Ты найдешь меня на краю света

Александра — Меня зовут Патрик, — раздался в хрустальной тишине бархатный голос. — Я из Канады, — на его лице вдруг заиграла усталая улыбка. Её отблески отразились и в карих глазах парня, стоило в них только заглянуть. Он замолчал, и в комнате вновь наступило гнетущее молчание. — Наверное, вопрос прозвучит до крайности банальным, — попыталась я поддержать разговор. Правда, удавалось мне это явно не на пять баллов. — Ты новенький? Приехал тоже в первый раз? — Нет, уже пятый год подряд, — задумавшись лишь на мгновение, Патрик продолжил. — Приезжаю на пару недель каждое лето. Время от времени работаю в заповеднике, а так в основном с детьми. Рядом с нами находится школа, — как бы поясняя, добавил он. Всякий раз, стоило лишь парню только улыбнуться, мелкие морщинки рассыпались вокруг его лучезарных глаз. На слегка смуглом лице, как по нотам, читалась целая палитра красок, состоящих из чувств, эмоций, воспоминаний, которые связывали его с этой страной. — Здесь на самом деле не всё так страшно, — проследил он за моим безысходным взглядом, застывшем на оконной раме без стекла. — Просто помни, что скоро уедешь и вернёшься к своей привычной жизни в зоне комфорта, а местные люди так и останутся жить здесь, — его серьёзные глаза ещё какое-то время пристально разглядывали меня, как будто пытаясь узнать, почему я решилась на эту авантюрно-опасную поездку. Но, видимо, так и не найдя ответа или же не желая здесь больше оставаться, он снисходительно улыбнулся и, бросив на прощание короткое «пока», вышел на улицу. С каждой секундой силуэт Патрика таял в опускавшихся на город сумерках, как и таяла моя надежда, что в этом слегка странном соседе я найду друга. Ну, или хотя бы знакомого, который помог бы привыкнуть мне к этой нелёгкой африканской жизни. *** Если вас всерьёз затянула нескончаемая рутина монотонной жизни, и выбраться сами из неё вы не в состоянии, то путешествие в одну из самых изумительных стран таинственного южного континента не только решит эту проблему, но и принесёт массу сюрпризов. Причём в моём случае крайне неприятных. И, надо признать, неловких, когда случаются они на глазах более опытного волонтёра, который тебе, к тому же, чертовски понравился. Ещё абсолютно не подозревая, что сегодняшний вечер закончится неудачно («неудачно», наверное, чересчур мягкое слово), проснулась я в полнейшем восторге от невероятных красок, которыми было наполнено утро. Ранние лучи, пробиваясь сквозь плотную ткань занавесок, солнечными зайчиками отражались на по-африкански ярких стенах, из-за чего в комнате царил лёгкий оттенок величественного золота. Сквозь тревожный сон я вспомнила, как глубоко за полночь хлипкая дверь нашего барака отворилась, и Патрик, не раздеваясь, сразу же лёг спать. Вид пустой кровати напротив наводил на мысль, что работать он заканчивал поздно. Также как и вставать предпочитал рано. Потратив минимум времени на сборы, уже через четверть часа я бодрым шагом направилась в сторону главного корпуса. Воодушевлённые первым рабочим днём волонтёры толпились небольшими группками возле буфета, делясь своими светлыми и радужными ожиданиями. Наибольшей популярностью в это утро пользовались маисовые лепёшки и горячий кофе. Как оказалось позднее, из-за рядом расположенной кукурузной плантации выпечка из маиса подавалась к завтраку ежедневно. Пшеничная мука была удовольствием не из дешёвых. Да и в целом, огромного выбора здесь не было в принципе… И это касалось всего. Ровно в восемь мы снова собрались в аудитории, знакомой нам ещё со вчерашнего дня. — Доброе утро, — закрывая за собой входную дверь, дружелюбно поприветствовала всех Марлин. — Сегодня мы должны распределить работы, но для начала разобьёмся на команды, — продолжила она. — Для этого хочу предложить вам сыграть в несложную игру, — женщина стала подходить к каждому волонтёру, раздавая свёрнутые пополам бумажки. — На каждом полученном вами листочке стоят имена. Ваша задача — найти человека с таким же именем. Это и будет ваш партнер по команде на сегодня, — её говорящая улыбка подсказывала мне, что не всё так просто. Вскоре очередь дошла наконец-то и до меня. Развернув бумажку, я увидела обычное и привычное английское имя Chelsie. Не подозревая о подвохе, мы все кинулись искать своих партнеров. — Кому досталось имя Челси, подходим сюда! — крикнул какой-то парень и замахал руками, как флагом. И толпа волонтёров резко двинулась в его сторону. Всё это время мой взгляд был прикован к молчаливому канадцу, одетому в тёмно-синюю футболку со смешными пингвинами, выбитыми на ткани белыми нитками. Его глаза цвета горького кофе страшно притягивали, тая в себе неяркие отблески бессонной усталости. «Только бы мы были в разных командах», — неустанно повторяла я про себя, хотя в душе отчаянно понимала, что это ещё больше выдавало моё предательское желание провести с крайне неразговорчивым Патриком как можно больше времени. Встряхнув головой в попытке стереть назойливый образ канадца, я принялась искать свою группу. Прошла ещё пара мгновений, когда мы осознали, что на каждом листке стоит одно и то же имя: Chelsie, Chelsea, Chelsey, или Chelsee. — Да-да, всё верно, — тихо рассмеялась Марлин. — Четыре похожих имени, абсолютно одинаково произносимые в устной речи, на письме, правда, отображаемые по-разному. Сотрудничать друг с другом, разговаривать и находить общий язык — это и есть ключевая комбинация слов к командной работе, — продолжила она. — Теперь я попрошу каждого найти свою команду в зависимости от вариации имени. Первая группа, — к которой относилась и я, — проведёт сегодня целый день с нашими подопечными. Это значит, что вам предстоит сегодня не только гулять с животными, но также и накормить их. К вашей команде присоединится наш старый волонтёр Джеймс. Прошу следовать его инструкциям, так вы избежите неприятного первого знакомства с дикими животными — львами, гепардами, гиенами и другими, — перечисляла Марлин. За её спиной нас дружелюбно поприветствовал Джеймс. Его светлые волосы контрастно выделялись на загорелой коже. По всей видимости, провел он здесь далеко не первый месяц. — Во второй группе старшим волонтёром станет Патрик, — канадец вежливо улыбнулся своей команде, а моё сердце пропустило глухой удар. Охватило ли меня в этот момент чувство ничуть необоснованного разочарования? Признаться в этом мне не хватило смелости, потому что причин, по-настоящему весомых причин, не было. А было лишь короткое знакомство, показавшее абсолютную незаинтересованность парня в его продолжении. И как всегда случается, именно это в нём меня сейчас и притягивало. *** Пожалуй, наше утреннее собрание было единственно положительным моментом за сегодняшний день. Потому что сейчас, когда город охватила уже давно наступившая темнота, я сидела в одиночестве на кровати, отчаянно пытаясь унять слезами клокочущую боль в руке. — Привет, — заглянул в комнату Патрик. — Тебя сегодня не было на ужине. Всё в порядке? — как мне показалось, этот вопрос прозвучал чисто из вежливости. Его глаза пытались привыкнуть к кромешной тьме, царившей уже повсюду. — Да, всё отлично, — сквозь зубы проговорила я, но нотки боли всё равно предательски проскальзывали в моём голосе. Ужасно неприятно было осознавать, что в первый же день моего волонтёрства я не сумела справиться с лёгким заданием — накормить диких зверушек. — Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне по любому вопросу, да? — его дружеское предложение сразу же повисло в тишине. — Да, спасибо, — прозвучал мой ответ, пока я нащупывала в темноте обезболивающие таблетки. Пульсирующая боль уже отзывалась по всему телу, а рука под бинтами ужасно горела. — Я справлюсь, — нет, вот сейчас его поддержка была как не зря кстати. Поведение Патрика было весьма… вежливым. Но нежелание общаться всё равно ощущалось в каждом его движении. Поэтому на этом наш разговор и закончился. Бывают ночи, когда темнота кажется бесконечно долгой, когда утро не настанет вовсе. Эта ночь, как раз, была абсолютно одной из таких. Горсть таблеток не помогала, а рана, саднящая на руке, казалось, обрела просто гигантские размеры. Голова кружилась от боли. Лишь когда до завтрака оставалась пара часов, мне удалось заснуть на короткое мгновенье. Сквозь хрупкий сон я почувствовала тёплое прикосновение чей-то руки. Боль настолько проникла в моё сознание, что, казалось, и сны мне снились исключительно об этом. — Доброе утро, — прошептал как будто из ниоткуда знакомый мужской голос. — Думаю, нам стоит сходить сегодня к медику. Я открыла неохотно глаза и столкнулась с взглядом Патрика. Он стоял, склонив надо мной свою голову в попытке снять бинты, которые за ночь уже успели приобрести ярко-розовый цвет. Ночью рана начала снова кровоточить, а рука приобрела всевозможные цвета и оттенки, начиная с бледно-жёлтого и заканчивая каким-то невообразимым тускло-фиолетовым. — Неприятное знакомство с обезьянками? — не отрывая своего взгляда от зияющий раны, спросил он. — Это не обезьянки, — хрипло прошептала я. — Это сущие монстры, — Патрик на это лишь беззвучно рассмеялся. — Не смешно. Правда, не смешно. Болит чертовски сильно, — меньшее, что мне хотелось услышать в его голосе, — это сарказм и иронию. — Знаю, в первый год своего волонтёрства у меня тоже произошло нелицеприятное знакомство со смешными бабуинами, — он улыбнулся. — Моя сестра долго смеялась, когда услышала об этом. На самом деле, когда ты прочувствуешь это на своей шкуре, эти обезьянки с милой мордашкой забавными больше не кажутся. В действительности они очень умные и довольно-таки агрессивные. Что самое важное — чувствуют твой страх. Особенно, взрослые особи. Если малыши увидят, что их родители ведут себя с тобой агрессивно, то всё, — тебе придётся терпеть и их хулиганство тоже. Будь начеку. Они на самом деле могут атаковать весьма неожиданно. И больно, — он резко перевёл взгляд своих карих глаз на меня. — Нам нужно срочно сходить к медику. Рану следует обработать дезинфицирующим средством и перевязать ещё раз. Не переживай, наш так называемый лазарет находится не далеко отсюда, — он протянул руку в знак того, что к врачу мы идём прямо сейчас. — Чертовски жарко, — закрывая глаза от слепящих лучей, произнесла я. Несмотря на то, что часы пробили всего лишь 6 утра, солнце уже успело сковать город пламенными объятиями. — Зато ночью, наоборот, здесь адски холодно, — произнёс весело парень, — особенно когда спишь под открытым небом. — Ночевать снаружи — тоже часть волонтёрской работы? — спросила я не столько из интереса, сколько из-за возможности разговорить и узнать его получше. — Не совсем. Один раз я не нашёл дорогу назад, когда ходил в соседнее поселение за водой, — проговорил он. — Но практически по всей стране разбросаны племена бушменов, так что заблудиться не страшно, — Патрик посмотрел на меня, надеясь, что хоть что-то, но я слышала о Намибии. — Да, про бушменов я знаю. Они как раз и есть главная цель моей поездки, — проговорилась я. — Да? Ты мне обязательно расскажешь как-нибудь про эти цели, — сразу же подметил он. — На самом деле, здесь не очень хорошо относятся к туристам. Презрительно всех белых называют мзунгу. Мой совет — будь на самом деле осторожна, в особенности, в крупных городах и столице. — Можно задать немного бестактный вопрос? — с этого момента наш разговор приобрёл чисто профессиональный интерес с моей стороны. — Чем на самом деле тебя привлекает неблагополучная Африка? Ты чувствуешь себя героем, когда помогаешь обездоленным людям? — вот не стоило мне ляпать лишнего, но вопрос уже прозвучал. — Героем? — переспросил он. — Нет, не чувствую, — немного подумав, он продолжил. — Безусловно, не только Намибия, но и Африка в целом полна отрицательных и негативных моментов — вечная грязь, непонятная суета, как будто мир вокруг рушится; к тому же, возможно, ты успела заметить, бесконечные попытки обмана и обсчёта со стороны местного населения, — продолжал перечислять он. — В столице весьма высокий уровень преступлений. Практически всегда существует риск быть ограбленным и обворованным, ну и ещё можно добавить элементарную безграмотность людей. Конечно, когда-то чаша переполняется, тебя начинает здесь раздражать буквально всё. Тогда ты задумываешься, что во всей этой поездке есть только два положительных момента. Первый, когда ты выходишь из старенького, изрядно потрепанного жизнью чартерного самолётика на взлётную полосу аэропорта. Тебя переполняет в эту минуту радостное предвкушение неизведанной и экзотичной жизни. Спустя некоторое время появляется второй момент — когда ты отмечаешь в календаре красным карандашом свой день отлёта. И надеешься добраться до аэропорта живым, — он немного грустно рассмеялся. — Здесь невероятно огромное количество проблем, и их решить я не пытаюсь. И героем себя поэтому не чувствую. Но здесь живут дети. Обеспечить им всем светлое будущее невозможно. Но каждый приезжающий в состоянии уделить им просто немного своего внимания, и они уже будут счастливы. Не нужно делать тысячи снимков на фотоаппарат, а потом выкладывать их в сеть, гордясь тем, что ты побывал в Африке. Наверное, то чувство радости, которые я испытываю всякий раз, когда вижу их счастливые лица от того, что просто поиграл с ними в футбол или помог при готовке обеда, наверное, именно это меня и привлекает в Африке. Этой чистой и открытой искренности детей, родившихся в такой неблагополучной стране, не хватает нашему цивилизованному, но крайне циничному западному миру, — он слабо улыбнулся. — Прости за такой развёрнутый ответ. — Нет, всё отлично, — возразила я, пытаясь зафиксировать ответ Патрика в своей памяти, чтобы потом воспроизвести на бумаге. — Мы, кстати, дошли до нашего травмпункта, — и он кинул взгляд на ужасающее, готовое вот-вот рассыпаться, заколоченное старыми, прогнившими балками здание. Скорее всего, слово «здание» — чересчур громко. Это больше было похоже на сарай, причём очень древний сарай, построенный во времена египетских фараонов. — Ты серьёзно? — в моём взгляде читалось явное подозрение. — Что поделать, — он весело пожал плечами. — Как одна из богатых клиник Чикаго не выглядит, но это лучшее, что есть поблизости. К тому же, твою рану нужно на самом деле срочно продезинфицировать. Иначе в скором времени будешь учиться писать и есть другой рукой, — весёлые искорки загорелись в его глазах. — Знаешь, несмешная шутка, — я слегка стукнула его локтём, как только в моём сознании всплыло страшное слово «ампутация». — Знаю, но ты в Африке, детка, — Патрик рассмеялся, галантно приглашая меня войти первой в эту хлипкую, обветшалую лачужку.