполненную страхом, отчаянием и мрачными мыслями, конец не наступил. Вместо него настало утро, а проблема была временно отодвинута. — Мисс Грейнджер внезапно покинула Хогвартс, — прозвучал голос профессора Слизнорта, встреченного в подземелье. За ночь Драко успел составить всевозможные варианты развития событий, но о таком даже не подумал. Слишком удачно. — Покинула? — на мгновение ему показалось, что старый зельевар смотрит на него с подозрением или даже осуждением, словно догадываясь обо всем, но поспешил прогнать необоснованные страхи. — Кажется, у нее появились срочные дела дома, — профессор пожал плечами. — Она вам ничего не говорила? Пролепетав что-то максимально правдоподобное, Малфой поспешил откланяться. Грейнджер нет в Хогвартсе. Она жива и далеко. У него есть время. Следующие дни тянулись словно недели, каждая минута была заполнена вопросами и сомнениями. Драко передергивало каждый раз от одной лишь мысли, что все это время мерзкая грязнокровка смеялась ему в лицо, крутила им, словно игрушкой, зная каждое его чувство, все страхи и насколько он был жалок, а теперь решила просто уйти. Просто сбежать, оставляя его в постоянном гнетущем ужасе и неведении. Иногда казалось — нарочно. Но злость постепенно меркла, задыхалась, мысли прояснялись, позволяя взглянуть на все без острого приступа тошноты. Его мучили вопросы. В особенности тот, на который Грейнджер не смогла ответить даже под пытками. Кто именно мешал ей сказать правду? Единственным хоть каплю правдоподобным вариантом был Снейп. Но если так, почему профессор не предупредил его об этом? Бессмыслица… Чертова Грейнджер. Драко с раздражением ловил себя на мысли, что думает только о ней. Ненавидит ее теперь и за это, но успокоить бешеный круговорот не может. Каждый раз, когда становилось ясно, что и сегодняшние попытки починить треклятый шкаф закончатся так же плачевно, как все предыдущие, когда голова его обессиленно приземлялась на колени, а глаза закрывались, наполняя все вокруг знакомым мраком, когда он отчаивался настолько, что жаждал конца, он думал о ней. С приходом ночи становилось легче. Зелья надежно окутывали разум сладостным туманом, позволяя хоть на время выпасть из реальности. Он впадал в ничто, становился ничем, и это приносило покой. Пока в один прекрасный день Драко не встряхнул склянку с последним зельем несколько раз, чтобы окончательно убедиться: она совершенно пуста. Нахмурившись, он упал на кровать, предчувствуя невеселую ночь. Кошмары вернулись сразу же, словно поджидали у дверей, подобно верным псам. Они пробрались сквозь расщелину, заставляя проклинать все на свете. Особенно себя. Остановись… Крик Грейнджер неожиданно перетекал в отвратительный, ужасающий смех Темного Лорда, а палочка молниеносно бросала смертельные заклинания. Он просыпался, почти жалея, что это был сон. Когда прошла неделя, Малфою показалось, что прошел целый год. Ученики уже вернулись с рождественских каникул, и Хогвартс начинал оживать. В общей гостиной Слизерина собрались его сокурсники, наполнившие помещение радостными разговорами. Только вот его это совершенно не интересовало, не касалось. Лишь раздражало. Единственное, о чем он мог думать — о возвращении Грейнджер. — Драко. — Малфой нехотя повернул голову в сторону Гойла, который, кажется, рассказывал о том, как скучно было проводить время с семьей и был даже рад вернуться. Драко приподнял бровь, ожидая вопроса, однако по недалекому круглому лицу Гойла можно было предположить, что он уже ждал ответа. — Я спрашивал, как прошли твои каникулы. В смысле, ты ведь был здесь один… Малфоя передернуло от одного лишь воспоминания, но он вовремя замаскировал это пренебрежительной ухмылкой. — Замечательно, — холодно ответил он, затем вновь погрузился в свои мысли. Ему нужно срочно сходить к Помфри за зельями. — Я слышал, что ты был не один, — произнес Блейз, разглядывая его с какой-то странной улыбкой. — Ведь так, Драко? Почему ты побледнел? Я имел в виду Слизнорта… — Тебе-то что? — Малфой презрительно смерил его взглядом. — Решил записаться в школьную газету? Крэбб издал смешок, подталкивая локтем недоумевающего Гойла, что заставило Драко лишь сильнее нахмуриться и увериться: его окружали одни придурки. — На самом деле я хотел поздравить тебя с успехами, — Забини, похоже, совершенно не смутился от насмешки, разве что принял еще более вызывающий вид. — Тебе, наконец, удалось к нему подобраться. Только вот не понимаю, зачем тебе это. Ведь ты же говорил, что тебе совершенно наплевать на СОВ и прочие… мелочи. — Поздравления приняты, — Малфой встал со своего места, решив вернуться к себе, но вскоре вновь развернулся к Блейзу, как можно более равнодушно спрашивая: — Кстати, совсем забыл поинтересоваться, где ты провел каникулы? — Во Франции, — в голосе Забини послышалась счастливая интонация, и Драко, наконец, все понял. Понял и то, что за прошедшую неделю ни разу даже не вспомнил о существовании Паркинсон и ее таинственного ухажера. — Ничто не может сравниться с Парижем… Следующим утром Драко стоял в подземном коридоре, с полной отрешенностью всматриваясь в горизонт с четким осознанием того, что через несколько минут придет конец всем его переживаниям и сомнениям. Грейнджер никогда не опаздывала. Она показалась в конце коридора ровно без десяти, и Малфой приготовился к обороне. Он нарочито замедлил шаг, чтобы столкновение стало неизбежным, игнорируя бешеный стук в висках и липкий холод на кончиках пальцев. Он был уверен: она его заметила. С каждым шагом сильнее ощущалось сквозившее в воздухе раскаленное напряжение, однако нарушать его первым Драко не осмеливался. Он уже приблизился настолько, чтобы разглядеть ее лицо, но она смотрела себе под ноги, и в какой-то момент, когда он уже почти дошел до кабинета, показалось, что на этом все и закончится. Но в тот самый миг Грейнджер все же подняла голову, посмотрев в его сторону. Вот оно — сейчас она кинет в него каким-то проклятием, затем объявит во всеуслышание о том, что он с ней сделал. Драко был готов к этому, уже неделю представлял эту знаменательную встречу. Он смотрел на нее с плохо скрываемой злостью и презрением, готовясь отразить любую атаку. Даже задумался о том, что стоит напасть первому. Однако в ее глазах не было ненависти. С тем же успехом она могла бы смотреть на пустоту. Грейнджер зашла внутрь, оставляя его стоять на месте, раздосадованного. Малфой хотел успокоиться. Но это было невозможно. Во всем этом было что-то неправильное и тревожащее. Как и в том, что несмотря на все, пришлось зайти следом и пройти к своему месту, замечая, что там сидит Забини. Драко нахмурился, однако ничего не сказал. Глаза его зацепились за Грейнджер, сидящую теперь рядом с рыжим недоумком Уизли, на лице которого застыла какая-то глупая улыбка. И именно в ней он нашел ответ: грязнокровка ничего им не сказала. Только вот облегчения не последовало. Блейз вел себя на подозрение дружелюбно, задавал всевозможные вопросы о том, как Драко провел время, затем постепенно перешел к рассказам о собственных каникулах. Определенно, Забини было совершенно наплевать на скучающее выражение на лице собеседника, ведь ему так не терпелось поделиться с ним своим бесконечным счастьем! Скорее всего, ему это казалось весьма забавным — тыкать под нос собственные отношения с Пэнси, полагая, что Драко есть до этого хоть какое-то дело. Его интересовал только один вопрос, с Паркинсон никак не связанный: — Кто дал тебе те зелья, Блейз? — Зелья? — под его внимательным взглядом Забини, похоже, чуть растерялся. — Я же говорил — Помфри. — Я был у Помфри, — о том, что он пытался приготовить зелья самостоятельно, решил пока умолчать. — На самом деле их мне передала Грейнджер, — он пожал плечами. — Мне она сказала, что их передала Помфри. — Грейнджер? — Малфой сразу же нахмурился и перевел на нее удивленный взгляд. Она сидела к нему боком, так что по большей части он мог разглядеть только ее волосы и улыбку, направленную на Уизли. Чертова Грейнджер старательно делала вид, что с ней все в порядке, что не было той недели, месяца, надписи на руке. Будто она вообще с ним даже не общалась. Почему-то это раздражало сильнее, чем все остальное в целом. Лицо его вновь скривила гримаса отвращения, стоило вспомнить о кристалле. Похоже, его кошмары все это время мучили не только его. Поэтому она и передала ему зелья через Блейза. Других причин быть не могло. Мысленно он отдал ее коварству должное. Она весьма умело вышла из затруднительного положения, при этом используя даже ни о чем не подозревающих слизеринцев. Малфой перевел взгляд на Блейза, испытывая некоторое подозрение относительно его непричастности. У того были все причины на месть, и все же мог он иметь хоть какие-то подозрения насчет Грейнджер? Он ведь тоже общался с Паркинсон… — Что? — неожиданно прервал его мысли Забини. — У тебя такое лицо, словно хочешь о чем-то спросить. — Нет, тебе показалось. Нет, каким бы ревнивым придурком Забини ни был, он не опустился бы до сговора с грязнокровной гриффиндоркой. Слизнорт явился с привычным минутным опозданием, прямо сходу начав обрисовывать сегодняшнюю тему, при этом успевая здороваться со своими любимчиками. Как ни странно, на этот раз и он попал под его раздачу. — Мистер Малфой, рад вас видеть! Надеюсь, вы не откажетесь присутствовать на нашей встрече во вторник? Мисс Грейнджер! — профессор на секунду остановился, разглядывая ученицу с весьма радостным выражением лица. — Вы так неожиданно покинули Хогвартс, что я даже не успел поблагодарить вас за помощь с моей кладовкой! — Простите, сэр, мне пришло неожиданное приглашение, — голос Грейнджер прозвучал твердо и убедительно, словно она давно готовилась к ответу, но от Драко не скрылось, как губы ее соседа расползлись в улыбке. — Вы и мистер Малфой проделали действительно большую работу! — после слов Слизнорта Драко напрягся, ощущая на себе заинтересованные взгляды сокурсников. В особенности Блейза. Он провел взглядом по гриффиндорской части, убеждаясь, что для них это тоже стало удивительным открытием. Особенно нахмурился Поттер, бросивший недоуменный взгляд в сторону Грейнджер. Та лишь пожала плечами, словно говоря о том, что в их совместном задании не было ничего странного или заслуживающего упоминания. — Надо же, Драко, — Забини похлопал его по плечу. — Вот каким образом тебе удалось попасть в клуб «слизней». — Заткнись, Блейз, — он нетерпеливо стряхнул с себя руку Забини, досадуя на болтливость старого зельевара. Можно подумать, он не мог выразить своей благодарности отдельно. Сосредоточиться на уроке все никак не удавалось. Голос Слизнорта затихал, вместо него в голове появлялись картинки этого кабинета в прошлом. Вместо Забини рядом сидела Паркинсон, со знанием дела размешивающая жидкость в котле. Постепенно, под напором правды, лицо Пэнси теряло четкость, позволяя заполнить воспоминания настоящим образом. Драко злился. Сама мысль, что она была рядом, казалась чужой и отталкивающей. Ее место там, рядом с предателями крови, как она вообще посмела подойти настолько близко? Как смеет спокойно сидеть на своем месте, когда его выворачивало наизнанку от одного ее вида? Она позволила себе перевернуть его шаткий мир верх дном, а теперь думает, что сможет просто забыть обо всем, сбежать? Какого черта она решила все скрыть от своих дружков? Это какое-то очередное заклинание от неизвестного ему лица? Новый гениальный план? Как же он ее ненавидит… Как же ему хочется просто перестать о ней думать… Уничтожить, разрушить, выкинуть из головы.

***

Грейнджер напряглась, словно почувствовала спиной, как ее сверлили глазами, но не обернулась. Она продолжала изучать какую-то толстую книгу, поддерживая руками голову, которая выглядела весьма тяжелой из-за взлохмаченных, густых волос, напоминающих воронье гнездо. Грязнокровка листала страницы медленно, тщательно впитывая оттуда все возможные знания, никак не реагируя на окружение. Словно мира вокруг и не существовало. Драко заметил ее не сразу, поскольку сам был слишком занят поисками хоть какой-то информации о магических артефактах, точнее, об их починке. Что-то в самом ее виде мгновенно наполнило его нестерпимым раздражением. Это обжигало изнутри и стремилось вырваться наружу. Малфой и не думал усмирять свои желания. За последние дни он обозвал ее грязнокровкой больше раз, чем за всю жизнь, всячески оскорблял ее и ее дружков, ставил перед ней всевозможные препятствия и каждый раз врезался об одну и ту же непробиваемую, железную стену. Всякий раз, когда он ловил себя на мысли, что Грейнджер вот-вот не выдержит и ответит, она просто отстранялась, молча давая понять, что он может идти куда шел. Ее выдержка сводила с ума, наполняя все его естество ядом и бессильной злостью. Это было неправильно. Она не должна была вести себя так, словно ничего не произошло. Не должна была жить спокойно, пока ему было так паршиво. Вот и сейчас она преспокойно перелистывала какую-то книгу: беззаботно и, он точно знал, с наслаждением. Обычно Грейнджер была окружена навязчивыми дружками, постоянными разговорами и смехом, но сейчас она была одна и наиболее уязвима. Драко просто не мог не воспользоваться случаем. Он подошел к ней беззвучно, наслаждаясь ее неведением, затем с шумом опустил на стол толстый томик по ЗОТИ. Гриффиндорская заучка подпрыгнула на месте от неожиданности, резко обернулась на звук, явно не ожидая встретить именно его. — Что такое, Грейнджер, напугана? Но она уже успела вернуть лицу обычную невозмутимость и смерила его холодным непроницаемым взглядом. — Что тебе надо? — ее голос прозвучал предельно спокойно, даже слишком, но он сразу же заметил изменения: словно исходил откуда-то со стороны, вовсе не принадлежал ей, но при этом смотрела грязнокровка прямо в его глаза. — Меня не покидают некоторые вопросы, — Драко усмехнулся, придавая себе максимально уверенный и беспечный вид, на самом же деле чувствуя странную растерянность. — Можешь спросить у мадам Пинс, — Грейнджер пожала плечами, вновь концентрируясь на своем занятии. — Уверена, в книгах есть все, что тебе нужно. — Неужели? Даже причина, по которой ты ничего не сообщила своим дружкам? — он удовлетворенно приподнял брови, замечая, как она напряглась. — Что это, новый способ шантажа? Какой-то особо изящно продуманный план мести? Очередной слежки? — Ты сам ко мне подошел. Лицо вновь скривила гримаса отвращения, однако Грейнджер уже на него не смотрела и оценить стараний не могла. Разрываясь между желанием уйти и запустить в нее Непростительным заклинанием, он выбрал другой вариант — третий. Драко облокотился на стол, нависая прямо над ней, словно гремучая змея перед нападением, слегка прищурив глаза. Несколько секунд он продолжал сверлить Грейнджер сверху, пока она, в конце концов, все же не подняла голову, удостаивая его своим взглядом. Все таким же спокойным, равнодушным. — Послушай меня, мерзкая грязнокровка, — слова он произносил нарочито медленно, растягивая, желая проследить за ее реакцией, которая все никак не менялась, — если это очередная твоя игра, тогда советую быть предельно осторожной. Потому что то, что я сделал с тобой в тот день, тебе покажется цветочками. — Можешь не бояться, — она утомленно вздохнула, даже не потрудившись сжать губы или нахмуриться. — Я ничего не замышляю. — Ты в своем уме, Грейнджер? — прошипел он сквозь сжатую челюсть, покрутив у висков, понимая, что вскоре сорвется на крик. — Это ты должна бояться! Но она явно не боялась. Все в ее облике источало лишь убийственное спокойствие. Грейнджер явно поменяла тактику. Она смотрела на него пренебрежительно. Так же, как смотрела все эти шесть лет. Он не замечал этого раньше, но сейчас это слишком резко контрастировало с тем, что выражали ее глаза за последние месяцы. Какой-то слабый голос внутри заметил, что ему не хватает того теплого свечения, что едва заметно проскальзывало в ее серьезном взгляде. Салазар, до чего он опустился, раз жаждет увидеть там что-то кроме страха. И как эта грязнокровка смеет его презирать? Бросать ему вызов. Может, и не сознательно, возможно, лишь вследствие уязвленной гордости (кто бы мог подумать, что у грязнокровок она есть?). И что, дементор ее побери, он еще должен был сделать, чтобы та сорвалась? — Ты закончил? — игнорируя его перекошенное от бешенства лицо, она захлопнула книгу, сложив ту в сумку, затем развернулась в сторону выхода. Грейнджер уже вышла из библиотеки, явно не понимая, что он не собирался так просто ее отпускать. Драко выскочил следом, репетируя речь о том, насколько она его достала и что именно ей будет грозить, если она продолжит в том же духе, но внезапно возникли новые препятствия в виде Уизли. — Так и знал, что найду тебя здесь, — он стоял, прислонившись к стене, явно ожидая ее появления. И без того наивное лицо расплылось в глупой улыбке, заставляя Малфоя закатить глаза и дивиться его природной тупости. Расслабленная поза рыжего и то, как уголки губ Грейнджер приподнялись в слабой приветственной улыбке, заставили Драко поморщиться, словно он взял в рот нечто очень кислое. Собственные реакции поражали и тревожили. Поэтому, решив, что выскажет все Грейнджер в следующий раз, когда не будет свидетелей, он направился в сторону подземелья. К его несчастью, для этого нужно было обойти мерзкую парочку. Он почти прошел мимо ненавистных гриффиндорцев, когда Уизли приобнял ее за плечи, на что та охотно ответила коротким смешком, от которого Малфоя чуть не вырвало прямо на паршивые ботинки Уизли. — Ради Мерлина, снимите номер, пока меня не стошнило! Уизли уже открыл было рот, чтобы сказать нечто, из-за чего и так раздраженный Малфой мог со спокойной совестью устроить маленький незапланированный хаос, но она этого не позволила, сжав того за руку. До слуха Драко донеслось сухое «не стоит, мы опаздываем на тренировку», и жалкий подкаблучник после недолгого колебания сдался. Даже не взглянув в его сторону, они направились на выход. С каких пор Грейнджер интересуется квиддичем? Драко проследил за ней глазами, настойчиво вдалбливая себе в голову, что его интересовало лишь одно — Грейнджер должна заплатить за все, что сделала. Она должна испытать на себе всю его злость и отвращение, пока наконец не расколется на части и не будет умолять о том, чтобы он остановился. Весь оставшийся день был напрочь испорчен. Опять. Ко всему прочему добавились еще Крэбб и Гойл, ставшие на подозрение любопытными и участливыми. Они постоянно преследовали его, путались под ногами, несмотря на все его малоприятные высказывания. А ведь от них требовалось всего ничего — стоять в коридоре и молчать, пока он пытался починить проклятый шкаф. Вместо этого они начали задавать тупые вопросы, доводящие до полного бешенства, всячески его торопить, при этом не имея ни малейшего представления о том, чем именно он там занимался. — Драко, времени совсем не осталось! — Драко, скажи нам, чем именно ты там занят! — Когда у тебя наконец получится? — Темный Лорд не будет ждать вечно. — Жаль, твой отец не может помочь… И даже в туалете его не оставляли в покое. — Ты такой же лгун, как все другие мальчики! — Миртл выскочила из кабинки, прищурившись, полная негодования. — Ты обещал зайти! — У меня были дела. — И какие же? — призрак скрестил на груди руки, явно не ожидая, что у него могли быть какие-то другие альтернативы общению с ее истеричной оболочкой. Например, то, что мать отправила письмо, сообщая, что ей угрожают Пожиратели. — Личные, — Драко тут же пожалел о сказанном, потому что губы Миртл угрожающе надулись, а между бровями появилась глубокая складка. — Ты изменился, — Миртл смотрела на него с некоторым разочарованием и упреком, заставляя мысленно закатить глаза. Однако следующее замечание заставило его уже пораженно округлить их. — Гермиона была совершенно права. — Что ты сказала?! — Она говорила, что у тебя отвратительный характер, и я не могу с ней не согласиться. — Ты сплетничала обо мне с этой грязнокровкой?! — стоило задать вопрос, как он сразу же вспомнил слова Грейнджер в кладовке Слизнорта и понял, что так оно и было. Оставалось лишь выяснить, насколько все плохо. — Что именно ты ей наплела? — На самом деле… — Миртл несколько виновато отвела взгляд, начиная нервно перебирать прозрачными пальцами. — Я говорила в основном о том, как тебе плохо без этой дуры Паркинсон. Пойми, я была очень сердита из-за того, что ты так тосковал по этой… девушке. Скучал по ней. Да и Грейнджер, похоже, была заинтересована твоими переживаниями… В который раз Драко приходилось удивляться собственным решениям. С чего вообще он решил начать эту странную «дружбу» с Плаксой Миртл? Он с силой ударил в стену, пронзив лицо призрака насквозь. Она сильно зажмурилась, словно ожидая физической боли, прикрывая руками напуганное лицо. — Благодари Мерлина за то, что мертва, — прошипел слизеринец, когда она все же рискнула открыть глаза и встретиться с ним взглядом. — Иначе я бы собственноручно отправил тебя на тот свет! — Драко… — захныкала Миртл. — Ты не должен говорить такое. Это жестоко! Помещение наполнилось ее горькими рыданиями, однако на Малфоя это не произвело никакого эффекта. Слишком уж часто он наблюдал ее реакцию на то, чего ей слышать не хотелось. — Хватит истерик, Миртл! — он ткнул ей пальцем в нос, и она наконец остановилась. — Ты меня достала! — Но… — призрак принял весьма несчастный вид, сверля его влажными глазами. — Не преследуй меня больше! — Но мне грустно и одиноко… — Миртл сделала паузу, многозначительно разглядывая его с ног до головы, словно внешний вид как-то менял ситуацию. — И тебе тоже. — Найди себе призрака, — безапелляционно предложил Драко, направляясь к выходу. — Но… — голос Миртл потонул в стенах туалета, не достигнув его ушей. Он был уверен, что она не последует его совету, но по крайней мере сегодня ее видеть больше не придется. Малфой заперся в собственной комнате, решив, что на сегодня ему общения хватит. Он чувствовал себя совершенно одиноким среди постоянных проблем и врагов. Осколки существования перемешивались в сплошное месиво, делая повседневную жизнь совершенно невыносимой. Письма от матери становились все реже и короче, словно она тоже исчезала. И пусть Драко знал, что в этом виновата лишь гребаная министерская охрана, надежно проверяющая каждое ее письмо, каждое слово, легче от этого не становилось. Он вспоминал глаза матери, наполненные ужасом, кричащие о том, что его ждет провал. Все это подталкивало продолжать жалкие старания, игнорируя постоянную усталость и отравляя собственное существование планированием убийства. На Малфоя давили со всех сторон, словно только от него одного и зависела миссия Темного Лорда, но он слишком хорошо понимал, что на самом деле являлся лишь безвольным орудием мести. Конец этого клинка одной из сторон упирался в сердце Дамблдора — единственного волшебника, способного остановить Темного Лорда, другим же — в самое ядро чистокровного малфоевского семейства. Чем бы все ни закончилось, для него приятного в запасе было мало. Когда-то казалось, что это честь, слава, шанс вернуть все назад после провала отца и отомстить врагам. Как же он был наивен… В какой-то момент ему начало казаться, что он не выдержит и пошлет все к Мордреду. Возможно, если бы не мать, он просто послал бы Темного Лорда к чертям, следом за собственной жалкой жизнью. Драко сам расхохотался от одной только мысли, понимая, что все это — лишь глупые фантазии. Фантазии, навеянные мерзкой Грейнджер, посмевшей предположить, что у него есть выбор. Она усиленно вдалбливала это ему в голову, даже не думая поинтересоваться его мнением. Самым же странным было то, что ей это почти удалось. Почти. Глупая подружка святого Поттера, непогрешимого храброго Поттера. Его тошнило от понимания того, что она постоянно сравнивала их. Теперь это было слишком очевидно. Она постоянно предлагала ему поступать именно так, как поступил бы Поттер, думать как Поттер… Для нее и ее дружков все выглядит таким простым. Все так четко и красиво разделено на правильное и неправильное, на хорошее и плохое. Неужели она действительно не понимала, насколько все бессмысленно, тупо? После их разговора в Выручай-Комнате она должна была осознать разницу между ее уютным мирком и его реальностью. Я боюсь, что если ты не остановишься, я буду чувствовать то же, что и ты тогда: только ненависть и отвращение. Я не хочу этого. Остановись… Ее голос отчетливо проскальзывал внутрь его утомленного разума, дезориентируя оставшуюся решимость и упорядоченный ход вещей. Она заслужила. Она использовала его, следила. Вот и сейчас доводила до ручки этим противным мягким голосом, не смолкая даже во сне. Воспоминания толкались в голове, словно черные скользкие твари, желающие поскорее выбрести наружу из своей пещеры навстречу свету, и сдерживать их было выше его сил. Чем счастливее он себе казался в них, чем полнее, тем сильнее сгущалась тьма вокруг, однако он упрямо продолжал прокручивать каждое из них вновь и вновь, словно пытаясь найти там ответы, улики, подсказки, хоть что-то, что могло унять агонию. Он держался за свою злость изо всех сил, а она тем временем медленно ускользала прочь, оставляя его корчиться от бессилия. Глаза Пэнси… Нет. Ее глаза, наполненные нежностью и пониманием. Неужели все это было частью ее дерьмового плана? Неужели она могла опуститься до поцелуев с врагом только для того, чтобы вторгнуться в доверие? Зачем она продолжала следить за ним после того, как все всплыло наружу? Зачем ей понадобилось настойчиво предлагать свое никчемное участие в его судьбе, если только… Если только она не чувствовала что-то на самом деле. Нет. Невозможно. Грейнджер его использовала. И заслуживает только ненависти. Нужно выкинуть все эти глупости из головы. Она недостойна даже того, чтобы думать о ней. Наверняка ей бы это понравилось. Чертова Грейнджер…