Во имя скорби

Никто в Башне не сомневался, что долго Командор болеть не станет. Дайлен мужественно продержался три дня, а потом решительно покинул лазарет, без труда сломив сопротивление юных учеников целителя. И менять больничную койку на кровать в своей собственной спальне отказался наотрез. За время его вынужденного отпуска поднакопилось нерешённых дел, и он взялся за них с таким рвением, как будто собрался переделать всё за один день. Амелл носился по Башне в приступе рабочего энтузиазма, а за ним бегал мэтр Аэрил и возмущённо доказывал отмахивавшемуся от него, впрочем, довольно вежливо Командору, что тот должен соблюдать постельный режим. Когда обеспокоенный эльф попытался повлиять на строптивого пациента через Натаниэля, тот смерил деловито распекавшего рекрутов Дайлена оценивающим взглядом, лукаво усмехнулся и сказал, что жизнь Стража-Командора ему, конечно, безмерно дорога, но своя всё-таки дороже. Хоук наблюдал за всем этим со стороны, не решаясь попадаться под руку временно позабывшему о нём Амеллу. Хотя время от времени до одури хотелось схватить за шкирку спешащего мимо мага, утянуть в тёмный уголок и… поговорить по душам. Тот разговор в лазарете не давал Гаррету покоя - ворочалась в глубине сознания глухая неудовлетворённость и опасливое недоумение. Дайлен что-то понял про него, а вот что именно – оставалось только гадать. Командор ошарашил его своим неожиданным признанием и поначалу Хоук вообще не понимал, как ему реагировать. И, что уж греха таить, просто позорно сбежал – поразмыслить, а на самом деле унять внезапную дрожь в коленях и спрятать за семью печатями предательскую растерянность. А ещё он с беспощадной ясностью осознал, что Дайлен вызывает в нём совершенно определённые желания, самым безобидным из которых было спрятать объект внезапной страсти ото всех и никому никогда не показывать – ибо очарователен без всякой меры. Хоук с ужасом понял, что стремительно тонет в болоте влюблённости, и даже пытаться цепляться за хилые коряги здравого смысла уже безнадёжно поздно. Он настолько зациклился на своей первоначальной цели, что умудрился пропустить момент, когда его собственное сердце предало его. А ведь стоило догадаться раньше. Ещё когда он первый раз повстречал Командора, там, в Киркволле, у него мелькнула мысль, что если бы не Андерс, он бы непременно заинтересовался этим человеком. Прошла неделя. Амелл поуспокоился, уладил всё, до чего только смог дотянуться, и жизнь начала входить в привычную колею. За тем маленьким исключением, что Командор перестал доставать Гаррета издёвками и тонко сформулированными фразами, понятными только им двоим. Его вежливость перестала быть издевательской, только изредка он позволял себе немного почти безобидного ехидства. Ещё через неделю Гаррет понял, что как никогда близок к сумасшествию. Амелл холодно улыбался ему, избегая даже случайных мимолётных прикосновений, а Хоуку хотелось прижать его к себе, чтобы почувствовать, как бьётся его сердце, уловить тонкий хвойный аромат его волос. С этим определённо нужно было что-то делать. Дошло до того, что ему, как мальчишке, начали сниться мокрые сны – причём, зачастую с Даленом и Андерсом одновременно! По утрам на душе оставался неприятный осадок, будто бы он за спиной Дайлена творит неприглядные вещи, да ещё и память Андерса пятнает невзначай. Неудивительно, что в очередную из тихих зимних ночей Гаррету не спалось. Он тщетно ёрзал на сбившихся простынях, пытаясь отогнать от себя навязчивое видение Командора, сосредоточенно склонившегося над картой местности. Перед глазами стоял образ Амелла, в глубокой задумчивости покусывающего подушечку указательного пальца. Вряд ли Дайлен понимал, насколько провокационным выглядел его жест для окончательно потерявшего покой и сон Хоука. В конце концов, отступник сдался, и одним рывком поднялся с постели. Чтобы остудить голову и привести мысли в порядок, он решил прогуляться по ночному замку, и, конечно же, сам не заметил, как ноги принесли его к двери спальни Амелла, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. Спит или не спит? Хоук с полминуты потоптался у порога, а потом решительно постучался. - Войдите, не заперто, - отозвался из-за двери совсем несонный голос. - Не спишь? – Гаррет проскользнул внутрь спальни и закрыл за собой дверь. Дайлен поднялся из кресла ему навстречу, чуть изогнул в недоумении брови. - Чем обязан столь позднему визиту? На Командоре была мантия простого покроя, такие он предпочитал носить в домашней обстановке. Длинные красновато-чёрные в свете горящего камина волосы, не связанные шнурком, змейками расплескались по плечам. Гаррет на секунду просто застыл, не в силах отвести взгляд от упавшей на лоб тёмной прядки, излома тонких бровей и поджатых в ожидании ответа губ. Затем он посмотрел Амеллу в глаза, иррационально надеясь почерпнуть в них уверенности. - Я кое-что тебе должен, - не отпуская взгляда Дайлена, проговорил Хоук, - И хочу отдать долг. - О чём ты? – Амелл сморгнул и непонимающе нахмурился. - Ни за что не поверю, что ты простил мне это, - Гаррет протянул руку к его лицу, скользнул кончиками пальцев по скуле и вниз по шее до застёжки воротника. Командор вздрогнул и в неверии уставился на отступника. Пальцы непроизвольно потянулись к вороту, смяли плотную ткань, перекрывая доступ к застёжке. - И… как же ты собираешься расплачиваться? – немного нервно поинтересовался он. Хоук пожал плечами. Право же, он готов был сейчас на любое наказание. Но Дайлен молчал, так что пришлось выбрать кару самостоятельно. Наверное, так будет справедливо. - Той же монетой? – предположил он. Ты совсем рехнулся, да? – преувеличенно ласково спросил Амелл, на всякий случай отступив на шаг назад. Под колени ткнулось что-то мягкое. Он бросил взгляд через плечо и страдальчески поморщился – в свете предложения Хоука оказавшая так близко кровать казалась предательски неуместной. - Самую малость, - совершенно серьёзно ответил Гаррет, внимательно следя за реакцией Командора. Амелл устало ссутулился и опустился на край постели. На несколько нестерпимо долгих, тягучих минут в комнате повисла тишина. Дайлен сидел, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки, и молчал. Наконец, Хоук не выдержал и подошёл к нему, уселся прямо на пол у него в ногах и проговорил почти жалобно: - Знаю, что это звучит как полнейший абсурд, но ты нужен мне, Дайлен. Когда я ехал сюда, то думал, что пойду на всё, лишь бы ты позволил мне стать Серым Стражем. Думал, что если ты откажешь, я буду валяться у тебя в ногах и умолять. Но ты… Ты надавал мне таких пощёчин и оплеух, что не только пробудил какое-никакое желание жить, но и не дал мне окончательно втоптать в грязь свою гордость. А сейчас я снова готов умолять. И почему-то мне не видится в этом унижения. - Мне даже стало интересно, что ты будешь делать, если я соглашусь на твоё сомнительное предложение, - хмыкнул Амелл, откидываясь на постель и прикрывая глаза. - Это уже согласие? – тихо спросил Хоук и осторожно положил ладонь Дайлену на бедро. Тот слегка приподнял голову и встретился с ним глазами. - Я никогда не смогу по-настоящему простить тебе его смерть. - Я знаю. Об этом и не прошу, - Гаррет плавно поднялся с пола и присел на постель рядом с настороженно наблюдавшим за ним Командором. - И я не могу позволить тебе пройти Посвящение. Хоук безрадостно усмехнулся и кивнул: - Меня это не особенно тревожит – если ты выставишь меня за порог, мне скоро станет всё равно, как умереть. - Хоук, ты сумасшедший сукин сын, - проговорил Дайлен, глядя в потолок. - А ты мстительный упрямец с садистскими замашками, - улыбнулся Гаррет. – По-моему, не самый плохой вариант союза. Он подался вперёд к Амеллу и упёрся руками в постель по обе стороны от его плеч. Маг пару секунд задумчиво смотрел в лицо нависшему над ним отступнику, а потом полу прикрыл глаза и кивнул, давая безмолвное разрешение. Хоук зажмурился и мысленно досчитал до десяти. Сердце бешено колотилось о рёбра, грозясь пробить грудную клетку и выскочить вон. Он дрожащими пальцами рванул пуговицы собственной рубашки. Раздавшийся треск и настороженный взгляд мигом подобравшегося Амелла слегка отрезвили рассудок, и дальше он продолжил снимать одежду быстро, но уже с куда большей аккуратностью. Дайлен раздеваться не спешил, только подтянулся повыше, оперся спиной о спинку кровати, и наблюдал за стремительным стриптизом, сдвинув брови и покусывая нижнюю губу. Хоук отбросил в сторону штаны и выпрямился, стоя на постели на коленях. На лице разглядывающего его мага появилось какое-то беззащитно-растерянное выражение. Он нерешительно протянул руку и провёл пальцами по груди забывшего, как дышать, отступника. Затем решительно передвинулся ближе, огладил неожиданно сильными ладонями его плечи, спустился вниз по спине и ухватил под ягодицы. Гаррет мелко дрожал, сдерживая первобытный порыв схватить такое желанное тело, стащить с кровати на узорчатый ковёр и унять уже, наконец, бушующий в крови пожар. Вот только Дайлен, неуверенно исследующий его то лёгкими, то почти болезненными касаниями, тогда точно никогда не будет с ним в том смысле, в котором больше всего хотелось. Прохладная ладонь сомкнулась вокруг восставшей плоти, и Хоук чуть не взвыл в голос. Сдержался, протяжно застонал, запрокинув голову назад, и судорожно сжал пальцами простынь. Амелл тут же отпустил его, вызвав новый стон – на этот раз, неприкрытого разочарования. - Дайлен, пожалуйста… Сделай уже… Что-нибудь, - почти прорычал он. - Прости, - тихо сказал Командор, отодвигаясь. – Это была твоя идея. Я… У меня был только один человек, которого я… Гаррет плавным, звериным движением потянулся за ускользающим теплом чужого тела, ткнулся лбом Амеллу в плечо. Тот слегка рассеяно провёл рукой по его волосам, коснулся слегка выступающего позвонка в основании шеи. - В общем… Если хочешь меня, то придётся тебе быть сверху, - напряжённым голосом закончил маг. Замерший на месте Хоук почувствовал, как напряглись его мышцы, словно в ожидании нападения. Медленно-медленно Гаррет поднял голову и посмотрел в лихорадочно мерцающие в полумраке глаза Дайлена. - И ты… позволишь? – недоверчиво выдохнул он. - Сегодня – да, - резко ответил Командор и отвёл взгляд. Стоило только Амеллу предложить себя добровольно, и бешенная похоть схлынула, оставив после себя вполне контролируемое желание. Гаррет решил, что царапнувшее слух «сегодня» они обсудят позже. Сейчас его гораздо больше занимали мелкие пуговицы на мантии так и не удосужившегося раздеться мага. Амелл пару минут настороженно терпел его попытки справиться со строптивой одеждой, а потом со вздохом мягко отстранил его руки и расстегнулся сам, легко вывернулся из просторного балахона и спихнул надоедливую тряпку на пол. Хоук сглотнул. Под мантией на Дайлене ничего не было. - Что? Не соответствую высоким стандартам?– нахмурился Амелл, по-своему оценив его замешательство. Гаррет только покачал головой и тут же подгрёб рефлекторно вздрогнувшего мага по себя. - Тшшш, все упрёки выскажешь мне потом, - прошептал он на ухо поперхнувшегося от неожиданности любовника, и осторожно поцеловал приоткрытые губы. К его немалому удивлению, Дайлен не стал ломаться, ответил на поцелуй и даже обнял его руками за шею. От этого бесхитростного жеста, по спине Хоука пробежали мурашки и волоски на загривке встали дыбом. Он ещё несколько раз коротко поцеловал покорно подставленные губы, и начал выцеловывать тонкую шею и грудь. Не удержался, втянул в рот нежную кожу у самой ключицы, прикусил, оставляя свою метку. Амелл протестующее зашипел, но тут же забыл о своём негодовании, потому что губы Гаррета добрались до его сосков, а ладонь нежно сжала подрагивающий от возбуждения член. Хоук не ожидал, что Амелл окажется таким… страстным. Однако стоило свести на нет его самоконтроль, и у обычно сдержанного Дайлена, попросту говоря, сорвало крышу. Вбиваясь в обвившего его руками и ногами, громко стонущего любовника, Хоук думал, как же всё-таки хорошо, что Дайлен совсем не похож на Андерса в постели. Не было в нём мягкости и податливости целителя, даже отдаваясь, он брал, не стесняясь и направляя партнёра легко и уверенно. Всё в нём было по-другому, и это было прекрасно – Хоук боялся, что ему невольно придётся сравнивать. Но хоть в чём-то им повезло. Дайлен выгнулся по ним, и коротко вскрикнув, впился ногтями в спину Гаррета. Ещё пара размашистых движений – и отступник последовал за ним в сладкое марево наслаждения. На мгновение мир вокруг застыл, любуясь разделённым на двоих мгновением счастья. Гаррет лёг на бок и подпёр голову рукой. Не до конца ещё оправившийся от ранения Дайлен устал быстро, и потому, едва расслабилось и чуть поостыло распалённое страстью тело, немедленно заснул. Хоук с горькой нежностью во взгляде изучал его лицо, сейчас не спрятанное за маской холодного ехидства. Длинные тёмные ресницы отбрасывали слабую тень на кожу, подчёркивая и без того немаленькие синяки под глазами, отчего их обладатель казался ещё более уставшим. Отступник подтянул сбившееся к ногам одеяло и бережно, стараясь не разбудить, укутал им своего Командора. Теперь уже своего, вот как всё повернулось. Хотят они того и нет, но между ними протянулась связь. Болезненная, неровная – словно жилами и венами переплелись. Дайлен не сможет его прогнать – обещание держит крепко, а Хоук не сможет уйти. Не потому что его не отпустит Командор, а потому, что Дайлен стал тем единственным существом, находясь рядом с которым Гаррет чувствует себя живым. Сам того не подозревая, Амелл взял его сердце в ладони. Уйди Хоук сейчас, и вновь было обретший хоть какие-то краски мир покроется сетью трещинок и осыплется к его ногам бесполезной серой пылью. И тогда будет уже наплевать на данное Андерсу обещание, станет абсолютно всё равно, как умереть. Как же так вышло, что он позволил себе эту привязанность, превратившуюся в самую настоящую зависимость… Это не просто любовь, это чувство намного сильнее и страшнее любви – память, боль и ненависть, переплавленные в сумасшедшую и безнадёжную одержимость, когда не возможно прожить и дня, не ощутив запаха его кожи, не заглянув в будоражащую глубину его глаз. Со временем этот бешенный накал схлынет и останется запредельная, странно-печальная нежность, неизменно разделённая на двоих – того, кто рядом, и того, кто ушёл навсегда. А пока… пока можно притянуть к себе его, сонного, встрепанного, стиснуть до протестующего стона, уткнуться носом куда-то между лопаток и шептать, шептать срывающимся от спазмов голосом извинения вперемешку с признаниями. А он будет просто молчать в ответ, чтобы не нарушать хрупкие мгновения близости, ведь их осталось так мало. Скоро уже в окна заглянет первый рассветный луч, и новый день встретит их на пороге спальни. И Дайлен снова будет вести привычную тихую войну – в основном с Хоуком и немножко с собой, а отступнику останется только стиснув зубы терпеть его холодную отстранённость и раз за разом доказывать своё право быть с ним. И настанет, обязательно настанет день, когда Командор проиграет решающее сражение. Осталось только дождаться.