Фаворит

Глеб остановился в пяти шагах от Карла, снова окидывая его взглядом: красивая фигура, приятные черты лица, выразительные глаза, смотрящие из-под широких светлых дуг бровей, высокий лоб, густые платиновые волосы, чуть мокрые от пота и торчащие в разные стороны, лёгкая двухдневная щетина. Глеб на мгновение задумался, чей взгляд приковал Карл Шорки: Глеба Романова – скульптора и художника, или же того Глеба Романова, что был геем до мозга костей? – Ты сейчас занят, Карл? – спросил вдруг Глеб, не слушая излияния Кристофа по поводу ужасного оснащения их болида и тягача. Роза судорожно записывала каждую проблему и просьбу. Юрка и Тонаки не знали, на кого больше обращать внимание: на Карла, за которого они переживали – взгляд Глеба, похожий на взгляд хищника, будто пожирал их друга вместе с одеждой, – или же на Розу и Кристофа – кажется, на данный момент в этой компании они были важными и главными, потому что решали очень насущные проблемы. В отличие от некоторых. С другой стороны, Кристоф менеджер, и он знал всё, что нужно было для оснащения болида и тягача, да и Карл не маленький мальчик. Поэтому они переглянулись и медленно вернулись к своим делам. – Да, – отозвался после недолгой заминки Шорки. – Я пытаюсь пройти троянцев Марса, у меня пока что плохо это получается, а этап уже через пять дней. – Саня говорил, что для прохождения нужен навигатор, инструктор и ещё что-то, – вспомнил слова брата Глеб. Он давно привык отметать лишнюю, ненужную ему информацию, но эта засела в голове прочно. Затем обратился к Розе: – Роза, кажется, это самое главное. – Мне Кристоф уже сказал. Я разместила объявления в сети, написала письма фирмам и компаниям, занимающимися разработкой и сбором болидов и звездолётов. Надеюсь завтра эти вопросы будут решены, – отозвалась Роза, продолжая ковыряться в своём планшете. – Нет проблем, – развёл руками Глеб. – Ну а сейчас, покажи мне свою конуру и внутренности этой жестянки. Кажется, во время гонок мне нужно будет находиться подле своего протеже, вот хочу подумать, стоит ли тратиться на дополнительный для себя шаттл. – Я же вам говорю, не стоит. У нас места много, – отозвался Кристоф, но Роза, схватив его за подбородок, развернула к себе лицом. – Ты со мной разговариваешь, чёрт возьми! – Извините, – тут же протараторил Кристоф и вернулся к разговору. Роза безостановочно вбивала в планшет заявки Кристофа, попутно в уме подсчитывая примерные расходы. – Ну так что, Карл, покажешь мне внутренности этой консервной банки? – криво улыбаясь, переспросил Глеб. Карл некоторое время смотрел ему в глаза, а Романов терпеливо ждал ответа. В один момент ему показалось, что Карл может отказаться. Поэтому, когда тот открыл рот, чтобы что-то сказать, быстро заговорил, нагло вскинув голову и засунув руки в карманы штанов: – Я спонсор твоего имени, Карл, и очень противный человек. Поэтому, если ты мне сейчас не захочешь показать этот мусорник, я немедленно отказываюсь от спонсорства и в следующую минуту ты, Карл, и твои ребятки отправитесь вместе со своим ретро-тягачом на мусоросвалку на Луне. Карл захлопнул рот, помрачнел. Но Глеб от своих слов никогда не отказывался, даже если понимал, что был не прав. С другой стороны, есть люди, которым если чётко и в глаза не скажешь, чего от них хотят, намёков никогда не поймут. И хоть Карла тупым пилотом болида нельзя назвать, но осознание того, что перед ним стоит тот самый Глеб Романов, а не плод его воображения или голокартинка, пришло с запозданием – лишь только тогда, когда Глеб включил противного, самодовольного, эгоистичного, высокомерного художника и скульптора с мировым именем. – С чего хотите начать, господин Романов? – спросил Карл через несколько секунд. – Ну, сначала давай перейдём на «ты». Можешь звать меня по имени, я не буду против. А ты? – Нет. – А дальше покажи мне свою каюту, – и сделал шаг вперёд, не отводя взгляд. Карл кивнул головой и, развернувшись, направился в сторону широких дверей, ведущих из ангара во внутреннюю часть тягача. Коридор, которым они шли, был Глебу знаком, и он подумал, что Карл ведёт его в ту комнату, где они первый раз встретились. Но, дойдя до почти засохшего дерева в большом ведре, свернули налево, в такой же узкий коридор, каким был предыдущий. Прошли несколько метров, миновав две металлических двери, поднялись наверх и оказались в просторном холле. Отсюда вели три лестницы. Они свернули направо, поднялись по ступеням. Не особо длинный коридор, всего шагов в десять, привёл их к металлической створке. Карл толкнул её. Подавшись движению руки, она, скрипнув, открылась, только отъехала не в сторону, а вперёд, оказавшись обычной дверью на петлях. Переступив порог, хозяин каюты отошёл немного в сторону, давая возможность Романову войти и осмотреть небольшую комнатку. Каюта его интересовала только лишь потому, что в ней была кровать. Ясное дело, что Глеб вести светские беседы не собирался, но если вдруг Карлу, конечно же, захотелось бы поговорить, то Глеб согласился бы только после «отборочного заезда». Правда, когда он глянул на «ипподром», то слегка расстроился: ужасно узкая, старая, вот-вот развалится. Но сейчас Глеб вряд ли выдержал бы вертикальный секс, предыдущая ночь высосала из него много соков, к тому же препараты, которые он колол, имели побочные действия. Тело становилось вялым. А на полу заниматься непристойностями он не очень-то и любил. Там твёрдо. Окинув быстрым взглядом внутренности каюты в поисках просторного дивана – может, не заметил «бревна в глазу»? – он отметил про себя, что комната делилась на две зоны. Отгороженные стальной ширмой ванна и туалет располагались немного в стороне от входа. Большая зона вмещала, помимо кровати, шкаф, небольшой стол, два кресла и странного вида аппарат, скорее всего профучебный, для пилотирования болида. В комнате было два иллюминатора средних размеров, на одном из них висели жалюзи, однако вид у них был не совсем презентабельный. Широкого дивана, на котором Глеб с удовольствием занялся бы сексом, не нашлось. Наткнувшись взглядом на открытую дверь, он закрыл её, посмотрел на Карла. Потом улыбнулся своей «звёздной», соблазнительной улыбкой, прошёл до кровати и завалился на неё, чуть не отбив себе задницу. Сдавленно крякнув, покривился. Что за кровать?! На полу на коврике и то мягче будет! – Что у тебя за кровать? – озвучил он протест, и, не дожидаясь ответа, перевернулся на бок, схватился за покрывало, простынь и тонкий матрац, задрал всё это, заглядывая под них. Там оказалась жёсткая, немного скрипучая, сетка. Глеб перевёл взгляд на Карла. – Слушай, может новый тягач купить? Как-то меня не очень прельщает жизнь в таком сарае. – Не знаю, – слегка улыбнулся Карл, пожимая плечами. Кажется, он расслабился: сделал несколько шагов к креслам, присел на подлокотник одного из них. – Но если ты будешь летать на своём шаттле, то никто не станет возражать. Юрик, Тонаки и Кристоф слишком многое вложили в этот тягач, поэтому на другой они не согласятся. К тому же, другой тоже нужно обкатать. – Тогда, может, мебель поменять, – подпёр голову рукой Глеб, согнув в колене одну ногу. Глядя на него, складывалось такое ощущение, что он находился у себя дома, правда, в отличие от Карла, не совсем вписывался в интерьер этой комнаты. Одет в элегантный костюм чёрного цвета в тёмно-синюю полоску, голубую рубашку, сверху расстёгнутую на три пуговицы, на шее тонкий, сиреневый шарф. Выглядел Романов очень дорого, не только из-за одежды, но и из-за своей внешности. – И этого не стоит делать. Зачем лишний раз тратиться. Ну, если ты всё-таки останешься здесь, то себе можешь менять. Лично мне достаточно и этой. Я уже привык к ней. – Правда? – слишком довольно улыбнулся Глеб. – Тогда, может, покажешь, как именно ты к ней привыкал? Глеб смотрел неотрывно на Карла, раздевая его взглядом. Карл смотрел на Глеба, медлил, не торопился делать поспешные выводы. На минуту он задумался. Время не ждало, тренировки надо продолжить, но от предложения Глеба отказываться нельзя, он теперь его спонсор. Карл должен осуществлять желания своего мецената. Придя к решению, он встал, сделал шаг к кровати, берясь за ремень комбинезона. Чего уж греха таить и сбрасывать всё на Романова, Карл сам этого хотел. Но не успел он расстегнуть ремень, как раздался стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату ворвалась Роза. Хищное и похотливое выражение лица Глеба сменилось недовольством. Карл вздёрнул удивлённо брови. – Глеб, пошли, – сказала Роза. – Что там такое? – Твои любимые друзья, – отозвалась она. – Налетели, как чайки, Кристоф их пока что сдерживает, как может. – Скажи, я занят. – Нет, Глеб, я так не скажу. Ты выйдешь к ним, иначе мне придётся их запустить в эту каюту. Поднимите руку, кто этого не хочет! Она вскинула руку вверх, секундой позже поднял руку Карл, бегло глядя то на Розу, то на Глеба. Романов скривился, поднялся с кровати, раздражённо вздохнул, поправил пиджак, шарф и вальяжной походкой направился в сторону выхода. Поравнявшись с Карлом, он опустил его руку, поцеловал в губы и переступил порог комнаты. – А мне надо с вами? – вылетел через некоторое время в коридор Карл, задержав их, когда они были уже у лестницы. – Нет, ты иди тренируйся. Потом ужин. Всё по расписанию, – ответила Роза, словно она, а не Кристоф, являлась всё это время его менеджером. Глеб шёл впереди, пыхтел от недовольства. Дорогу к ангару он запомнил хорошо, в гиде не нуждался. Роза молчала, чтобы лишний раз не нарваться на грубость. Глеба прервали на самом интересном моменте. Плюс ко всему общаться со СМИ он не любил. Интервью стояли чуть ли не на первом месте в списке его нелюбимых дел. Ну и самое главное, кто-то слил информацию о том, что Глеб Романов стал спонсором Карла Шорки. Лишь с разрешения самого Романова можно было обнародовать эту новость, а Глеб пока что согласия не давал. – Спрошу для успокоения души: это ты? – Нет конечно, – невозмутимо ответила Роза, торопясь следом за Глебом и стараясь от него не отставать. Она вынула из кармана круглые на цепочке часы, нажала на кнопку на ребре кругляшка. Над циферблатом вспыхнуло голографическими цифрами время. – Значит, это был Саня, – отозвался Глеб, шагнул в просторные двери, ведшие в ангар. Переступив порог, сразу же угодил под вспышки фотоаппаратов и точечное сканирование лазераппаратов. Картина была, как говорится, маслом: журналисты и репортёры, расположившись в ангаре, двинулись волной вперёд, не обращая внимания на стоявших стеной Кристофа, Юрика и Тонаки. СМИ – это адская свора псов, и чтобы унять их голод, нужно обязательно бросить кость. Глеб скривился, расстегнул пуговицу пиджака, сунул руки в карманы штанов и сделал несколько шагов вперёд. Журналисты и репортёры замерли, создав жуткую тишину. Юрик и Тонаки, бросив на него взгляд, быстро ретировались, Кристоф остался, только отошёл немного в сторону, Роза застыла за спиной Глеба в суровом молчании. – Вызывай охрану, – сказал он тихо Розе, повернув к ней голову. – Уже вызвала, – отозвалась она, набирая что-то на сенсорном экране планшета. – У вас одна минута, а потом убирайтесь отсюда к чёрту на рога, – гневно и громко бросил Глеб представителям СМИ. – Валяйте. Тишину разорвал гвалт. Стараясь перекричать друг друга, они тянули к нему микрофоны, записывающие устройства, камеры. Первые тридцать секунд стоял только жуткий ор. Глеб даже не пытался разобрать, что они говорят. Достал из кармана пачку, вынул сигарету, спокойно прикурил. Роза всегда восхищалась тем, насколько чётко он мог распределить свои действия, и как он, единственный в мире, смог приручить журналистов и репортёров к своему методу интервьюирования. Через тридцать секунд гвалт резко стих. – Это правда, – в гробовой тишине проговорил Глеб. – Я стал спонсором Карла Шорки. Почему? Вам знать не обязательно. Зачем? Деньги некуда девать. Мне не важно, выиграет ли Карл эту гонку, я просто делаю жест доброй воли. На этом всё. Охрана уже пришла. И, развернувшись, направился в сторону дверей, ведущих из ангара, не обращая внимания на редкие выкрики в спину. Скорее всего, эти журналисты были молодыми, первый раз решившие взять у Глеба интервью. Они не знали, что здесь последнее слово всегда оставалось за Романовым, и что во всяком споре он одерживал победу. Он устанавливал правила, и эти правила должны соблюдаться, иначе никто ничего от него не услышит. Кристоф, при помощи охраны доков, сразу же начал выталкивать представителей СМИ, Роза стояла в сторонке и что-то вписывала в планшет, следила за поиском по сети, отправляла письма, подсчитывала затраты. Юрик и Тонаки вернулись к болиду. Через пять минут в ангаре стало пусто, но журналисты и репортёры остались в пределах дока, расположившись в своих челноках. Глеб вышел из ангара и направился по коридору к каюте Карла. Вынув из кармана голофон, нажал несколько кнопок, пролистал небольшой список контактов, нашёл Сашу и нажал на звонок. Через пять гудков, на том конце «провода» послышался знакомый голос. К тому моменту Глеб уже дошёл до небольшого холла, где присел на старое кресло, чуть не провалившись задницей в сидушку: в ней оказалась дыра. – Одумался? – спросил Саша первым делом, даже не соизволив поздороваться. – Ты сказал СМИ, что я становлюсь спонсором Карла Шорки? – Глеб тоже решил не тратить время на приветствия. – А ты как считаешь? – Я тебе звоню, вот как я считаю, – недовольно отозвался Глеб, повертел головой по сторонам, чтобы найти урну. Сигарета, зажатая между пальцами, уже истлела. Ничего подходящего не найдя, задавил бычок в земле большого горшка, в котором рос фикус. А, может, карликовое дерево? Не важно… – Глеб, мы давно договорились, что твоя жизнь – это твоя жизнь, моя – принадлежит мне. Какой прок мне рассказывать СМИ о том, чей ты спонсор? – Больше некому. – Да что ты говоришь?! Прям больше некому. Чёрт, и ты решил, что это я? Из вредности? Я взрослый человек, умею взвешивать все «за» и «против». Не обижай меня своими заявлениями. – Тогда кто? – Ты, что, журналюг не знаешь? Они же крысы, тараканы, призраки. Они всё слышат, всё видят и всё всегда знают. Тем более Глеб Романов для них всегда был излюбленной темой. Даже если ты будешь сидеть, как изваяние, и ничего не делать, они всё равно залезут в это ничегонеделание. Несколько секунд Глеб молчал, переваривая сказанное Сашей, а потом, всё же вынужден был согласиться с тем, что логика в словах брата есть, однако пока что остался при своём мнении. – Ладно, поверю, что это не ты. Кстати, пересчёт шестого этапа сделал? – сменил тему Глеб. – Конечно, и уже опубликовал свой прогноз на финиш. Могу заверить, что твой Шорки пройдёт этап и выйдет в большие гонки. – Какое место? – Между восьмым и шестым. Пока что ставок на Шорки ещё никто не сделал. Так что, если у тебя есть желание поставить лям, то ставь. Хотя нет, тебе ставить на него нельзя, ты же являешься его спонсором, – съязвил Орлович. – Тогда не буду ставить. Нахрен мне деньги тратить на других, – растянул губы в улыбке Глеб. – Глеб, ты их не будешь тратить. Ты, наоборот, сделаешь прибыль. Поставь на десятого и получишь выигрыш. – И кто десятый? – По моим расчётам, не очень хороший пилот, да и тёмная личность. Опасный тип, двадцать семь лет, рост сто девяносто… – Имя! – Алекс Стокс, безбашенный англичанин. Его стоит опасаться. – Почему? – Ох, Глеб, – вздохнул Саша. – Давай, я тебе скину досье на каждого пилота, а ты сам прочтёшь, что с ним не так. – Говори. Читать у меня времени нет. – Времени нет? А у меня оно есть, так? Что там у тебя, вдохновение? – Сань… – Ну, по данным и опросам самих пилотов, он восемь лет назад, на юниорских прощальных гонках, после которых юные гонщики переходят в профессиональный спорт, чтобы прийти первым, сбил с трека несколько болидов. Говорят, он ещё кого-то отравил, побил, прикрепил на свой болид пугалки, это миниракетницы с глушителями. Доказательств его причастности к этому нет. Еcли он всё это делал, то тихо, избегая камер. Но зрители и пилоты в голос утверждали, что первое место он заработал не совсем правильным способом. Расследование не дало никаких результатов, поэтому право места оставили за ним. Конечно, такие вещи запрещены. Но на всякий случай врага надо знать в лицо. – Ясно. А в больших гонках он первый раз или уже был? – Нет, он участвовал два раза, хотя пытается пробиться каждый год. Мне птичка на хвостике принесла, что на этот раз он вознамерился отборочный пройти и выиграть большие. Спонсор у него из тёмных лошадок, никто личность его не знает. – Ладно, всё же скинь мне досье всех пилотов, я прочту. На досуге. Пока. Нажав «отбой», Глеб несколько минут сидел в холле, пытаясь уложить информацию в голове, а потом, отбросив лишние мысли в сторону, пошёл в комнату Карла. Но того в каюте уже не было. Минут сорок Глеб бродил по тягачу, разглядывая каюты, комнаты, холлы, лестницы. Звездолёт был старым. Наткнувшись взглядом на маленькую, ржавую табличку, прикрепленную к стене около висящего огнетушителя, обнаружил дату выпуска тягача. Быстро подсчитав в уме, с удивлением пришёл к выводу, что этой махине сто лет. Поражало, что, несмотря на свой возраст, он двигался, летал, жил и явно на металлосвалку не торопился. Наверно, и правда, стоило поаплодировать Тонаки с Юриком. Добравшись до третьего этажа, Глеб наткнулся на огромное помещение, заваленное, по его мнению, бесполезным мусором. Ступая по металлическому полу каюты площадью больше ста квадратных метров, Глеб остановился возле широкого панорамного иллюминатора. За толстым стеклом виднелась стена дока. Бросив на окно взгляд, отметил, что сделано оно частично из цветного стекла. С лёгким прищуром оценил мозаичный рисунок, красивой цветочной лентой скользящий наверху. Потом, отвернувшись, пошёл дальше. Дойдя до противоположной от входа стены, снова остановился. Большая её часть оказалась заставлена коробками, среди этого мусора виднелся старый, разваленный диван. Отойдя на три шага назад, Глеб посмотрел на видневшийся из-за хлама кусок стены. Она была выполнена в стиле игры металлов, когда сталь раскаливают до состояния плавкого вещества, а потом с помощью оттисков делают разные выпуклые рисунки. Такой стиль Глебу напоминал старинные фильмы ужасов, в которых призрак пытался пройти сквозь стены и ладонями продавливал её. Этому стилю было сто двадцать лет, довольно длительное время он продержался в топах модных и популярных, а затем резко угас. Глеб его не любил, считал бездарным и уродливым. А уж эта стена была выполнена художником, который, набрав оттиски и расплавив металл, натыкал в хаотичности разных форм, не имея при этом сюжета. Отвернувшись от стены и покривив носом, он пошёл к выходу, ещё раз осматривая помещение. Взглядом художника тут же разлиновал его на части, определяя, где какая будет зона, и хватит ли места для скульптуры, живописи, голографической палитры, камней и глины, и отдыха. Переступив порог каюты, Глеб ещё раз оглядел помещение и вышел, решив, что на время гонок задержится на тягаче. – Я так и знала, что ты решишь остаться здесь, – не успел он закрыть дверь, как послышался голос Розы. – Иди и посмотри, – указал головой на каюту Глеб. – О, это помещение свободно, оно используется у нас как склад, – послышалась трескотня Кристофа. Глеб удивился, откуда он здесь взялся? – А вот это, – и быстро вынырнув из-за Розы, толкнул дверь на противоположной стороне узкого коридорчика, – просто комнатка, тоже пустует. Можем отдать её для вашего отдыха. – Мне хватит и этой, – сказал Глеб, сунув руки в карманы штанов. – Тогда я её возьму, – проговорила Роза, переступила порог каюты, оглядела строгим взглядом. – Душ и туалет? – обратилась она к Кристофу. – Вот здесь, – юркнул в комнатку Кристоф, показывая за огромной аппаратурой выглядывающую дверку. – А в большой комнате, – и он, перейдя коридор, вошёл в ту, из которой вышел Глеб, пробежал по диагонали несколько метров, оказавшись возле широкой двери, – вот здесь. – Я уже вызвала уборщиков и носильщиков. Часа через два прибудет мебель, а так же твои материалы для работы. И ещё я позвала Кирилла. – Отлично, – буркнул Глеб и направился прочь. – Господин Романов, мы искали вас, чтобы позвать на ужин. Уже вечер, всё готово, – тараторил Кристоф, спеша следом за ним. Глеб даже и не думал останавливаться, шёл вперёд, ощущая голод, желание отдохнуть и выспаться. Тяжёлый выдался день.