Шахматы на выживание

— Что-нибудь посоветуешь напоследок? — спрашивает Пит. — Постарайтесь выжить. Сьюзен Коллинз, "Голодные игры. И вспыхнет пламя"

      Мэтью вышел из дома и аккуратно притворил дверь. Маленькое солнце светило высоко в небе, прикрытом лишь небольшими клочками пушистых облаков. Было прохладно и очень ветрено. Ветер был холодный и налетал внезапными порывами, так что кожа сразу покрылась мурашками.       "Странно, — подумал Уильямс. — Когда я смотрел в окно, казалось, что тут ГОРАЗДО теплее. И все-таки зря я послушался дядю Артура и взял зонт: дождём здесь даже не пахнет. А я думал, что ЭТОТ, Зазеркальный Артур должен быть полной противоположностью ТОГО. Ну, если ТОТ — сварливый ворчун, то ЭТОТ должен был быть добрым и заботливым... Или это только У НАС считается, что в Зазеркалье все наоборот? А тут и правда все наоборот, и, так так у нас думают, что "зазеркальный я" — противоположность обычному мне, то НА САМОМ ДЕЛЕ оба они одинаковые. Ох, как же это сложно. А ещё те его слова — "Я знал, что ты придешь".       Интересно, что бы они могли значить? Неужели мой приход был заранее кем-то запланирован? И теперь, чтобы вернуться, я должен кого-нибудь спасти... Ага, конечно. Если и так, то меня, кажется, снова перепутали с Альфредом. Он-то как раз и рвётся спасать всех и каждого. Герой, блин. И достается из-за него мне. Наверное, поэтому он такой шумный и безответственный... Ладно, не суть. Все равно было бы лучше, будь он ЗДЕСЬ. Конечно, он бы наверняка накосячил, но это все же лучше, чем торчать ТУТ одному. Клён, ТУТ вообще есть кто-нибудь, кроме говорящих фотографий?!»       Очередной порыв холодного ветра заставил поежиться и вызвал толпу мурашек на коже. Вдруг все небо буквально за секунду заволокло тяжёлыми свинцовыми тучами, солнце скрылось, ветер стал совсем ледяным. И начался ливень. Не так, что сначала упали крупные капли, потом заморосил дождь, а потом полило как из ведра, нет. Ливень рухнул с неба внезапно, как будто за минуту до этого не сияло солнце. Потоки ледяной воды полились сверху и косыми струями застучали по траве.       «Прав был дядя Артур» — подумал Мэтью и мокрыми руками раскрыл зонт. Впрочем, он зря старался: тут же налетел очередной порыв холодного ветра, зонт вырвался из одеревеневших пальцев канадца и нелепым чёрным пятном улетел в неизвестном направлении. Ливень был такой, что стоял плотной серой стеной, на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно.       Джинсы и футболка сразу намокли и отяжелели, мокрые волосы прилипали ко лбу и щекам, дождевые капли, садясь на стёкла очков, мешали что-либо разглядеть. Уильямс снял очки и кое-как протер их пальцами, оставляя ужасные разводы, но зато избавляясь от крупных капель. Он решил пойти в сторону тёмно-зелёного пятна, отдаленно напоминающего деревья, и укрыться там от ливня.       Мэтью, глядя себе под ноги и то и дело оскальзываясь на размокшей глиняной дорожке, аккуратно пошёл вперёд. Через несколько минут его взгляд уткнулся в деревянные ступени.       «Что за чёрт?» — канадец недоуменно поднял глаза. Перед ним был Зазеркальный Дом, как будто Уильямс только что не шагал в ПРОТИВОПОЛОЖНУЮ от него сторону. Замерзая и злясь, он развернулся, убрал мокрые пряди с лица и снова пошёл по тропинке в сторону деревьев. Тропинка, мягко сказать, была ужасной. От большого количества воды рыжая глина разбухла — из-за этого дорожка превратилась в скользкое бурое месиво, по которому текли дождевые струи. Тропинка свернула влево. Канадец, поеживаясь от холода, тоже повернул и оглянулся.       «Уф, наконец-то я оставил ПОЗАДИ этот странный Дом…» — облегчённо подумал он. Прошагал ещё немного, оскальзываясь на мокрой глине, и…       И снова оказался перед Домом.       Мэтью недоуменно оглядел здание, а потом оглянулся на рощицу деревьев. Казалось, они стали ещё дальше, чем были. А ливень лишь усилился, пригнав с собой белесый туман.       «Клён! — дрожа от холода, подумал Уильямс. — Зачем я куда-то шёл, если мог переждать ливень в Доме?!»       Канадец подошёл ближе. Что-то показалось ему странным. Ступени были деревянными и шаткими, с сильно облупившейся краской, хотя покрашены были всего-то пару месяцев назад. И когда Мэтью выходил из дома, выглядели они поновее. Уильямс решил не заморачиваться, поднялся на крыльцо и привычным жестом дернул дверь. Нахмурился, дернул ещё раз. Потом только заметил большой чёрный замок, крепко держащий обе дубовые створки. Потом канадец увидел, что окна заколочены, да и вообще Дом выглядит так, будто лет пятьдесят тут никого не было.       Это было странно и непонятно, но Мэтью не хотел пока об этом думать, ему хотелось лишь укрыться от холодного ливня. Дождевые капли текли по щекам, по волосам, стекали по шее и щекотали спину — это было ужасно неприятно. Уильямс обошел дом, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие, решил снова вернуться на крыльцо, сделал пару шагов по разбухшей глине… и вдруг оказался на краю небольшой рощицы. Он недоуменно оглянулся — очертания Дома утопали далеко в тумане.       Зато листья деревьев, в основном толстых многолетних дубов, сдерживали капли дождя, и до земли лишь изредка долетали эти слезинки. Немного постояв, Мэтью решил двигаться вглубь леса — все лучше, чем без дела стоять. Он, оглядываясь и оступаясь, сделал несколько шагов. Потом поскользнулся на мокрой траве, зацепился ногой за корень и, взмахнув руками, упал на спину, крепко приложившись затылком и правым локтем о ствол корявого дуба. По всей руке как будто побежали электрические заряды, на лицо посыпалась древесная труха и кусочки коры, голова отозвалась тупой болью.       Канадец тихо ругнулся и перевёл своё тело в полулежащее положение, опершись на локти. Кое-как убрав мусор с лица, он открыл глаза. Дождь прекратился, сквозь резные листья пробивался золотистый свет, воздух был свеж и чист. Вдруг Уильямс увидел перед собой лицо девушки — золотистые волосы вились причудливыми завитушками, кожа была гладкой и казалась тёплой, тонкие брови были нахмурены, а светло-зелёные глаза смотрели с неодобрением.       — Кто ты? — спросил Мэтью, оторопев от одного присутствия здесь человека. В следующий миг он резко сел, схватившись рукой за затылок, удивленно распахнув глаза и озираясь. Потому чтоникого рядом не было.       — Эй, я видел тебя! Выходи! — позвал он. Никто не откликнулся.       «Чудно, у меня уже глюки начались. Господи, как здорово, если это окажется просто сном! Ну не бывает же такого НА САМОМ ДЕЛЕ! Не бывает!» — устало подумал Мэттью, поднимаясь и всё ещё оглядываясь вокруг в надежде, что вдруг выйдет из-за дерева та незнакомка и подробно и доходчиво все объяснит.       Спустя двадцать минут бесцельного блуждания он понял, что, скорее всего, заблудился. Сумерки незаметно опускались на землю, становилось все холоднее. Правый локоть всё ещё ныл, голова болела. Мэтью то и дело спотыкался о корни — он не мог их различить в наступавшей темноте. Он неоднократно падал, футболка помялась и испачкалась, джинсы порвались на колене, а все руки были покрыты саднящими царапинами.       Канадец медленно брёл, почти ничего не различая впереди.       Вдруг справа что-то мелькнуло и исчезло. Уильямс обернулся — было тихо.       Вроде бы. Чёрт его знает, в этом Зазеркалье свои законы, свои правила. И раз уж он попал сюда, то придётся этим правилам подчиняться. Ведь незнание закона не освобождает от ответственности.       Канадцу показалось, что он снова уловил какое-то мелькание краем глаза. Но когда он повернул голову, всё опять было неподвижно. Нервы были натянуты, Мэтью вздрагивал от каждого шороха, а лес, казалось, попросту ИГРАЛ с ним.       Вдруг сзади раздалось какое-то глухое ворчание. Уильямс резко обернулся. Стояла непроглядная тьма, и в этой тьме жадно полыхали два синих огонька — два глаза с вертикальным, как у кошки, зрачком. Может, это и была кошка. Только метра полтора высотой и со сверкающими обнажёнными клыками.       Канадец вскрикнул от испуга и, развернувшись, бросился бежать. Спустя мгновение он понял, что это только ненадолго отсрочит его смерть. Он обо что-то запнулся и упал лицом в холодную траву, чудом не сломав очки. Мэтью вскочил и побежал дальше. Ему не хотелось, но он обернулся и увидел горящие огоньки глаз совсем рядом.       Он снова запнулся и полетел на землю. На этот раз он упал на спину, и какой-то сучок больно впился в лопатку. Уильямс хотел снова вскочить, но тут его придавило к земле, что-то тяжёлое надавило на грудь, выбивая воздух из лёгких. Канадец почувствовал на шее прикосновение, будто кто-то водил по коже тонкими, но очень острыми иглами.       Воздуха не хватало. В глазах начинали плясать цветные точки. Или это были те синие хищные огоньки с вертикальным разрезом?.. Все произошло очень быстро — вскрики, яркие вспышки и острая, жгучая боль в правом плече. Послышалось какое-то недовольное, можно даже сказать, обиженное мурчание вперемешку с диким рыком. А потом — тихая и мрачная темнота...       Мэтью почувствовал, как его кто-то хлопает по щекам. Руки были холодные.       — Эй! Слышишь меня? Надо уходить отсюда!       Он попытался сесть, но правая рука отозвалась невыносимой болью, и Уильямс, охнув, снова упал. Незнакомец, что-то пробормотав, закинул здоровую руку канадца себе на плечо и помог подняться. Они, насколько могли быстро, поковыляли прочь.       — Кто ты? — слова давались Мэттью с трудом, горло горело, голос звучал тише, чем обычно, да ещё и с каким-то хрипом.       — Подожди, мы почти пришли, — спаситель либо не расслышал вопроса, либо просто не хотел отвечать. Уильямс различил впереди тусклый огонёк.       Через пару минут они оказались в пещере, освещённой горящим в центре костром. Канадец присел на охапку соломы, накрытую чьей-то шкурой, и облокотился спиной на холодный камень. Правая рука отзывалась сильной пульсирующей болью. Он перевел взгляд на незнакомца — тот завешивал вход в пещеру какой-то травой.       — Ядовитый плющ, — пояснил он, словно почувствовав немой вопрос Мэтта. — Отпугивает этих тварей.       Он закончил и повернулся к парню лицом.       Уильямс узнал его. Азиат Ван Яо, родом из Китая, мастер боевых искусств и просто неплохой парень. Он был, как и в ТОМ мире, одет во что-то серо-зелёное, волосы были аккуратно собраны сзади в низкий хвост, а в янтарных глазах плясали отблески костра.       — Ван? — удивленно вырвалось у канадца. В горле заскребло, и он закашлялся.       — Тебе лучше пока не говорить, — лицо китайца чуть омрачилось. Он на несколько минут отвернулся, а потом снова подошёл к Мэтью, протягивая чашку. — Выпей, — сказал он. — Станет легче.       Мэтт послушно взял чашку здоровой рукой и отпил. Сладковатая жидкость медленно разлилась теплом по всему телу, и действительно, стало немного лучше. Яо уже стоял рядом с ним на коленях и с бинтами в руках.       — Ты ранен, — констатировал он. — Футболку снять можешь?       Уильямс кивнул и кое-как стянул бывшую когда-то белой футболку. На правом плече, почти у основания шеи, были три рваных кровоточащих пореза, которые, похоже, остались от когтей монстра. Китаец снова что-то забормотал и начал обрабатывать раны, мазать их какой-то субстанцией и накладывать бинты.       — Кто ты? — снова спросил Мэтью. Его интересовало, кто этот парень ЗДЕСЬ.       — Меня зовут Ван Яо, — отозвался тот. Снова повисло молчание. Азиат, кажется, не очень хотел говорить, но канадец просто ДОЛЖЕН был все разузнать.       — Почему ты мне помог? — снова спросил он. Яо качнул головой.       — Я был пешкой, — начал он свой рассказ. — Белой пешкой. Шёл на короля. И… меня убил Чёрный Офицер. Точнее, я должен был умереть. А почему-то остался жить. И тогда… я решил помогать новичкам ХОТЯ БЫ вступить в игру. Уильямс в непонимании смотрел на спасителя. Какие пешки? Какая игра? О чем вообще этот человек?       — Какая игра? — осторожно спросил Мэтью. Ван туго затянул бинт на плече и с долей непонимания посмотрел на него.       — Ты серьёзно не знаешь?       Вдруг он немного побледнел и спросил деревянным голосом:       — Как тебя зовут?       Стоит ли отвечать? Неужели ТУТ действительно знали о его приходе? И Артур говорил что-то про это, и…       — Мэтью Уильямс.       Китаец кивнул, убрал неиспользованные бинты и присел рядом. Отблески костра создавали причудливые тени на его лице, которое он старался сохранить спокойным. Но было видно, что он чем-то взволнован. Мэтт решил нарушить тишину:       — Ты тоже знал, что я приду?       Азиат снова кивнул, в его янтарных глазах отражались багровые язычки пламени.       — Я верил. Все мы верили.       Уильямс вздохнул. В какую чертовщину он ввязался? Что вообще здесь происходит? Он снова вздохнул.       — Ты можешь объяснить, куда я попал? Что это за игра, и как в неё играть?       Яо рассмеялся, но тут же снова сделался серьёзным.       — Это шахматы. Только НАШИ, Зазеркальные. Здесь жизнь — шахматная партия. После неё остаётся только король… почти всегда. А те, кого убили в игре… они умирают ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Только я почему-то остался жив, но не важно. Этот лес — место, через которое должна пройти пешка, прежде чем вступить в игру. Но не все могут тут выжить. Я стараюсь помогать… по мере возможностей. Если пешка дойдёт до восьмой клетки — края доски — станет королём. Да, в ВАШЕМ мире пешка может стать только королевой, но ТУТ-то совсем другое дело.       Он замолчал, любуясь искрами, поднимавшимися от костра.       — Ну а при чем тут я? — выждав некоторое время, спросил канадец. Ван, глядя в огонь, снова заговорил:       — Раньше… у нас был Чёрный Король, и Белый, ну, все по правилам. Потом Чёрного Короля — его звали Геракл — свергли. Его место занял Родерих. — Яо поёжился, как будто от холода, и продолжил. — Белого Короля теперь тоже нет, и Родерих хочет занять его место. Такого нельзя допустить, поэтому нужно торопиться. Мэтью Уильямс… мы знали, что такого человека не существует. Вернее, он есть, но где-то ТАМ. — Азиат неопределенно махнул рукой. — Но мы верили, что он придёт и станет королём.       «Рехнулся либо я, либо весь этот мир», — подумал канадец. Это было слишком невероятно. А ещё рассказ Яо подтверждал то, что отражения НА САМОМ ДЕЛЕ не было. Но ведь оно исчезло только сегодня днём!       — Можно мне поспать? — устало спросил Мэтью и, не дожидаясь согласия, закрыл глаза и провалился в мягкую темноту. …       Уильямс открыл глаза. С минуту он лежал, разглядывая свод пещеры, позолоченный встающим солнцем. Потом, наконец, сообразил, где он находится и что вчера произошло.       Он сел и оглядел свои руки. От вчерашних царапин не осталось и следа, помогли те мази сомнительного состава.       Ветки, завешивающие вход в «жилище» раздвинулись, в пещеру вошёл Ван, собирая волосы в привычный низкий хвост. Несколько прядей все время выбивались, он сердился, но в конце концов плюнул на них и посмотрел своими блестящими янтарными глазами на Мэтта.       — Доброе утро, — поздоровался тот. Перед ним стоял совсем обычный Яо, совсем как в ТОМ мире. Он кивнул, вынул из кармана брюк коробок спичек и разжег догорающий костёр.       — Ты всегда живёшь в пещере? — снова спросил канадец.       — Нет, у меня есть нормальный дом, — улыбнувшись, ответил азиат. — Но он далеко отсюда, а мне надо быть внимательным, чтобы вовремя… прийти на помощь.       Он отвернулся, порылся в большой походной сумке (Мэтью только сейчас заметил её) и протянул канадцу чистую белую рубашку.       — Твоя футболка уже ни на что не годилась, и я вчера сжег её, — чуть виновато сказал он. — Давай я поменяю тебе бинт. И ты, наверное, есть хочешь? Только сейчас Уильямс понял, что он очень голоден. Он со вчерашнего дня ничего не ел.       — Да, спасибо, — ответил он.       Яо размотал бинты на плече Мэтта. От вчерашнего остались только белые рубцы и жуткие воспоминания.       Потом они вместе позавтракали и вышли в лес. Утром он был совсем другой: золотистое солнце подсвечивало толстые стволы дубов, окутанные редеющим туманом, прошлогодние листья приятно шуршали под ногами, отовсюду доносилось разноголосое пение птиц.       — Ван, — окликнул Мэтью. — Вчера я видел девушку с золотыми волосами и светло-зелёными глазами. Кто она?       — А во что была одета? — в свою очередь спросил китаец.       — Ну… — Уильямс задумался, вспоминая. — Во что-то белое и лёгкое. Яо улыбнулся.       — Это дриада. Их ещё называют нимфами, эльфами… Да как только не называют! У каждого дерева есть дух, и иногда он бродит по лесу в виде хорошенькой девицы.       Они ещё немного прошли в молчании.       — Все. Дальше ты должен идти один. Не бойся, днём те твари не выходят из своих укрытий.       — Хорошо, — Мэтью кивнул.       — Иди прямо, как дойдешь до начала поля, увидишь человека. Он даст тебе необходимые инструкции, ну, что можно делать, а чего нельзя. Уильямс снова кивнул. Что ж, раз уж он попал сюда, придётся играть. Хорошо хоть правила объяснят.       Яо положил ему руку на плечо.       — Ты просто ОБЯЗАН дойти до восьмой клетки, понимаешь? Уж тут выбора тебе не оставили. Ты — наша единственная и последняя надежда. Так что уж доберись как-нибудь… Ваше Величество, — шутливо сказал китаец и, развернувшись, пошёл обратно. Благодаря цвету своей одежды он быстро растворился в зелени леса. Мэтью в который раз за день вздохнул и потопал вперёд. Он теперь даже умереть не имеет права.       Вскоре он различил среди деревьев ещё один человеческий силуэт. Он ускорил шаг, перепрыгнул небольшой ручеек и подошёл ближе.       Он не удивился, когда увидел Баша Цвингли. Неудивительно, что он, как всегда, как и в ТОМ мире, выбрал нейтралитет. Хотя навряд ли у него был выбор. Он посмотрел на Мэтью сверху вниз своими зелёными глазами и сказал бесстрастным тоном:       — Поздравляю, Мэтью Уильямс. Теперь Вы — белая пешка. Вы вступили в игру.