Слишком далеко

Люк Пири спросонья выглядел точно, как Джастин, - заспанный, взъерошенный и сердитый. Он вообще-то и в целом был очень похож на Джастина - волосы того же цвета, глаза того же оттенка. К тому же он казался очень юным – таким, каким, наверное, всегда для меня будет Джастин. В первые минуты это сходство так меня поразило, что я уставился на него во все глаза. - Чем я могу вам помочь? - Люк Пири? Джастина, похоже, его внешность нисколько не смутила. - А сами-то вы кто такие? - Меня зовут Джастин Тейлор. А это Брайан Кинни. Дафни не рассказывала обо мне? - Так это ты Джастин? – Пири оглядел его с ног до головы. Этот, кажется, на их с Джастином сходство внимание обратил. - Что ж, это многое объясняет. А это твой бойфренд? - Да, Брайан – мой партнер. Люк окинул меня быстрым взглядом. - В чем дело? – спросил он не слишком приветливо, но дверь все же распахнул и дал нам пройти. Одет он был в пижамные штаны и растянутую футболку, в которых, вероятно, и спал. Квартирка оказалась тесной, к тому же в ней царил чудовищный бардак. Впрочем, я готов был сделать скидку на то, что парень только вчера вернулся из Колумбии и, видимо, еще не разобрал вещи. Повсюду валялись раскрытые сумки, из которых кое-как торчала одежда. - Дело касается Дафни, - осторожно начал я, не уверенный, что Джастин окажется в силах обо всем рассказать. Он с самого дня ее смерти о ней почти не говорил. - Да, я слышал о том, что случилось, - сказал Люк, прошел в маленькую кухоньку и включил кофеварку. Я испытал облегчение, осознав, что нам не придется самим ему обо всем рассказывать. Но вот у Джастина сделался такой вид, словно он сейчас этому парню врежет, – вероятно, его покоробило, как спокойно он упомянул о случившемся. - Откуда ты узнал? - Я сам раньше работал в этой больнице. Собственно, там мы и познакомились. Мне обо всем рассказал один тамошний приятель. Он сгреб вещи с барной стойки и знаком предложил нам присесть. Мы с Джастином все еще не сводили с него глаз, и он, наконец, заметив это, добавил: - Ну а чего вы от меня ждете? Мне очень жаль, что она умерла. Она была милой девчонкой. Но у нас с ней все закончилось больше шести месяцев назад. Собственно, толком у нас ничего и не начиналось. И теперь, глядя на тебя, - он кивнул на Джастина, - я понимаю почему. Видимо, я всегда был для нее только суррогатом. - Не смей говорить о ней в таком тоне, - рявкнул Джастин. – Мы с ней с детского сада дружили. Пири лишь кивнул и глумливо ухмыльнулся в ответ. - Мы были просто друзьями, - выплюнул Джастин. - Да уж, не повезло ей, что ты оказался геем. Я ухватил Джастина за плечо – на случай, если бы он собрался броситься на этого парня. Впрочем, скорее всего, он бы все равно этого не сделал. Джастин вообще-то не склонен к насилию. Иногда только у него от ярости срывает крышу. - Мы пришли сюда не о Дафни говорить, - сказал я и присел к стойке. – А о твоей дочери. - Вы денег что ли хотите? - рассмеялся он. – А я-то думал, вам половина земного шара принадлежит. Ну, так Дафни говорила… В любом случае, вы крупно облажались. Я студент. И еще много лет не смогу платить алименты. Теперь уже и мне захотелось ему врезать. Было в нем что-то крайне выбешивающее. Ни Дафни, ни Наоми не заслуживали такого отношения. К тому же наш последний шанс выйти из этой ситуации без ущерба для отношений таял на глазах. - Свои гребанные деньги можешь оставить при себе, - сказал я. – Нас интересует только, как ты намерен поступить с ребенком. - Я? Почему это я должен как-то с ней поступать? - Потому что ты ее отец. Он снова рассмеялся и плеснул в кружки кофе. - Дафни ясно дала понять, что я был ей нужен только как спермодонор. К тому же мне всего двадцать два, и я до сих пор учусь. На что мне ребенок? Джастин, наконец, сел, и по лицу его я понял, что самые жуткие его опасения не оправдались. До этой минуты он боялся, что нам придется отдать ребенка этому парню, но теперь уже ясно было, что этому не бывать. Я подавил вздох и предпринял последнюю попытку. - А как насчет твоих родителей? Она ведь приходится им внучкой. Он снова рассмеялся, и мне опять захотелось ему вломить – хотя бы для того, чтобы привести его в чувство. Пусть даже он не хотел брать девочку к себе, но вся ситуация в целом, как по мне, требовала куда более серьезного подхода. - Они и о Дафни-то не знали. Не то быстро бы шкуру с меня спустили за то, что я спутался с цветной девчонкой. Да еще и завел с ней ребенка. И вообще, в принципе, завел ребенка. Сказать, что я остолбенел, значило бы ничего не сказать. Я даже не знал, как на такое реагировать. Поэтому я просто всыпал в свою кружку побольше сахару – получилось даже для меня слишком много, отпил кофе и покосился на Джастина. - Так, может, ты хочешь отказаться от родительских прав? – спросил он, и в голосе его впервые с тех пор, как мы сюда вошли, затеплилась надежда. Я должен был сразу понять, что именно на это он и рассчитывал. Когда Джастину чего-то хотелось, он становился пиздец, каким целеустремленным. Уж мне ли этого было не знать. Пири пожал плечами: - Почему бы и нет? Это снимет с меня ответственность? - Целиком и полностью. Джастин радостно улыбнулся, вытащил из кармана куртки какие-то бумаги и положил их на стойку – но не слишком близко к Люку, так, чтобы их в любой момент можно было выхватить. - Как видишь, этот документ полностью освобождает тебя от родительских прав и обязанностей. А значит, тебе не придется платить ни цента. Меня же он назначает наиболее желательным опекуном для Наоми – с возможностью последующего удочерения девочки по решению суда. Эту бумагу подготовила Дафни и даже поставила внизу свою подпись. Какого. Хуя? Пири принялся листать документ, а я уставился на Джастина. Тот не сводил глаз с Люка, но я прямо-таки чувствовал, как он всеми силами старается не коситься на меня. Он что, совсем рехнулся? - Я бы хотел для начала показать этот документ своему адвокату. Я схватил бумаги и выдернул их у Джастина из-под носа. Он попытался вцепиться в них, словно боялся, что я сейчас разорву документ в мелкие клочки. Честно говоря, меня так и подмывало это сделать – хотя бы для того, чтобы показать, что я обо всем этом думаю. Но все же на бумагах стояла подпись Дафни, которая теперь могла считаться раритетом. - Так ты и поступишь, - сказал я и выразительно посмотрел на Джастина, который снова безуспешно попытался выхватить у меня бумаги. – Но этот экземпляр мы тебе оставить не можем. Я поручу своему секретарю прислать тебе копию – ее-то ты и покажешь своему адвокату. И советую тебе хорошенько подумать, прежде чем подписывать документы. В конце концов, это твой ребенок. Если захочешь посмотреть на нее, можешь связаться со мной в любое время. Джастин? Я кивнул ему на дверь, и он, не сказав больше ни слова, поднялся на ноги. - Будем на связи, - сказал я Пири. Проводить нас до дверей он не потрудился, просто поднял в воздух кружку в качестве прощального жеста. Впрочем, разводить церемонии в такой маленькой квартирке все равно не было смысла – входная дверь просматривалась из любой точки. И думать было нечего привезти сюда ребенка. Собственно, прежде всего, и думать было нечего о том, чтобы отдать ребенка этому парню. Я бросил на стойку свою визитку, вышел вслед за Джастином и закрыл за нами дверь. Стоило нам выйти из квартиры, как Джастин тут же обернулся ко мне и ледяным голосом процедил: - Могу я получить обратно свои бумаги? Я сунул ему документы, и он аккуратно разгладил их, а затем убрал обратно в карман куртки. Я же тем временем сбежал вниз по лестнице и пошел к машине. Там я закурил и постарался взять себя в руки, чтобы не заорать на него сразу же, как он выйдет из здания. Мне не сложно было понять, что двигало им всю последнюю неделю. Он потерял свою лучшую подругу и теперь отчаянно цеплялся за последнее, что ее с ним связывало. Если сам я подобной нужды не испытывал, это не значило, что я не мог понять его мыслей. Или, вернее будет сказать, эмоций – потому что разумными доводами тут и не пахло. К тому же ему никто особенно не препятствовал. Чендерсы ясно дали понять, что с радостью отдадут свою внучку ему на воспитание, и даже предложили оформить все по закону. Никто из нашей семейки, насколько я мог видеть, тоже и не думал его предостерегать. Все только давали ему советы, как растить ребенка без лишнего фанатизма. И даже рассудительная Дженнифер ни разу не спросила его, уверен ли он, что все это – хорошая идея. Ну а теперь еще и Пири оказался таким человеком, которому никто в здравом уме не доверил бы ребенка. У меня создавалось впечатление, что единственный человек, который способен был достучаться до Джастина – и к словам которого он хоть иногда прислушивался – умер. А все остальные вроде как думали, что она бы его поведение одобрила. Может быть, так оно и было. Не в том суть. Я знал, что Линдси, например, тоже хотела бы, чтобы в случае ее смерти при родах Гаса забрал к себе я. Но лишь потому, что питала на мой счет какие-то романтические заблуждения. На самом же деле, это обернулось бы сплошной катастрофой. Я не считал, что Джастин будет плохим отцом – ничего подобного. Наоборот, он, вероятнее всего, оказался бы куда лучшим отцом, чем я. Весь вопрос был в том, готовы ли мы - или даже один только он – растить ребенка. И ответом на этот вопрос было решительное «нет». Если бы мы обсудили все заранее, мы, возможно, нашли бы какой-то компромисс. Но Джастину не нужны были компромиссы. Он твердо решил получить желаемое, и ничто не способно было его отпугнуть. Должно быть, он понимал, что я его в этом не поддержу, и старался обставить все так, чтобы у меня не осталось иного выбора, кроме как смириться с его решением. И даже это я в какой-то степени готов был понять. Многие шаги в наших отношениях первым делал именно он – зная, что мне поначалу будет некомфортно. Но он шагал вперед, а потом просто терпеливо ждал, когда я готов буду последовать за ним. И в итоге все получалось. Но сейчас он зашел слишком далеко. На этот раз я просто не мог за ним последовать. Джастин уселся на пассажирское сидение, только когда я уже докурил. К этому моменту я слегка упокоился и мог бы нормально вести машину, и все же двигателя я заводить не стал. Мы добрых пять минут молча таращились в лобовое стекло, а затем он мягко спросил: - Ты, правда, думаешь, что было бы здорово отдать Наоми этому парню? - Нет, конечно. Но ты знаешь, что дело не в этом. - А в чем? - Это действительно подпись Дафни, или ты ее подделал? И он, не сообразив, к чему я клоню, возмущенно отозвался: - Конечно, это ее подпись. Неужели ты думаешь, я стал бы ее подделывать? Нет, на самом деле я так не думал, и все же втайне немного на это надеялся. Потому что в противном случае все было еще хуже. - Когда она ее поставила? - Видимо, когда составляла документ. Она с самого начала хотела, чтобы Люк отказался от родительских прав. И теперь я отлично понимаю почему. - Когда конкретно все это было сделано? Он снова достал бумаги из кармана и взглянул на дату. - Два месяца назад. - И она обсудила это с тобой? - Конечно. Она говорила, что хотела бы, чтобы когда-нибудь потом я усыновил ее ребенка. Не стала бы она в таком вопросе действовать у меня за спиной. Джастин всегда так яростно бросался защищать своих друзей. - То есть ты с самого начала планировал удочерить Наоми? И тут он, наконец, понял, что произошло. Я видел, как в его глазах на секунду промелькнула паника, а затем он тут же принялся лихорадочно соображать, как откатить назад. - Брайан, все было не так. - Правда? Ну так будь добр, просвети меня, как же все было. А то у меня сложилось впечатление, что ты собирался усыновить ребенка своей подруги, даже не обсудив этого со мной. И скрывал от меня свои намерения, по меньшей мере, два месяца. - Все было не так. Честно. Я не знал, что она впишет меня в документы в качестве наиболее желательного опекуна. Об этом она ни словом не обмолвилась. Я увидел в них свое имя только на прошлой неделе, когда нашел эти бумаги в ее квартире. - Брось, вы с ней постоянно строили далекоидущие планы. Я в жизни не поверю, что именно это она от тебя скрыла. Иначе как она впоследствии рассчитывала получить на документах твою подпись? - Брайан, клянусь, я не знал, что она меня туда вписала. К тому же это ничего не меняет. Даже если я там и назван в качестве наиболее желательного опекуна, это не значит, что я и в самом деле обязан становиться опекуном. Или что суд утвердит мою кандидатуру. - Верно. Не значит. - Но этот документ все значительно упрощает. Вернее, упростил бы, если бы ты дал этому уебку его подписать. - Он все равно не собирался его подписывать, не показав предварительно своему адвокату. И все это никак не отменяет того факта, что ты планировал усыновить ребенка, не обговорив этого со мной. Еще до смерти Дафни. Джастин помрачнел, но, вероятно, только из-за того, что я употребил слово, которое все вокруг старались заменять эвфемизмами. Я же не видел в этом смысла. Дафни умерла. И никакие более мягкие слова этого не изменят и не облегчат боль утраты. Я смотрел на Джастина, подняв брови, и ждал его ответа. - Помнишь, ты как-то спросил меня, хотел бы я когда-нибудь завести ребенка? – тихо спросил он. Я кивнул. Уж я-то отлично помнил тот разговор, но вот насчет него меня уже начинали посещать сомнения. - Я потом рассказал о нем Дафни. Мы начали болтать на эту тему, и она сказала, что хотела бы, чтобы через пару лет у ее ребенка появился брат или сестра. И мы подумали, что было бы здорово, если бы отцом этого ребенка стал я. Мы все это обсуждали чисто гипотетически. Потом еще поговорили о том, что было бы куда лучше, если бы я был отцом обоих ее детей. Но все это был просто пустой треп. Конечно, прежде чем принимать какие-то решения, я бы посоветовался с тобой. - Джастин, у тебя в кармане лежит гребанный документ. С ее подписью! Это чуточку больше, чем пустой треп. Ты вообще хоть немного представляешь себе, каковы будут правовые последствия усыновления ребенка? Для нас обоих? Это я еще не стал высказывать ему своего отношения к тому, что он, как оказалось, обсуждал с Дафни наши личные разговоры. И к тому, что на меня почему-то подобная привилегия не распространялась, и мне он свои разговоры с ней не пересказывал. - Ты что, о деньгах беспокоишься? – недоверчиво спросил он. - Джастин, у нас с тобой общие счета. Общая собственность. И у меня есть свой собственный ребенок. Я имею право знать о таких вещах. Я имею право принимать участие в обсуждении подобных вопросов. И да, я беспокоюсь о деньгах – потому что дело касается Гаса. - Брайан, мы же с тобой обсуждали, что когда-нибудь я могу захотеть ребенка. - Ты тот самый разговор имеешь в виду? Тот, который счел возможным пересказать постороннему человеку? Тот, в котором мы оба признались друг другу, что не имеем ни желания, ни возможности заниматься ребенком на постоянной основе? - Да, но ситуация изменилась. Ведь мы бы забрали Гаса к себе, если бы что-то случилось с Мел и Линдс, правда? Тут и обсуждать было бы нечего. - Потому что Гас – мой ребенок. А Наоми – нет. Она не твоя и не моя. И ей неделя от роду. А Гасу одиннадцать. - Наоми все равно, что моя дочь. Ведь если бы мы захотели ребенка и обратились к суррогатной матери, вышла бы та же самая ситуация, верно? - Верно. Поэтому я бы наложил вето на эту идею. Джастин, позволь я выскажусь предельно ясно: я накладываю вето на это решение. Я, блядь, запрещаю брать этого ребенка к нам в дом и отказываюсь воспитывать его как своего. Я этого делать не хочу и не буду. Лицо его вытянулось. Не знаю, что он надеялся от меня услышать, потому что, по-моему, я ясно давал понять, что мне все это не нравится. - Но Дафни попросила меня присмотреть за ней. - Только до тех пор, пока не придет в себя после наркоза. Она не знала, что умрет. И, скорее всего, уже ничего не соображала от лекарств. К тому же, она была в тебя влюблена. - Неправда! - Господи, да ты хоть посмотрел на парня, которого она выбрала в отцы своей дочери? Он же практически твой клон. Джастин, открой глаза! Она не могла мыслить здраво, когда дело касалось тебя. Может быть, мои слова и прозвучали черство, но это была правда, и он должен был ее услышать. - Ладно, хорошо, я открыл глаза, - выплюнул он, злобно уставившись на меня. – И мне совсем не нравится то, что я вижу. - Ну, эту проблему как раз легко решить. Я швырнул ключи от машины ему на колени и вылез из автомобиля. Я так злился, что просто не мог больше находиться с ним рядом. Захлопнув за собой дверь, я пошел прочь. За угол я повернул только через два квартала – джип к этому моменту все еще стоял на месте. В «Киннетике» я сразу же погрузился в приятную рабочую атмосферу, и это - вкупе с сорокаминутной пробежкой по улице - наконец, меня успокоило. Когда я вошел в здание, Николас как раз направлялся в кухню. Заметив меня, он тут же свернул в мою сторону, сказал, как рад, наконец, меня видеть и спросил, можно ли ему обсудить со мной пару вопросов. Как же приятно было, спустя неделю, снова оказаться на работе! Я ответил ему, что через десять минут с удовольствием выслушаю его в своем кабинете, а потом попросил Синтию заглянуть ко мне. Синтия работала на меня уже пятнадцать лет. Мы с ней были друзьями, хотя и редко пересекались вне офиса. В основном, потому, что я был геем и предпочитал тусоваться в гейских злачных местах. А она была не из тех женщин, что мечтают стать гейскими подружками. И даже теперь, когда я уже не ставил себе целью в свободное от работы время перетрахать всех привлекательных парней в западном полушарии, общаться мы больше не стали. Я мало что о ней знал – так, общие факты биографии. Пару раз на корпоративах видел ее бойфрендов и еще раз или два пересекался с ее сестрой. Синтия же, напротив, знала обо мне все. Во-первых, в былые времена ко мне в любой момент мог наведаться Майкл, во-вторых, я сам раньше с удовольствием пересказывал подробности своей жизни всем и каждому. Майкл Синтии никогда не нравился, а вот Джастина она сразу полюбила - скорее всего, ее покорили его безупречные манеры. И чуть ли ни с первого дня стала переживать за него больше, чем за меня самого. Собственно, раз уж Синтия работала моим персональным ассистентом, ей даже по должности полагалось знать обо мне все. И, несмотря на то, что в последние годы я стал более скрытен, в данном случае я не возражал. Знал, что она всегда будет свято хранить мои тайны. Когда она вошла в кабинет, я попросил ее связаться с Джастином и сделать копию имеющегося у него документа. Пришлось вкратце обрисовать ей ситуацию – перечислить хотя бы сухие факты. Впрочем, я всегда подозревал, что Синтия отлично умеет читать между строк. Выслушав меня, она кивнула и спросила, не показать ли этот документ моему адвокату. «Моим адвокатом» она называла Алистера Гордона, юриста, который представлял мои интересы, когда Линдси устроила свой знаменитый побег, и мы с Мел пытались назначить меня временным опекуном для Гаса. В «Киннетике», конечно, был свой юридический отдел, но Алистер работал на меня лично. Я одобрил эту идею, а затем попросил ее отослать копию документа Люку Пири, чтобы он мог показать ее своему адвокату. Мне даже любопытно стало, где это двадцатидвухлетний студент найдет «своего» адвоката? И как он умудрится скрыть эту историю от родителей, если осмелится обратиться к их юристу? Потом я заметил на столе визитку с черным ободком по краю, подобрал ее и вопросительно взглянул на Синтию. Она усмехнулась. - Ричард Коллинз выражает свои глубочайшие соболезнования в связи со смертью твоей матери. Я фыркнул. - На такое везение рассчитывать не приходится. Синтия рассмеялась и помедлила пару секунд в ожидании дальнейших распоряжений. Тут я вспомнил, что остался без машины, и попросил ее попозже отправить кого-нибудь в Брайтин за Корветом. Запасные ключи от него должны были храниться у нее в столе. Синтия кивнула и поднялась на ноги. - Да, если позвонит Джастин, скажи ему, что я на встрече. - Весь день так отвечать? - Весь день. Я сказал это, не глядя на нее, потому что в противном случае она бы точно вытянула из меня все печальные подробности этой истории. Затем в кабинет вошел Николас, и я с огромным облегчением погрузился в работу и перестал думать обо всем остальном. Днем я пешком дошел до кафе и там наткнулся на Эммета, который тут же принялся красочно повествовать мне о своих новых подвигах на любовном фронте. Я слушал его вполуха и делано смеялся в нужных местах. Ссоры с Джастином всегда так на меня действовали – не давали сосредоточиться на чем-то ином. Работа еще хоть как-то отвлекала, но вот всякая бытовая фигня – особенно чужая бытовая фигня – нет. - Ну так как, ты уже познал все прелести проживания в одном доме с новорожденным? – спросил Эммет с ухмылкой. - Какие еще прелести? - Недостаток сна. Недостаток секса… - Со сном у меня все в порядке. А моя сексуальная жизнь всегда будет на порядок лучше твоей. - Увы, боюсь, тут ты прав. И все же, представить себе не могу, как это вы, ребята, уживаетесь с младенцем. Ну ладно еще Джастин, но ты? Мне казалось, это как раз одна из тех самых гетеросексуальных штучек, от которых ты всегда старался держаться подальше. Эммет иногда бывал чертовски проницательным. Я неопределенно дернул плечами и отпил кофе из своей чашки. В офисе я пробыл до восьми. Синтия к этому времени уже ушла домой, оставив записку, в которой говорилось, что Джастин звонил мне трижды. Я повертел ее в пальцах, потом скомкал и швырнул в корзину для бумаг. Воздух в лофте был спертый. Уборщица теперь наведывалась сюда только раз в неделю. Я распахнул окна и проверил автоответчик. На нем было только одно сообщение: Привет, это я. Звонил тебе в офис, но Синтия все время отвечает, что ты на встрече. Видимо, это такой способ сказать мне «отъебись», верно? Я хотел извиниться. Я не собирался на тебя наезжать… Я… Я хочу поговорить с тобой. Думаю, нам нужно все обсудить. Ты не мог бы мне позвонить? Как я понимаю, ты сегодня ночуешь в лофте, потому что уже семь, а дома тебя до сих пор нет. Дай мне хотя бы знать, что с тобой все в порядке, чтоб я не волновался. Ээмм… Люблю тебя. Гудок, прозвучавший после сообщения, эхом разнесся по пустому лофту. - Пошел на хуй! – пробормотал я и направился в душ. Вымывшись, я надел джинсы, майку и хорошенько изучил содержимое бара. Обычно мы пару раз в неделю оставались в лофте на ночь – когда ходили в «Вавилон» или ужинали с семьей - и потому старались, чтобы запас алкоголя тут не иссякал. Ушел я в полдесятого – главным образом для того, чтобы не столкнуться с Майклом. Знал, что Джастин непременно позвонит ему и попросит заскочить и проверить, все ли со мной хорошо. Впервые появление в нашем доме Наоми сыграло мне на руку – теперь я мог быть уверен, что сам Джастин сюда не заявится. И в то же время это лишь подтверждало мои опасения по поводу того, как изменится наша жизнь, если девочка останется с нами. Да, мне нравилось жить в Брайтине, но я не хотел чувствовать себя прикованным к дому. И Джастин, как мне казалось, тоже этого не жаждал. Просто сейчас он не мог рассуждать здраво. В «Вавилоне», как всегда, грохотала музыка, на танцполе двигались потные тела, а в воздухе реяло сексуальное напряжение. Я заметил у барной стойки Эммета. Тот взглянул на меня и тут же вытащил мобильник и принялся строчить кому-то сообщение. Хоть бы попытался проделать это незаметно! Ну что ж, по крайней мере, теперь я знал, что Джастин не будет больше за меня волноваться. Я встал рядом с Эмметом и принялся смотреть на танцпол. Взгляд мой цеплялся за каждого сексуально извивающегося в танце блондинистого юнца, но, как ни странно, ни один из них не показался мне привлекательным. Я стоял и думал - почему, интересно, для меня таким сюрпризом стало то, что Дафни была в Джастина влюблена. Сейчас мне это казалось совершенно очевидным, но пока она была жива, мне это ни разу даже в голову не пришло. Может быть, я не обращал ни на что внимания, потому что она никогда не представляла для меня угрозы? Если бы лучшим другом Джастина был мужчина, я бы наверняка следил за их отношениями более пристально. Еще мне было интересно, знал ли обо всем Джастин. Я, например, всегда знал о чувствах Майкла, сколько бы ни отрицал этого перед самим собой и другими. Да что там, о чувствах Майкла вообще все знали. А Джастин что же? Не замечал? Или не желал этого признавать? А, может, Дафни просто лучше умела скрывать свои эмоции? Все это представляло собой какую-то перевернутую гетеросексуальную версию типичной гейской напасти – влюбиться в натурала. На эту тему даже анекдоты ходили. Со мной, правда, такого никогда не случалось. Да что там, я вообще никогда ни в кого не влюблялся, пока не нарисовался этот чертов мальчишка. К полуночи я уже не чувствовал боли. Пить я начал еще дома, и здесь, опрокинув пару стаканов и наглотавшись каких-то колес, вскоре счастливо забыл обо всех проблемах. И собирался продолжать в том же духе, пока и имени своего не забуду. Парни пожирали меня глазами, и я буквально купался в их взглядах. Один из парней дважды продефилировал мимо, каждый раз как бы случайно задевая меня плечом. Мой член заинтересованно шевельнулся в штанах. Парень был высокий, смуглый, с солидным оснащением и все пожирал меня глазами с другого конца барной стойки. Когда он приблизился ко мне в третий раз, я остановил его, подцепив пальцем за шлевку джинсов. Он расплылся в улыбке и кивнул в сторону задней комнаты. Прекрасно, он явно был не из говорливых. Вообще ни слова не произнес. Я двинулся за ним, но не успел сделать и пары шагов, как меня окликнул Эммет. Он весь вечер маячил где-то поблизости, но разговор со мной завести не пытался. Так, отпускал иногда комментарии про окружавших нас мужчин, и, слава тебе господи, не задавал вопросов. Парни постоянно к нему подкатывали, но сегодня он всех их отшивал – очень вежливо и деликатно. Очевидно, решил в этот вечер побыть моей нянькой. Надо было посоветовать Джастину нанять его присматривать за Наоми! Я лишь чуть обернулся к нему, давая понять, что не собираюсь слушать его нотаций. Но он, не сказав больше ни слова, бросил мне какой-то предмет, и я машинально поймал его одной рукой. Это оказалась упаковка презервативов. И тут я вдруг вспомнил, что в последнее время не ношу их с собой… Потому что уже больше года ими не пользуюсь… Потому что мы с Джастином теперь не предохраняемся. Вид презервативов произвел на меня эффект, противоположный тому, на который, вероятно, рассчитывали производители. Эммет вроде как оказал мне дружескую любезность, на самом же деле умудрился, не произнеся ни слова, ясно высказать мне свою мысль. - Ебаный в рот! - Я как раз об этом и думал, - отозвался высокий брюнет и потянул меня за руку. Я отпихнул его, рявкнув: - Отъебись! Неужели я действительно уже шел с ним в заднюю комнату? Что же случилось с «я больше не трахаюсь в своем клубе»? И вообще ни с кем не трахаюсь, кроме Джастина? Я взглянул на Эммета. Вид у того был совершенно индифферентный, почти скучающий. - Подвезти тебя домой? Он улыбнулся. - Конечно, почему бы и нет? Время-то уже не детское. Несмотря на то, что лег я поздно, перед этим основательно нагрузившись различными увеселительными веществами, проснулся я в пять утра. И сразу же вспомнил, что домой меня привез Эммет. Что, вероятно означало, что к себе он уехал на моей машине. Я решил, что раз так, пройдусь до работы пешком и заодно прочищу мозги. Потом я закурил и принялся смотреть в потолок. Я не совсем понимал, зачем остался в лофте. На что надеялся, чего рассчитывал этим добиться. Знал только, что мне необходимо было какое-то время побыть вдали от Джастина. Он до чертиков меня выбесил. Каждый раз, когда мы с ним ссорились, я почему-то чувствовал, что ему удалось поставить меня на колени. И в буквальном смысле тоже – он был единственным, кому я отсасывал в такой позе. Он сделал меня жалким и слабым. Пока он не появился в моей жизни, я был непробиваем. А с ним – стал уязвим. Конечно, я и дальше мог прикидываться, что меня ничто не колышет, но с каждым днем это становилось все труднее. И болезненнее. А еще я знал – как бы все ни повернулось, я всегда буду в проигрышной позиции. Потому что Джастин в любой момент мог от меня уйти. Уже уходил – раньше. А у меня такой опции не было. Я давно понял, что не захочу уходить, пока смогу хоть как-нибудь существовать рядом с ним. Ну и что же в итоге мы имели? Он был одержим идеей забрать этого ребенка к нам, а я не менее страстно этому противился. От одной мысли о том, что девочка поселится в Брайтине, я чувствовал себя в ловушке. Мне было уже за сорок, а значит к тому моменту, как Наоми вырастет и начнет жить своей жизнью, мне должно было исполниться все шестьдесят. А до того времени все наше существование обречено было крутиться вокруг нее. Я не был к этому готов. Может быть, через несколько лет... Да и то вряд ли. Возможно, если бы Джастин и Дафни завели общего ребенка, возможно, даже если бы он просто удочерил Наоми, все бы и получилось. Я ни за что в жизни не стал бы лишать Джастина возможности стать отцом. Однако в этом случае основная часть забот о ребенке все равно легла бы на плечи Дафни. Ну и конечно, если бы она вдруг умерла, в подобной ситуации мы без вопросов забрали бы ребенка к себе. Но Наоми не была дочерью Джастина. А я не собирался отказываться от привычного образа жизни ради чужого ребенка только потому, что его некуда было девать. И превращать свой дом в сиротский приют тоже. Вопрос был в том, что я буду делать, если Джастин не пожелает отказаться от Наоми. Очевидно, в таком случае нам с ним пришлось бы расстаться, а я не был уверен, что смогу на это пойти. Надо же, ведь я полагал, что с тех пор, как мы решили проблему с трахом на стороне, уже ничто в мире не сможет нас разлучить. Как жалко, как глупо с моей стороны! Нам всегда удавалось урвать у судьбы лишь ограниченный промежуток времени. Как я мог больше года обманывать себя, веря, что на этот раз мы вместе навсегда? Ведь я же всегда уверен был, что однажды он от меня уйдет. Что встретит кого-нибудь получше. Наверное, вся эта хрень с моногамией подарила мне ощущение ложной безопасности. И все же теперь Джастин вел меня туда, куда я за ним последовать не мог. Просто не мог. Я не годился для отцовства. Никогда, даже в самых диких фантазиях, я не представлял себе, что мог бы стать полноценным отцом для Гаса. Даже когда Линдси исчезла на целых три месяца, вопрос о том, что Гас мог бы переехать ко мне, даже не поднимался. Мы с Мелани старались только сделать все, для того, чтобы Линдси не смогла причинить Гасу большего вреда. Я нежно любил Гаса и был с ним настолько близок, насколько было возможно, учитывая наши обстоятельства. Но сделавшись его единственным опекуном, я оказал бы мальчику медвежью услугу. К тому же ребенок никак не вписывался в наш образ жизни. Вчера, например, я экспромтом нагрянул в «Вавилон». Мы с Джастином частенько проделывали такое вместе, и ясно было, что с ребенком на руках поступать так больше уже не сможем. Не сможем вдвоем ездить в отпуск. А Джастин не сможет часами рисовать у себя в студии. И что, интересно, мы будем делать, если ему вдруг понадобится уехать на выставку? А дома? Мы, значит, не сможем больше трахаться на каждой доступной поверхности? И целыми днями лениво валяться в постели? Черт, да в ближайшее время мы и по ночам не сможем делать то, что захотим… Моя жизнь нравилась мне такой, какой она была сейчас. Геи, как правило, не сталкивались с проблемами нежелательных беременностей – в этом и заключалось одно из преимуществ нашего положения. В мои жизненные планы никогда не входило обзавестись ребенком, и до сих пор я был уверен, что если вдруг по какой-то причине не поменяю своего мнения, этого со мной никогда и не случится. Гасу я дал максимум того, на что был способен, он и так уже занимал в моей жизни куда больше места, чем изначально предполагалось. И несмотря на то, что его я любил всем сердцем, я ни за что не согласился бы завести еще одного ребенка. Я прослушал голосовую почту на мобильнике и последовательно удалил все сообщения. Четыре из них были от Джастина он спрашивал, где я, и просил перезвонить ему, когда я вернусь в лофт. Последнее пришло как раз перед тем, как я ушел в «Вавилон». Еще было два сообщения от Майкла. Он спрашивал, не хочу ли я с ним поговорить, и приглашал заглядывать к нему в любой момент. В последнее время я и правда не так часто виделся с Майклом. Мы оба были очень заняты, к тому же я теперь жил в Брайтине. Впрочем, я понимал, что, возможно, эта проблема очень скоро решится сама собой. Если Джастин не откажется от идеи поселить у нас Наоми, я перееду обратно в лофт. Около десяти утра мне позвонил Алистер Гордон. Он получил документы, которые послала ему Синтия. - Ну и что ты думаешь? – спросил я. - Все зависит от обстоятельств. Как я понимаю, мать ребенка скончалась? - Да, умерла от родов на прошлой неделе. Невозможно было поверить, что это случилось только неделю назад. Мне казалось, будто прошла целая вечность. - В таком случае этот документ почти не имеет практической пользы. Отец ребенка не может отказаться от родительских прав в пользу матери, если мать мертва. По сути это означало бы, что ребенок становится сиротой. Тот факт, что в документе упомянут Джастин, тоже не имеет никакой законной силы. Это не значит, что он обязан становиться опекуном, или что суд обязан утвердить его кандидатуру. И все же, если он сам захочет получить опекунство над ребенком, он сможет подать официальное прошение и приложить к нему эти бумаги. Это повысит его шансы на успех – если только у кровных родственников не возникнет никаких возражений на его счет. Я бы даже сказал, в таком случае его шансы будут очень высоки. Она случайно не оставила завещания, где указала бы Джастина наиболее желательным опекуном для своих детей? - Понятия не имею. Но я бы не удивился. - Это было бы хорошо. Если плюс ко всему еще и дедушка и бабушка ребенка его поддержат, у Джастина окажется очень сильная позиция. В любом случае мне придется составить для биологического отца новый документ, учитывающий, что мать на данный момент уже скончалась. Стандартный отказ от родительских прав. - Хорошо. Можешь заняться этим? А потом отослать документ Джастину? Как бы я сам ни относился ко всей этой ситуации, я все же считал, что заставить Люка Пири подписать отказ от родительских прав – это лучшее, что мы можем сделать для Наоми. - Конечно, я отправлю ему бумаги сегодня днем. Теперь второй вопрос - как вся эта ситуация скажется на тебе. Ты тоже планируешь удочерить девочку? Вот уж, блядь, ни за что! - Нет. - Тем не менее, по закону последствия этого решения будут распространяться и на тебя. Первое: если вы по-прежнему будете иметь общие счета, и Джастин в какой-то момент вдруг окажется финансово несостоятельным, оплачивать проживание и обучение девочки придется тебе. Второе: если ты умрешь, и все твое состояние перейдет к Джастину, он сможет поступить с твоими деньгами, как ему заблагорассудится. За исключением только трастового фонда для Гаса. И если впоследствии он умрет, не оставив завещания, все деньги достанутся его усыновленному ребенку, а не Гасу. Третье: если вы с Джастином умрете одновременно, деньги достанутся обоим детям в равных долях. На этот случай нужно определиться, кто будет попечителем малышки – мистер Шмидт, так же, как и для Гаса? И, наконец, четвертое: если ты не станешь удочерять девочку, а через какое-то время Джастин умрет, у тебя не будет на ребенка никаких прав. Что ж, по крайней мере, последний пункт не вызывал у меня никаких возражений. Зато становилось очевидно, что если Джастин все же решит удочерить Наоми, мне придется подумать о том, как гарантировать Гасу финансовую безопасность. Впрочем, у меня было сильное подозрение, что в таком случае у нас очень скоро образуются раздельные счета. Я поблагодарил Алистера и вернулся к работе. А в обеденный перерыв прогулялся до магазина Майкла. Он был занят - разбирал новую партию товара, но увидев меня, согласился прерваться и съесть со мной ланч, который я по дороге захватил в кафе на углу. Он спросил, почему это Джастин вчера меня разыскивал, и я что-то уклончиво буркнул в ответ, не желая вдаваться в детали. Майкл понимающе кивнул. - Брайан, не доводи до последнего, - сказал он. – Всегда проще обсудить все сразу, пока дело не зашло слишком далеко. - Это ты от Бена понабрался буддийской мудрости? Он рассмеялся и шутливо ткнул меня локтем в ребра. - Ничего подобного, это фамильная мудрость семьи Новотны. И, поверь, усвоенная на горьком опыте. Бен и Майкл всегда казались мне счастливой, дружной парой. И все же за прошедшие годы у них дважды случались конфликты эпического масштаба - притом по причинам, которые лично я вообще не счел бы поводом для разногласий. Оба раза я просто предоставлял Майклу свое плечо и свой диван и ждал, пока все утрясется. И оно всегда утрясалось. Бен приходил и начинал пресмыкаться перед Майклом, пока тот не соглашался вернуться домой. Бедняга Бен заведомо был в проигрышной позиции, потому что любил Майкла больше. Я старался особо над этим не задумываться. А еще я старался не думать о том, что в данном случае никакие разговоры не могли нас спасти. Тут было или – или. Мы не могли «немножко» удочерить Наоми – равно как ее мать в свое время не могла быть немножко беременной. В конечном итоге, должны были остаться только «Джастин и я» или «Джастин и Наоми», и выбор тут был не за мной. Майкл пригласил меня заглянуть к ним на ужин. Я согласился и в итоге весь вечер смотрел с ним и Хантером какие-то отстойные фильмы. Когда я вернулся в лофт, Джастин спал на диване.