Изъян

– Как у вас продвигается? Мы сидели в столовой во время большого перерыва за нашим любимым столиком. Прошёл почти месяц с того дня, как очнулся папа Ярослава, и враждующие стороны в лице моего лучшего друга и его истинного решили объявить перемирие. Если первые пару недель не было заметно никакого продвижения в их отношениях, то вот уже несколько дней мой омежка ходил по институту с задумчивым и мечтательным видом. Услышав мой вопрос, Илья приподнял брови и вопросительно промычал, не отрывая соломинку от губ. Я иронично изогнул бровь и издал подозрительный хмык. Илья пожал плечами. – Очень продуктивно поговорили, – заметил я, отпивая кофе. Илья вздохнул и отставил пачку сока на столик, сложив руки на коленях и потупив глаза. – Нормально… – Не слышу, – покачал головой я, прищуривая глаза. – Нормально! – громче отозвался омега. – Подробностей не слышу! – уточнил я, сложив руки на груди и пронзая друга инквизиторским взглядом. – Ну Дан! – протянул Илья, щёки которого уже окрасились в нежно-розовый цвет. Я никогда не краснел, каким бы смущённым себя ни чувствовал, поэтому меня всегда умилял вид стыдливого румянца на щеках друга. Тем выше была мотивация смущать его. – Не хныкай. На правах твоего лучшего друга я требую полный отчёт. Я же о вас переживаю. Вдруг вопросы какие или совет нужен… – строил я из себя эксперта с важным видом. Хихиканье с нотками сомнения подорвало мой авторитет коварного и опытного соблазнителя альф. Я осуждающе смотрел на веселящегося друга до тех пор, пока тот не заметил мой взгляд и не захлопал наивно ресницами с видом вселенской добродетели. – Знаешь, могу задать тебе тот же вопрос, – парировал Илья. Засранец. Я пожал плечами и поднёс стаканчик к губам. Илья иронично выгнул бровь, я вопросительно замычал. Как мы оба в итоге не разлили на себя свои напитки из-за дикого хохота, мне лично было невдомёк. Мне сложно было как-то охарактеризовать наши с истинным отношения. Казалось, мы оба слегка побаивались друг друга и того влияния, которое оказывали на другого. Тем временем напряжение росло день ото дня. Спустя неделю молчаливых переглядываний в коридорах Эдгар пригласил меня в кино. Затея оказалась провальной. В темноте кинозала я всей кожей чувствовал его присутствие рядом, его усилившийся запах, и сосредоточиться на фильме оказалось непосильной задачей. После просмотра, чтобы не ударить в грязь лицом, я небрежно заметил, что первые несколько жертв маньяка допустили классические ошибки и вполне могли бы выжить, будь у режиссёра больше фантазии. Эдгар глубокомысленно кивнул, вцепившись в руль обеими руками. Уже дома, нащупав в кармане билет, я извлёк его на свет и понял, что смотрели мы вовсе не фильм ужасов, а романтическую комедию... Ну, он же согласился? Может, там и убили кого, сейчас такие комедии снимают... В следующий раз я, набравшись храбрости и заглянув в аудиторию после его лекции старшему курсу, с видом ботаника подсунул ему толстую тетрадь и, специально для прислушивающейся стайки омег, остановившихся неподалёку, показательно жалобным голосом попросил отметить темы, которые войдут в следующий тест. Плевать, что тетрадь была вообще по другому предмету и он у нас уже не преподавал, – сколько бы эти феромоновые сучки ни косили в нашу сторону глазами, их это не касалось. В тетрадке лежала записка с приглашением на ужин. Я слегка подзаработал в библиотеке за прошлый семестр и мог себе это позволить. Раз он альфа, ему одному, что ли, только приглашать? Что за дискриминация? С внимательным видом прочитав послание и задумчиво возведя глаза к потолку, Эдгар постучал ручкой по губам. Я слегка переступил ногами, чувствуя, как от волнения по спине пробежали мурашки. Ты, блин, только не переигрывай, мы ж с тобой курсов актёрского мастерства не кончали. Главное – не заржать в неподходящий момент. Что-то черканув в тетради, альфа величественно передал её мне, бархатисто ответив: – Только подготовьтесь хорошо, Казанцев. Изучите весь… материал. – О, всенепременно, Эдгар Данилович. Мило улыбнувшись на сверкнувшие молнии в глазах пары, недолюбливавшего, когда я обращался к нему так официально, я развернулся и, намеренно покачивая задницей, прошёл мимо перешёптывающихся омег. Кто-то тут ещё не знает, что в пролёте по всем фронтам. Получив недвусмысленное согласие на вечер, я перерыл весь свой шкаф. На подозрительный взгляд о-папы, поинтересовавшегося, с какой такой радости сын вырядился в свой лучший костюм, я убедительно ответил, что Илья снова пригласил на премьеру в театр. Почти не соврал, потому что такой накал страстей я видел лишь на сцене. Первую половину вечера мы вполне спокойно обсуждали какие-то поверхностные темы, успешно поглощая ужин. Я, внезапно для себя самого, заказал бокал вина, не ожидая, что от какой-то пары глотков внизу живота поселится неожиданная тяжесть, а в теле разольётся приятное томление. Мой альфа рассуждал о чём-то, далёком от тематики секса на столике на глазах у всех, я же кивал с умным видом, пялясь исключительно на его губы. Некстати вспомнив недавно просмотренное порно, я прикипел взглядом к медленно двигающемуся кадыку своего мужчины, решившего отпить из бокала и не знавшего, какие мысли гуляют в голове сидящего напротив. Хотя, его взгляд на то, как я обсасывал косточку, показался мне странным. Затем по какой-то причине у нас поменялся официант, и вместо дружелюбного беты десерт принёс сладко улыбающийся омега. Небрежно опустив рядом со мной вазочку с мороженым, он чуть ли не лёг на стол, ставя перед альфой тарелочку с кусочками фруктов и заглядывая ему в глаза. – Желаете что-нибудь ещё? Твой труп на дне реки я желаю. Хотя меня никто и не спрашивал. Эдгар поморщился, и я почувствовал, что от официанта несёт сладкими духами для омег. Взглянув на моё лицо, он покачал головой и жестом отпустил омегу, с сожалением отошедшего от нашего столика. Пожалуй, стоит убрать с лица зверский оскал, иначе альфа решит, что я задумал убийство всего персонала. Остаток вечера я меланхолично размышлял о том, какой тип омег может нравиться Эдгару и не слишком ли я похож на холодного бету. Возможно, мой альфа даже не видит во мне объект сексуального желания?.. Когда передо мной появилась вилочка с кусочком банана, я без задней мысли обхватил её губами и, облизываясь, съел фрукт. Подняв взгляд на альфу, я увидел в его глазах такое выражение, будто я только что на его глазах запихнул себе в рот не кусочек, а целый банан. До самого кончика. Я неосознанно облизнулся ещё раз, думая о бананах. Всё-таки не стоило пить вино. Увидев кислое выражение лица официанта, заметившего, как Эдгар кормит меня, я зачерпнул ложечку мороженого и принялся извращаться с ней, облизывая и посасывая чуть ли не с причмокиванием, при этом не глядя на альфу. Когда над столом повисла минутная тишина, я с выражением невинности поднял глаза и сказал: – Какие тут вкусные десерты подают... Рассказывай дальше, мне же интересно! С удовлетворением заметив, какого оттенка стали в обычном состоянии светло-серые глаза моей пары, я внутренне вздрогнул от низкого рыка: – Издеваешься? – Нет, как ты мог подумать? Совсем, совсем не стоило пить вино и думать о бананах. К столику подскочил омега, повинуясь жесту Эдгара, подозвавшего его. – Да-да? – Принесите счёт. Так как уговорить альфу на ужин чисто за мой счёт не удалось, – хоть я и упирал на то, что платит пригласивший, – мы договорились заплатить каждый за себя. Когда омега принёс шкатулку со счётом, альфа, мельком глянув внутрь, положил после меня свою долю и подозвал официанта. Тот уже собирался забрать шкатулку, как Эдгар вынул из неё кусочек бумажки с цифрами и протянул ему со словами: – Предложите кому-нибудь ещё. Думаю, мой жених не оценит. Позеленев, омега вырвал бумажку и убежал. Эдгар виновато взглянул на меня. – Надеюсь, я не слишком поторопил события? Я покачал головой. Знал бы он, что совсем недавно я думал о тех кольцах, которые не на палец надевают. Однако моя ревнивая сущность, удовлетворённо скалясь, праздновала победу. Альфа был безукоризненно вежлив и галантно проводил меня до двери. Я слегка протрезвел и мучился угрызениями совести за своё поведение. Не смея поднять на истинного взгляд, я пробормотал слова прощания и почувствовал, как он наклонился к моему уху и прошептал: – Не думал, что вы настолько хорошо подготовитесь, Казанцев. Правда, теперь меня интересует… материал, по которому вы обучались. – Но я ведь сдал? – просительно заглянув ему в глаза, спросил я, скрывая хитрую усмешку. По-видимому, мои показательные выступления за столиком были восприняты положительно. – Думаю, к теории у меня вопросов не осталось. Я широко открытыми глазами проводил его спину, скрывшуюся за лестничной площадкой, и в лёгком обалдении ввалился в коридор квартиры. Никогда ещё мысли о практических занятиях не сопровождались у меня таким стояком. На следующий день я поджидал в коридоре после занятий Илью, убежавшего уточнять, когда будет следующее собрание музыкального кружка. Ко мне подошёл бета, который учился с нами в одной группе. Издалека он вполне мог сойти за альфу – настолько был высоким и широкоплечим. К тому же, явно занимался спортом. Но отсутствие запаха легко указывало на его статус. Он попросил у меня последние лекции, извинившись и сославшись на грипп, сваливший его на прошлой неделе. Пока я доставал нужную тетрадь, он вспомнил смешной случай, который сегодня рассказал один из преподавателей. Я улыбнулся и даже засмеялся, вспомнив выражение лица Ильи, не знавшего, смеяться или смущаться, потому что история была довольно пикантной. В какой именно момент у стоявшего напротив беты сменилось выражение лица, я не заметил. Когда он сделал шаг назад, я поднял взгляд и протянул ему тетрадь, удивлённо сказав: – Держи. Ты что? – Да не надо, я потом… у другого попрошу… Проводив его удивлённым взглядом, я почувствовал знакомый запах и повернулся. Казалось, лампочки в коридоре стали тусклее светить, а за окном потемнело небо раньше времени. От Эдгара исходила такая первобытная ярость, что у меня перехватило дыхание. Тетрадь выскользнула из рук и упала на пол, когда он непререкаемо потянул меня в тупичок за аудиторией. Прижавшись спиной к стене, я с расширившимися глазами и высоко поднимавшейся от волнения грудью смотрел на замершего в сантиметрах от меня альфу, облокотившегося руками по обеим сторонам от меня и смотревшего прямо мне в глаза. – Вижу, практику ты решил начать изучать без меня? Чувствуя покалывание в кончиках пальцев от такой неприкрытой ревности, я без страха смотрел прямо в лицо пары. Одно дело подшофе изображать из себя милого и кокетливого омежку, и совсем другое – быть таким в реальности. Я отдавал себе отчёт в том, что хочу именно этого альфу, стоявшего напротив, и никого другого. Капризничать, жеманничать, вынуждать ревновать я не хотел и не собирался. Видя, что я не отвечаю, Эдгар отстранился, глубоко вздохнул и сказал, пряча глаза: – Прости, если напугал. Я прильнул к нему, не давая выйти из образа грозного преподавателя. – Когда вы назначите отработку? Думаю, я готов ответить по любому вопросу и продемонстрировать все свои знания. Только вам и никому больше. Я чувствовал его волнение и ощущал, как трясутся поджилки в ногах. С каких пор я стал таким смелым и откровенным? Неужели моя пара, его близость так влияет на меня? – Сегодня, если у тебя есть время. – Где? – у меня пересохло в горле. – У меня. В девять. Он резко отстранился, причинив мне почти физическую боль своим отдалением, и пошёл по коридору в сторону деканата. Спустившийся с лестницы Илья, глядя в мои лихорадочно блестящие глаза, поинтересовался, всё ли со мной в порядке. Я кивнул и, забрав упавшую тетрадь, двинулся с ним в сторону библиотеки. Оставалось надеяться, что сегодня я не свалю ни один стеллаж, когда буду трясущимися руками раскладывать книги. Жильцы Эдгара уже съехали с его квартиры, адрес которой он как-то вскользь упомянул в разговоре. Совершенно случайно, я уверен. Теперь это избавляло меня от необходимости разыскивать его и узнавать адрес, по которому будет проходить «отработка». Просидев дома в ванной не меньше часа, я так и не смог избавиться от волнения. Думаю, любой омега, если только его первый раз не проходил спонтанно, испытывал те же чувства, что и я. Сказав родителям, что буду ночевать у Ильи, который стал моей вечной отговоркой на все случаи, я сел в такси, не зная и не желая тратить время на выяснение нужного транспорта из бюджетной категории. Минут пять я проторчал у нужной двери, стараясь дышать глубоко и медленно. В самом деле, не на заклание же иду. Чего мне бояться? Открывший дверь Эдгар, в наполовину расстёгнутой рубашке и джинсах, снёс махом все усилия последних часов медитации и мантр. Впустив меня, он прошёл вперёд, я же, как привязанный, двинулся следом. Не смотрю я на его задницу. Какой симпатичный шкафчик. Боже, какой формы… эта вазочка на столике! Эти изгибы… рисунка на обоях! Я покорён этим… интерьером. Мне срочно нужен номер дизайнера. Предложив мне кресло, альфа замер у окна. Я нахмурился, присаживаясь и настраивая себя на более серьёзный лад. Очевидно, было что-то, что его беспокоило и что он хотел обсудить. – Дан, не знаю, как ты отнесёшься к моим словам… Эдгар старался взять себя в руки, я же начал переживать. – Говори. Он сел напротив меня и проникновенно посмотрел в мои глаза. – Я ведь уже говорил тебе, что хотел быть похожим на своего отца. Всю жизнь я равнялся на него, он был моим примером для подражания. Авторитетный, непоколебимый диктатор. Папа был всегда на вторых ролях, его мнение никогда не бралось в расчёт. Именно такую модель семьи мне навязывали с самого детства. Но сейчас… встретив тебя, я не хочу ничего подобного. Не хочу вести себя, как самоуверенный самец, для которого омега – лишь любовник, повар и украшение дома. Ты сильный, умный и самодостаточный, поэтому я не предлагаю тебе роль низшего, всегда зависимого младшего. Я предлагаю тебе партнёрство, равенство и уважение. Я смотрел на него широко раскрытыми глазами, внезапно поняв, в чём крылась причина моего волнения до этой минуты. Когда я представлял себе любовь между омегой и альфой, омега всегда чудился мне слабым, хрупким существом, полностью полагающимся на авторитет и силу альфы. Отчасти из-за этого мне претило быть тем, кем определила природа, без права на выбор. Я любил Эдгара и хотел быть с ним, но подсознательный страх оказаться в роли того самого нежного омежки, которым я всегда избегал быть, заставлял нервничать. На чаше весов были мой любимый альфа и возможность оставаться собой, и я не хотел выбирать. Да я даже в последнее время стал вести себя, как ненавистные омеги, подсознательно думая, что это то, чего от меня ждут... Как оказалось, я ещё никогда не был так счастлив из-за своего заблуждения. – Что ты скажешь на это? – Эдгар ждал моего ответа, не подозревая, что оркестр в моей голове поёт ему «Santus Espiritus». – Что я люблю тебя, Эдгар. Решившись на волне эйфории на признание, я получил столько ответного чувства в его взгляде, что пьянящая радость вновь ввела меня в состояние крайнего возбуждения. Похоже, я оказался слишком озабоченным омегой. Эх, знали бы родители… – Чтобы доказать тебе, что мои слова не пустой звук, я хотел предложить кое-что попробовать… Я кивнул, желая немедленно ознакомиться с его спальней как можно подробнее. В идеале, больше её не покидать. Чёртовы потребности в воде, пище и социуме, кто вас придумал? Когда мы замерли возле его кровати, Эдгар повернулся ко мне и сказал, трогательно потупив глаза и заведя руки за спину: – Сегодня ты главный. Всё будет так, как тебе хочется. И… я тоже люблю тебя. Кое-кто просто не понимает, с кем он связался. Держите меня семеро, иначе я рискую затрах… залюбить до полусмерти материал для практических исследований! – У тебя есть шарф? – поинтересовался я, понимая, что мысли – это одно, и совсем другое – мои наивные попытки строить из себя соблазнителя под его внимательным взглядом. Стараясь не слишком сильно затянуть шарф на его глазах, я чуть не прилип к Эдгару, в итоге оказавшись слишком близко от его лица. Мой истинный прерывисто дышал, и я не удержался. Прильнув к его губам, я чуть не провалил всю миссию, когда его сильные руки обхватили мою талию и прижали ближе. – Не прикасайся ко мне. – Извини. Неспешно расстёгивая пуговицы на его рубашке, я с наслаждением смотрел, как играет на его коже свет от ночника. Проведя кончиками пальцев по поджавшемуся животу, я прошёлся поцелуями по груди до пупка и слегка дунул в него, вызвав дрожь альфы, который не знал, какое действие я совершу следующим. Опрокинув его спиной на кровать, я взял маленькую подушку с кисточками, валявшуюся в кресле, и сел рядом, щекоча его голую кожу невесомыми прикосновениями. Эдгар дёргался и тихо вздыхал, срываясь на стоны, когда кисточки касались чувствительных местечек. Боясь, что в неподходящий момент он забудет о нашем уговоре, я нашёл в шкафу носки и привязал его руки к спинке кровати. Если растянутся, куплю новые. Не слишком высокая цена за его внезапный вздох и явную заинтересованность. Когда верхняя часть его тела была мною тщательно изучена, я понял, что и нижняя не должна быть обделена вниманием. Расстёгивая молнию джинсов, я радовался, что его взгляд скрыт от меня, потому что сейчас моё лицо определённо должно было полыхать всеми оттенками красного. Глядя на него, полностью раздетого, я дрожащими руками стянул свитер и штаны, опускаясь сверху, впервые чувствуя своей кожей горячую обнажённую кожу другого человека. Я волновался не меньше своего альфы и был близок к сердечному приступу от того, что творил. От того, что он позволял мне с ним творить. Спустившись вниз, я прикоснулся сначала пальцами, а затем губами к его члену. Он был побольше моего, к чему я морально был готов, но всё же закусил губу, с некоторой долей страха глядя на его возбуждение. Откинув сомнения, я ласками подвёл альфу почти к границе, заставив низко стонать от каждого прикосновения. – Дан, я уже не могу сдерживаться. – Сейчас... Чувствуя, как бухает от волнения сердце в груди, я завёл руку назад и коснулся колечка мышц, проверяя, понадобится ли мне дополнительная смазка. Влажные звуки заставили меня резко вздохнуть, а Эдгара – дёрнуть головой в мою сторону и втянуть носом воздух. Встав над ним на колени, я положил ладонь одной руки ему на грудь, другой придерживая его член, чтобы мне было удобнее опуститься на него. – Что ты собираешься… Я всё же прокусил губу, стараясь не закричать и не испугать свою пару. Сколько я ни готовился в ванной, этого оказалось недостаточно. Остановившись, я постарался привыкнуть к нему внутри. Чувство оказалось несравнимо со всем, что я испытывал раньше. – Как ты? Если тебе больно… Я наклонился и поцеловал его, заставив молчать и чувствовать. Когда я смог начать двигаться, мы оба уже покрылись испариной и дышали так хрипло, словно пробежали стометровку за секунду. Я нашёл нужный угол, и теперь опускался и поднимался всё быстрее, ласково проводя пальцами по вздувшимся мышцам на его руках. Его кульминация подвела меня к черте, и я выгнулся в спине, не сумев сдержать вскрик. Освободив альфу, я оказался в его крепких объятиях и прикрыл глаза, не ожидая, что так сильно устану. – Сумасшедший, – шептал Эдгар, целуя мой лоб, – ты же мог пораниться… – Спасибо, что доверился мне, – я приподнял лицо и заглянул в глаза вселенной напротив. Он подарил мне гораздо больше, чем я мог себе представить – возможность любить его и при этом оставаться собой. На следующий день, идя во время перерыва вместе с Ильёй по институту, я вдруг увидел в конце коридора Эдгара. Илья что-то рассказывал мне, но я уже не мог оторвать взгляд от своей пары. Альфа почувствовал меня и поднял взгляд. Мимо проходили десятки людей, но мы шли навстречу друг другу так, словно вокруг никого не было. Услышав на периферии сознания приветствие Ильи, я продолжил подходить к Эдгару и увидел в его глазах понимание. Он знал, что я сейчас сделаю, и разрешал мне это. Поэтому, не раздумывая, я обнял его за плечи и поцеловал, чувствуя, как сильные руки обвили меня в ответ. Что было потом? Да много чего. Ярослав решился и сделал предложение Илье спустя полгода ухаживаний, страха и сомнений. Его экстремальная честность и стойкое отвращение Ильи к интригам и тайнам сделали из них идеальную пару. Мой о-папа благополучно родил маленького альфочку. Когда я впервые взял на руки своего младшего братика, то ощутил прилив любви и нежности к этому, пока ещё ничего не понимающему, существу. Прижав его к себе, я поднял взгляд на Эдгара, вместе со мной пришедшего навестить моего о-папу, и увидел, с какой мечтательностью он смотрит на меня с ребёнком на руках. Кто-то говорил о том, что быть омегой хреново? Быть омегой рядом с таким альфой – это счастье. Кстати, мои родители вполне спокойно восприняли новость о нашей с Эдгаром истинности. Правда, а-папа всё же порывался снова собирать столовые приборы и идти защищать мою честь, сетуя, что в этот раз я говорю не о ещё одной собаке, но мне удалось его успокоить. Если вспоминать нашу первую ночь, тут ещё можно поспорить, чью честь пришлось бы защищать. На нашей с Ильёй двойной свадьбе, случившейся в конце года, среди десятков гостей со всех четырёх сторон, я внезапно заметил родителей Эдгара. Они стояли в отдалении, не приближаясь к толпе гостей. Я посмотрел на своего мужа, который заметил их и замер. Даниил Сергеевич, тяжело опираясь на трость и видя, как напрягся его сын, прижимая меня к себе, лишь кивнул ему. Спустя несколько секунд, преодолев себя, Эдгар кивнул в ответ. После этого они ушли. Поглаживая по предплечью постепенно расслабляющегося истинного, я лишь философски пожал плечами. В конце концов, я прекрасно знал, что он не примет решение без оглядки на моё мнение, да и, если альфа когда-нибудь решит простить их, я не буду препятствовать. Но вряд ли это произойдёт в ближайшее время. Всё это было в будущем, а в тот момент я лишь собственнически прижимал к себе своего альфу, стоя прямо посреди коридора института. Вокруг слышались охи и ахи, пересуды и шепотки, но мне было всё равно. Правой рукой я зарылся в волосы своего истинного, а на безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо. Всё-таки хорошо, что моей парой не оказался трясущий достоинством вокруг ритуального костра где-то на землях Танзании дикарь из местного племени. Кто-то скажет, что преподаватель и студент – это слишком пошло. Что разница в десять лет – это слишком много. Что первая встреча в институтском туалете – это слишком неромантично. Знаете, что скажу я? Катитесь к чёрту.