***
Драко не нужно было смотреть на открывающуюся дверь, чтоб понять, кого он там увидит, но все же посмотрел. Возможно, даже дольше, чем требовалось, потому что, отвернувшись, он заметил на лице Забини противную ухмылку. Поведение Блейза вызывало в нем все больше подозрений, однако начинать тему первым было слишком опасно. Кто знает, что именно ему известно? Грязнокровка прошла прямо перед его столом, на несколько секунд окатывая его волной раздражения и злости, очевидно, вызванной его присутствием. Что-то подсказывало, что подобные чувства ее охватывали не в первый раз. Понимание этого неожиданно сильно царапнуло изнутри, заставляя проклинать себя за опрометчивое решение надеть чертов кристалл. Драко был уверен, что ночь у Грейнджер была бессонной. Колебания ее отзывались в нем тихим, но настойчивым потоком, сделав и без того отвратительную ночь откровенным кошмаром. И если привыкнуть к собственным ему почти удалось, грейнджеровская часть терзаний была воистину невыносимой. Особенно из-за того, что он даже не знал их истинных причин. Драко не был уверен, что именно рассчитывал узнать, надевая кулон, однако с первой же минуты был разочарован накатившим на него чувством вины и беспокойством. Это было слишком типично для нее и слишком неблагоприятно — для него. Даже злость ее казалась какой-то неправильной, не такой, к которой привык он сам. Ее злость была насквозь пропитана неприятным, липким чувством вины, боли и отчаяния. Скорее всего, из-за сковывающего ее молчания, а может, и чего-то другого, чего разглядеть он пока не мог. И не желал. Оттого чувствовал себя полным кретином, попавшим в ловушку, которую сам же и расставил. Единственным же существом, способным помочь ему выбраться из этой ловушки, была та, которую он не попросит о помощи, даже если будет лежать при смерти. Впрочем, по ее словам, она бы и не стала вмешиваться. Наверное, узнай Грейнджер обо всем, ее бы это дико рассмешило. Или привело бы в бешенство. Может, наконец, сломило бы. Мерлин знает, как она может отреагировать. Не исключено, что посыпется огромная гора вопросов с весьма провокационной верхушкой: «Почему ты нацепил на себя этот проклятый кристалл, Малфой?» «Потому что мне было интересно, как устроены жалкие грязнокровки вроде тебя. Очевидно, вы отличаетесь от нас». Или что-то в этом роде… Мысленно Драко закатил глаза. Вариант о том, что он совершил такую глупость на пьяную голову, Грейнджер со своим длинным носом вряд ли бы устроил. Хотя нос у нее не такой длинный. Скорее, наоборот… Чертова Грейнджер… Она никогда не узнает об этом. Профессор Слизнорт возник в классе с минутным опозданием, отвлекая от тягостных дум, и сразу перешел к делу: — Итак, каждый из вас должен взять с моего стола по флакону и до конца урока изготовить противоядие от того, что в этом флаконе находится. Удачи вам и не забывайте о защитных перчатках! Конечно же первой вскочила с места Грейнджер. Пока остальные только собирались встать, невыносимая всезнайка уже преодолела половину расстояния до учительского стола, ощущая при этом явное удовольствие. Поразительно, как мало ей нужно для счастья… Поразительно, как просто это счастье разрушить… Его путь к флакону с ядом окончился ожидаемым столкновением. В глубине души пришлось признать: не случайным. Когда Грейнджер развернулась, уже готовясь вернуться на свое место, она сразу же напряглась, видя перед собой его фигуру. — Исчезни с дороги, грязнокровка, — рыкнул Драко, задев ее плечом. Сильно. Потому что с недавних пор это превратилось в своеобразную игру. А Малфой терпеть не мог проигрывать. Она испытала вспышку раздражения, однако спорить не стала, быстро направляясь на свое место. Закатив глаза, поражаясь ее искусному притворству, он взял флакон и, оставшись неудволетворенным, последовал к своему котлу. Тем временем Грейнджер уже успела вылить содержимое склянки в котел и даже развести под ним огонь. Мысленно Малфой хмыкнул, поражаясь, что даже после такой ночи мерзкая грязнокровка умудрялась сохранять репутацию и даже испытывать некоторый азарт, знакомый и ему самому. Готовка зелий всегда приносила ему удовольствие, однако следить за тем, как Грейнджер мешает зелье, кидая туда один за другим ингредиенты, было даже забавнее. Да, он должен был заметить ее почерк еще тогда, когда она варила зелья в образе Пэнси. Сейчас разница казалась слишком уж заметной, особенно учитывая, насколько резко Пэнси стала вдруг разбираться в магических рунах и артефактах. Даже ее сосредоточенное и строгое выражение лица, когда она занималась чем-то серьезным, должно было вызвать в нем хоть какие-то отдаленные подозрения. А ведь она притворялась другим человеком, мягко говоря, паршиво. Так как, во имя Мордреда, он мог этого не заметить? Заклинания Грейнджер были невербальными и точными, не мешая ей при этом изредка давать советы и Уизли, чье зелье все сильнее угрожало всем им взрывом. Последнее заставило Драко нахмуриться и сосредоточиться на собственном отваре, который, по очевидным причинам, не должен был проиграть противоядию Грейнджер. Все же то, как рыжий придурок ей улыбался, не давало ему в полной мере сосредоточиться на своем деле, так что, в конце концов, часть снадобья он вылил на себя. — Драко, на тебя что, кошку стошнило? — спросил у него сквозь смех Забини, вызвав при этом короткие смешки даже со стороны Крэбба и Гойла. — Заткнитесь, — прошипел Малфой, обводя их всех презрительным взглядом. Если те двое помрачнели и послушались его сразу, с губ Блейза улыбка все еще не сошла. — Займись лучше собственным зельем. Что это? Драконья моча? Блейз лишь фыркнул, впрочем, переводя взгляд на свой котел. — Весьма недурно, мистер Малфой! — Слизнорт радостно осмотрел зелье, на что Драко лишь самодовольно усмехнулся. — Мисс Грейнджер, вы смешали пятьдесят два ингредиента за столько короткое время? Это впечатляет… Гарри, что можете показать мне вы? Ну и нахал же вы, юноша! О, вы совершенное подобие вашей матушки… Что ж, тут вас винить не в чем — безоар, безусловно, служит противоядием от всех этих зелий! Такой же была и ваша матушка. Лили обладала интуитивным чутьем в зельеварении, которое вы, несомненно, от нее унаследовали… Да, Гарри, да, если у вас под рукой имеется безоар, это решает проблему. Хотя, поскольку он не помогает от всего на свете, да и встречается довольно редко, умение составлять противоядия вам все же не повредит… Десять очков Гриффиндору — за чистой воды нахальство! Малфой, не веря своим ушам, недовольно посмотрел на Поттера, который, похоже, сам не ожидал подобного эффекта. И с каких пор у святого Поттера раскрылось интуитивное чутье в зельеварении? Должно быть, Поттер что-то скрывает… К удивлению Малфоя, он уловил раздражение и со стороны Грейнджер. Похоже, не его одного мог бесить Поттер. Интересно. — Урок окончен! — Слизнорт направился назад к своему столу, затем резко развернулся, вновь обращаясь к классу: — Слизней прошу остаться. Драко, уже собравший свои принадлежности, хотел покинуть кабинет взбалмошного зельевара, который по очевидным причинам отбил у него всю любовь к столь тонкому искусству, но все же нехотя остановился, маскируя обреченность вежливой улыбкой. Краем глаза он заметил, как Уизли приобнял Грейнджер, прежде чем покинуть класс, наполнив ее неловким смущением, его же — беспричинной яростью. — Не беспокойтесь, я не задержу вас дольше нескольких минут, — начал Слизнорт, обведя взглядом оставшихся. Кроме Грейнджер и Поттера, остался только Лонгботтом. — Мы ведь не хотим, чтобы вы опоздали на следующий урок. Я лишь хотел пригласить вас всех лично, раз уж у меня появилась такая возможность. Насколько мне известно, тренировки у ваших команд сегодня не будет, — Слизнорт бросил вопросительный взгляд в сторону Поттера, тут же покачавшего головой, затем перевел его и на Драко, который отвечать не стал, полагая, что вопрос был скорее риторического характера. — Вот и замечательно! Мисс Грейнджер, надеюсь, на этот раз вы не откажете мне в чести… В последнее время вы были несколько заняты… Малфой ощутил, как она напряглась. Он и раньше замечал ее отсутствие на встречах «слизней», однако причину понял лишь сейчас. Похоже, Грейнджер избегала его. Неудивительно: даже сейчас, когда ей приходилось просто стоять рядом, он ощущал, что ей от этого плохо, невыносимо, словно его близость перекрывала ей кислород. Когда же Драко ощущал сгусток боли и злости, он уже знал: она случайно посмотрела на него. Малфой понял, что не собирается и дальше терпеть эти вспышки. Единственный же вариант как нельзя хорошо подходил его раннему решению: нужно просто держаться от нее как можно дальше. — Профессор Слизнорт, — произнес Малфой, обращая внимание Слизнорта на себя. — Боюсь, у меня появились важные дела, так что я вынужден отказаться от вашего приглашения. Надеюсь, вы понимаете… — Да-да, конечно, — профессор принял весьма опечаленный вид. — Хотя мне очень жаль. Грейнджер определенно что-то заподозрила, однако его это сейчас мало волновало. Он направился к двери, решив, что с него хватит всего этого. К тому же у него действительно есть дела поважнее. Например, чертов шкаф. Деловой настрой его сохранился ровно до того момента, как он вышел из класса. Оглядевшись по сторонам, он заметил Лавгуд, стоявшую в нескольких шагах от него, облокотившись на подоконник. Она, очевидно, поджидала кого-то. Малфой несколько растерялся, не зная, как странноватая когтевранка может отреагировать на его появление. Оставалось лишь надеяться, что она не станет падать в обморок или что-то настолько же странное. Однако та решила поступить опрометчивее: — Привет, Драко, — она помахала ему, заставив недоуменно приподнять бровь и надеяться, что вышло достаточно презрительно, чтобы скрыть замешательство. Кажется, кто-то, кого она ждала, был именно им. Все же он остановился, провел по ней взглядом, с некоторым облегчением осознав, что с ней все в порядке. — Чего тебе? — спросил Драко, небрежно переведя взгляд на окно. Начало февраля выдалось весьма дождливым и пасмурным. Впрочем, ему это даже нравилось. — Я просто хотела сказать, что мне жаль, — произнесла Лавгуд, из-за чего ему пришлось стремительно перевести взгляд на нее, чтобы понять, не шутит ли она. Нет, она определенно чокнутая. — Ты слишком сильно ударилась головой? — спросил Драко, нахмурив брови. — Нет, не слишком. Я потеряла сознание только на несколько минут. Малфой вознес глаза к небу, если точнее, к потолку, еле сдерживая желание хлопнуть себя по лбу. Нет, против логики Полумны ему точно не выстоять. — Отлично, я рад, что у тебя нет сотрясения, — сказал Малфой, старательно придавая голосу побольше едкой иронии. — Спасибо, — а вот в словах когтевранки не было и капли сарказма. Досадуя на самого себя, Малфой понял, что чувствует некоторую вину. В конце концов, Полумна, живущая где-то в совершенно другом мире, в его семейных проблемах виновата никак не была. — Мне тоже жаль, — произнес он, затем, заметив улыбку на лице собеседницы, поспешил прибавить, угрожающе направив на нее указательный палец: — Но насчет нового выпуска я говорил серьезно! — Да, понимаю… — Лавгуд усиленно закивала, и он уже был готов уйти, когда почувствовал смену чувств Грейнджер и понял, что вновь стал их причиной. Он обернулся, словив на себе ее нахмуренный, встревоженный взгляд, красочно говоривший о том, чего именно она от него ожидала. Очевидно, решила, что он хотел завершить начатое. Досадно, но его это несколько оскорбило. Хотя то, что ради своих подозрений она даже не побрезговала подойти к нему, раздражало еще сильнее. — Все в порядке? — вопрос гриффиндорки был обращен лишь к Лавгуд. — Конечно. — Я не собираюсь ее убивать, если ты об этом, — ядовито уведомил ее Драко, мгновенно получив презрительный взгляд и вместе с тем нечто похожее на облегчение внутри. — Это правда, — произнесла когтевранка, с подозрением разглядывая их маленькую молчаливую дуэль взглядов. — Думаю, тебе и Гарри нужно расслабиться. — Я согласен с Полумной, — Драко даже улыбнулся Лавгуд, с легким злорадством ощущая, как Грейнджер закипает. Он мог поклясться: она хочет сказать, чтобы он заткнулся, но вместо того просто посмотрела взглядом, полным негодования и раздражения. Неизвестно, сколько еще все это продлилось бы, если бы до них не донесся звук хлопнувшей двери. Вышедший Поттер выглядел странно растерянным и встревоженным, словно был чем-то недоволен. Чем именно мог вызвать такую реакцию у своего любимчика Слизнорт, Малфой не знал, однако взгляд Поттера, направленный в себя, знал слишком хорошо. Драко закатил глаза, готовясь к очередному потоку обвинений. Грейнджер, предчувствуя нечто похожее, пошла навстречу Поттеру с явным намерением перехватить его по пути и увести на безопасное расстояние, но того это не слишком убедило. — Они очень заботливые, — сказала ему Полумна, с некоторой опаской посматривая на Поттера. — Ты слишком сильно преуменьшаешь, — заметил Драко, затем обратился уже к гриффиндорцу. — Что тебе надо, Поттер? Никак не можешь удержаться в стороне? Хочешь присоединиться к нашей милой беседе? — Я предупреждал тебя, Малфой… Грейнджер очутилась между ними прежде, чем гриффиндорец успел закончить предложение. Ее напряжение полностью дополняло бурю ненависти, что вызвал в нем Поттер. В очередной раз. — Хватит, Гарри, — она стояла напротив Поттера и спиной к нему. Стояла слишком близко, потому что он ощущал знакомый запах карамели, видя перед собой лишь ее волосы, чувствуя в себе ее гнев и что-то подозрительно напоминающее страх. Жажда прибить гриффиндорца на месте стремительно утихала, сменяясь нестерпимым желанием оказаться где-нибудь подальше от этого всего. Он ведь может поквитаться с Поттером и позже, когда ее не будет рядом, когда он не будет чувствовать этот запах. — Лучше послушай свою подружку, Поттер. Уходя, он ощутил нечто странное со стороны Грейнджер, но обозначить как-то конкретно так и не смог.***
— Да что с тобой творится? — Гермиона раздраженно всплеснула руками, когда они направлялись к Большому залу. — Ты не можешь постоянно кидаться на всех просто потому, что тебе так хочется! — Не на всех, а на Малфоя! Пусть Полумна и говорит, что все не так, как было, но я ей не верю! Очевидно же, что он ее запугал! — Ты не можешь кидаться на него только из-за своих подозрений! — Гермиона… — в голосе друга скользило явное неодобрение. — Мне не нравится то, что ты переменила свое отношение. Не знаю, как это связано с тем, что ты провела с ним некоторое время… Но неужели это как-то изменило твое отношение к нему? Это же Малфой! — Я в курсе, Гарри, — пробурчала Гермиона, понимая, что все ее слова и доводы имели две стороны. Одна была вырезана на ее руке, вместе с Темной Меткой Малфоя, другая же материальной ценности совсем не имела, державшись исключительно на словах Дамблдора и ее собственных воспоминаниях. Все же выбирать, на какой из них остановиться, становилось все сложнее. Конечно, все изменилось. Изменилось бесповоротно. Скорее всего, ей и раньше не понравилось бы то, как ее друг постоянно лезет на рожон. Даже если это и Малфой, вокруг которого всегда и вертелись все проблемы. Однако ей действительно не нравилось, что Гарри стал жестче. Ей не нравилось, что вся его боль из-за потери Сириуса вытекала теперь постоянными вспышками подозрений и ярости. Особенно когда она знала, что все его подозрения были оправданы, но вместе с тем не могла об этом сказать. Ситуация была слишком неправильной. Полностью и беспросветно. — Я испортил отношения со Слизнортом, — внезапно сказал Гарри. Голос его был поникшим и глухим, так что раздражение ее мгновенно улетучилось. — Я так и поняла. — Он ничего мне не скажет… — Скажет. Дай ему время. — Гарри недоверчиво хмыкнул, она же, несмотря на внутренний голос, советующий сдержать колкости до лучшего момента, все же не удержалась добавить: — Похоже, это воспоминание слишком важно для него, чтобы открыться даже перед маленьким принцем зельеварения. — Я так и знал, что ты об этом вспомнишь, — Гарри раздраженно вздохнул, одарив ее мрачным взглядом. Что ж, злился не только он. — Это было нечестно. — Ты просто завидуешь, — сказал Гарри, заставив ее приостановиться от переполнявшего возмущения. — Тебе невыносимо не быть лучшей во всем, что ты делаешь. — Ты прекрасно знаешь, что дело не в этом! — Гермиона скрестила на груди руки. — Ты используешь то, чего не знаешь. И это весьма опасно, Гарри. — Тебя это волновать не должно, — голос Гарри прозвучал достаточно грубо, чтобы терпение ее достигло предела. По его лицу она поняла, что он это заметил, однако спорить дальше она не собиралась, вместо этого решив уйти. В конце концов, если Гарри считал ее советы лишь мелочной завистью, она этого изменить никак не могла. Развернувшись к нему спиной, она от неожиданности вздрогнула, когда он коснулся ее руки. Там, где была надпись. — Постой, Гермиона, я не хочу ссориться. Его хватка вовсе не была грубой, и все же она ощутила ноющую боль, отчего издала слабый вскрик, вновь разворачиваясь к нему лицом. И Гарри этого было достаточно. Его рука быстрым движением приподняла ее рукав, обнажая уродливую надпись. Слишком быстро, не давая ей времени на ответную реакцию. Кровь мгновенно прилила к лицу Гарри, зрачки потемнели, сжатая челюсть говорила об очевидном желании убить. И Гермиона точно знала, кого именно. Потому что он все понял. Все ее попытки сдерживать его оказались настолько тщетными и слабыми, что ей оставалось лишь с отчаянием бежать за ним следом, переходя на крик.***
Малфой вздрогнул от неожиданно накатившей волны ее страха, застыв на месте, пораженный его силой. На него все сильнее накатывали ее тревога и отчаяние, когда в туалете возник Поттер — взбешенный, словно по дороге его искусал оборотень. Он бы с радостью спросил, какого черта он здесь делает, однако палочка в руках гриффиндорца уже была направлена на него, не давая особо времени на раздумья. Инстинктивно вытащив собственную палочку, Малфой сблокировал заклинание Поттера, которое отлетело на несколько дюймов, разбив лампу на стене. Проследив за этим, чувствуя, как его охватывает раздражение подобным неожиданным и беспричинным нападением, Драко поднял палочку, собираясь выпалить заклинание, когда заметил у дверей Грейнджер: бледную и напуганную происходящим. Увиденное заставило его растеряться. Всего на секунду, однако этого было вполне достаточно, чтобы противник успел произнести новое заклинание, на блокировку которого у него уже не было никаких шансов. — Сектумсемпра!