кусочки бесцельного

Кто ты? Земля холодная и сырая, а еще дует ветер, и идет дождь, впрочем, как и всегда, ведь это же Поле Боя. Тебе хочется думать о том, почему так холодно, о том, как еще не затопило эту планету, и куда девается вода, если земля здесь на ощупь подобна пластику, о том, откуда вообще взялись эти планеты. Ты хочешь думать о чем угодно, кроме Кто ты? Дождь становится сильнее, превращаясь почти что в одно черное полотно, а еще забавно, что тебя в нем совсем не видно, потому что ты тоже черный, от кончиков ушей до души черный. Если бы ты был другого цвета, например, белого, то ты все равно бы терялся во мраке нахлынувшего ливня, ведь определяют все душа и сердце, а если они черные, то и ты по умолчанию тоже. А вот Кто ты теперь? Ты помнишь ураганы, темные тучи, ты помнишь синего мальчишку, которому был подвластен воздух. Тебе интересно, объявился ли он снова на всеми забытом Поле, иначе ты не знал, как объяснить такой сильный ветер, который бьет в глаза, слепит и определенно несет с собой какую-то весть, словно почтальон. Нет, не весть, предупреждение. Он предупреждает тебя об опасности, хочет уберечь, только вот у тебя плохие новости для него. Слишком поздно. Кто. Ты хочешь думать о чем угодно, кроме боли в твоей правой руке, и ты шипишь, и сквозь зубы рычишь, хватаешься за свою ладонь и сжимаешь сильнее, чтобы перекрыть одной болью другую, и смотришь исподлобья на фигуру перед тобой, так любезно выставившую меч возле твоего горла. Меч белый, чистый, практически отполированный и неиспользованный, только несколько пятен (твоей) крови на лезвии. Отрезанный палец она презрительно топчет ногой, показывая превосходство, показывая, что она лучше тебя, и это правда, ты ею восхищен, ты всегда ею восхищался, даже когда она в очередной раз пытается тебя убить. Тебе кажется, что это будет последняя попытка, и она наконец отстанет. ты. А вот она белая-белая, и вся она белая, и душа белая, она воплощение белизны и даже черный дождь не может сделать ее шерсть хоть чуточку серее. Ей прощаются любые грехи, вечная индульгенция за белое существование. Твое убийство так же не считается грехом, и она уйдет с чистой совестью и кровью на мече. Нет-нет-нет, она не теперь? Ты стоишь на коленях, земля так холодит ноги, и весь ты промок до нитки. Ты больше не всевластен, ты теперь совершенно обычный, а все твое величие упало вместе с отрезанным пальцем. Она смотрит на тебя с некой жалостью и будто спрашивает: «Ну и кто ты теперь? Кто ты без кольца? Что будешь делать?» Теперь ты никто. Нет дома, нет друзей, ты просто обречен. Тебе некуда идти и больше нечего делать. Она, возможно, понимает это и хочет дать тебе умереть достойно. Ты смеешься, потому что она не сможет. Она не сможет не сможет не сможет не сможет убить тебя, ты знаешь, ведь она столько раз пыталась и всегда отпускала. Ты продолжаешь твердить себе это, даже когда твоя голова касается земли, а боль в руке уже не имеет значения. На ее мече стало больше крови, и она взмывает в небо подальше от первого греха (который все равно будет ей прощен).