***
Привычный шум масс-двигателя сегодня звучал как-то тревожно. Хотя, может, она просто сходила с ума. Джей с трудом повернулась на другой бок и закрыла глаза. Просто сойти с ума. Или чтобы ум отключился. Превратиться в овощ и ничего не ощущать. Она мечтала об этом, если уж умереть не получалось. Тогда бы не было этих гнетущих мыслей и воспоминаний, что разъедали душу не хуже кислоты. Не надо было бы думать о Расе и Шепард. Не надо было бы ненавидеть ублюдочного Балака. Не было бы боли и унижений. Джей почесала щеку и провела рукой по волосам. Справа отрастал жесткий ежик, а слева торчали неопрятные сальные клоки. Какой умник догадался ее так постричь? Сбрили бы уже все. Теперь же ублюдочный Балак хватал ее за эти отросшие вихры каждый раз, когда ему надо было ее насильно накормить или напоить. Балак тоже ненавидел Шепард. Он прямо в стойку становился, когда слышал ее имя. А затем взрывался бешенной злобой, исходил желчью. И в Джей он видел Шепард и относился к ней соответственно. Это раздражало даже сильнее, чем сам факт нахождения в плену у чокнутого батарианца. Джей была сама по себе. Она никак не походила на Шепард. Иногда Джей пыталась донести это до тупоголового Балака, только вот не получалось. Джей приподнялась на локте и огляделась. Она давно потеряла счет дням, и время в ее состоянии тянулось очень медленно. Единственным развлечением для нее было доводить своих мучителей. Она все надеялась, что Балак впадет в ярость и убьет ее. Правда, так всем было бы лучше. Послышался какой-то странный шум. Точнее это звук работающего двигателя изменился: казалось, все вокруг загудело, завибрировало. Джей прижалась к кровати. Застыла, разглядывая стену. Корабль вздрогнул, а затем мигнуло и погасло основное освещение. Наступила тишина. Внутренности свело от страха, а руки словно парализовало. Ощущение свободного падения завладело всем существом Джей, вернуло ее в тот краткий ужас, который она испытала при прыжке с «Нормандии». Сердце заколотилось внутри так громко, что казалось еще немного, и оно пробьет грудную клетку. Джей слышала свое шумное дыхание и скрип металла, но все это было далеко, словно сквозь слой синтетической ваты. Ее тело под действием невесомости поднялось вверх. Она судорожно попыталась схватиться за кровать. Мебель в каютах была прикреплена к полу, и таким образом можно было удержаться. Но руки Джей лишь смяли бесполезную простыню. Подушка медленно пролетела перед носом, едва очерченным белесым пятном в слабых бликах аварийного освещения двери. Бутылка с водой, пластиковый стакан медленно «поплыли» куда-то в угол. Первобытный ужас топил разум. Она падала и падала, и это никак не заканчивалось. В тишине и темноте продолжалась эта пытка. Шум оповестил о запуске масс-двигателя и спустя несколько мгновений Джей упала на кровать. Она шарахнулась в сторону, стремясь как можно быстрее оказаться на твердом полу, запуталась в простыне и кубарем скатилась с кровати. Каким-то образом при этом она умудрилась удариться об острый край тумбочки и рассечь бровь. Несмотря на боль в правой ноге, она отпихнула упавший стул, заползла под стол и зажмурилась. Горячая кровь бежала по лицу, капала на грудь, но Джей было все равно. Мокрой от пота и крови ладонью она вцепилась в шею, пытаясь унять спазмы. Сейчас ей хотелось только одного, чтобы кто-то пришел и спас ее от этого ужаса. Нестерпимо было находиться в одиночестве. Еще одного падения она бы не пережила.***
— Говоришь, они официально зовут нас на службу? — хриплый голос Бака вывел из раздумья. — И ты им доверяешь? Дурацкого вопроса Балаку только не хватало для того, чтобы все внутри раскрасилось в красные от ярости тона. «Да, блядь, доверяю», — подумал Балак. — «Обдоверялся весь, сука». Вместо того, чтобы рявкнуть и выплеснуть свою злость, Балак наклонился поближе к плечу Бака и процедил: — У меня есть выбор? — Да не парься ты. Не услышит нас никто. В шатлле было довольно шумно от работающих двигателей. Бак был прав: их спутники не могли услышать разговор, даже если бы захотели. — Слушай, — доверительно начал Бак и совсем не к месту ухмыльнулся, отчего его обезображенная рожа стала еще более отталкивающей, — ну скажи мне, как бывшему боевому товарищу: тебе-то не претит работать с двуглазыми ублюдками? Боевому товарищу, как же. Балака так и подмывало ответить, что пиратский сукин сын ему никак не может быть товарищем. Бака он встретил в тот момент, когда скрывался от Альянса после неудачной акции на Терра Нова. Тот ему помог. Не за бесплатно, конечно же. Бак вообще был довольно беспринципным пройдохой и мудаком, но специалистом был классным. Именно поэтому сейчас Балак взял его в команду и терпел от него всякие фамильярные выходки. — Я хочу вернуться домой. А ты разве нет? — Меня устраивала Омега. Но ты прав, что здесь тухло. — Хочешь взяться за старое? — Балак даже не стремился скрывать прохладу в голосе. — Я люблю деньги и ненавижу людей, — усмехнулся Бак. — Вряд ли дома мне удастся раскрыть мои таланты на полную. Балак ничего не ответил. Ему не нравился такой подход. Батарианцев осталось совсем ничего после кровопролитной войны со Жнецами. И каждый патриот должен был вернуться на Кхар'шан, чтобы попытаться возродить то немногое, что осталось. Это был священный долг. Словно почувствовав настрой Балака, Бак сменил тему. — А как твоя куколка? Еще дышит? — понизив голос, сказал он и придвинулся ближе, так, что обдал Балака запахом крепких сигарет. — Когда я ее видел в последний раз, выглядела она неважно. — Тебя это не касается! — ответил Балак с неожиданной для себя резкостью. Он тут же спохватился и попытался напустить на себя равнодушный вид. Не хватало только демонстрировать свои слабости. Бак отодвинулся от него и скривил толстые губы. — Да-да, я понял, приятель. Не претендую. Когда Балак нашел Джей в покинутой Гуэрта Мемориал, с ним был старший помощник капитана Бак Бархесс и старший лейтенант Това Янак. Второму хватало ума держать язык за зубами, а вот Бак регулярно доебывался. Балак оглядел своих людей. Кто-то дремал, кто-то уткнулся в голографический экран уни-инструмента, кто-то сидел с безучастным видом. Они все были с ним, когда он нашел Джей. Они тогда сумели спасти еще двенадцать жизней. Его люди смертельно устали. И никому не было дела, почему одна из спасенных была завернута в больничное одеяло с головой. О ее нынешнем присутствии на «Легарде» знали только Бак, Това, начальник медицинской службы Лайнак и пара его медиков. Как быть дальше, Балак не представлял. Ему предстояла «ответственная работа», как выразился адмирал Хакетт. Работа среди людей и других рас. Работа на виду и вдали от своего флота. Работа, которую он совсем не хотел, но которая была необходима, чтобы вернуться домой. Он вспомнил выражения лиц адмиралов и простых бойцов Альянса, которых повстречал сегодня. Везде была одна лишь ненависть и злоба. Некоторые даже не считали нужным ее скрывать. Балак понимал, чем это было вызвано, и совершенно не осуждал их. Он и сам испытывал к проклятым людям сходные чувства. — Так что тебе сказал старый хмырь? — вновь пристал к нему Бак. — Нам предстоит большая работа на Марсе. Мне придется оставить флот на время. — Ого, неужели они пустят нас на свою базу? Там же, кажется, архив был с протеанскими штучками. Балак тоже был удивлен этому обстоятельству. Марс был стартовой площадкой для людей в большой космос. И сейчас они хотели создать там центр по восстановлению масс-ретранслятора. Но очевидно, что сил самих землян не хватало на такую работу. Привлекались все. — Кого оставишь за старшего на «Легарде»? — Тову. Думаю, он справится. Бак скривился, как будто съел, что-то горькое. — Нечего корчить рожи, — улыбнулся Балак. — Ты мне понадобишься на Марсе. Прикроешь мне спину, если что. — Или жопу, — ухмыльнулся Бак. — Не думаешь, что люди тебя могут натянуть попросту? Балак ничего не ответил. К сожалению, сейчас Бак попал в точку.***
Карантинная камера встретила их сильной химической вонью и сильной влажностью. Балак был рад вновь оказаться на «Легарде». Космический корабль стал частью него за то короткое время, пока они были вместе. Сложнейший организм, состоящий не только из металла, композитных материалов, электроники и программ. Частью всего этого была команда, простые батарианцы и их взаимоотношения между собой. Балак зажмурился. Ему остро захотелось раствориться во всем, что можно было увидеть здесь. Разве не к этому стремилась религия, внушая, что реально имеет цену лишь видимое и приятное глазу? А вот когда Балак закрывал глаза, то мог думать лишь о мраке. Им овладевало беспокойство, граничащее со страхом. Ему надо было бы держать глаза открытыми, чтобы он видел, и чтобы мысли его были заняты реальным. Он получал удовольствие оттого, что варился во всем этом. И сейчас, несмотря на адскую усталость, Балаку не хотелось подниматься в свою каюту — нужно было идти на мостик и работать. Эти усилия обязательно помогут обрести им всем дом, когда-то потерянный. Шипение прекратилось — система дезинфекции завершила свою работу. Балак шагнул в открывшийся шлюз, подошвы ботинок звонко клацнули по металлическому полу. Шаги его людей, следующих за ним, наполнили нестройным эхом помещение грузового отсека. Здесь пахло знакомо и хорошо. Не разложением и смертью, как на Земле, а металлом и антисептиками. Приятный запах дома. За неимением лучшего. Его люди сразу отправились в жилые отсеки. Все, кроме Бака. В лифте Бак слегка подтолкнул Балака в бок и подмигнул всеми своими тремя глазами. На месте четвертого у него была темная повязка. — Мне кажется, что они хрена не обрадуются смене коммандера. — Это на время. — Не, ну подумай. Мы сами отдадим свои корабли людям. — Не городи чепухи. — Балак мотнул головой. — Кораблями будут управлять наши команды. — Мы будем в меньшинстве и у людей на побегушках. Наши корабли будут перевозить всякое дерьмо, как простые грузовики. Так? Балак резко повернулся и прищурился. — Есть другие предложения? — У меня есть другие предложения, — медленно, с расстановкой, повторил Бак. — Надо действовать так, как выгодно нам. Нахера прогибаться под людишек. — Ты совсем ебнулся? — Раздражение наконец-то прорвалось, Балак повысил голос. — Никуда мы от них не денемся, а вот они мало что потеряют без нас. Оглядись, блядь, по сторонам и включи башку. Лифт остановился, они вышли в узкий коридор, ведущий на мостик, и остановились. Отсюда было отлично слышно все, что происходило на командном пункте корабля. Взгляд у Бака был хмурый. — Я могу связаться с Арией, если ты хочешь, — сказал он тихо. — Там много батарианцев, мы с ними поладим. Ужасно хотелось послать Бака на хуй вместе с его идиотскими предложениями. Балак сжал челюсти и глубоко вдохнул. — Пока я жив никаких дел с людьми Арии мы вести не будем. Не хватало ему еще связываться со всяким отребьем и рисковать остатками батарианского флота. Альянс, конечно, тоже был не особо надежным вариантом, но тут хотя бы была регулярная армия. Они бы не стали заниматься явным разбоем. Бак развел руками. — Хорошо, как скажешь. Балак отвернулся от него и двинулся на мостик. Ему подумалось, что просто так от Бака не отвертишься.***
Неделю назад на Цитадели по какой-то причине отключились все внешние масс-поля. Скорее всего, это было связано с работой Хранителей. Обездвиженная Цитадель дрейфовала на орбите Земли, постепенно опускаясь. Станцию необходимо было поднять и эту работу Объединенное командование поручило кораблям-спасателям. Това прекрасно показал себя в этой миссии. Он выступил как хороший координатор, да и в чрезмерной ненависти к людям он замечен не был. Операция прошла гладко, если не считать нескольких технических неполадок на самом «Легарде». Об этом Това добросовестно отчитался Балаку. Вышла из строя пара конденсаторов в блоке управления, лопнула труба системы охлаждения, замкнуло систему освещения в санкомнате и произошла аварийная остановка двигателя из-за перегрева. Ничего особенного, кроме последнего. — Аварийная остановка? Това немного замялся перед ответом и посмотрел под ноги. — Была внештатная ситуация с системой охлаждения. Мы не уделили ей должного внимания, и… Моя вина, командир. Балак кивнул. Он бы никогда не признался вышестоящему в таком мелком проступке. Вывернул бы ситуацию так, чтобы даже сомнения не возникло в его небрежности. Но Това впервые вставал на мостик военного корабля как капитан. До этого он работал на торговых судах в качестве первого помощника. Опыта ему, конечно, не хватало, но зато он был лоялен к людям. Конфликты Балаку сейчас были совсем не нужны. — Мы быстро ликвидировали эту проблему, командир, — ровным голосом продолжил Това. — Тряхнуло, конечно. Некоторое время пришлось походить на магнитных ботинках. — Никто не пострадал? — Нет, командир. — Чтобы впредь этого не было, — спокойно сказал Балак. — Недопустимо, чтобы флагман батарианского флота оставался без защиты, когда рядом находятся корабли Альянса. Вместо ответа Това склонил голову влево, выражая согласие и уважение. Балак провел рукой по щеке. Прошло уже хрен-знает-сколько-времени, а он все торчал на мостике. От усталости плавились мозги. Надо было поспать, ведь завтра ему надо будет присутствовать на заседании специальной комиссии Альянса по новому проекту на Марсе. Будущее сотрудничество должно было быть максимально выгодным для батарианцев, и для этого нужна была ясная голова. — Если что, я буду в каюте. Он на автопилоте добрался до лифта. Нажал кнопку и привалился к стенке, слегка запрокинув голову. По затылку стекала прохлада. Мелькнула мысль, что надо будет снять броню, но Балак тут же отогнал ее. Так поспит. На полу. Ему было не привыкать. Лифт издал тихий сигнал и Балак заставил себя отлипнуть от стены. Дверь в каюту открылась, и Балак шагнул внутрь, мечтая только о том, как растянется на полу, подложит под голову подушку и уснет. Однако сонливость моментально слетела с него, когда он увидел, что творилось внутри. И дело было не в беспорядке, вполне оправданным отключением масс-поля. Его пленница исчезла. Балак прошелся по каюте, ошарашено разглядывая разбросанные вещи и испачканную кровью тумбочку. И только спустя несколько мгновений он заметил Джей. Она, как смогла, забилась под стол. Глаза ее были широко распахнуты, левая сторона лица и шея испачканы кровью. Скрюченными пальцами правой руки она вцепилась в ворот рубашки. При всем этом сама Джей качала головой вперед-назад в какой-то неестественной амплитуде, словно механизм. Балак несколько секунд таращился на это, соображая, что это все значит: хитрый трюк, очередная выходка дуры или вправду она окончательно и бесповоротно тронулась умом. Он шагнул вперед и позвал ее по имени. Никакой реакции не последовало. Был все тот же бессмысленный взгляд и скрюченные пальцы, сжимающие окровавленный ворот рубашки. Балак активировал уни-инструмент. Нужно было связаться с Лайнаком. У него уж точно было какое-нибудь средство, чтобы остановить это. Снотворное хотя бы. Интерком мигнул синим и показал значок отмены: Лайнак был недоступен. Балак выругался сквозь зубы и присел перед Джей на корточки. Ебанный Анартак, ну что же это такое. Джей продолжала качать головой. Ее рот был полуоткрыт, губы припухли. С подбородка стекала тонкая нитка слюны. Испачканные кровью волосы прилипли к виску. В полутьме каюты ее глаза казались черными из-за зрачков, заполнивших радужку. — Эй. — Балак позвал ее, а затем повысил голос. — Эй, дура. Джей замерла на мгновение, а затем застонала и неожиданно вцепилась зубами в свою правую руку. — Прекращай. Она, молча, стискивала челюсти. Балак надавил ей на щеки и силой разжал зубы. Джей не сопротивлялась, лишь попыталась оттолкнуть его руку. На перчатке остался широкий блестящий мазок слюны. «Вот, бля, мерзость». Он схватил ее за запястье и попытался вытянуть из-под стола. Джей уперлась. Балак ни хрена не понимал, что с ней случилось. Ей было плохо, она, судя по всему, двинулась, но отчего? Каюта была закрыта, никто не мог довести ее до такого состояния. Балак подумал о Лайнаке, но тут же отогнал эту мысль. Нет, он был доктором в самом лучшем значении этого слова и никогда бы не причинил вреда пациенту. Даже человеку. Джей вновь наклонила голову. Балак услышал что-то похожее на всхлип и выпустил ее руку. Ну, твою же мать. Точнее, твою же Шепард. Вновь набрал Лайнака: тот был все так же недоступен. Проблему надо было решать самому. Балак встал и посмотрел на Джей сверху вниз. Сейчас это не то, что Шепард не напоминало, это даже на человека-то не походило. Какое-то забитое несчастное существо, искалеченное морально и физически. Пожалуй, это выводило из себя больше всего остального. Шепард была сильной. И Балаку хотелось видеть и Джей именно такой. Его ненависть должна была иметь равноценный объект. Получалось же все совсем по-другому. Он словно младенца избивал — от этого становилось тошно от себя самого. Он уже давно не испытывал такого. Наверное, с того самого времени, как застал жену-наркоманку с сыном одного из своих начальников. Злость, брезгливость, жалость смешались внутри во взрывоопасную смесь. Но вместо вспышки, сейчас это все вылилось в желание привести Джей в чувство. Можно было сделать ей укол панацелина и уложить в кровать. Это бы помогло до прихода Лайнака. Но сначала ее хотя бы надо было умыть. Балак выволок Джей из-под стола, держа за шиворот. Она не сопротивлялась. Просто мелко тряслась и тяжело дышала. Рубашка на ней задралась до пояса, показывая тощую задницу, обтянутую одноразовыми трусами, и впалый живот. — Иди-ка сюда. Балак поднял дрожащую Джей на руки и направился в душевую. Легкая-то какая была. Еще легче стала, чем когда он ее нес с Гуэрта Мемориал. «Не бойся» вырвалось как-то само собой, когда он взглянул на ее дрожащие бледные губы. Она глубоко вздохнула, а затем неожиданно положила руку на грудную пластину его брони. Только сейчас до него дошло, что Джей ничего не понимала — ее переводчик валялся где-то на полу среди разбросанных вещей. Она отреагировала на интонацию. «Вот блядь». В душевой пахло остро хлором и мылом. Несмотря на хорошую принудительную вентиляцию, здесь было влажно. Джей не могла стоять, так что Балак просто усадил ее на пол душевой кабины. Она дернулась и что-то пробормотала. Съежилась и втянула голову в плечи. Пальцы ее правой руки, на которую она опиралась, дрожали. Левую, замотанную бинтом, она держала на коленях. Балак задал температуру воды на панели и, присев на корточки перед Джей, попытался снять с нее рубашку. Это было непросто. Отчаявшись справиться с застежкой пальцами в бронеперчатках, Балак просто разорвал рубашку, скомкал и кинул на пол. Все равно она вся была испачкана человеческой кровью. Туда же отправилось и белье Джей. Душевую мгновенно наполнил запах сопревшего тела и пота. Балак скривился и включил воду. Джей дернулась от прохладной воды и попыталась отползти. Ее колени разъезжались на мокром полу, тощая белая задница блестела от воды, левая рука бессильно лежала на полу. Правая рука дрожала настолько, что Джей была вынуждена опуститься на локоть. Сейчас она стояла на четвереньках, сгорбив спину и опустив голову. Балак взял пакетик с жидким мылом. Надорвал зубами и выдавил густую белую субстанцию ей на голову. Опустился на колени. Клок спутанных волос на одной стороне головы у нее никак не хотел намыливаться. Балак раздраженно подумал, что надо бы его срезать при случае. Следующую порцию мыла он нанес на руки, растер как следует, взбив пену. Намылил шею, спину, пройдясь вдоль выпирающего хребта, захватил худые бока и маленькую задницу. Когда его рука скользнула между ягодиц, Джей забеспокоилась. Она фыркнула и затрясла головой. Потом неуклюже села и принялась тереть лицо. Мыло с волос попало ей в глаза. Он приподнял ее голову за подбородок, тщательно умыл, стараясь не задевать рассеченную бровь. Отбросил со лба намыленные волосы. Невольно засмотрелся на острые стрелки слипшихся от воды ресниц. Потянулся за следующей порцией мыла, думая о том, что убийцы тоже могут выглядеть беззащитно. Джей молчала, низко опустив голову. Глаза ее были закрыты. После того, как батарианцы получили доступ к базе СБЦ, они смогли скопировать большую часть материалов. В том числе и дело об угоне «Нормандии». Тогда Джей была впечатляющей. Балак раз десять просмотрел видео ее боя с Шепард в грузовом отсеке «Нормандии» и каждый раз получал огромное удовольствие. Если бы это была драка один на один, Шепард бы точно не поздоровилось. Джей выглядела мощней, ее биотика восстанавливалась лучше, а скорость атаки была выше. Балаку даже казалось, что и в тот раз она могла победить, если бы не дурацкое бахвальство. Беспринципная, наглая, безжалостная — идеальное оружие в правильных руках. Жаль только, что у той церберовской бабы руки были кривые. Он принялся намыливать ее шею, плечи, ключицы, потом спустился ниже. Тела человеческих женщин напоминали тела батарианок. Хотя нет, батарианки были гораздо красивее. У них были темная кожа, темные груди с большими сосками, низ живота и промежность покрытые короткими густыми волосами, длинные стройные ноги. Ноги у Джей были изуродованы, но если уж было судить о первоначальной стройности, то на ум приходила Шепард. Там такой ген явно был не предусмотрен. Кожа Джей была белой с россыпью рыжих веснушек, сиськи маленькими с розовыми сосками, волосы на теле росли только в промежности и под мышками. Что интересно между ног она тоже была рыжая. Сейчас Балак ничего не мог ощущать, когда прикасался к ней. Он убеждал себя, что это хорошо. Люди ведь были гадкими, и неизвестно какие заболевания можно было от них подцепить. Но с другой стороны хотелось дотронуться до нее, почувствовать, как эта маленькая грудь ляжет в руку, как дернется прохладный живот под пальцами, как сожмутся ее ноги от резкого прикосновения к промежности. Балак тряхнул головой, словно прогоняя дурацкие мысли. Он точно переутомился. Переутомился и совсем ебнулся от этого, вот и лезет всякое непотребное говно на ум. Он торопливо намылил ее живот, бока и ноги, а затем тщательно смыл все. Хватит на сегодня водных процедур. Вытащив из встроенного шкафа большое полотенце, он тщательно вытер Джей. Она открыла глаза, когда он тормошил ее, бросила на него безразличный взгляд. Пробормотала что-то вроде «спать хочу» и вновь опустила голову на грудь. Он замотал ей полотенцем голову и отнес в кровать. Сменил повязку на левой руке. Закутал в плед, так что она стала напоминать огромный кокон. Сам присел на краешек кровати и посмотрел на нее. Джей тихо дышала и сейчас совсем не напоминала припадочную. И на Шепард-то сейчас особо не походила. Просто человеческая девчонка с дурацкими веснушками, синими кругами под глазами и бледными губами. Балак зевнул, привалился к стенке и осознал, что сейчас вырубится. Силы окончательно покинули его. Он безразлично подумал о мокрой грязной броне на чистой кровати и провалился в сон.***
Ей снилась Цитадель. Тот момент, когда они с Расой прибыли в первый раз. Джей была поражена красотой и величием станции. Она как завороженная рассматривала громадные здания, потоки аэрокаров, искусственное небо. Все наполняло ее сердце восторгом. Потом она обернулась и увидела Шепард. Та стояла, облокотившись на перила моста в Президиуме, и смотрела на Джей. Взгляд у нее был непривычно добрым. Джей протянула к ней руку и позвала по имени. Картинка рассыпалась, оставив только свет. Тусклый свет настенного светильника в каюте Балака. Джей кое-как выпутала из пледа руку и принялась тереть глаза. Приподнявшись на локте, она огляделась. Рядом, в броне, спал Балак. Джей хмыкнула. Она невольно подумала, что батарианские террористы настолько суровы, что вместо пижамы используют броню. Ну что за глупость лезла ей в голову. Она бессильно откинулась на подушку и уставилась в серый потолок. Что случилось? Воспоминания были смутными. Она помнила голос Балака сквозь шум льющейся воды, холод и дикий страх. Длящийся ужас падения, от которого кровь стыла в жилах. При одной мысли об этом Джей похолодела. Только не повторение того безрассудного прыжка. Только не то состояние, когда она первый раз очнулась и поняла, что не в состоянии пошевелиться. Да что там шевелиться, она слова сказать не могла. К горлу подкатил горький комок, и Джей завертела головой. Воды нигде не было. Надо было будить Балака и унижаться, упрашивать. Как же ей это надоело! Она закрыла глаза и представила, что они поменялись местами. Уж она бы оторвалась на этом четырехглазом ублюдке. Джей взглянула на него. Вытянутая уродливая башка с затейливым узором хрящевых пластин на лбу, редкие волосы на лице, напоминающие собачью шерсть, дурацкий лицевой хрящ, жилистая шея и плоский нос со множеством ноздрей. Фу, какие же эти батарианцы были мерзкие. Пожалуй, единственное, что в Балаке было привлекательным — это руки. Сильные, с крупными ладонями, теплые на ощупь. Джей они нравились. Крепко же спал гаденыш. Она коснулась тыльной стороны его руки, но он даже не шевельнулся. Под пальцами ощущались прохладное композитное покрытие батарианской брони. Защитные пластинки давно утратили гладкость: они были исцарапаны и покрыты щербинками. Такое бывает у тех, кто уважает ближний бой. Броня Балаку явно была нужна не для красоты. Джей вздохнула. Ей тоже нравился ближний бой, только вот когда теперь получится по-простому: кулаками по морде, под дых, так чтобы у противника ребра затрещали и голова болталась, как у тряпичной куклы. Жаль. Она осторожно взяла его за руку, переплела свои и его пальцы. Это успокаивало. Если закрыть глаза, то можно было представить, что она держит за руку кого-то близкого и родного. Когда Джей только покинула инкубатор все страшило ее. Окружающий мир был враждебен. Первые несколько недель Раса находилась рядом непрерывно. Она возилась с Джей словно с младенцем: кормила, учила говорить и ходить, ухаживала. Джей засыпала только, если держала ее за руку. Это было самое лучшее время. О Джей заботились, но ничего не требовали взамен. Сейчас о ней тоже заботились, чтобы не дать умереть. Иллюзий по поводу дальнейшей своей судьбы Джей не испытывала. Балак ее продаст или убьет. Исходя из врожденной прагматичности батарианцев, вероятней было первое. И она ничего не могла поделать с этим. Пить хотелось все сильнее, и Джей решилась. Она осторожно села на кровати и потрясла его за плечо. Балак вздрогнул и распахнул все четыре глаза. Потом рывком повернулся к Джей. — Воды хочу, — сказала она хрипло. Балак отвернулся и посмотрел на разбросанные на полу вещи. Бутылка лежала в углу комнаты. Тяжело ступая, он прошел за ней и попутно поднял с пола чашку. Обратно не торопился, что-то разглядывал в этом бардаке. Изредка подцеплял какую-то из вещей носком ботинка. Это продолжалось некоторое время. Наконец он наклонился и поднял еще что-то с пола. Джей скрипнула зубами: издевается он что ли? Но торопить было нельзя, специально ведь будет время тянуть. Наконец он вернулся. Поставил чашку на тумбочку, потом открыл бутылку и протянул Джей. Сам уселся на кровать, поджав ногу, и вытащил из-за отделения на поясе сигареты. Джей пила торопливо и шумно, и в какой-то момент ее стало подташнивать. Она оторвалась от воды и поставила бутылку на кровать, придерживая рукой. Джей еще не научилась понимать мимику батарианцев, но сейчас ей казалось, что Балак какой-то чересчур серьезный. Хотя может это было лишь глупым домыслом. Он повертел в пальцах коробку сигарет и посмотрел на Джей. Ей стало не по себе. — Долго будешь пялиться на меня? Он-то ее прекрасно понимал. Показалось, что Балак улыбнулся, немного, совсем чуть-чуть, одними краешками губ. Он протянул к ней руку, ладонью вверх. На ней лежал электронный переводчик. Она потянулась за наушником, бутылка тем временем свалилась на бок и часть воды вытекла на постель. Балак что-то прорычал по-своему и поставил ее на тумбочку. — Ничего — уберешь, — тихо сказала Джей. Она взяла наушник и, вставив его в ухо, включила. Он немного потрескивал, но разговору это не мешало. — Нравится валяться на мокром, да? — Балак вытащил сигарету из коробки и сунул в рот. — Хер я тебе буду убираться. — Иди ты. Она постаралась отодвинуться от мокрого пятна и поправила плед на груди. Кстати, а почему она была голой? — Одежда где? — Я тебя помыл. Джей застыла, глядя на него с открытым ртом. Он помыл ее? Да он к ней даже никогда прикасался. Все всегда делал Лайнак, а не этот урод. — Врешь, — сказала она как можно спокойней. — Я не помню такого. Балак активировал систему вентиляции с уни-инструмента и задал максимальный режим вытяжки. Затем закурил. Джей почувствовала запах дыма и сглотнула набежавшую слюну. — Помнишь, как ты под столом сидела с дебильным видом и головой качала? Джей скривилась. О чем это он вообще? — Не было такого. Балак с удовольствием затянулся. — Может, тебя напугал кто? Приходил сюда кто-нибудь, кроме Лайнака? Джей закрыла лицо рукой. Она точно сходит с ума. Уже и память отказывает. Или он пиздит? Подсыпал ей что-то в воду, а потом... На этом мысль застопорилась. Что «потом»? Балак ненавидел людей. А ее он ненавидел в особенности за сходство с Шепард. Голова отказывалась соображать. Джей посмотрела на него, а затем кивнула на сигарету в его руке. Он же как-то раз угощал ее. — Можно? В ее отряде, точнее в отряде Расы, был один чувак, заядлый курильщик. Он курил батарианские сигареты и говорил, что это «полный отвал башки». Балак прищурился всеми глазами и помедлил. Поначалу Джей показалось, что он откажет, все-таки курение было недешевым удовольствием, особенно теперь. Но он достал еще одну сигарету и протянул ей. Она взяла двумя пальцами, замешкалась, а затем сунула в рот. Неожиданно Балак засмеялся. Вышло громко и как-то уж очень по-людски. Джей застыла, не понимая, чего это его так разбирает. — Дура, ты каким концом-то ее взяла? Она невозмутимо вытащила сигарету изо рта и заставила себя улыбнуться. — Бывает. — Бывает, — согласился он и щелкнул зажигалкой. Джей попыталась затянуться, но не получилось. Набрала полный рот горького дыма, а потом выдохнула не пойми как: через нос, через рот, как еще из ушей не пошел. Вторая попытка была не лучше, чем первая. Она смешалась. Балак наблюдал за всем этим со снисходительным выражением на морде. — Нос зажми, тогда получится. Джей сделала, как он сказал. На этот раз получилось. Но, бля, какая же это была гадость! Горячий, крепкий дым так ободрал горло, что она закашлялась. А еще умудрилась опалить бинт на левой руке. Балак тихо рассмеялся и похлопал ее по спине. Потом забрал сигарету и, затушив в кулаке, выбросил ее в чашку. — Все, покурила. — Иди ты. Она откинулась на подушку, голова немного кружилась. — Ну да, — ответила она. — Крепкие. — Ты к таким не привыкла? — Да. — А, ты ни к каким не привыкла. — Отвали. Тошно было его довольную рожу видеть. Хоть Джей и плохо разбиралась в батарианской мимике, но как иначе можно было истолковать эти прищуренные верхние глаза и улыбку. — Так все-таки что с тобой случилось? Она поджала губы. Лайнак часто сидел с ней. Мониторил ее состояние, как он сам говорил. Но он никогда не вызывал у нее страха. Из всех батарианцев она привязалась к нему больше всех. — Не помню я. Он в молчании докурил свою сигарету, потом затушил ее двумя пальцами. — Ага. Я так понимаю, тебя надо сажать на привязь. Потому что ты умудряешься влипать в истории даже в закрытой комнате. — Сегодня я не специально. Честно. Джей пригладила волосы и подтянула одеяло на груди. — Людям веры нет. — А кому же ты веришь? Турианцам или кроганам? Ворча может быть? Балак сейчас был спокоен. Не кидался и не исходил желчью. Даже непривычно было видеть его таким. — Ворча заслуживают больше доверия, чем вы. Они тупее. Она слабо улыбнулась. — Уже комплименты нам говоришь. Он хмыкнул. — Нет. Вы тоже тупые, но просто умнее ворча. Джей потеребила повязку на левой руке, потерла след от сигареты на светлых бинтах. Во рту горчило. — Что будет со мной? — спросила она, глядя на свои изувеченные пальцы. Балак чуть помедлил. — Ничего. Лежи, лечись, спи. Что ты еще можешь. Что-ты-можешь резануло слух. Он в очередной раз ткнул ее носом в ее слабость и бессилие. Хотя может он был прав, а ей просто не хватало смелости признать очевидное. Впервые за много времени захотелось спать. Она закрыла глаза. В ее положении оставались только сны: необыкновенно яркие, четкие — новая реальность. Балак сидел тихо. Вроде бы он тоже уснул. Хотелось думать, что он не смотрит на нее. Сейчас это почему-то стало важным.***
Новерия. Холодная и прекрасная. С шумными вьюгами, мягким снегом и обдирающим горло морозным воздухом. Джей помнила ее очень отчетливо. Когда Джей исполнилось четыре месяца, она умела держать ложку, ходить, говорить, читать и пользоваться большинством видов оружия. Она была человеком, который ничем не отличался от других нормальных людей. Раса поощряла чтение. Чаще это были электронные версии, которые можно было загружать в уни-инструмент. Но иногда она разорялась на настоящие, бумажные. Они пахли пылью, их страницы были старыми и ломкими. Джей нравилось трогать их, ощущать под пальцами шершавую поверхность бумаги. В их хрупкости было какое-то скрытое очарование. Не было ничего лучше, чем сидеть в теплом номере гостиницы с кружкой чего-нибудь горячего и читать такую книгу. Время от времени можно было отрываться и бросать взгляды в окно, за которым бесновалась метель. Раса неспроста привезла ее на Новерию. Раса вообще все делала неспроста. Она была очень практичной, знала цену времени и словам. Именно здесь Джей изучала материалы о Шепард. Все что они смогли найти: старые домашние видео, электронные документы, медицинские карты, отчеты N7, рапорты «Цербера», приказы о назначении на должности, было даже несколько докладов Сарена в Совет, а также обширный архив Андерсона. Этого было вполне достаточно, чтобы составить суждение. Шепард была безжалостной, практичной, целеустремленной. Джей завидовала ей. Да что там, она ей восхищалась и искренне хотела оказаться на ее месте. Казалось, что у нее лучше бы получилось быть Шепард, чем у самой Шепард. Было одно видео, которое Джей ненавидела особенно сильно. Когда ей хотелось разозлиться, она вспоминала о нем. Там Шепард была совсем маленькой, года три, не больше. Был какой-то праздник, кажется День рождения. Толстая Шепард, с прической похожей на птичье гнездо, сидела за столом и стучала ложкой по чашке. Говорить она еще не умела, так лепетала отдельные слова, да и то плохо. Голос у нее был противный и тонкий, как и у всех маленьких детей. В кадре рядом с ней кружилась мать. На столе, застеленном клетчатой скатертью, стояли чайник и чашки, тарелки с бутербродами и конфетами. Женщина-оператор, возможно знакомая матери, позвала Шепард по имени. Та обернулась. Ее лицо, усыпанное веснушками, светилось от счастья. — Ух ты, такая лапочка. А что там у мамы? Что там, Джейни? Голос за кадром сочился умилением. «Джейни» вытаращила глаза и открыла рот в форме букве «О». Всем своим видом она выражала непосредственность и удивление. Мать тем временем с мастерством фокусника достала откуда-то кекс, украшенный тремя разноцветными свечками. — Кому три года, Джейни? — продолжала умиляться женщина-оператор. Маленькая Шепард смотрела на кекс и хлопала в ладоши. Он был обычным, в магазине человеческой еды на Цитадели такой можно было купить за десять кредитов. Под свечками были кусочки бумаги, капли разноцветного парафина собирались на них, а потом скатывались прямо на белую помадку. Шепард хлопала в ладоши. Ей совершенно искренне нравился этот блядский кекс, и этот День рождения с наспех сделанными бутербродами, одноразовыми тарелками и дешевой клетчатой скатертью. Гостиничный номер с книгами на Новерии плавно перетек в День рождения. Джей осталась один на один с маленькой Шепард. Джей стояла напротив мелкой вредительницы и улыбалась. А потом стиснула кекс в кулаке, мешая мягкое липкое тесто с горячим парафином. — Я и с тобой это сделаю, — сказала Джей, глядя в зеленые глаза маленькой Шепард. Комната наполнилась детским визгом, а стены заходили ходуном. Джей проснулась оттого, что ее трясли. Открыв глаза, она первым делом увидела Балака. Она уже было открыла рот, чтобы сказать «хватит» и тут же получила мокрой пятерней в лицо. Типа он ее так умыл. Она отпихнула его руку и стукнула кулаком в плечо. — Блядь! Какого хрена?! — Чего бормочешь, дура? Джей вытерла лицо краем одеяла. — Сукин сын, я сплю! Отвали! Он пожал плечами и выпрямился. — У нас, если ты разговариваешь во сне, это признак, что у тебя голова с дырой. — Че? Джей тронула кнопку на электронном переводчике, уточнив последний перевод. Оказалось, что выражение «голова с дырой» обозначало у батарианцев психические расстройства. Как мило. — Слушай, отстань. — Она села, придерживая одеяло на груди. — У нас, людей, нормально иногда разговаривать во сне. Балак пробормотал что-то непереводимое, резко развернулся и ушел в санотсек. Джей зевнула. Возможно, он был прав. Скорей всего, она чокнутая. Сейчас она никак не могла вспомнить, что ей снилось, а ведь прошло меньше минуты. Она посмотрела в потолок и улыбнулась. Здравствуй, новая жизнь. С плохой памятью, переломанными ногами, слабостью и, видимо, «головой с дырой». К этому набору замечательно подходил ебнутый террорист в качестве сиделки и собеседника. Аллилуйя.