Шахматы на выживание

Несчастья начались, готовьтесь к новым. У. Шекспир, "Гамлет".

Элизабета медленно открыла глаза. Потолок её спальни был расписан картинами на мифологические сюжеты. Прямо перед глазами Королевы был Беллерофонт, скачущий на волшебном Пегасе. Королеве нравился Пегас. Она моргнула несколько раз и села. Вдруг она все вспомнила. К горлу подступил ком, а глаза наполнились слезами. Некоторое время назад в Чёрный Замок прибыл посол от Белой Королевы. Он просил Чёрных Короля и Королеву о личной встрече со своей госпожой. Элизабета с радостью согласилась, но требовалось поговорить об этом с мужем. Она в сопровождении нескольких фрейлин направилась в кабинет Родериха. Увидев своего мужа, лежащего в луже крови с простреленной головой, она потеряла сознание. Закрыв лицо руками, Королева зарыдала. Слезы лились из её глаз, и она не могла ничего с этим поделать. Нельзя сказать, что она без памяти любила Родериха, ей пришлось выйти замуж за него, потому что она была из знатной семьи. Но она привыкла и привязалась к нему. Она думала, что если бы Родерих позволил ей взять на себя часть государственных дел, его ноша была бы не такой тяжёлой. Но он всегда все решал сам. — Что ж, зато теперь вся власть только в твоих руках... Королева, вздрогнув, подняла голову. — ...Правда, скорее всего, её у тебя отберут. Элизабета вытерла глаза рукавом платья. В комнате никого не было. — Кто... кто здесь? — До сих пор не догадываешься? Как обидно... — Кто ты?! — Да брось, неужели ты не узнаешь МОЙ голос? — Что..? — Ну ладно, хочешь подсказку? — Кто ты такая?! Раздался заливистый смех. — Подойди к зеркалу, дурочка, — почти ласково сказал голос. Элизабета замерла. Несколько секунд она сидела, потом напряженно встала и подошла к большому настенному зеркалу. В нём отражалась заплаканная девушка в длинном чёрном платье. Девушка прикоснулась к своему лицу и театрально вздохнула: — Тц, ты только посмотри — лицо опухло, нос покраснел. Дорогуша, если ты будешь так реветь, то я стану уродиной. Элизабета в ужасе отпрянула от зеркала. — Что... К-кто ты... Что происходит... — Не пугайся, милая, — ласково сказала девушка в зеркале. — Я не стану вредить тебе... Доверься мне! — Что... В дверь постучали. — Войдите! — крикнула Королева. Вошёл кто-то из придворных. Элизабета не помнила его лица. Кажется, один из советников? Он поклонился. — Примите мои искренние соболезнования, ваше величество, — сказал он. — Ваш муж был опорой всего Королевства... — Хватит, — прервала его Элизабета. — Вы хотели что-то сообщить? Или пришли поболтать о том, каким славным парнем был мой муж? Придворный несколько секунд молчал, скрывая растерянность и удивление. — Я пришёл передать вам решение главного совета. Было решено провести бой между Львом и Единорогом, раз уж Чёрная Корона свободна. — Что? Мой муж только что умер, а вы уже нашли ему замену? Вспомнив вдруг про неправильное отражение, Королева скосила глаза в зеркало. В зеркале была точная её копия, повторяющая все движения Элизабеты. Придворный, видимо, расценил её действия неправильно. — Ваше величество, бой будет проводиться на Площади Ангелов, в четыре часа дня. Объявления уже развешены. — Сегодня? — Да, ваше величество. Элизабета вздохнула. "Все уже решили, так и не спросив меня..." — Завтра объявите траур во всем Королевстве. — Но завтра будет праздник в честь нового Короля, ваше величество. Королева снова вздохнула. Что ж, праздник так праздник. — Видимо, ты только пешка, дорогая. Элизабета вздрогнула и обернулась к зеркалу. — Что ты..? В зеркале отражалось её собственное изумленное лицо. — Вы что-то сказали, ваше величество? Королева перевела дикий взгляд на придворного. — Ты слышал? "Видимо, ты только пешка, дорогая". Ты слышал это?! — Н-нет, ваше величество, — придворный робко отступил на шаг. — Прикажете идти, ваше величество? — Иди. Придворный поспешно ретировался. Тихо захлопнулась дверь. — Кажется, я схожа с ума... — вздохнув, пробормотала Элизабета. — Ну что ты, дорогуша, — ласково сказала девушка из зеркала. *** От завтрака Джеймс тактично отказался, а Альфреду готовка лекаря даже, кажется, пришлась по вкусу. "Господи, да что это за человек такой?!" — удивлялся Уильямс, глядя, как американец спокойно уплетает подгоревшую яичницу. — Ты ведь случайно не опрокинул туда стрихнина? — тихо спросил Джеймс у Артура. Артур обернулся к нему, и канадец удивился ещё больше. Керкленд улыбался. Не язвительно, не вымученно, не назло — он улыбался искренне. Он действительно был рад. — Спасибо, мистер Артур, — Джонс отложил вилку. — А ты круто готовишь. Керкленд взял себя в руки и снова принял невозмутимое выражение лица, прохладно сказав: — Пожалуйста. Но Джеймс видел, что в его глазах все ещё теплилась радость. Странно было видеть Артура таким. После завтрака Керкленд вручил Джеймсу длинный список лекарств: — Купишь в той же аптеке, как и всегда. Вот деньги, — он протянул несколько купюр. — У меня есть, — сказал Джеймс. Артур посмотрел на него испепеляющим взглядом, и Уильямс взял купюры. — И очкарика забери с собой. — Эй, что? — возмутился Альфред. — А как же... — Мэтью не придёт в себя только от того, что ты будешь рядом, ясно? — озлобился Артур. — Я же сказал, его жизнь вне опасности. Ты здесь только мешаться будешь. — А, ну ладно, бровастый, — беззаботно улыбнулся Джонс. — К-как ты меня назвал?! — у Артура дёрнулся глаз. — Ладно, Альфред, я подожду тебя на улице, — Джеймс, спрятав в карман список и деньги, вышел. Через некоторое время вышел и Альфред. Парни направились к Городу. Они прошли бесконечные золотые поля подсолнухов и вскоре вышли к просёлочной дороге. Альфред молчал и глядел по сторонам. Наконец он сказал: — Как-то странно у вас тут. Джеймс фыркнул. — Это у вас странно. — Не, серьёзно, — сказал Джонс. — Разве ваше Зазеркалье не должно быть отражением нашего мира? — В вашем мире нет подсолнечных полей? — Не-е-е... — досадливо протянул Альфред. — Я не это имел в виду... Ладно, не важно. Джеймс пожал плечами, и дальше они шли в молчании. Дорога лентой поднималась на невысокий холм. Парни взобрались на него и увидели впереди расстилающийся, как на ладони, Город: казавшиеся маленькими постройки, снующие по улицам люди, городские ворота. — О, указатель, — Альфред подошёл к стрелке-указателю на обочине дороги. — Докк-Далур, — прочитал он, озадаченно поворачиваясь к Джеймсу. — Так Город называется. В переводе с какого-то языка означает "Тёмная долина". В Городе было шумно. По мощеным дорогам, гремя, часто проезжали телеги, запряженные лошадьми. Окна домов часто распахивались, выглядывающие люди перекрикивались друг с другом. — Напомни, Джеймс, куда мы идём? — В аптеку. Не отставай. Альфред с восторгом и любопытством оглядывался по сторонам. Высокие дома, телеги и повозки, небольшие, чуть меньше человеческого роста, статуи, попадающиеся почти на каждом шагу. Джонс мог так беззаботно глядеть по сторонам и улыбаться, когда его брат лежал без сознания. Наверное, любой бы его в этом обвинил. Но только не Джеймс. Он знал, что эта его беззаботность была подобна хрупкой плотине во время наводнения. Стоило пролиться еще одной капле, и все с шумом обрушится. — Слушай, вот что я тогда имел в виду, — сказал Альфред. — Ваше Зазеркалье отсталое какое-то. Без обид. — Отсталое? — переспросил Уильямс. — Ну да. В нашем мире машины, высотки, улицы асфальтированные, ну ты видел. А здесь как-будто Средневековье какое-то. Хорошо хоть, помои на голову никто не выливает. — Все дело во времени, — сказал Джеймс. — У вас время спешит. — В смысле? — Ну вот смотри, — сказал Джеймс. — В наш мир Мэтью попал около четырёх дней назад... — Четырёх дней?! — изумленно вскричал Альфред. — ...А у вас прошло почти четыре месяца. — Да ладно! — Да. У вас время спешит. Поэтому неудивительно, что ваш мир опережает Зазеркалье в развитии. Джонс задумался. — Но ты ведь можешь перенести технологии нашего мира в Зазеркалье. — Как видишь, я до этого не додумался, — развел руками Уильямс. — Да и ни к чему нарушать естественное течение времени. — А другие разве не могли этого сделать? — Какие другие? Альфред удивленно молчал пару секунд. — Ну... Разве кто-то ещё из Зазеркалья не проходит в наш мир? — Не слышал об этом... Никто не знает, как попасть в таинственный мир за зеркалом. Я тоже не знаю. Ещё вопросы есть? — Ага. — Валяй. — Артур — он твой брат или кто? Джеймс поперхнулся воздухом и остановился. Переварив слова Альфреда, он рассмеялся. — Что? — нахмурился Джонс. — Он мой опекун, — отсмеявшись, сказал Уильямс. — А лет ему сколько? — растерянно спросил Альфред. — Девяносто три, вроде. Альфред даже замер, от удивления открыв рот. — Что-о-о?! Ты издеваешься, да?! Не смешно!! — Я не смеюсь, — усмехнулся Джеймс. — Рот-то закрой, кишки простудишь. Альфред с пустым, как у зомби, взглядом пошёл рядом с ним. Его мозг не мог принять такой странной, неестественной информации. — Не может быть такого, — сказал он, глядя себе под ноги. — Бровастый выглядит от силы лет на тридцать. Нет, на двадцать пять. — Тут та же штука со временем. У всех оно течёт по-разному. Многие не стареют очень долго. Когда мне лет десять было, Артур меня с какой-то девушкой знакомил, сказал, раньше она Королевой была. Милая такая девушка. Так вот, ей сто восемьдесят три года. Альфред присвистнул. — Тогда... Сколько лет тебе? — А на сколько я выгляжу? Джонс, прищурившись, оглядел его с ног до головы. — Ну, на двадцать с чем-то. — Вот столько мне и есть на самом деле. Ещё вопросы? — Помнишь, ты говорил, что ваш мир — это как бы игра. Глобальная шахматная партия. Но я вот не понимаю. В шахматах же тридцать два участника, я имею в виду фигуры и пешки. А тут людей целый город. — Разумеется, они не все участвуют, — сказал Джеймс. — Смотри как все это проходит. Есть фигуры и пешки. После каждой партии все пешки обычно умирают, так что для новой партии набирают новых. Фигуры тоже умирают, хотя некоторым удаётся выжить. Артур из таких. — Бровастый?! — Да. Он уже прошёл несколько Игр. Но таких, как он, очень мало. — А ты? — Хм? — Ты уже участвовал? Джеймс нахмурился. — Да. Меня спасло чудо. Но я предпочитаю об этом не говорить. — Да? Ну ладно. А почему тогда тебя снова выбрали? Джеймс нахмурился сильнее и сжал кулаки. — Много будешь знать — кошмары замучают. — И все же? — Мы пришли, — Уильямс остановился напротив двухэтажного каменного здания и толкнул тяжёлую темную дверь. *** Чёрный Рыцарь спускался по низким ступеням в склеп, в центре которого стоял открытый белый гроб. Возле него топталась служанка с мешочком в руках. Альфред тяжело вздохнул. — Маргарет... Ты что, ещё не сменила цветы? — П-простите, господин, я... — Ладно, — он махнул рукой, прерывая её. — С сегодняшнего дня этого можно будет не делать. Комната Эмили готова? — Да, господин. — Иди. Служанка поклонилась и торопливо выбежала из склепа. Альфред подошёл к гробу. В гробу лежала девушка. Её тело и лицо были покрыты белым покрывалом. Вокруг были рассыпаны увядшие лепестки белых роз. Альфред убрал ткань с лица девушки. — Эмили... Он провёл пальцами по её лбу, убирая прядку мягких волос. Её красивое лицо было как фарфоровое. Она была похожа на куклу. Она лежала тут, мёртвая, уже много лет, но её тело не разлагалось. Она была как прекрасный цветок, который только что срезали. Альфред откинул покрывало с её тела. На девушке было простое, но красивое белое платье длиннее колен. На груди платье было разорванным, и вокруг дыры — протипавшимся кровью. Видно было глубокую рану, ребра. И пустое место вместо сердца. Она была похожа на сломанную куклу. Рыцарь осторожно поднял её на руки и вынес из склепа. Комната выглядела в точности как ТОГДА. У кровати переминалась с ноги на ногу Маргарет, сжимая в руках большую красивую шкатулку. Альфред опустил тело на мягкие простыни. — Все готово? — спросил он. — Да, господин. Рыцарь кивнул и снял платье с Эмили. Маргарет открыла шкатулку. Внутри лежало мёртвое сердце Мэтью, испорченное осколком зеркала. Альфред осторожно взял его в руки и, наклонившись над Эмили, вложил сердце ей в грудную клетку. — Обо мне ни слова, — поколебавшись, сказал он. — О нынешнем положении дел — тем более. Развернувшись, он вышел из комнаты. Маргарет надела на Эмили точно такое белое платье, какое было на ней, только без дыры на груди. Пустую шкатулку она убрала под кровать, чтобы унести потом. Она присела на край кровати Эмили, глядя на неё. Вдруг ресницы девушки дрогнули, губы беззвучно шевельнулись. Она приоткрыла глаза и попыталась сесть, опираясь на руки. Маргарет вскочила и подложила ей под спину подушку, помогая принять сидячее положение. Эмили оглядела служанку. — Маргарет! — её лицо расплылось в счастливой улыбке. — Маргарет! Она вскочила и бросилась девушке на шею. — Г-госпожа, вам нельзя... — Мэгги, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Знаешь, у меня такое чувство, как будто я спала долго-долго! — она вдруг отстранилась, — который час, Мэгги? Я же не пропустила завтрак? — Ещё только десять, госпожа. Завтрак вам принесут с минуты на минуту. — Отлично! — Эмили плюхнулась на кровать и рассмеялась. — Мне так хорошо, Мэгги! Отчего это? — Не знаю, госпожа... Дверь комнаты тихонько скрипнула, на пороге появился слуга с подносом в руках. На подносе стояла тарелка блинчиков с кленовым сиропом и чашка ароматного кофе. — Наконец-то! — Эмили подскочила и сама забрала поднос из рук слуги. Тот поклонился и вышел. Девушка уселась за письменный стол и поставила перед собой тарелку. Она принялась есть и одновременно болтать, Маргарет, слушая ее, лишь тепло улыбалась. "Как хорошо, что госпожа вернулась, — думала она. — Теперь все прямо как ТОГДА. Она такая милая, добрая, и выглядит такой счастливой! Господи, как же хорошо, что она вернулась!" Служанку окутали воспоминания о том, что было много лет назад. Тогда дворец каждое утро наполнялся звонкими криками и топотом трёх пар детских ножек. Дети убегали в сад и играли там весь день напролет, а вечером маленькая Эмили, уставшая, но довольная, рассказывала служанке, как они вместе с близнецами бегали к речке ("Госпожа, но там же опасно! Прошу, больше не ходите туда!"), пытались нарядить найденного котёнка в платья ("Госпожа, не стоило мучить бедняжку и пачкать ваши платья!"), пускали зеркалами солнечные зайчики в глаза стражам ("Госпожа, но..."). Вскоре Эмили выросла, превратившись в настоящую красавицу, но оставшись наивной и энергичной, как в детстве. Выросли и её друзья, двое близнецов. Лишь служанка Маргарет не взрослела и не старела. И даже после того, как Эмили умерла, все те года, что она пролежала в гробу, на лице Маргарет не появилось ни одной морщинки. — ...А ещё мне снился сон! — отправляя в рот блинчик, заявила Эмили. — Правда, он был плохой... Поэтому я его просто забуду! — заключила она и широко улыбнулась. Когда на тарелке ничего не осталось, девушка вскочила и начала кружиться по комнате, открывая шкафы и выдвигая ящики комодов. — Ты только глянь, Маргарет! Ничего не изменилось, совсем-совсем! Вдруг она увидела под кроватью шкатулку и одним ловким движением вытащила её. — А этого раньше не было... — Госпожа, погодите! Не стоит её открывать... Но было поздно: Эмили уже подняла крышку шкатулки и заглянула внутрь. — Хм, пусто... — её личико приобрело расстроенное и даже озадаченное выражение, но вскоре она бросила шкатулку на кровать и снова заулыбалась. Но вдруг как будто вспомнила что-то важное, подскочила к служанке и схватила её за плечи: — А Мэтью! Альфред! Где они? — Они... их нет сейчас в замке, госпожа... Они уехали... Личико Эмили погрустнело. — Вот как... Ах! Ведь Мэтью недавно упал с лошади! Как он, Маргарет? — Он поправился, госпожа... — Маргарет почувствовала, как её щеки пылают. К горлу подступил ком. Она даже не знала, жив ли Мэтью. Конечно, до неё дошёл слух, что Мэтью вернулся, но она не знала, можно ли этому верить. Эмили несколько секунд разглядывала лицо служанки — оно выглядело так, словно девушка вот-вот разрыдается. — Не грусти, Мэгги!.. Вдруг Эмили схватилась рукой за сердце. Её лицо исказилось от боли. — Госпожа, что с вами?! — испуганно вскрикнула служанка и помогла девушке опуститься на кровать. — У вас болит сердце? Эмили выдохнула и улыбнулась. — Нет! Прошло! — она вскочила и сделала несколько танцевальных па. — Я в порядке, Мэгги! Маргарет все ещё обеспокоенно смотрела на госпожу. Действительно ли все в порядке?.. — О, я кое-что придумала! — Эмили схватила служанку за руку и выбежала из комнаты. — Погодите! Госпожа, куда вы бежите? Ответом стал звонкий смех. "Прямо как ТОГДА", — подумала Маргарет. — Ого, как тут все изменилось! — то и дело восклицала Эмили, оглядываясь. — Неужели я проспала капитальный ремонт, Мэгги? — О да, госпожа, вы очень долго спали, — подтвердила служанка. Эмили восприняла это как шутку и рассмеялась. Но вот она остановилась возле высокой двери и толкнула её. — Госпожа, что вы... Эмили потянула Маргарет за собой, в просторный светлый зал, залитый падающим из больших окон светом, с шикарными позолоченными люстрами, с красной ковровой дорожкой, ведущей на небольшое возвышение в центре зала. Там стоял рояль. Эмили подскочила к нему и ловким движением откинула крышку. — Маргарет, садись! Сыграем вместе! — Госпожа, простите... Я позабыла ноты... — служанка помнила мелодию, которую они с Эмили играли в четыре руки, но все то время, пока Эмили была мертва, Маргарет даже не заглядывала в этот зал. О том, чтобы сыграть свою партию, не могло идти и речи. Секунду Эмили была расстроена, но вскоре опять просияла: — Тогда я сыграю твою любимую! Она села на стул и положила свои красивые тонкие пальцы на клавиатуру. Маргарет тихонько вздохнула. Картина из прошлого накладывалась на настоящее. Все было прямо как ТОГДА. Полилась мелодия. Она была очень простой и даже по-детски наивной, но такой грустной, что все внутри сжималось. Маргарет вспомнила, как ТОГДА, давным-давно, она часто напевала эту мелодию, и однажды маленькая Эмили вдруг перестала болтать и попросила её спеть. А потом служанка, проходя мимо дверей зала с роялем, услышала знакомый мотив. Беззвучно открылась дверь, на пороге возник слуга. — Мисс Эмили, — отчеканил он, прерывая мелодию. — Господин попросил вас покинуть этот зал. — Господин? — переспросила Эмили, вставая из-за рояля. — Кто он? Как его имя? — Господин попросил не называть его имени. Пожалуйста, покиньте зал. Эмили, недовольно поджав губы, вышла в коридор. Маргарет последовала за ней. Последним вышел слуга. Дверь тихо захлопнулась. Тут же подоспела ключница и заперла её на ключ. Эмили с обиженным видом, не оборачиваясь, пошла в свою комнату. Маргарет робко последовала за ней. Когда они остались одни, Эмили схватила свою служанку за плечи и пытливо заглянула ей в глаза. Маргарет вздрогнула. Глядя сейчас на эту девушку, жесткую и решительную, невозможно было представить, что минуту назад она беззаботно улыбалась. — Маргарет! — резко сказала Эмили. — Что тут происходит? Первый плохой вопрос. — Г-госпожа... О чем вы... — служанка осеклась, наткнувшись на взгляд, вмиг ставший холодным. Как будто чистая речка вмиг заледенела. — Сколько я спала? Второй плохой вопрос. Маргарет молчала. — Маргарет, сколько я спала? — повторила Эмили. — Почему так долго? Из-за чего это произошло? И что происходило, пока меня не было? Третий, четвёртый, пятый плохой вопрос. Много плохих вопросов. — Маргарет, отвечай мне! — крикнула Эмили, встряхнув служанку и сильнее сжимая пальцы на её плечах. В этих тонких прекрасных пальцах, в них было столько силы. В прекрасных голубых глазах сейчас было столько злости. — Госпожа, п-прошу, успокойтесь... — со слезами в голосе сказала служанка. Она была в отчаянии. Альфред приказал ничего не говорить. — Отвечай мне!! — зло закричала Эмили. — Ты — моя служанка! Отвечай! Я приказываю! — Г-господин приказал мне ничего не говорить... — созналась Маргарет. — Кто он?! — Он приказал не... Эмили зло скрипнула зубами и оттолкнула служанку. Громко захлопнулась дверь. Маргарет услышала удаляющийся топот. — Госпожа! — она вскочила и выбежала в коридор в надежде догнать и остановить Эмили. А та уже быстро спускалась по главной лестнице, миновав широкий холл, она выбежала на улицу. Через несколько минут Маргарет выскочила на дворцовое крыльцо. Она увидела, как к воротам несётся вороной конь. — Госпожа! — Маргарет в отчаянии бросилась к ней. Но Эмили была слишком далеко. Миновав дворцовые ворота, конь поскакал по широкой дороге, стремительно уменьшаясь в размере. Как напоминание оставались только поднятые клубы пыли.