Судьба

Во сне моя мать стояла позади, поглаживая мои волосы своими загорелыми руками, которые были гладкими, успокаивающими и пахли кокосовым маслом. Ее медовые глаза, так сильно похожие на мои собственные, смотрели ласково на меня сверху вниз; так хорошо знакомая и искренняя улыбка расплылась по ее лицу, и счастливые морщинки появились в уголках глаз, когда я сжала ее ладонь в своей. Моя рука была потной и трясущейся, я посмотрела в ее глаза через отражение в зеркале. Сцена была знакомой; я ведь уже была здесь раньше. Я чувствовала себя больной внутри — мной овладела комбинация желания лечь спать и проспать всю свою жизнь, и позыва упасть на колени, заблевывая ковер. Мне казалось, что мои легкие сжимаются, как будто хотят задушить меня до смерти. Девушка в отражении была как фарфоровая кукла с нездоровой бледностью и землистыми щеками; ее глаза горели смятением. Она выглядела такой молодой, такой испуганной. И я признала, что она была мной. Моя мать прикрепляла что-то в мои волосы, и я отпустила ее руку, позволяя делать со мной что угодно. Сон был нечетким темным облаком беспорядка и путаницы. Все было расфокусированым и бессвязным. Ничего не имело смысла. Что я здесь делаю? — Мама? — шепот, и слова были настолько знакомыми, что я вдруг почувствовала себя продуваемой всеми ветрами. Мать улыбнулась в ответ, натягивая белую завесу над моим лицом. Я посмотрела в зеркало, мои глаза глядели на девушку в отражении. Это не могла быть я. Через кружевную полупрозрачную вуаль, я увидела лицо девушки, оно было точно моим. Губы ее разомкнулись деликатно растерянно. — Как ты думаешь, я приняла верное решение? — девушка в зеркале спросила, и, хотя слова высвободились из моих собственных уст, как ни странно, я не могла принять того, что они были моими. — Пыталась ли ты спрашивать Судьбу? — сладкий и невинный ответ моей матери. Мой желудок сжался, и меня внезапно отбросило в сторону, я неуклюже упала в другой сон. Я стояла рядом с рыжеволосым мужчиной в знакомом куполе церкви. Солнечный свет проникал через разноцветные стеклянные витражи позади священника и падал на деревянный пол, но я не могла сосредоточиться на этом прекрасном видении красок. Все, о чем, казалось, я могла думать это тошнотворное чувство внутри меня и человек с маской тревожности, стоявший рядом. — Гермиона Джин Грейнджер готовы ли вы взять этого мужчину в законные мужья? — спросил священник, глядя широко и душевно на меня своими ярко-ангельскими голубыми глазами. Его взгляд был прямой, пронизывающий, обжигающий мои внутренности необъяснимым огнем. Я сглотнула, поднимая глаза, чтобы взглянуть на высокого человека рядом со мной. Но что-то было по-другому. Он больше не был рыжим и нескладным, веснушки испарились с лица, и он перестал нервничать. Вместо этого, он стоял гордо, его серые глаза блестели, как расплавленное серебро в солнечных лучах, а сияющая улыбка ослепила меня. Мы стояли друг против друга, взявшись за руки, и вдруг болезнь, терзавшая меня, ушла. Я взглянула на священника, который все еще ждал ответа, а потом обратно на Драко Малфоя. Я сглотнула, но была не в состоянии говорить, и не могла пошевелиться. Все вокруг замерло. И я могла сделать только одно. "Судьба, что я должна сделать?" — спросила я мысленно. Судьба не успела ответить мне, потому что я была резко и жестко разбужена громкими криками и грубым толчком в спину. — Мама! — закричал голос в мое ухо, заставляя больно вибрировать ушные перепонки. — Мамочка, проснись! Мои глаза резко открылись и я нетвердо, но быстро села. Комната завертелась, как волчок, и я схватилась руками за голову, восстанавливая дыхание и пытаясь унять дрожь в моем сердце. Когда мое зрение, наконец, перестало кружиться, я сосредоточила свои усталые глаза на мальчике, возбужденно прыгающем вверх и вниз рядом со мной на кровати. Я почти полностью потеряла ориентировку. Я постоянно убеждала себя, что выдумала этот мир, но, казалось, это было не так. Хейден улыбнулся мне, указывая на щель в передней части его маленьких жемчужно-белых зубов. Я моргнула в замешательстве. — Что такое, милый? — Мамочка, у меня вчера выпал зуб! — Хейден закричал восхищенно и, плюхнувшись на одеяло, пополз ко мне по кровати. — Смотри, смотри! Он снова взмахнул рукой ко рту и, несмотря на мое усталое состояние, я снова широко улыбнулась маленькому мальчику, я была уверена, что его улыбка и счастье были заразительными. — Это замечательно, Хэйден, — сказала я ему слегка неуверенно. — Я знаю, мамочка, знаю! — Хейден возбужденно захихикал, вытаскивая большой золотой галеон. — Я нашел деньги под подушкой! Прямо как ты и говорила! — От Зубной Феи? — спросила я, надеясь, что была права. Хейден буйно кивнул. Я была невероятно рада этой реализации, хоть я и была замужем за Драко Малфоем, но все-таки сумела научить своих детей истории из своего маггловского детства. — Мамочка, как ты себя чувствуешь? — спросил Хейден, прижимаясь ко мне и оборачивая свои руки надежно вокруг моего тела, положив голову на грудь. Странное тепло расцвело в моем животе, распространяясь по венам, я с нежностью погладила ангельское лицо мальчика. Он был красив и до жути напоминал меня. Но потом он взглянул на меня своими большими серыми глазами, и я вдруг потерялась в них. Они были не моими, они были Драко. Как на земле могло быть что-то настолько доброе и чистое, сделанное Малфоем? И почему этому замечательному маленькому мальчику так подходили его глаза, глаза в которых я видела всегда только пренебрежение и ненависть. — Я чувствую себя лучше. Спасибо, что спросил, — ответила я, поглаживая его щеку тонкими пальцами. Он ответил на мое прикосновение жадно, широко улыбаясь, он двигал свое крошечное лицо в такт моим прикосновениям, как если бы ему нужно было чувствовать меня рядом с ним. — Я принес тебе немного мятного чая, — сказал Джаспер, войдя в спальню. Его длинные бледные руки поддерживали большой цветочный поднос с фарфоровой кружкой чая. Из стакана вываливался обволакивающий аромат, и мои алчные ноздри жадно его втянули. — Это твой любимый, — добавил белокурый мальчик, явно стараясь быть полезным в "возвращении памяти". — Это очень любезно с твоей стороны, — сказала я ему, и его глубокие карие глаза вперились в мои. Мое сердце сжалось, видя в них такое же выражение, какое было вчера у отца мальчика, тот же разбитый и измученный вид. — Неужели ты ничего не помнишь, мамочка? — Хейден спросил без обиняков, выставив руку, чтобы погладить мою щеку. Итак, ребят проинформировали о том, что я потеряла память. Они сделали это, учитывая, как я вчера выступала. — Я… боюсь, что нет, — ответила я, и мелькнула глазами в сторону высокого светловолосого мальчика. Джаспер хмуро посмотрел на меня, как будто ожидал совсем другого ответа. Он натянуто кивнул, стиснув плотно челюсти, и тут же отвернулся от меня. Как это должно быть ужасно для него — знать, что его собственная мать понятия не имела, кем он был. И учитывая все, что Джинни рассказала мне про этого мальчика, как он чувствовал все глубже, чем большинство в его возрасте, он должен был принимать всю эту ситуацию крайне тяжело. Я опять ощутила приступ необъяснимой вины в груди. Потом, будто по команде, Пэм зашла в спальню. Ее медные волосы были затянуты в высокий хвост бледно-желтой лентой, которая соответствовала ее желтому платью. Она была красивая и загорелая, как если бы она проводила большую часть своего времени на улице. Когда она увидела Хейдена, завернутого плотно вокруг меня, и Джаспера, стоявшего в стороне, засунув руки в карманы, она вздохнула. Я не могла себе представить, как трудно это должно быть для нее, берешь всю семью и держишь ее на своих плечах. — Пойдемте, ребята, — позвала она, усталая улыбка сияла солнцем на ее лице. Джаспер вздохнул и побрел к Памеле, опустив голову. — Хэйден, — сказала Пэм мальчику, который все не отцеплялся от меня. — Пришло время для уроков. Поцелуй маму и пошли вниз со мной и своим братом, пожалуйста. Мои брови сложились вместе в замешательстве. Хейден сморщил нос в отвращении, встряхнув упрямо головой и уткнув голову в мой живот. — Уроков? — спросила я с сомнением. — Да, мэм, — подтвердила Пэм, а затем прикрыла рот рукой. — О, простите меня, я все время забываю. Как их нянька, я также отвечаю за их обучение. Я усмехнулась, глядя на нее недоверчиво. — Я никогда бы не… Но Пэм резко прервала меня, как будто зная, что я хотела сказать. — О, но вы позволили, — подтвердила она, улыбаясь мне, и подняла один палец. — При одном условии — я учу их маггловскому образованию и искусству волшебства. Уроки волшебства до обеда, маггловские после, пока вы или Драко не придете домой с работы. — О, — лишь промямлила я. У меня было так много вопросов о моей жизни. Одним из них был вопрос о Памеле. Само ее присутствие меня удивило. Я всегда представляла себе, что мои дети будут посещать начальную школу, как и я, прежде чем получила свое письмо из Хогвартса, но, казалось, что Драко и я вместо этого согласились на Памелу. И, казалось, Памела являлась очень важной частью этой семьи, как младшая сестра, которую я всегда хотела, но которой у меня никогда не было. Но вместо того, чтобы быть сестрой, она была няней и учителем для наших детей. — Я не хочу, — Хейден застонал, прерывая мои бешеные мысли. — Хэйден, дорогой, — прошептала я, и он посмотрел на меня, — Ты должен делать то, что мисс Памела тебе говорит. Мальчик надулся в наиболее очаровательной позе, что было трудно устоять, но я подняла брови на него, как моя мама всегда делала. Когда я попробовала то же самое, он поцеловал меня быстро в щеку, сказал: "Да, мамочка", и выпорхнул за дверь. Молодая няня послала мне благодарный взгляд и захлопнула за собой дверь. Я посмотрела на прикроватную тумбочку: лампу я оставила гореть на всю ночь, а фотоальбом все также лежал на том месте, где я его и оставила, я все еще не могла найти в себе смелости, чтобы его открыть. Рядом с ним была колдография меня в свадебном платье, а Драко Малфой, который обнял мою талию и немного укачивал, выглядел очаровательным и красивым. Когда я поставила фотографию обратно на стол, то заметила, что ящик тумбочки был слегка приоткрыт, и отодвинула его дальше. Внутри был мой потертый экземпляр «Истории Хогвартса», блокнот, ручка, и… —Моя палочка! — я радостно воскликнула, прижав ее плотно к груди. С облегчением вздохнув, я отшвырнула одеяло и потянулась, а мои босые ноги утонули в мягкости ковра. Я побрела к балконным дверям, подавляя зевоту, и распахнула их. Утренний ветерок тепло облизал мое лицо, а солнце поприветствовало меня как старого друга, стирая на мгновение перемешанные чувства, которые вспыхнули во сне. Я повернулась и пошла в сторону ванной, вспоминая свой сон и хмуря брови. Это был очень непростой и запутанный сон. В нем присутствовали моменты нашей свадьбы с Роном, я позволяла своей матери помочь мне подготовиться к следующему шагу в мою новую жизнь — стать женщиной — но я чувствовала себя странно неуместно, и я не могла объяснить почему. Я чувствовала себя больной и феерически немыслимой рядом с Роном, стоя перед священником, чтобы связать наши жизни вместе на веки вечные, и я не могла объяснить это ощущение нереальности происходящего. Все было знакомо — это чувство я испытывала в тот день, но была уверена, и тогда, и сейчас, что это был предсвадебный мандраж, как и у всех молодоженов. Но потом в моем сне появился Драко, и вся запутанность и холера исчезли. Мне никогда не снился Драко Малфой раньше, за исключением одного случая на пятом курсе, когда мне приснилось, что он насмехался над моими волосами, но это, на мой взгляд, не считается. Также я была слегка удивлена появлением "Судьбы" в моем сне. Ведь я всегда была логичным реалистом, как мой отец, и было весьма удивительно видеть, что я просила решения у "Ангела Судьбы", чего я никогда не делала. А когда священник спросил, готова ли я выйти за Рона, как мой муж внезапно превратился в Драко Малфоя. Я усмехнулась. Это было так нелепо и абсурдно. Ведь это был просто сон, он ничего вообще не значил. Покачав головой, я повернула ручку двери в ванную комнату и проскользнула внутрь, быстро открыла воду в душе, и вылезла из своей пижамы. Вода была теплой и гостеприимной на моей коже, отчего я закрыла глаза, отдыхая столько, сколько я могла себе позволить в этой чужой обстановке. Выключив душ, я обернула пушистое белое полотенце вокруг своего тела и вышла, тряся гривой каштановых волос и направляясь к шкафу. Шкаф был больше, чем мне показалось прошлой ночью. Насколько я могла судить, правая часть шкафа принадлежала Драко, с рядами аккуратно выглаженных брюк, стильных и элегантных мантий, а также многочисленных рубашек. Там была полка с его обувью и ремнями рядом с одеждой и еще, на удивление, множество маггловской одежды. Я была в замешательстве. Откуда и зачем Малфою столько маггловских вещей? Я повернула голову налево и встретилась с моей стороной гардероба, которая была куда более разнообразной, чем шикарная и модная сторона Драко Малфоя. У меня было все, начиная от футболок и рваных джинс, а заканчивая шелковыми блузами и элегантными длиной в пол платьями. На нижней полке было полно обуви всех сортов: с ремешками, на каблуках, сексуальные туфли на шпильке, конверсы, кроссовки, тапочки, балетки. Сказать, что Драко Малфой любил баловать свою жену — даже если он раньше ненавидел ее всем своим существом — была полная недосказанность. Потому что я, конечно, никогда не купила бы это для себя. Качая головой в недоумении, я подошла к стойке с одеждой и выдернула первое, что попалось на глаза — простую, но красивую лососево-розовую приталенную блузку вместе с джинсами. Пробормотав короткое заклинание, я высушила свои волосы, к счастью, обнаружив, что волосы остались аккуратно лежать на плечах, вместо того чтобы торчать в разные стороны. Как бы странно это не звучало, возраст был мне к лицу. После сушки волос, я покинула мою спальню и начала исследовать верхние коридоры, в конце концов, остановившись перед дверью, которая была слегка приоткрытой. Любопытно, я шагнула внутрь. А что такого? Это был мой дом, ведь так? Когда я вошла в комнату, то была ошеломлена. Богатые темными деревянными панелями стены были обвешены изобразительным искусством и фотографиями. Небольшой зеленый кожаный диван стоял перед красиво украшенным журнальным столиком. Еще там был довольно широкий деревянный письменный стол рядом с большим окном с тяжелыми зелеными шторами. На столе стояла фотография в овальной серебряной рамке с изображением Драко и меня, наши руки крепко сцеплены вокруг друг друга за талию, и мы счастливы. Что меня больше всего поразило, так это фон за нами — железная красота, которая была Эйфелевой башней. Он возил меня во Францию? Я внимательно посмотрела на картину. Мы оба были очень молоды, но у меня уже было кольцо на пальце левой руки, также как и у него. Значит, мы уже были женаты. Я вздрогнула от этой фотографии, пораженная, насколько реальной она выглядела. — Мерлин, — вдруг выдохнула я, осмотрев комнату полностью. Драко Малфой тут устроил истерику или что? Кожаный стул был сбит на середину комнаты от стола; одинокий книжный шкаф был наполовину пуст, а большинство его книг валялись по всей комнате, несколько страниц вырвано; и журнальный столик — я не заметила повреждения, когда впервые осмотрела его, потому что не видела другой стороны, загороженной диваном — у него была раздроблена нога. Темно-изумрудная ваза, которая, очевидно, была очень дорогой и раритетной, разбита. Ее осколки судорожно спрятались в тени дивана. Воспоминание шевельнулось в глубине моего сознания. Вчера, когда Малфой пришел с работы домой и обнаружил, что я ничего не помнила о нашей так называемой супружеской совместной жизни, он ушел торопливо, утверждая, что ему нужно "подышать". Через несколько минут после того, как он ушел, я услышала грохочущий шум, как будто кто-то переворачивал мебель. Теперь я поняла, откуда шел этот звук. Малфой уничтожил свой офис. Разинув рот, я вытащила свою палочку из кармана и быстро начала ремонтировать пострадавшую мебель от жестокого обращения Драко. — Репаро, — пробормотала я, наконец, направив свою палочку на разбитую вазу в углу. Она подскочила, все ее части склеились снова вместе. Я поставила ее на середину кофейного столика, где, как я предположила, она стояла ранее. Прибрав комнату, я вышла из нее и закрыла за собой дверь. Когда я шла вниз по лестнице, внимательно прислушиваясь к голосу Пэм, я начала думать о Драко и его вчерашней реакции. Он, казалось, так искренне переживал за меня. Мне страшно подумать, что он на самом деле заботился обо мне. Могло ли это действительно быть возможным для кого-то вроде него — изменить всю свою жизнь, все, чем он когда-то был, и все, что он когда-то знал, и влюбиться в кого-то вроде меня? Эта мысль была несусветной. В моих воспоминаниях он заботился только о себе и своем статусе в обществе. И он предпочел бы умереть в куче мусора, чем жениться и полюбить кого-то моего статуса. И именно поэтому я думаю, что это все мне снится, или же, что у меня галлюцинации. — Ладно, Хэйден, — раздался голос Пэм, и я внимательно прислушалась, следуя за южным акцентом. — Я хочу, чтобы ты произнес заклинание еще раз. Затем последовал скучающий вздох, который был мне слишком хорошо известным из моего собственного опыта с легкими заклинаниями. — Репаро, — сказал Хэйден спокойно откуда-то справа. Вместо того чтобы пойти налево, как я делала это обычно, чтобы добраться до кухни, я выползла в коридор справа и открыла первую дверь. Я тихо шагнула в комнату, стараясь не привлекать к себе внимания. Моя челюсть отвисла, когда я осмотрелась вокруг. Это была библиотека, идеальная и древняя на вид, почти как в Хогвартсе. Там было столько фолиантов, обычных книг и древних свитков пергамента! Конечно, это был мой дом, и я бы обязательно имела множество книг, но на самом деле, это было исключительным. Драко должен быть тоже читателем, в противном случае, эта библиотека не была бы такой уж гигантской. За круглым деревянным столом сидел Джаспер и рассеянно рисовал в своем блокноте копию заклинания, подпирая голову локтем. Я мгновенно растворилась в гордости. Мои дети, независимо от того, кто их отец, и в каком бы диком измерении они не жили, были очень развитыми, хоть и не учились еще в Хогвартсе. Мальчики и Памела повернулись ко мне и вопросительно вскинули брови. — Могу ли я… ну, ты не против, то есть ты не возражаешь, если я? — я заикалась. Пэм понимающе кивнула, с неуверенным выражением на лице. — Конечно, — сказала она любезно. — Я просто работала с Хэйденом над произношением нескольких простых заклинаний; Джаспер уже завершил все в течение часа и сейчас он пересматривает и копирует его тексты. По недовольному выражению на лице Джаспера и тону голоса Пэм, я обнаружила, что она скрыла от меня что-то важное. Насколько я поняла, светловолосый мальчик явно злился, возможно, он вызвал некоторые проблемы, и теперь был "наказан", копируя слова из своего учебника. Я знала это, потому что некоторые из моих бывших учителей заставляли так делать непокорных студентов — сажали за строчки. Я отстраненно подумала, что такая реакция Джаспера была вполне обыденной. Пэм говорила мне раньше, что Джаспер был немного завистливым и всегда стыдился интеллекта своего младшего брата. Решив, что лучше мне держаться от этого подальше, я осмотрела книжные полки и заняла место возле большого окна, поджав ноги. Следующие несколько часов я была потерянна на страницах "Отверженные" Виктора Гюго, полагая, что книга, состоящая из 1463 страниц, сможет отвлечь меня на некоторое время — это было действительно так. Иногда я смотрела поверх книги в сторону двух маленьких мальчиков, которые смешивали ингредиенты в миниатюрных котлах и периодически зарывались носом в свои книги. Для меня была уже настолько реальна мысль — иметь ребенка, и это устрашало меня даже больше, чем я могла представить. Когда напольные часы из темного дерева у стены библиотеки пробили с глубоким звоном четыре часа, я вздрогнула и почти вскочила со своего сиденья. Мальчики делали свое домашнее задание по математике, и было настолько тихо в течение последнего часа, что я уже почти полностью забыла, где я вообще нахожусь. Я спикировала вниз, чтобы поднять книгу «Отверженные», которая упала на пол в момент моего неуклюжего испуга. Джаспер широко зевнул, потягивая своими длинными руками над головой. Он помог Памеле вернуть учебники на их положенное место в книжных полках, ероша каштановые волосы брата, все недовольство исчезло. — Мама, мы можем пойти к Сэму и Диллану? — спросил маленький Хейден, отталкивая руку брата подальше и направляясь вприпрыжку ко мне. — К кому? — спросила я, наморщив лоб, а мои глаза уже искали Пэм. — Это двое маггловских соседских мальчишек, они любят играть вместе, — ответила Пэм тихо. Я улыбнулась в ответ и вернула взгляд мальчику передо мной. — Конечно, — сказала я ему с улыбкой, и он начал подпрыгивать вверх и вниз с радостью, но потом вспомнила, что у меня ведь теперь есть муж, так что я быстро добавила. — Но чтобы вернулись к… — Мы вернемся, когда папа придет домой после работы, я знаю, мама, — сказал Джаспер решительно, его охристые глаза блеснули в мою сторону. — Не волнуйся. Я была в оцепенении. У нас действительно был такой разговор до этого и он просто знал, что за этим последует? Или же он действительно так хорошо меня понимал? — Пока, мам! — Хейден подбежал и обвернул свои крошечные ручки плотно вокруг моей талии, прежде чем вытащить своего брата из библиотеки. Несколько секунд спустя я услышала, как парадная дверь на кодовом замке откликнулась на их уход. Я вздохнула. — Почему Джаспер не обнял меня, как Хейден? Он всегда был таким отстраненным? — спросила я вдруг Памелу, мои глаза все еще были приклеены к месту, где мальчики стояли ранее. — Или он думает, что я не забочусь о нем? Это разбивает мне сердце, когда я думаю, что мальчики не знают, что я люблю их. Этого не может быть, я не позволю этому случиться. — Нет, мэм, — начала Пэм, но я быстро закрыла ей рот своей поднятой рукой. — Пожалуйста, я уверена, что просила тебя называть меня Гермионой, не правда ли? — сказала я, и не зря, потому что рыжая американка покраснела, ухмыляясь. — Прости, это просто привычка, я была так воспитана, — она засмеялась. — Я понимаю. Так ты ответишь на вопрос? — Я расскажу тебе, если ты поможешь мне приготовить ужин, — сказала Пэм, и я улыбнулась, благодарная за возможность сделать хоть что-то полезное. — Гарри и Джинни придут сегодня на ужин, поэтому надо приготовить немного больше еды, чем обычно. Эта новость вызвала широкий оскал на моем лице, и я просияла при этой мысли. Казалось очень странным, что они теперь были женаты, со своими детьми, когда всего пару часов назад они едва сошлись. Я последовала за ней через прихожую в черную кухню, и оперлась обоими локтями на столешницу из гранита, когда Пэм начала маневрировать свой путь через шкафы и ящики. — Ты можешь сделать салат и порезать кабачки, — предложила няня, бросая кучу овощей и нож в мою сторону, — А я сделаю курицу и отвечу на твои вопросы. — Звучит достаточно справедливо, — согласилась я, обвивая свои пальцы вокруг ножа и кромсая морковь на разделочной доске. Смахнув несколько прядей волос со своего лица, Памела начала свой рассказ. — Я считаю, Джаззи боится, что ты возвращаешься к тому состоянию, в каком ты была долгое время, — объяснила Пэм, зажигая плиту. — А в каком состоянии я была? — спросила я, ожидая объяснений. — Когда ты была в депрессии, я имею в виду, — пояснила она, открывая пакет с сырым цыпленком, и начала резать его на отдельные полосы. Я изумленно уставилась на Пэм, мои глаза расширились. Я правильно ее расслышала? — Депрессия? Вздохнув, Пэм покачала головой. — У тебя была депрессия во время беременности Хейденом и еще примерно год после его рождения, — объяснила она, грустно качая головой. — Это было нелегко для тебя, и это было нелегко для Джаспера, так как он всегда был ребенком, с которым… — С которым у нас была связь, и он чувствовал мое настроение, — я закончила за нее, мой голос притих. — Почему я была так подавлена? Пэм закусила губу, словно пытаясь решить, как рассказать об этом. — После Джаспера вы пытались завести еще одного ребенка, но ты прошла через два выкидыша, — тихо сказала она, — Это всегда вызывает депрессию у женщины. И когда ты, наконец, забеременела Хейденом, было очень много проблем с беременностью, и ты была постоянно на грани, считая, что потеряешь и его тоже. И потом, когда ты родила Хейдена, произошло еще кое-что, и оно тебя окончательно… Пэм умолкла не договорив. — Памела, что такого случилось? Она покачала головой. — Нет, Гермиона, — сказала Пэм твердо. — Это не мое дело. Ты можешь спросить своего мужа, если хочешь, но не мне об этом рассказывать. Я была в смятении. Итак, я была очень подавлена, когда у меня случился выкидыш, что было вполне понятно, так стало бы с любой женщиной. Потом у меня были осложнения с беременностью Хэйденом, и это также было понятно для депрессии, особенно учитывая предыдущие выкидыши и бушующие гормоны. Но что же могло такого случиться, что заставило меня быть еще больше подавленной, и даже мой сын забеспокоился, которому было не более четырех в то время? Единственная ужасная вещь, которую я могла себе представить — это кто-то умер. Боже, лишь бы я ошибалась. — Итак, расскажи мне о себе, — предложила я, снижая давление предыдущего разговора с Пэм, на что она отозвалась невероятно благодарным взглядом. — Как ты убедила меня взять тебя в качестве няньки? Памела от души засмеялась, пока размешивала шипящую курицу на сковороде. — Ну, я родом из Америки, как ты, наверное, уже догадалась по моему акценту. Я жила в бедном квартале саванн штата Джорджия, с моей мамой, ее матерным парнем пьяницей, и моей младшей сестрой Фрэнни. У моей мамы были проблемы с наркотиками, и она была не совсем в адеквате все мое детство. Я не смогла подавить удивленного взгляда, который дрогнул на моем лице. Было видно по тому, как она говорила, что Памела была из бедных южан, но я никогда не могла представить, что она на самом деле пережила так много. Я сразу почувствовала жалость к ней и поняла, почему она казалась такой жесткой, когда я впервые встретила ее — ну, встретила ее в своей голове, ведь это все моя больная фантазия. — Парень бросил маму, к счастью, — продолжала Пэм, горько ухмыляясь. — Когда мне исполнилось семнадцать лет, моя мама наконец-то рассказала мне, кто мой настоящий отец, но в ту же ночь она сказала, что у нее рак, и что мы будем выселенными на следующее утро. Она не платила по счетам несколько месяцев, не сказала мне, что она была уволена с работы в местной забегаловке, потому мы не могли просто продолжать жить на мою небольшую зарплату. После смерти матери пришли люди из соц.службы и забрали мою сестренку, а я оставила нашу лачугу, не в силах рассчитаться за аренду. Потом я работала на двух или трех работах, чтобы оплатить билет в Англию, я хотела узнать, кто мой отец. Я была глупой семнадцатилетней девушкой без будущего и без прошлого; я только хотела найти человека, который принял бы меня, и хотела дать ему взамен кусочек своего мира. Она продолжала рассказ о своем беспокойном прошлом, и я заметила, что говорить об этом для нее тяжело, но было совершенно очевидно, что ей нужно выговориться. Я не могу сказать, что понимала, через что ей пришлось пройти, потому что мои родители были замечательными, с довольно приемлемым достатком, но я понимала, каково это, когда у тебя есть секрет, которым тебе иногда необходимо поделиться. — Когда я приехала в Лондон, я искала его везде, а пока искала, жила в грязных мотелях и общежитиях. Я пошла работать в больницу Святого Мунго, но они не позволили бы мне делать что-то кроме канцелярской работы, потому что они не доверяли мне. Теперь я все понимаю, но это расстроило меня тогда. Я всегда мечтала быть целительницей, и поэтому начала учиться и подготавливаться к этому еще в шесть лет. Я училась в Академии Магии Брайант в Нью-Йорке на стипендию, пока могла оплачивать книги со своей зарплаты. Я была чертовски хороша в магии, особенно хорошо удавались зелья, и я работала упорнее, чем когда-либо, зная, что мне это нужно, чтобы произвести впечатление на людей в моем будущем, если я хочу быть целителем. Но это видимо не важно. Пэм тяжело вздохнула, потирая виски. — Когда я, наконец, нашла своего отца, то обнаружила, что он был женат на стриптизерше по имени Лори и имел троих детей от разных браков, все из которых жили счастливо где-нибудь еще с его бывшими женами, — сказала она, качая головой, пока добавляла специи к курице. — Он посмотрел мне в лицо и сказал, что я выгляжу так же, как и моя мать-проститутка, и что я ему совсем не нужна, поэтому он вышвырнул меня, сказав напоследок, что не хочет вновь увидеть мою мерзкую морду еще хоть раз, и захлопнул дверь перед носом. После этого я бродила по городу под дождем, и провела всю ночь, рыдая, в темных переулках, промокшая до костей. Я заметила, что моя рука подскочила вверх, чтобы прикрыть рот в ужасе. Когда Пэм повернулась ко мне лицом, я быстро схватила нож и снова продолжила нарезать овощи. — И тогда мои безмолвные молитвы были услышаны, — сказала Памела негромко, ее горький тон сменился на любящий. Мои глаза снова зыркнули в ее сторону, и она одарила меня улыбкой. — Ты нашла меня. Я резко замерла. — Правда? — мой голос был хриплым, когда я задала ей этот вопрос. Она кивнула. —Ты и твой муж нашли меня в переулке той ночью, и приютили. Сначала я ненавидела тебя за твое богатство, твою доброту, то, как ты заботилась обо мне, — вспоминала Пэм, и я почувствовала, как жар затопил мое лицо. — Я была упрямой жесткой южанкой, кто бы только знал, сколько боли я перенесла за все свое существование, и в одну ночь ты изменила все мои взгляды на жизнь. Вы приняли меня — незнакомого человека, доверяли мне, и дали мне все, что было нужно. Я уставилась на нее, положительно потрясенная ее рассказом. Как кто-то смог вытерпеть такую жизнь и быть таким добрым человеком, какой она являлась? Я понятия не имела, как я смогла бы справиться, если была бы в ее положении. — Когда вы приняли меня и помогли мне встать на ноги, ты была беременна Хэйденом, — продолжала Пэм. — Я пробыла здесь два дня, когда у тебя случилось первое осложнение при беременности. У тебя началось обильное кровотечение ночью, и мы не имели понятия, почему. Ты запаниковала и начала кричать на своего мужа, что ты не сможешь потерять еще одного ребенка, ты просто не переживешь. И я пришла на помощь, дала успокаивающее зелье, и посмотрела на твою проблему. Я предположила, что у тебя была отслойка плаценты, но я не была уверена на сто процентов, поэтому после того, как я дала тебе несколько дополнительных зелий, мы отправили тебя в больницу. Конечно, я была права. Целители прописали тебе строгий постельный режим и кучу зелий, но так как я уже умела готовить зелья в совершенстве, я тебе сказала, что если бы ты позволила мне задержаться немного дольше, я могла бы помочь тебе. Вы с Драко согласились, и в течение нескольких недель, ты уже вернулась к нормальной жизни. — Ух ты, — выдохнула я, сжимая свой живот. — Ты спасла Хейдена? Пэм скромно пожала плечами, покраснев до корней волос. — Ну, я просто сделала то, что должна была, — ответила она. — В любом случае, вот как это произошло. После того, как тебе стало лучше, ты умоляла меня остаться, и я осталась. Я влюбилась в Джаспера, следила за ним и учила его, пока ты была на постельном режиме, а твой муж работал. Я помогла тебе родить Хейдена, когда он пришел слишком рано, и потом помогала ухаживать за ним, когда ты была ослаблена из-за тяжелого кровотечения во время родов. Так шли годы, и ты предположила, чтобы я бросила свою дурацкую работу в больнице Святого Мунго и просто осталась в доме. Я предложила платить вам аренду, но после обсуждения с Драко, мы пришли к соглашению, что вы будете мне платить, если я останусь в качестве няни для ваших детей, пока Драко на работе. На этом я оживилась. — А я разве не работаю? Это показалось мне странным. — Ты была в депрессии, когда носила Хэйдена и тебе дали возможность взять отгул, — мягко объяснила Пэм. — Сначала ты была категорически против, но Драко, в конце концов, убедил тебя взять отпуск. Он сказал, что это будет полезно для тебя. Так и было. Я внимательно рассматривала ее в течение нескольких минут. Я была на грани, спрашивая ее, кем именно я работала, когда камин внезапно зашумел, оповещая нас о прибытии кого-то с помощью летучего пороха. Удивленно я взглянула на Памелу, которая, похоже, не обратила на это внимания, и продолжала возиться с курицей. Я повернулась, спрыгивая со стула, и прошла с любопытством к порогу, глядя в гостиную. Я слегка опешила, когда увидела Драко Малфоя, который вышел из зеленого пламени на ковер, отряхивая свою черную мантию. Он выглядел усталым, и когда его синевато-серые глаза встретились с моими, выражение лица только ухудшилось. Неужели это я так действую на него? Опять же в сотый раз я почувствовала себя необъяснимо виноватой. — Привет, — сказала я нерешительно, когда он прошел мимо. — Добрый вечер, — ответил он небрежно и, не сказав больше ни слова, вскочил на лестницу и скрылся из виду. Когда я снова вошла на кухню, Пэм одарила меня сочувствующим взглядом. — С ним… с ним все в порядке? — спросила я ее с любопытством. — У него, наверное, просто был очень тяжелый день на работе. — Пэм пожала плечами. Я посмотрела на нее скептически. — Неужели ты и вправду так думаешь? — я бросила вызов. Она сделала глубокий вдох и обернулась, нахмурившись. — Нет, но я не вправе говорить об этом. — Пожалуйста, Пэм, — попросила я, и она снова вздохнула. — Последнее, что мне сейчас нужно, это секреты, которые ты скрываешь от меня. — Ну, честно говоря, я думаю, что его сердце разбито, — ответила она, выключив плиту и бросив курицу на фарфоровую тарелку. — Его сердце… разбито? — Да, я думаю, что ты разбила ему сердце, — сказала она без обиняков, и мое дыхание сбилось в груди. Было ли это возможным? Что я разбила сердце Драко Малфоя? Он что способен чувствовать горе? Иногда мне действительно было интересно. Но не в последнее время. Теперь я начинала сомневаться, была ли я права на его счет. — Мама, мы дома! — вдруг заголосил Джаспер, и я была выброшена из своей задумчивости. — Как раз вовремя, — ответила я, наблюдая за белокурым мальчиком, который поспешил наверх, как и его отец минутой раньше. Хейден зашел на кухню, сияя, как всегда, и обнял меня. — Мы весело провели время, мамочка! — заявил он счастливо. — Они попросили нас остаться на ужин, но Джаспер сказал, что нам нужно идти домой. — Твой брат поступил правильно, — объявила Пэм, ероша мальчику волосы, и пошла накрывать на стол в комнате, прилегающей к кухне. — Я надеюсь, что ты слушался его, как хороший мальчик. — Да, слушался! — разбушевался Хейден гордо, выпятив грудь и надув губы. — Мама, а папа дома? — Да, он наверху, — ответила я осторожно. — У меня есть подарок для него! — Хейден хихикнул и поманил меня ближе. Я наклонилась, а он порылся в кармане джинсов и достал что-то маленькое зеленое. — Ракушка? — спросила я, уставившись на ярко-зеленую ракушку в руке мальчика. — Не просто ракушка, мам, — Хейден засмеялся, словно это была самая глупая вещь, которую он слышал от меня. — Папа любит зелененькие. Это его любимый цвет. — Очень предусмотрительно. Я уверена, что ему понравится, — сказала я, но когда я произносила это, то почувствовала, что горло колет, как будто я проглотила кучу иголок — я часто испытывала это ощущение, когда лгала. Я действительно понятия не имела, было ли это правдой или нет. Потому что, когда я стояла там, смотря вниз на улыбающееся лицо своего сына, я могла честно сказать, что понятия не имела, что Драко Малфой любил. Я понятия не имела, каким был мой муж на самом деле.