ТАПОЧКИ

      Одинокая фигурка на веранде величественного дома сидела за столом, сгорбившись над бумагами. Буквы и цифры уже расплывались перед глазами, превращаясь в пелену. Как чертовски надоело копаться в этих бухгалтерских бумагах, да и еще пытаться понять, что они обозначают, разбираться… Исин это уже делал, и не раз, но именно сейчас хотелось бросить и пойти поспать. За прошедшие два дня он так и не сомкнул глаз, пребывая все время в раздумьях. В какой момент в этом мире все пошло не так? Почему все это именно с ним происходит? Мало того, что он умер, попав в этот мир, где у него есть сыновья и графские обязанности, так и еще прибавились, как назвал их Тао, проблемы в личной жизни. Сам-то друг времени не терял, любезничая с Сехуном из приближения принцев, и, кажется, тот отвечал ему полной взаимностью. Хоть получает удовольствие от присутствия «гостей» из столицы, не считая дядюшек.       — Папа? — Исин отрывается от бумаг и, поднимая голову, видит старшего сына.       — Да, малыш? — Бэкхен подбегает к нему и тянется руками к шее. — Что-то случилось? — спрашивает Исин, устраивая сына на своих коленках, и обнимает.       — Да нет, просто хотел быть немного с тобой. Ты все время занят, мы с братом даже не видим тебя.       — Не все так просто, сынок. Ведь нужно же кому-то работать.       — Может, немного все же отдохнешь? Работа ведь никуда не денется. Да и зачем она тебе, папенька? Ты же ведь граф, омега, а им не положено работать, они должны разъезжать по балам да салонам, заботиться о муже да детях.       — Бэкки, — Исин вздыхает, гладя его по голове. — Ну откуда ты такое взял? Нет, конечно, ты в чем-то прав. Но я же ведь как раз и думаю о том, чтобы у вас все было хорошо. А для этого нужно грамотно управлять графством, чтобы хулиганы и нехорошие люди не украли ваше наследство, да и ведь видишь же, как живется здесь нашим крестьянам. Им тоже нужно помогать.       — Но почему? Они же должны делать все, что скажут их господа.       — Они тоже люди, сыночек.       — Но ты ведь раньше… — ребенок так и не договорил, но Исин и так все понял, что омежка имел в виду. Они какое-то время молчали в неловкости, но все же прижимались друг к другу.       Исин в очередной раз в голове прокручивал все то, что происходило за этот год. Он очень рад тому, что сыновья перестали его бояться: омежка все больше открывался ему, много разговаривали, у Чондэ же, напротив, стали появляться мужественные стороны. Казалось, альфочка весь преобразился: все время порывался помогать ему в ведении хозяйства (куда уж там, детям всего-то восемь лет), стал увереннее, еще полгода назад Исин просыпался в испуге, когда во сне изредка мальчик кричал, но уже сейчас страх перед людьми, перед ним практически полностью исчез, и появился дух проказника, который порывался везде и всех защищать. Можно сказать, Исин даже собой гордился. Но в остальном же… Чтобы восстановить порядок в деревнях и селах требовалась неимоверная сила и воля, коего у графа не хватало вообще. Страх провалиться, стресс вносила лепту в его характер, поведение, но он старался не показывать этого, ведь кто, если не он? Но порой появлялись мысли: зачем так биться? Хотелось просто лечь в кровать, уснуть, проснуться в своем мире, но уже просыпаясь в своей графской постели сразу отсеивал такие мысли. Он никогда не был эгоистом и не собирается им быть, хотя очень хотелось. Но… всё же… Исин все чаще ловил себя на мысли, как в этом мире красиво, он видел благодарность в глазах народа, надежду на лучшую жизнь, какую-то веру. Черт. Исин просто не знал, что с этим делать. Конечно, приятно, что за год почти все его подчиненные успели проникнуться к нему некоторым уважением, ради своих мечт трудились не покладая рук, недавно в деревне с его согласия на свой страх и риск даже приютили нескольких крестьян, сбежавших от своих хозяев из другого королевства, но Исин так и до конца не поверил в себя. Ведь что в этом мире может сделать хрупкий «омега». Омега. Исин ненавидел это слово. Просто ненавидел, когда смотрели на него, как на омегу. Никогда не привыкнет к тому, что в этом странном мире он, Чжан Исин, — подобие слабого пола.       — Папенька, идем, скоро ужин.       — Я приду позже, хорошо? У меня еще есть дела. Передашь мои извинения нашим гостям и дедушкам?       — Да, но… Папенька, почему ты избегаешь Его Высочеств? — от этого прозорливого ребенка ничего не скроется. — Они тебе не нравятся?       — Нет, конечно, — и сын, и родитель оба знали, что это наглое вранье. — У меня правда много работы.       — Да?       — Да, — Исин оставляет поцелуй на щечке ребенке и ставит его на пол, подталкивая в сторону выхода. — Иди, молодому омеге впору заботиться о своем питании.       Хань недовольствовал: опять этот омега не явился на ужин! Он его явно избегает, теперь альфа был абсолютно уверен. Да что за наглость! Это прямое оскорбление его чести и достоинству! Ну, ладно, в первый день явился, Хань понимал, да и, если честно, и сам не знал, что делать, когда его увидит. Но сейчас-то? Сколько этот омега от него еще бегать будет? Нет, конечно, альфа видел его мельком из окна своей гостевой комнаты, но и то он постоянно носился с какими-то бумагами, то разговаривал, как успел понять, со старостами своих деревень, с остальными крестьянами, которым просто так (Вот же наглость!) было дозволено беспокоить своего господина. Жаль, что в ближайшие дни придется заявиться в Тьянму по королевским поручениям, этого именно сейчас очень не хотелось. Решив выбросить из головы изменившегося до неузнаваемости графа, принц переводит взгляд на кровать и ухмыляется, видя на своем ложе неизвестного красивого омегу. Об Исине он может и подумать завтра, а сейчас ему просто хотелось снять напряжение.       В то время Ифань безрезультатно пытался уснуть, переворачиваюсь с бока на бок, затыкая уши подушкой. О, да… Его старший брат служил для него источником всех бед и неприятностей, которые с ними случались. Вот же Хань, а! Как рука его поправилась, так сразу взялся за свои любовные подвиги! Послышался визг какого-то омеги. Ифань, стиснув зубы, вскочил и бросил подушку куда-то в угол, окончательно понимая, что второй принц заснуть сегодня ему не даст. Почему его поселили в покоях рядом с ним? Это ж сущее наказание! Еще с юношеского возраста, даже с отрочества давно взял себе на заметку: ночью рядом с комнатой брата лучше не находиться. Но в этот раз было все по-другому, да и видно было невооруженным глазом, как старший часто находится в раздумьях, иногда возникало ощущение, будто он ищет кого-то глазами. Впрочем, это не было секретом. Известно кого. Графа. Но не находил. Порой Ифань и сам себя ловил на злорадной мысли, где усмехался над братом, но в то же время возникало тревожное чувство, что нынешняя встреча и перемена в характере хозяина дома сыграет с ними двоими злую шутку, если не с ним в придачу. Граф Чжан изменился с последней встречи. Очень. В нем не было больше той влюбленности в дворцовый укладок, задора в глазах и желания куражиться. Куда-то все исчезло. Возможно, это связано с замужеством и рождением детей, но Ифань ощущал, будто это совершенно другой человек. Даже дело не во внешности, не в характере. Дело в его глазах. Когда Исин падал, наткнувшись на него, а альфа держал его в своих объятьях, кроме той страстности и жизни в глазах, страха, он также видел какую-то еще и усталость, опыт, может, и годы жизни. Только потом Ифань это понял. Омега был загадочным. Очень. И, чего уж греха таить, до сумасшествия красивым. Принц ударил себя по щекам, стараясь не думать об этом. Не думать. Иначе все может плохо для него кончится. Но все же неудивительно, что Хань сразу же решил приударить за ним. Свободный омега, вдовец, почему бы не развлечься? И почему те годы, когда его избегал, как огня, были кануты в лету, стоило лишь ударить его и «сломать руку»? Хань всегда любил красивые мордашки, в отличие от Ифаня. Младший принц вообще избегал омег. Его старшие братья даже однажды пошутили над ним, спрашивая не нравятся ли ему альфы. Ифань потом весь день не разговаривал с обоими. Просто старшие его никогда не понимали. Он хотел родственную душу, друга, того, кто с ним будет всю жизнь всей душой и сердцем, разумом и телом. Да, он очень романтичен для своих двадцати четырех лет. Другие альфы в его возрасте вовсю развлекаются в публичных домах, нежатся в теплых объятьях омег. Да, со стороны это казалось очень странным, но все же ничего поделать с собой не мог. Ифань лишь для того, чтобы братья от него отстали, решил поступиться принципами и вступить в связь с омегой. Вот только… Все было не то. Что хорошего в беспорядочных связях и плотских утехах с липнувшими первовстречными омегами? И еще Чунмен хотел, чтобы они нашли себе фаворитов или он найдет им женихов... Не хочет Ифань этого. Но король и брат в одном лице бывал очень даже строгим порой, но безмерно его любил и уважал, и надеялся, что он все-таки оставит мысли женить их. Не время еще. Особенно для Ифаня. А Ханю вот уже пора. Но почему-то ему казалось, что тот еще долго будет ходить в холостяках, ведь тот не способен даже влюбиться, даже увлечься кем-либо настолько сильно, что он бы взял этого омегу в фавориты. Ему нужен такой, кто сумел бы держать его в узде, такой, кто заставит страдать по нему, сохнуть, умирать от желания, такой весь недоступный и хороший, серьезный, умный, такой, как Ис… Нет. Дурная идея. Да и с чего бы ему думать о графе?       С соседних покоев слышится очередные визги. Хань что, там оргию устраивает? Да плевать. Все равно уже не уснуть. Ифань поспешно натягивает брюки и рубашку, не желая оставаться здесь и минуты. Может прогуляться? Наверно, это отличная идея. Когда альфа уже спустился в гостиную, возле камина на креслах с бутылкой вина устроились его лучшие друзья Чэньюй и Чанель. Он уже даже не помнит, как им удалось стать приятелями несмотря на сословные различия. Чэньюй был из графских родов, когда как Чанель происходил из обедневших купеческих. Но с ними альфа чувствовал себя комфортно, как никогда.       — Не спится? — одновременно спрашивают альфы.       — Да, — устало пролепетает он, развалившись недалеко от них на удобный диванчик. — А вы чего тут сидите?       — Ты тоже с нами в Тьянму поедешь? — Его Высочество лишь качает головой. — Намучаемся мы с твоим братом там, — говорит правая рука младшего принца Чэньюй.       — Я уже намучался, — смеется альфа. — Он там вовсю развлекается.       — Неудивительно, — хмыкает Чанель, отпивает вино и смеется. — А представляете, оказывается, Исин — мой троюродный брат, так что, друзья мои, я вполне мог бы оказаться твоим родственником, Фань, если бы кое-то не сбежал от него. Наверно, к лучшему, что твой брат сумел избавиться от него. Я бы поступил так же, немудрено ужиться с таким омегой, хотя в последнее вре…       — Я бы на вашем месте поступил точно также… — послышалось усталое откуда-то со стороны. Все вдруг замолкли и повернули головы в сторону, откуда шла речь. В гостиной появился стройный силуэт графа Исина. Его лицо было очень бледным, насколько могли увидеть альфы, а на руках — огромные кипы бумаг.       — Знаете, я вас не виню, Чанель, что вы так думаете и что вам не нравится наше родство. На это есть причины. Но, пожалуйста, будьте снисходительно к дядюшкам. Дяди Кенсу и Чонин не заслужили такого. И прошу впредь более уважительно относиться к данным вещам. Прошлого не изменить, как вашего отношения ко мне и нашего родства. Добрый вечер, Ваше Высочество, господа… Простите, что вмешался в ваш разговор. Приятного вам вечера, — спокойно закончил Исин свою речь и, поклонившись, направился в сторону выхода, осторожно прикрывая за собой дверь.       В гостиной стояла неуютная тишина, не длившаяся и десяти секунд, но казалось, будто прошла целая вечность.       — Ну и чего ты ляпнул? — нарушил безмолвие Чэньюй. — Хотя, кажется, ему даже было все равно, что ты говорил. Странный он.       — Всего лишь правда. Да и… — и замолчал, удивленно глядя, как Ифань поднимается со своего места. — Подожди, Фань, ты куда?       Альфа лишь метнул на него злой взгляд:       — Извиниться. Не видишь, как он изменился? Да и ничего не помнит к тому же.       — Было бы за что.       — Лучше молчи. Он и так ничего не помнит.       — С каких пор ты его вообще защищ… — но ему в ногой быстро пипхнул Чэньюй, намекая, что лучше ему, и правда, заткнуться и не злить, и альфа был согласен с принцем. Понятно, что в Чанеле говорит обида, но… Но Ифань не стал слушать, решаясь догнать Исина.       «Он не мог далеко уйти. Не мог», — крутится в голове Ифаня. Хотя сейчас уже полночь, и зги не видно, но за минуту граф просто не мог добраться до того маленького домика, где предпочитал жить. Альфа и сам не мог понять, почему на наличие шикарного поместья, ему нужен был этот маленькое деревянное жилище. И тут же Ифань слышит слабый визг и еле ругань:       — Черт! Блин, угораздило так вляпаться, вся работа насмарку!       Это был он! Оказывается, омега уж очень быстро передвигался. За несколько дней, что что члены королевской семьи гостили здесь, они неплохо успели изучить местные обороты речи и так далее, узнать само место, но слова «черт» он еще не слышал. Что это значит?..       — Граф! Граф! Подождите! — Ифань еле-еле сумел увидеть Исина, который уже успел собрать почти все бумаги, которые были раскиданы по земле. И тут же бросился помочь.       — С вами все порядке? Я слышал вскрик. Вы упали?       — Я всего лишь споткнулся, Ваше Высочество. Не стоит ваших беспокойств. А вот вам лучше без охраны не ходить в темное время суток. — Ифань, собрав последние листы бумаг, отдал их омеге. Приближаясь к нему вплотную — Спасибо за помощь, Ваше Высочество, спасибо.       — Да не за что. Мне в радость помочь молодому омеге. — Но альфа мог увидеть, как вмиг лицо Исина приобрело суровость. И в этом выражении теперь не было никакого безразличия, которое было слышно в его голосе пару минут назад, лишь что-то незнакомое. Да что с этим омегой не так? — Граф, давайте я вас провожу, — предпринял новую попытку подружиться альфа. Все же он был джентльменом и не мог позволить Исину бродить в ночи одному.       — Не стоит, Ваше Высочество. Я прекрасно САМ справлюсь. Еще раз спасибо за вашу помощь, Ваше Высочество. И доброй ночи, — и, кланяясь, уходит прочь. Ифаня это злило. Очень злило. Да почему он такой?       — Исин, да стойте же! — достигает омегу принц и хватает за руку. — Я хотел извиниться. За Чанеля, — но Чжан лишь вздыхает.       — Ваше Высочество… Не стоит извинений… И… — кивает на руку альфы, удерживающего его, — если вы все-таки отпустите меня, я бы хотел все же отправился лечь спать. Завтра у вас трудный день, поездка, да и у меня есть некоторые дела.       — Я…       — Ваше Высочество?       — Я остаюсь тут, мой старший брат едет и…       — Ваше Высочество, если вы не против… — Исин осторожно убирает его руку со своего, — я пойду.       — Против, — альфа вновь схватил его за руку.       — Простите?       — Ой, извините! — тут же Ифань одернул руку и вдруг ему пришла в голову одна очень прекрасная идея!       — Послушайте, Ваше Величество! — твердым, непоколебимым и серьезным взглядом посмотрел на него омега, отчего принцу сразу же захотелось съежиться. Еще никогда он не встречал характера омеги, присущего более альфам. — Не хочу показаться грубым, но не стоит пытаться дружить со мной. Это ни вам, ни мне не к чему.       — Но я…       — И тоже самое передайте Второму Высочеству. И предпринимать попытки затащить меня в свою постель тоже. Мне все равно, королевской крови вы или нет, — Ифань тут понял, что разозлил Исина. — Я могу еще раз сломать ему руку, да и вам, если хотите.       — Но что такого в том, чтобы дружить?       Принц нес чушь, он сам и это понимал. Но омега казался очень интересным, и это вызывало невероятное любопытство в Ифане.       — Вы мне не нравитесь. Простите.       — Но… — но Исин опять оставил его, быстром шагом направляясь к деревянному дому.       — Да стой же ты!       — Ваше Высочество… Я ведь вам уже всё…       — Да понял я… Я просто хотел спросить… Можно у вас переночевать? Просто там Хань к себе омегу привел и их… эм… и они не дают мне уснуть. — Ифань мог дать себе отсечение на руку, что даже в темноте было видно, как его лицо покраснело.       — Но там же…       — Пожалуйста. Только на одну ночь и все! Пожалуйста! Пожалуйста! И я буду следить за тем, чтобы Хань больше не приставал к вам! Пожалуйста.       Исин думал. Много думал. Весь мыслительный процесс Ифань сейчас мог видеть на его лице. Граф в этот момент казался таким милым, что альфа просто не мог не улыбнуться.       — Граф?       — Хорошо. Одна гостевая комната как раз свободная. Но…       Ифань быстренько к нему подобрался и взял его руку, пожав ее. Исин только устало вздохнул и не смел что-либо сказать.       — Спасибо вам, Исин.       Исин вошел первым, через минуты в дом вошел и альфа. В гостиной все еще горел свет, но вокруг была тишина. Видимо, все спали. В первый раз, когда они встретились, он, разумеется, не сумел тогда разглядеть дом. Да и Ифань сомневался, что сюда впускали посторонних. Здесь жили самые родные. Исин сразу же ушел, по всей вероятности, в кухню. Ифань тут же стал осматривать комнату. Все казалось таким уютным: чистый деревянный пол, цветы, стол, удобные кресла, диван, очень интересный ковер, коего в жизни принц ни разу не видел. Ифань расхаживал по всей комнате, дивясь красоте и уюту. Ему здесь очень нравилось. Пусть все было простенько, но здесь царило необычайное спокойствие. И принц понимал графа, почему тот не желает жить в поместье. Здесь несмотря на тесноту, необычайно хорошо, и уходить вовсе не хочется. Лучше, чем даже в королевском дворце. Пока Ифань все разглядывал, ходил из угла в угол, вернулся и Исин, который решил убрать все свои бумаги подальше от чужих глаз. Но, вернувшись, буквально остолбенел, что не укрылось от глаза альфы. Не укрылось и то, как помрачнело лицо графа.       — Что-то не так?.. — боязливо спросил принц, почему-то испугавшись.       Но Исин лишь мрачнел и стал надвигаться на него.       Ифань и заметить не успел, как омега вмиг оказался перед ним лицом к лицу, как взял за воротник рубашку и заставил нагнуться к его либо.       — ТАПОЧКИ… — прошипел змеей Исин.       Ифань не понимал… Что за тапочки? Какие тапочки? Что он имеет в виду? Почему он так зол?       — Что?..       Но лишь сильнее тянет его за рубашку, явно злясь. Их лица разделяли всего лишь пара сантиметров.       — ТАПОЧКИ!       Ифань явно не понимает, что от него хотят. Да и кто поймет, когда этот омега так близко к нему, он практические дышит ему в губы и еще эти его прекрасные глаза… Ох, защити и спаси, святой дух Луны!       — ТАПОЧКИ! Я СКАЗАЛ ТАПОЧКИ… — шепчет ему Исин и отталкивает, из-за чего Ифань ударяется спиной о стену, в то время как омега уже вовсю возится с тряпкой на полу. Закончив, вновь подходит к альфе и кидает какую-то обувь:       — Здесь не принято ходить в туфлях да сапогах! Снимайте или уходите. Я жду, Ваше Высочество!       Но Ифань даже не в силах двигаться, даже услышать то, что сказал ему омега. Он понимает, что не хочет лишь дружбы с Исином. Он хочет с ним многого: дружбы, родственных душ и чтобы вместе и навсегда. Возможно, Ифань - идиот и не понимает, что не нравится Исину, что это сиюминутное желание, мысль о которой почему-то появилось именно сейчас в голове, но попытаться стоит. Но вот Хань...       — Черт! — произносит ему неизвестное слово омеги, которое очень хорошо описывает ситуацию, в которой он вляпался.