***
В Андерграунде из-за перебоев в работе Ядра шел сильный снегопад, с каждой минутой уменьшая видимость улиц Сноудина. Буран, самый настоящий, снежный и холодный, заметал все дороги, уничтожал возможность видеть, пробирал до костей. Немногочисленные прохожие старались побыстрее дойти до своих домов, борясь с порывистыми ветрами, которые даже начали сносить маленьких монстров, вроде огромной лопоухой мыши. — Ну что, «Дамбо», чего уши не используешь для планирования, а? — прокомментировал другой монстр, глядя на его старания удержаться хотя бы на одном месте, пробираясь вместе с ним к своему дому. — Ты!.. Суче… — мышь унесло ветром на несколько метров, заставив кубарем покатится прочь под издевательский смех Санса. В ответ низкорослый скелет услышал лишь писклявый и бессильный мат мелкого монстра. Однако следующий порыв ветра унес уже его самого, откинув в стенку Гриллби, которому скелет задолжал с последней «встречи» столько, что монстр-элементаль заявил, что тот должен отдать ему счет натурой, ибо деньгами не расплатится никогда. Не желая врезаться в здание, скелет в последнее мгновение телепортировался прямо к себе домой и влетел в многострадальный диван, который периодически терпел на себе различные издевательства братьев-скелетов, вроде — Папирус швыряет в него Сансом, потому что скелет не успел помыть посуду, бросает, потому что старший опять не успел убраться по дому, мощно пинает монстра в диван, потому что опять спал на посту, толкает, потому что скучно, заваливает да так, что диван скрипит, потому что надо успокоить не в меру разбушевавшееся либидо… Прибыв домой и едва «переступив порог», если попадание домой таким стрёмным образом можно считать «переступанием порога», Эджи тут же услышал звук разбитого стекла. Нет, не лампа, не ваза, не стотысячная кружка, а лишь уведомление о принятии СМС. Санс непринужденно, не меняя положения тела и всё ещё валяясь на диване вверх тормашками (ибо слишком устал телепортироваться), прочитал:*от абонента «Босс~»* *«Санс, судя по бурану и твоему отсутствию на посту могу смело принимать версию того, что ты дома, валяешься на диване, идиота ты кусок. Не зли меня, займись хоть чем-нибудь полезным. Уменьши своё наказание. У тебя семь штрафных.»*
Хех, «чем-нибудь полезным». Сказать-то легко, а вот… Чем заняться-то? Санс нагло улыбнулся и продолжил валятся вдоволь на опрокинутом многострадальном диване и, смотря в потолок, перебирая немногочисленные варианты в голове. Есть лишь одно дело, которому Эджи мог посвятить своё свободное время — в его секретной лаборатории стояла отцовская машина, принцип действия которой и пытался выведать Санс вот уже на протяжении восьми лет из чертежей, записей и дневников Гастера. Дела шли из рук вон плохо, времени оставалось всё меньше и меньше, Папайрус рос и всё внимание переключилось целиком и полностью на него. Аппарат оказался заброшен, и когда скелет вновь вспомнил про него, в глазницах уже не сверкал тот азарт и интерес, что были в начале. Папайрус ничего не знал ни об устройстве, ни о скрытой лаборатории, он вообще не интересовался всей этой научной мутью, которую Санс обожал с детства. А следовательно, даже если он в кратчайшие сроки починит Гастерово наследство, ему сломают рёбра, пар эдак одиннадцать и раскрошат челюсть в пыль. За что? Потому что Папайрус был бы недоволен тем, что всё свое свободное время старший брат тратит не на нормальный отдых, чтобы хотя бы быть средним часовым и не позорить брата перед коллегами, а носится со всякой научной абстракцией в тайной комнате, которая хуй ли поймешь то ли будет полезной, то ли нет. И вдобавок вымотанный этой мутью до состояния нестояния, а также банальной торговлей хот-кэтами с горчицей из местных Темм, которые не успели убежать от скелета и были пущены на сосиски, Эджи после нагло дрых на посту, не успевая заметить, как считал Папайрус, противника или просто нарушителя. «Зачем тебе нужна эта хуерга? Да в дрочке Сноудрейков очками от ММТ и то будет больше смысла, чем в твоей возне с ведром, переполненным гайками и занимающая место в моем доме!!!.. К тому же ты не высыпаешься из-за этого и после дрыхнешь где попало, не являясь эффективным часовым!» — после следовал глухой удар под задницу тяжелым сапогом со стальным носком — «не смей позорить младшего брата перед стражей и подрывать мой авторитет». «Лады, босс…» «САНС! Я серьёзно! Или мне тебя опять избить, потому что по-другому ты просто не понимаешь, ленивый ты кусок безвольного говна? Думаешь, я зря ввел систему со штрафными? Ты просто не понимаешь, когда надо действовать, предпочитая откладывать всё на потом, вместо того, чтобы всё нахрапом решать, как это делаю я. Ты только и может, что жаловаться на нехватку времени, лень и нехватку времени на лень, вместо того, чтобы подойти к задаче и решить её, как Великий Папайрус, и заодно глава Королевской стражи! Сделай это! Подойти и сделай это, а не топчись на месте, придурок! Когда ты перестанешь класть свой красный неоновый хуй на время и начнешь планировать? Да если бы ты так делал, то давно бы создал свою... не знаю, чего там! И знать не хочу эту задротскую муть.» «Ну… Наука для меня важна, босс. Она интересна. Считай это моим хобби! И к тому же как сказал однажды Гастер наука - похожа на секс. Порой она может дать практичный результат, но занимаются ей чаще всего не ради этого…» «Так и знал, что опять всё сведешь к дрочке… пошел на кухню и быстро сварганил ужин брату после тяжелого дня!..» «А волшебное слово?» — задорно поинтересовался Санс. Его брат показал материализованную неоновую красную левитирующую кость, чьё острие было направлено на многострадальную тушку низкорослого скелета. «Понял, словами не разбрасываешься, босс… я пошел!» Не то что бы старший хотел выйти сухим из воды, но больно уж муторно залечивать переломы, синяки и царапины, к тому же, в целительстве Эджи явно не был лучшим. Кроме того, от зелёной магии — магии Доброты, которой монстры Андерфеллграунда не страдали (а если кто-то и умел пользоваться, как Андайн, то использовали совсем не для лечения, а для паралича жертвы), — Санс уставал чуть ли не больше, чем от телепортаций. А это значит… что семь штрафных нужно срочно покрывать. Срочно. И тут он подвис, как старенький компьютер, который грузит один трек двадцать часов, потому что в перевернутом положении он даже не представлял с чего начать, чтобы всё успеть. «Так много нужно сделать и та-а-а-ак мало времени!» Санс перевернулся и слез с дивана, телепортнувшись прямо в комнату со сломанной машиной. Не то что он совсем обленился, но на улице была такая буря, что проще было дойти перемещением до его скрытой комнаты, чем выбраться на улицу. Для их машины, которая может улавливать таймлайны, нужна не только починка, но и топливо, которым являлись эхо-цветы. Причем они должны быть свежими и изготовленные специальным способом. Проблема этого способа была в том, что нужно было много эхо-цветов, а времени на дорабатывания мотора и типичного подворовывания вещей из лаборатории у Альфис не было. Цветов порой периодически не хватало после вандального налета Эджи на Ватерфолл и приходилось ждать, когда расцветут новые… он даже пытался выращивать собственные цветы в пещерах, но они плохо росли. То ли садовник из него хуевый, то ли это местные подростки вроде Монстренка приходили к нему в сад и разоряли. Он конечно от души пару раз его прикладывал телекинезом по всему Ватерфоллу, но цветы после этого инцидента лучше не росли. «Кровью что ли их полить? Мне леди за дверью говорила, что её муж, когда увлекался цветами, делал это потому что для их подпитки хорошо идет чужая кровь на удобрение…» Да и сил что физических, что моральных было у Санса мало — он вообще себе напоминал выжатую до предела мочалку в пустыне, которую безнадежный потерявшейся в ней пытается выжать до последней капли, а не получается. К тому же он в прошлый раз едва не отбросил коньки, когда его почти поймали за выносом необходимых деталей Меттатон в своей неуязвимой форме прямоугольного робота, изготовленного из редкого металла хуйпробъешасукатила. Даром что это вроде нелепый шоумен, которого презирают практически все в Андерграунде и выглядит безобидным и безопасным! Он приложил своими атаками в виде мелких копий самого себя и пламенными сердечками с разрядами тока так, что хотелось на месте рассыпаться в прах и больше никогда не лезть в лабораторию за чужим добром и просто деталями. Он мог бы пошутить, если бы его схватили — «Альфис, я ворую чужое добро, потому что кругом Андерфеллграунд и его смертельно не хватает мне! Поделись добром для зеленой магии на лече...!» Но поскольку с чувством юмора и иронией у ящерицы были проблемы, его бы прибили на месте, а останки пошли бы на многочисленные опыты. А если бы не прибили, то… Санс предпочитал не думать о том, что Альфис делает с ещё живыми подопытными — он несколько раз бывал в Реальной лаборатории и сталкивался с последствиями работы лапок ящерицы и вовсе не пылал желанием пополнить многочисленную коллекцию уродов и мразей, бывших некогда нормальными монстрами. Впрочем… монстры Андерфеллграунда и так являются уродами и мразями без всякого сплавления, так что банальное объединение в единую полубесформенную массу вряд ли ухудшит ситуацию для безнадежных, больных ублюдков планеты Земля, запертых под землей очень надолго, если не навсегда. Так что пришлось схватить всё — шестеренки из особо металла хредостадина, пригоршню гаек и шурупов нужного размера, полуразобранный мотор и просто, что смог, и телепортироваться дальше, чем видел и просто чувствовал особым седьмым чутьем у всех способных к телепортации монстров, чтобы не оказаться внутри стены или лавы и бесславно не сдохнуть, раздавленный, разорванный или расплавленный заживо. Может, это конечно ненадолго, но как говорил Гастер, не к ночи упомянутый, очень болезненная смерть. Повалявшись на диване и подумав обо всем важном, Санс пошел в свою любимую тайную комнату и приступил к своему самому любимому, после дрочки и черного юмора хобби — науке. Он достал из уворованного мешка нужные инструменты, материалы и нечаянно захваченные пару-тройку вещей Альфис, в том числе и фигурка девушки-кошки, которая была раздета и обмотана веревками до крови. «И как она на это вообще шликает? Хотя… надо бы попробовать такое связывание — выглядит неплохо» — подумал Санс, откладывая на полку потертую и немного липкую с мерзким запахом тухлой рыбы непонятно от чего, аниме-фигурку. Санс приступил к работе над машиной Гастера, которая потенциально помогала увидеть таймлайны также четко и ясно, как Альфис картинку на своем мониторе, когда скелет старший переодевался у себя в комнате. Его память конечно запоминала предыдущие события (да и у него самого была способность к ограниченному видению прошлого), но это было лишь памятью, которую можно было переврать, подменить, таймлайнов было очень много и всех сложно было вспомнить… а машина Гастера была как та же камера наблюдения — помогала видеть события без малейших когнитивных искажений и порой даже лучше, чем камера — со всех точек зрения, на которые ты сможешь подключится. Минимум искажений и максимум информации. Что может быть ценнее в мире Андерфеллграунда, чем владеть информацией? Потому что тот, кто владеет ею, тот владеет миром. И порой было бы иметь полезно компромат на всех монстров. Санс равномерно стучал молотком по детали, выпрямляя её для машины и думая о том, что это преимущество — лишь только малая часть, мелкая пылинка с тех возможностей, что она могла предоставить. «Путешествия во времени и другие миры, ушлепок» — нагло говорил ему сильно пьяный Гастер, когда он находил батю в баре у Гриллби — «запиши на мой счет, Гри… я потом заплачу!» Сказать, что у Санса была очень глубокая тайная голубая мечта — это ничего не сказать. Мечта настолько отчаянная, что он не решался никому про неё говорить, даже себе, вслух, боясь, что она никогда не сбудется или окажется слишком нелепой. Внешне он смирился с миром и убеждал каждый раз себя «все в порядке». Внутренне — он бежал от мира так далеко, насколько это возможно и ища любую возможность удрать от опасности, предварительно захватив своего любимого, до крови и выбитых зубов, Папайруса. Сбежать из Андерфеллграунда настолько далекий мир, насколько это возможно. От постоянного опасливого оглядывания через плечо, когда его брат не был важной шишкой, чтобы какой-нибудь уебок не вдолбил внезапно сзади ему по черепу и не ограбил. От постоянной грызни монстров между собой за ресурсы. Постоянных смертей вокруг и практически отсутствующей надежды на то, что он сможет найти такой уголок в пещере, где не стоит ни одна ебучая камера вуайеристки-карьеристки Альфис и ни один Висман не долетает. Постоянного ощущения вечной опасности и желания мира проверять тебя на прочность и попыток размазать по полу ровным слоем, если ты недостаточно силен. Мир, где твоё одно ХП с очень слабой атакой не будет рассматриваться как приглашение для самоутверждения или изнасилования и только хорошее знание местных ядов, ловкое уклонение от чужих ударов и очень злой острый язык, способный вырубить мозг любому, кто любит подумать, может спасти твои тазовые кости от разработки местными монстрами настолько, что в них можно будет запихивать любые предметы толще банки со шпротами. Сбежать от мира, который был для Санса тюрьмой строгого режима и куда он попал без суда и следствия лишь потому, что родился монстром. Когда старший скелет был мелким, он увлекался мифами и фантастикой, выдумывал множество миров в детстве и, смотря на псевдозвёздное небо, желал увидеть собственными глазницами открытые небеса. Но после у него появился младший брат, о котором некому больше позаботиться и защитить, пришлось отказаться и позабыть о своих мечтах и надеждах, чтобы после столкнуться с мерзкой реальностью Андерфеллграунда. Мерзко, противно. Но для этого всегда у Санса был его фирменный черный юмор. Он взял разводной ключ и достал нужную пригоршню гаек, устанавливая на машине. Время показывало, что он застрял тут где-то на час и семь минут, но он не унимался. Бежать из этого мира и захватить Папайруса. Плевать насколько он будет не согласен с «незапланированным переездом» и это не будет по их внутренней субординации — если будет шанс, то пинком отправить первым младшего под зад из мерзкого измерения и собрав все силы, прыгнуть в возможность самому. Санс осмотрел машину и понял, что не хватает небольшой подпорки, и оторвал аниме-фигурке девочке-кошке голову, чтобы подложить. Потому что Андерфеллграунд уродует всех, кто живет здесь. Особенно тех, кто занимает высшие руководящие посты, уничтожая хоть какие-то намеки на что-то иное, кроме желания быть жестокой эффективной машиной, убивающей всё на своем пути. Плевать насколько его брат будет недоволен — он достаточно насмотрелся как окружающие монстры и мир уродует его младшего брата, ломая его характер. Весёлый, забавный, нелепый и наивный Папайрус, у которого был раньше довольно добрый нрав и он не желал лишний раз делать кому-то больно был вынужден постоянно доказывать окружающим монстрам, что не является тряпкой. Может Папайрус и считает, что «я мир шатал и короля скоро буду шатать», но окружающая система в первую очередь шатает самого лидера и не он формирует обстоятельства, а они — его, диктуя по каким правилам играть. Санс помнил, каким был Папайрус и старался не доводить себя до желания напиться до беспамятства из-за того, что потерял его брат, желая получить как можно больше силы и власти. Он даже не заметил, что проигнорировал в постепенно нарастающей меланхолии кокаиновую нычку в фигурке Альфис и смотрит на старую потёртую фотографию с выжженным лицом мерзкого папаши и ещё Папайруса, когда он был мелочью. «Санс, сентиментальная ты сучка… прекрати!» — шутливо он думал про себя — «ведешь себя как… лучше приступлю к работе». — Мышь, пошел на хуй с моего порога! — послышался знакомый голос с улицы. Шуршание около парадной двери было паническим и судя по всему монстр никак не мог встать. Вскоре Эджи услышал писк и мышь снова стала летучей, отлетев, судя по звуку, на несколько десятков метров. — САНС! — послышался знакомый рявк справа и за стеной. Где-то хлопнула входная дверь. «Мелочь» пришла, как обычно недовольный миром, особенно Сансом, но только не собой. Ну как же иначе, он же «Великий Папайрус»! — Иди сюда, говнюк! Быстро, мать твою, я дважды повторять не буду!.. Иначе я твой ошейник буду использовать по назначению и привязывать тебя, чтобы длина веревки определяла возможность ходить только от кухни до спальни, причем моей!.. «Вот и кончилось моё свободное время» — ехидно ухмыльнулся скелет и телепортировался в гостиную своего дома. — Где обед?! Или ты забыл, что сегодня готовишь ты? — Прости босс, меня целый час уносил ветер в Сноудине, и я героически добрался до кухни только сейчас! — Ага, а до этого он тебя свирепо кидал по бару Гриллби и заставлял жрать горчицу, да-да. А сейчас дуй на кухню и пожрать приготовил. И без твоей драной приправы — меня от неё уже тошнит. Санс быстро прошел готовить есть и сварганил из того, что было в холодильнике — просто отварил макароны и приправил горчицей. Тем временем его брат, судя по звуку, вовсе не смотрел телевизор, чтобы привычно хуесосить своими комментариями Меттатона и особенно его шоу, а что-то собирал, вызывал свои магические снаряды и просто подбирал снаряжение. — Bone appetite! — Держи каламбуры про кости при себе, Санс. — Они для тебя как кость в горле? — Просто меня бесят. И вообще я занят, лучше не отвлекай, Санс. Не пизди и не отпизжен будешь… Санс пытался понять причину раздражения младшего. Обычно на это требовалось мало времени — он вываливал довольно быстро всё как есть. — Драный человек… я так давно мечтал поймать самого последнего и… Папайрус замолчал. — Этот козёл пригрозил мне, что если я не поймаю мелкую дрянь, то снимет меня с должности и вернет обратно Андайн, если я не справлюсь с заданием. — О-о-о… Окостенеть, босс! — Не подлизывайся… он мне устроил выволочку. Что я «плохо следил за порядком в Руинах»! Да кому они вообще были нужны они до устроенной там резни? Это просто гребанная случайность! Слабым монстрам захотелось просто поиграться в королевскую битву, тьфу! Хотя, там же была запись с камер Альфис, хм... Что-то внутри Санса дернулось. Как будто внутренний колокольчик интуитивный прозвенел. Резня в Руинах, где жила леди за дверью? Такого никогда раньше не было. Ни в одном из таймлайнов! А Санс за всё время отбывания заключения в Андерфеллграунде повидал их не мало! — … Да чтобы я, Великий Папирус, который делает великолепные головоломки, который устроил отменную дисциплину в рядах Королевской стражи и хорошую командную работу должен быть неправым? И не справиться с заданием?! Да этот король точно из ума выжил! — Ты говоришь «резня»? Что ты имеешь ввиду? — Человек убивал монстров. Санса передернуло во второй раз. — Убивал? — Альфис, эта гребанная и недоебанная вуайеристка за чужой жизнью всех подряд, показала камеру, где были показано множество пыли и сломанных ловушек. Королеву, которая жила оказывается в Руинах — так и не нашли. Макароны отказывались рассыпаться желтой энергией в душу монстра. Фриск убийца? Но как это возможно, чтобы та девчонка, с которой он был знаком столько времени, решилась на такое? Она же решительна только в планах мира, добра и дружелюбия! — Может, это ошибка? — Какая ошибка, блять? О чем ты вообще?! Все зафиксировано на записи и есть свидетели. «Это звучит слишком дико. Фриск бы ни за что не пошла на такое! Иначе я не знаю совсем человеческое дитя! А как же наш уговор…» Санс понимал, что медлить нельзя — если ребёнок вышел за пределы Руин, то уже устраивает резню и… «Я должен встретится с Флауи. Немедленно.» Санс исчез прежде, чем брат успел ему что-то сказать, оставив висеть в воздухе макароны с горчицей и которые брякнулись на пол после исчезновения хозяина. Папайрус снова злился, потому что убираться придется ему, а также носок, который нагло валялся посреди комнаты. Порой некоторые вещи не меняются, даже в бесчисленном множестве таймлайнов и уж тем более измерениях...***
Санс стремительно подходил к вратам, ведущие в Руины. «Я должен найти Флауи и по энергетике он ещё там. Нужно выяснить, что черт возьми происходит? Человек, дорогая, я же верил тебе — какого хрена ты нарушаешь наш договор — не нападать на монстров, неважно насколько сильно они избивают тебя и грозятся убить?!»