***
Пожалуй, моё ночное приключение действительно можно было списать на странный сон. Я бы вообще целиком назвала это не более чем наглой игрой воображения, но кувшин с водой и стакан доказывали, что я всё же совершила свою маленькую вылазку на кухню. Пробуждение сегодня меня ждало довольно неожиданное. Я спала и никому не мешала, потому как моё тихое посапывание не сравнимо по уровню децибелов с тем шумом, что я произвожу бодрствуя, по сему мне не ясно, зачем моим родственничкам понадобилась прерывать мой сон. В комнату самым наглым образом ввалился мой дорогой и горячо любимый братец Рафаэль, своим громким восклицанием «С Днём Рождения, сестрёнка!» способный не то что меня разбудить, но и сообщить всем соседям о том, что у меня сегодня праздник. Когда я, недовольно ворча села в кровати (мне изначально было понятно, что пытаться завернуться обратно в одеяло дело бесполезное), брат налетел на меня с объятиями, из-за чего я упала на спину, а он, соответственно, на меня. Со стороны двери послышались подозрительно весёлые восклицания, и я почувствовала, что лежащее на мне тело потяжелело раза в полтора. Это Ник и Кэролайн, решив поддержать Рафа и, видимо, раздавить меня, тоже устроились на моей кровати. Хотя нет, в первую очередь на Рафе, который лежал на мне, а вот уже я лежала на кровати. — Эй, вы, — почти прохрипела я, — раздавите же. Со стороны двери послышался смех, под аккомпанемент которого с меня всё-таки встали, и Рафаэль даже подал мне руку, когда я решила подняться с постели. Я отмахнулась от его помощи всё ещё недовольная недавним происшествием, но, как только я крепко встала на ноги, он сгрёб меня в объятия, целуя куда-то в макушку. И хотелось бы мне подуться на него подольше, но как-то не вышло. Ладно, в конце концов, я уже привыкла к подобным случаям в мой День Рождения. Рафаэль исправно приезжал меня поздравлять. После этого тётя Грейс, а в дверях умилялась этой сценой именно она, выпроводила всех за дверь, приказав спуститься вниз. Меня же она отправила в ванную. Когда же я из неё вернулась, уже вполне бодрая, не заспанная, с сияющими глазами, тётя ждала меня в комнате с платьем в руках. Я обомлела. Платье было восхитительным. Не вычурным, без излишка блёсток и паеток, которые сейчас есть, кажется, везде. Не слишком длинное, чуть выше колена. С пышной, но не как из тюля юбкой, цветом один в один как-то, в котором моя мама была на выпускном. Фотография с того вечера, на котором мои родители были запечатлены вместе в парадных нарядах, улыбающиеся и ещё такие счастливые, была той фотографией, с которой я не расставалась. У дяди Фалька она стояла в рамке на прикованной тумбочке. Также года четыре назад тётя Грейс подарила мне медальон из белого золота, внутри которого была миниатюра этой фотографии. Это удивительное, глубокого синего цвета платье, которое тётя держала в руках, было не только таким же цветом, но и выполнено в таком же стиле. Узоры на лифе, ленты вместо рукавов, которые будут чуть скрывать мои плечи, ткань. Я была в восторге, но в то же время в груди что-то защемило. Помню, что когда впервые увидела эту фотографию, зная, кто на ней изображён, я сказала, что хочу, когда вырасту, такое же платье как у мамы. Подарок Грейс немного отличался, но был воплощением той моей детской мечты, разве что немного больше подходившей именно мне. — Спасибо, — шепнула я. Глаза заслезились и я всхлипнула. Стараясь не разреветься, я быстро утёрла уже сбегавшие по щекам слёзы, но лучше не стало. Я прерывисто вздохнула, и слёзы закапали с новой силой. Я стояла и плакала, хотя в пору было бы улыбаться. Странная я, не-нор-маль-на-я. — Ну всё-всё, — отложив платье, тётя обняла меня, ласково поглаживая по спине и шепча что-то успокаивающее. Понемногу я пришла в себя, и когда уже была действительно спокойна и готова к любым ударам судьбы, тётя Грейс усмехнулась. — Платье — это на вечер. Фальк арендовал кафе, и ты должна там блистать, хоть это и не официальный приём в честь твоего Дня Рождения. А сейчас мы оденем что-нибудь поудобнее и развлечёмся менее «аристократично», — она мне подмигнула. За что я любила тётю, так это за то, что она всегда могла поднять мне настроение парой фраз, а иногда и одним словом. «Менее аристократично» у нас значило, что это будут развлечения, которых бы не одобрила леди Ариста. То есть почти всё, чем развлекают себя современные тинэйджеры и не только. Походы в кино и парк аттракционов моя бабушка считала чем-то в высшей степени неприличным, но пока она была в Ложе, а я была уверена, что они ещё там, иначе мне пришлось бы спуститься к завтраку в платье (может не в этом, раз оно для вечера, но точно не в джинсах и свитшоте, которые были очень даже красивыми, но не подходили под бабушкин дресс-код). Со спокойно душой я в компании тёти спустилась в столовую, где на меня вновь обрушился шквал из поздравлений и объятий. Когда все немного успокоились, а подарки были вручены, мы сели завтракать. Стоп, я упустила один момент. Мы сели завтракать, после того, как я заявила, что ужасно голодна и клятвенно пообещала посмотреть все подарки сразу после завтрака. Подарки оказались волшебными, хотя некоторые их них несколько меня шокировали. Кажется, я всё так не доспала сегодня. Во всём мне видится какой-то тайный умысел, хотя обычно я не отличаюсь подозрительностью. От Рафаэля в подарок я получила комплект украшений с рубинами. Не думаю, что он хотел на что-то намекать, наверняка он и не помнит, что именно этот камень соответствует двенадцатому путешественнику. Но всё же эти украшения заставили меня с волнением вспомнить о сегодняшнем сне. По крайней мере, я очень надеюсь, что это был именно сон. Ник вручил мне толстый блокнот, на обложке которого красовался ворон. Почему ворон? Почему он выбрал именно ворона?! Видимо, я выглядела очень удивлённой, потому что Ник пояснил: — Мистер де Виллер же говорил, что у тебя волосы цвета воронова крыла, — и правда. Дяде нравится это сравнение. Подарок от Кэролайн порадовал меня отсутствием всяких намёков, которых, наверно, не предусматривалось и в других подарках, но всё же… Моя милая сестрёнка подарила мне подделку, которую она сделала в школе. Это была сложная аппликация из цветной бумаги. Ярко выделялись сине-голубые круги. Как пояснила Кэролайн, она сделала мой портрет. Присмотревшись, я поняла, что «круги» — это мои глаза, а множество чёрных полосок по бокам — волосы. После просмотра подарков (бабушка Мэдди, как по секрету шепнула мне Кэрри, тоже приготовила мне подарок, но сейчас она спала), мы решили, что нечего сидеть дома, тем более что на улице выдалась просто прекрасная погода и грех было не пойти гулять. Мы собрались и всей компанией пошли в Гайд парк. Грейс, которая и предложила нам развлекаться «не аристократично», как раз вела себя как аристократка. По крайней мере явно больше, чем мы. Ник и Кэролайн были активными, но до нас с Рафом им было далеко. Парень умудрился стащить мою перчатку (кожаная, без пальцев. Я носила её как дополнение к образу панка, которое создавалось из-за красной куртки-косухи из кожи и ботфортов). Меня очень возмутило такое поведение, о чём я поспешила сообщить моему брату, на что он ответил только усмешкой. Что вывело меня окончательно, и я принялась гоняться за ним в безуспешной попытке вернуть мою собственность. Разумеется, мне это не удалось. Но братик всё же сжалился надо мной и вернул перчатку. После чего, достаточно позабавленная нашим поведением тётя Грейс сообщила, что нас ждёт кино — новый фильм, посмотреть который в наши с Рафаэлем планы входило, правда не на этой неделе. После фильма мы пошли в кафе. Потом же выяснилось, что пора бы возвращаться в дом Монтроузов и готовиться к утроенному дядей празднику в кафе. По возвращении меня уже ждала мадам Россини — она должна была навести красоту. Тётя Грейс ей активно помогала.***
За весь день я так и не успела толком подумать о том, что хоть дядя Фальк и запланировал мой праздник, но ни он, ни Гидеон, даже не позвонили! Нет, я не капризничаю, требуя их внимания. Но сегодня же мой День Рождения. А они даже сообщение с поздравлением не отправили. Завершив мой образ, мадам Россини, а вместе с ней и Грейс, покинули мою временную обитель — тётя Грейс тоже должна подготовиться. Я же осталась сидеть перед зеркалом, с усмешкой отмечая, что в кафе мне снова придётся быть мисс Гвендолин Софи Элизабет де Виллер, а не просто Гвенни. Да, там будет дядя Фальк, там будет Гидеон, но они не провели этот праздник со мной. И этот вечер факта не изменит.***
Кафе было очень стильно оформлено, без пошлости и излишеств. Не было нелепых гелиевых шариков, плакатов с надписями в духе: «С шестнадцатилетнем!» или «С Днём Рождения!», ленточек, серпантина… Всё строго, что даже тошно. Хоть я и не люблю всё выше перечисленное, но мне вдруг страшно захотелось возмутиться фактом отсутствия атрибутов, которые разве что для утренников сгодятся. Но я, конечно же, молчала. Покорно молчала с улыбкой принимая поздравления присутствующих членов Ложи и партнёров дяди. Отдушиной были приехавшие родные: Джанет с мужем и своими близняшками, Дэвид, который обнял меня, без умысла сломать мне рёбра, в лоб поцеловал и с фразой: «Вот тебе и шестнадцать, племянница». Хоть я и не назвала их «тётей» и «дядей» родственные узы, нас связывающие, констатировал он верно. Гидеона и дяди Фалька на горизонте не наблюдалось. Желание возмущаться отсутствием гелевых шариков и плакатов росло. Но не успела я разгореться этой идеей, как кто-то закрыл мне глаза и властным шёпотом приказал их не открывать и следовать за моим таинственным похитителем. Хоть мне и была прекрасно известна личность этого человека, я с величающей покорностью выполняла указания. Когда шёпот скомандовал мне открыть глаза, я поняла, что мы находимся в небольшой зале, абсолютно пустой, в которой никого кроме нас не было. Нас — это меня и… И Гидеона де Виллера собственной персоной. Он улыбнулся, когда я повернулась к нему лицом. И я не смогла сдержать улыбку, которую всеми силами пыталась подавить пока он не видел моего лица. Но смысла сопротивляться не было, я безвозвратно проиграла, так хоть удовольствие. — Гид! — я повисла у парня на шее, на что он крепко обнял меня. — Прости, — выдохнул он мне в макушку. — В Ложе было столько дел, что мы даже сюда опоздали. Но мне уже было всё равно, что ещё минут семь назад я была страшно на него обижена. Главное, сейчас он со мной и больше ничего не надо. — Тебе, конечно, уже надарили кучу подарков, но я всё же хочу подарить тебе свой. Он отпустил меня, а я в нетерпении прикусила губу. Из внутреннего кармана своего пиджака парень достал небольшую вытянутую коробочку. В ней была серебряная цепочка, один в один похожая на мою с кулоном от родителей. — Ты говорила, что у тебя сломался замок. Взять у тебя цепочку, чтоб её отремонтировали, я не мог, поэтому заказал новую. Моему счастью не было предела. Подарок Гидеона не был чем-то необыкновенным, но всё же был особенным. Нет, подарки всех остальных были замечательными, но Гид. Он помнил, что мне нужно было и вместо того, чтобы причинять мне неудобства забирая кулон, он сделал новую цепочку. — Поможешь мне прямо сейчас поменять цепочку? — попросила я. Когда Гидеон застегнул у меня на шее замочек, я хотела повернуться к нему лицом, но руки парня, лежавшие у меня на плечах, неожиданно сильно сжали их, не давая мне осуществить желаемое. Гид прижался по мне со спины, рвано выдохнув в волосы. Потом всё было слишком быстро. Он поцеловал меня у основания шеи и исчезнул прежде, чем я успела что-либо понять. И что же это такое только что было?***
Когда я вернулась в основной зал, меня удивительным образом, будто он поджидал, подхватил под локоть дядя Фальк. Он приветственно поцеловал меня в висок, там, где рядом с бровью у меня была родинка в виде месяца, которую тётя Гленда обзывала бананом. Дядя поздравил меня, тихо шепнув те же извинения, что и Гид несколько минут назад, а затем представил меня ряду людей, которые имеют какое-то отношение к бизнесу семьи. Но я почти всё пропустила мимо ушей. Там, где Гид коснулся моей кожи губами, полыхало и жгло, и мне надо было срочно с ним поговорить. Его поведения, да и своих ощущений, я в упор не понимала. Но мне, конечно, такой возможности не дали. Когда в перерыв между бесконечными светскими беседами, мне удалось пересечься с Рафаэлем, на вопрос, куда запропастился наш старший братец он сказал, что Гид поехал домой. Мы дома оказались ещё не скоро. Но когда оказались, поговорить с Гидом мне помешали две вещи. Первое: он уже спал. Второе: я с удовольствием последую его примеру.