Я сошёл с ума?

Джеймс вернулся ранним утром. Сириус спал, Хвост храпел вовсю, а сам Джеймс чувствовал невероятную усталость. Он незамедлительно забрался под одеяло и тут же заснул, чувствуя себя абсолютно счастливым. И ему было всё равно, что принесёт завтрашний день. Он был спокоен и умиротворён, и единственным его желанием было как следует выспаться. Однако, когда через несколько часов Сириус разбудил его, Джеймсу показалось, что он спал всего каких-то пятнадцать минут. Сириус сказал ему, что времени уже мало, и они все проспали завтрак. Блэк изо всех сил торопил Джеймса: он явно хотел навестить Люпина. Вид и тон Сириуса были серьёзными, и Джеймс, с трудом собрав свою волю в кулак, поднялся с постели. Он не мог прийти в себя, голова его болела. Он почти ничего не запомнил из того, что произошло в больничном крыле. Джеймс в продолжение всего визита молчал. Римус вёл себя, как всегда, выглядел всё ещё неважно. Сириус был обеспокоен и серьёзен. После Блэк напомнил Джеймсу о сегодняшнем вечернем свидании Джона с Эллой и отправился на занятия, а Джеймс, полный уныния, вспомнил о своей тренировке. Всё его тело было словно деревянным, но понемногу Джеймс начал просыпаться, и голод дал о себе знать. Неприятные мысли о полуторачасовой мучительной тренировке просто взрывали голову Джеймса. Ему хотелось простонать от негодования, послать всё к чёрту и вернуться спать, но Джеймс пришёл на тренировку и сделал все, что мог. Уоррен даже ни разу не сделал ему замечание, хотя с каждой тренировкой задания ужесточались, и команду гоняли, как могли, так что становилось сложнее. Приняв душ, Джеймс почувствовал ещё большую усталость. Он вернулся в замок и только тут вспомнил, что у него в это время было окно в расписании. Джеймс даже растерялся на мгновение. Свидание Эллы и Джона назначалось на вечер, значит, сейчас Сириус не собирался его мучать. Но где же тогда он? Джеймс дошёл до кабинета, в котором только что было занятие, поискал в спальне и в общей гостиной, но Сириус как в воду канул. Удивлённый и раздосадованный, Джеймс приземлился на одно из кресел в общей гостиной. Он попытался расслабиться и вспомнить события прошлой ночи, но они казались далёкими и не вызывали в нём сейчас ответного отклика. Слишком много мелких неприятностей скопилось вокруг него, и настроение Джеймса было неважным. Он настолько устал, что просто сидел, мучаясь при этом от голода, но пойти искать еду было выше его сил. Поэтому Джеймс просто смотрел в пол, думая обо всех тех неприятностях, которые поджидают команду по квиддичу в поездке, о том, как всё не слаженно и нечётко, как плохо играет он сам в последнее время. Мысли об этом не поднимали настроение, но Джеймс не мог сейчас думать ни о чём другом. - Привет, Джеймс, - окликнул вдруг его женский голос. - Привет, Лили, - ответил Джеймс и поднял на неё взгляд. Девушка улыбалась, её рыжие волосы были убраны назад, зелёные глаза блестели. Солнечные лучи из окна падали на её бледное лицо, как будто подсвечивая его изнутри: оно казалось совсем детским. Джеймс даже засмотрелся на секунду. «Не может быть, что это Лили», - пришла в его голову вдруг странная мысль, но тут девушка снова заговорила, видение рассеялось, и Джеймс выплыл из своей задумчивости. - Я присяду тут? - Зачем спрашиваешь? Садись, конечно, - ответил Джеймс. - Хорошо, - Лили села и помолчала несколько секунд, намеренно глядя в сторону. Джеймс понимал, что она хочет заговорить, вот только для чего он понять не мог. - Ты неважно выглядишь, - проговорила она. - Да, есть такое. Жрать зверски хочу, - нахмурился Джеймс. - У меня кое-что есть, если хочешь, - сказала Лили, улыбаясь. - Еда? – спросил Джеймс на всякий случай. Лили расхохоталась. - Ну, разумеется. Ничего другого, Поттер, я бы тебе предлагать не стала, - усмехнулась она. - Ну хорошо, - настроение Джеймса сразу поднялось от проявленного к нему участия. - Сюда принести? – спросила Лили. - Не знаю, пойдём к нам, если ты не против, - сказал Джеймс, стараясь не думать о том, как это может для неё прозвучать. Но Лили на удивление не придала его словам лишнего значения и согласилась. Впрочем, Джеймс не вкладывал в свой тон ни нахальства, ни заигрывания. Лили скоро вернулась, и они с Джеймсом поднялись в комнату мародёров. - У меня ещё осталось то, что я привезла из дома. К сожалению, только сладкое, но вот тебе целый торт. Не волнуйся, я до этого наложила на него небольшие чары долговечности, чтобы не портился. - Спасибо, - ответил Джеймс, принимая от Лили торт и садясь на свою постель. Лили села рядом. - Да не за что, - улыбнулась она. - А как есть? – спросил Джеймс, глядя на Лили. Девушка вновь рассмеялась, а потом протянула ему вилку, они начали есть торт с разных сторон. - Откуда у тебя вилки? – с набитым ртом говорил Джеймс. - У меня всё есть, - ответила Лили. – А Где Блэк? И Питер? – спросила она заметно более сухим тоном. Джеймс удивился на секунду, но решил не придавать этому особого значения. - Да понятия не имею, сам искал их. Запропастились куда-то, - пожал плечами он. - А как там Римус? Я бываю у него иногда… - Ты заходила к Люпину? – Джеймс так удивился, что подавился и закашлялся. Лили протянула ему бутылку сока, Джеймс сделал несколько глотков и вытер рот рукавом мантии, удивлённо уставившись на девушку. - Ну да… С тех пор как он стал встречаться с Эллой, я начала больше общаться с ним. Надо сказать, он отличный парень. Порой мне не нравится, как Элла себя с ним ведёт, - нахмурилась Лили. - А как она себя с ним ведёт? – спросил Джеймс осторожно. Он хотел узнать что-нибудь новое, чтобы показать себя ценным в глазах Сириуса. Зачем Джеймс хотел это сделать, он сам не знал, и желание это было скорее подсознательным, нежели обдуманным. Однако кроме того его одолевало ещё и любопытство. - Я не буду об этом говорить, - отрезала Лили. – Я сама мало знаю обо всём этом. И это просто нехорошо. - Да брось! – разочарованно воскликнул Джеймс. – Я его друг, ты её подруга, - «И как только Лили с ней дружит?» - пронеслось в его мыслях. – Мы имеем право немного о них посплетничать. - Нет, Джеймс, - спокойно ответила Лили. Джеймс вздохнул; впрочем, он и сам догадывался, как Элла себя вела. Её капризы были видны даже издалека невооружённым взглядом, и всё-таки Джеймс мог услышать от Лили ещё что-нибудь интересное, но отступился. Дальше они ели молча. Джеймс уплетал за обе щёки и стремительно приближался к половине торта Лили, а скоро и перешёл за неё. Лили же ела понемногу. Она чувствовала себя неловко рядом с Джеймсом. Не было той уверенности, что она может делать и говорить всё, что хочет, не изменив при этом отношение Джеймса к ней. Более того, раньше ей было совершенно наплевать на его отношение. А теперь она болезненно воспринимала любую мелочь, это нервировало её и заставляло чувствовать стыд, словно она предала саму себя. Джеймс доел, выпил ещё сока, оставив в бутылке пару глотков для приличия, и плюхнулся на постель, гладя себя по животу и довольно улыбаясь. - Ты спасла меня от смерти, спасибо, - протянул он. - Пожалуйста – ответила Лили, убрала коробку из-под торта в сторону вместе с вилками и молча посмотрела на Джеймса. Ей было неловко, одновременно хотелось уйти и остаться. Она пыталась зарядить себя хорошим настроением и представить всё в самом простом свете: она всего лишь помогла хорошему товарищу и теперь просто поболтает с ним на общие темы, а дальше пойдёт по своим делам. Но всё выходило не так, всё было совсем не просто: Лили не могла вести себя непринуждённо, она не чувствовала себя комфортно, она смущалась, не знала, что сказать, испытывала странную нехватку дыхания и головокружение. А Джеймс продолжал лежать, глядя в потолок с совершенно счастливым лицом, спокойный и ничего подобного не чувствующий. И Лили снова сильно захотелось уйти. Она поднялась, наверное, слишком резко, потому что Джеймс тут же присел на постели, глядя на неё удивлённо. - Я пойду, - неловко пробормотала Лили. - Постой. В чём дело? – спросил он. - Ни в чём, - ответила Лили, пытаясь выдавить улыбку, но получилось неважно. - Нет, ну-ка постой, что происходит? – спросил Джеймс. Лили неуверенно присела обратно на постель. Джеймс подвинулся ближе, внимательно глядя на девушку. – Что-то не так? - Да нет, я просто…я просто устала. - И поэтому ведёшь себя так странно? – спросил Джеймс. – Даже не съязвила ни разу, молчишь. - А ты? Ни разу не сказал пошлость или какую-то мерзость, - ответила Лили. – Мне захотелось поступить по-дружески. - Лили, извини за это… Я делал это исключительно потому, что ты мне очень нравилась. Лили хотела съязвить по поводу того, что это странный способ понравиться кому бы то ни было, но вместо этого у неё вырвались слова, которые Лили очень хотела бы оставить при себе. Однако они затмили в её голове все другие мысли, и просто не могли остаться невысказанными. - А теперь я, значит, не нравлюсь тебе? – едва слышно пробормотала она. - Я… - Джеймс осёкся, не зная, что ответить. Он совсем не думал об этом в последнее время. А ведь действительно, он совсем перестал думать о Лили. Он уже не испытывал никакой потребности проявить себя перед ней, добиваться её. Не следил за ней в толпе, его не тянуло к ней, как раньше. Да, она была красива, почти невероятно красива, умна, добра, она была прекрасна во всех отношениях. И всё же, куда-то пропала искра, отгорела и осталась тлеть. Джеймс совсем не думал об этом в последнее время, и это стало для него таким открытием, что он позабыл все слова, какие мог бы сказать. Лили смотрела на него, не отрываясь, в глазах её было ожидание, Джеймс медлил: что-то во взгляде Лили потухло, казалось, её глаза сейчас наполнятся слезами. Это было так странно. Разве она хотела нравиться Джеймсу? Он совсем не понимал почему. Как и когда это произошло? Он всегда был ей противен: что бы он ни сделал, что бы ни говорил, а тут, он даже пальцем не шевельнул для того, чтобы расположить девушку к себе. Голова Джеймса гудела от всего этого. Лили ждала, а Джеймс не понимал, что происходит и почему это происходит. Почему одни люди вызывают у него эмоции, а другие нет? Почему ещё недавно он ненавидел Снейпа, а теперь его бросает в дрожь от одного прикосновения слизеринца? Почему ещё в начале года он бы многое отдал за поцелуй Лили, а теперь даже не был уверен, что ему этого хочется? А между тем она была красива. А Снейп был неказистым странным парнем, желчным, с кучей недостатков. И Джеймс ничего не понимал. Ему захотелось проверить, почувствует ли он что-то или ничего не почувствует, если поцелует её. Он был уверен в том, что сейчас она ему не откажет. Джеймс потянулся к её губам, Лили не двигалась, не протестовала. Джеймс подвинулся к ней ближе. Слегка приобняв девушку за плечи, он поцеловал её. Её губы были сладкими мягкими и нежными. Джеймс вспоминал губы Снейпа: искусанные, сухие и тонкие – они не шли с губами Лили ни в какое сравнение. И всё таки один вид этих губ бросал Джеймса в жар, туманил голову. А Лили…ему было приятно целовать её, но он не чувствовал ничего особенного. Голова его была холодна. - Ох, как же неплохо мы позавтракали да, Хвост? На целых три дня вперёд. Не повезло Джеймсу, что мы с ним не пересеклись вовремя…да выколите мне глаза! – Сириус зашёл в комнату так неожиданно, что Джеймс и Лили не успели сориентироваться и понять толком, что происходит. Хвост смотрел на эту сцену с довольной улыбкой, Сириус злорадно усмехался. Лили вся покраснела и быстро выскочила из комнаты. Джеймсу было не по себе, он чувствовал себя виноватым перед Лили. Зная своих друзей, он мог не надеяться на то, что они быстро оставят эту тему, если вообще оставят её. Молчание продолжалось всего несколько секунд, перед тем как Сириус заговорил: - «Это не Эванс, не Эванс!» Ну да, конечно! Так я и знал! Красавчик, Сохатый! Я хочу знать подробности, теперь уже не отвертишься. Как ты это сделал? – Сириус присел рядом с Джеймсом на кровать, не переставая усмехаться. Хвост похихикивал, стоя рядом. Джеймс не чувствовал сейчас злость на друзей: они делали то, что привыкли делать; вели себя так, как и всегда. Он просто был потерян, абсолютно потерян: ему было жаль Лили, ему было стыдно за свой поступок. - Нет, я…это случайно получилось. Она принесла мне поесть, а это случайно получилось, - сказал Джеймс, глядя в одну точку. Ему было всё равно, что он говорит правду, что никак не изворачивается. Сейчас он хотел извиниться перед Лили и только. - А вчера и в другие дни ты не с ней был разве? – удивился Сириус. - Нет, это была не она, - ответил Джеймс. Его даже не испугала перспектива вопроса, кто тогда это был: Джеймс был слишком поглощён тем, что произошло. - Вот это я понимаю, молодец! – хохотнул Сириус. - Я должен извиниться, - сказал Джеймс, встал и быстро вышел вон. - А, да, выжми из ситуации всё, что можешь! – крикнул ему вслед Сириус. Джеймс спустился в общую гостиную, но Лили там не было, он постоял около лестницы, ведущей в спальни девочек, но подумал, что просить кого-нибудь позвать Лили бесполезно: она не спустится. И он решил извиниться при встрече и вернулся в спальню. Сириус не скоро успокоился, в прочем на Джеймса это не оказывало эффекта: он даже не раздражался. И Сириус скоро оставил эту тему, заменив свой насмешливый тон на обеспокоенный, но Джеймс заверил его, что всё в порядке. И скоро Блэк прекратил донимать его, настроение его вдруг стало задумчивым. Занятия скоро должны были начаться, и мародёры отправились на уроки. *** Северус проснулся поздно, он пропустил завтрак и не пошёл на занятия. Он просто лежал и смотрел в потолок, его расслабленный ум дрейфовал туда-сюда. Последнее время стало немного спокойнее: Пожиратели смерти на время залегли на дно после передряги с министерством, позор Снейпа постепенно забывался, он снова приобретал прежнее уважение среди слизеринцев. Ему стало куда спокойнее. Северус поспал как раз то самое количество часов, которое активизировало его мозг: не вызывало сонливости или наоборот головной боли от передозировки сном. Ему в голову то и дело приходили идеи и алгоритмы. Он видел перед собой ясный путь…он чувствовал, что сегодня сможет придумать какое-то заклинание. Заклинания были куда труднее зелий. При изобретении зелья он мог предположительно исходить из свойств отдельных компонентов и особенностей процесса приготовления. Это было сложное нагромождение данных, но там всё было точно. С простыми заклинаниями тоже наблюдалась точная картина. Северус подбирал их весьма легко: они были построены по принципу простого желания, направленного волей на предмет, а само заклинание включало корень того слова, которое обозначало процесс. Но со сложными заклинаниями всё было по-другому. Это был поистине творческий процесс, включающий точное логическое мышление, организованность ума и долю импровизации, той искры гениальности, которая есть не в каждом. Северус не знал, как он это делал. Он вдруг находил ядро, а от него одна за другой цеплялись ниточки, которые связывали всё в единое полноценное заклинание. И в итоге получалась непогрешимая совершенная формула. Северус не знал, откуда он брал исток, не мог объяснить, почему ядро всего заклинания должно быть именно таким, а не иным. Но в итоге он был уверен, что формула работает, и не важно, проверил он её на практике или нет. Он знал, что когда настанет момент проверки, он окажется прав. И сейчас у Северуса как раз было такое состояние: он не желал его упустить. Северус спустился в гостиную, сел в самый тёмный угол и принялся тщательно обдумывать детали. Он чувствовал, что сегодня его мозг способен как никогда произвести нечто новое. Он сидел вот так в гостиной очень долго. Сколько прошло времени, Северус не знал, часы шли один за другим, словно минуты. Снейп не чувствовал голода или усталости. Он был сконцентрировал до предела. Мозг его работал беспрестанно. Где-то здесь по близости крылась разгадка, она была совсем рядом. То и дело Северусу казалось, что осталось совсем чуть-чуть, но тут ниточка обрывалась, и Северус искал снова. Перед ним лежали исписанные листы пергамента, все в кляксах, расчётах и обрывках фраз. Перед ним также лежал учебник зельеварения шестого курса, куда он записывал свои конечные результаты. Это было удобно: учебник был замечательным кладезем информации, Северус лишь иногда делал пояснительные и дополняющие пометки, а после решил записывать на поля и постороннюю информацию, чтобы всё нужное лаконично собрать в одном месте. Время подходило к обеду, глаза Северуса болели, активность мозга начала потихоньку стихать. Как тут вдруг в его голове что-то пронеслось, как вспышкой. Он решил проверить свою догадку. Снейп принялся рассчитывать, рука его дрожала оттого, что всё сходилось, и голова туманилась. В итоге по неосторожности Северус допустил мельчайшую ошибку, но при проверке исправил её. Когда он закончил, то ощутил невероятное облегчение, триумф и абсолютное счастье. Откинувшись на спинку кресла, он посидел минут пять с закрытыми глазами, наслаждаясь результатом и отдыхая. Голод начал давать о себе знать. Северус собрал все свои пергаменты и аккуратно сложил их. Он записал конечный результат на полях учебника по зельеварению: «Сектумсемпра – заклинание против врагов». Посмотрев ещё немного на запись своего результата, совершенно удовлетворённый, он отнёс все свои вещи в спальню. Обед уже прошёл, и до ужина было не близко, Северус был раздосадован этим обстоятельством, но ничего не мог сейчас поделать. Он посидел ещё немного в кресле и решил отправиться прогуляться. Голова его гудела, ему нужно было проветриться. Северус поднялся в спальню, натянул мантию, вышел из слизеринской гостиной, а затем из хогвартского замка. *** Сразу после поцелуя с Джеймсом Лили выбежала из комнаты и направилась на улицу, нашла самый уединённый уголок, который могла, и просто сидела, не желая возвращаться назад. Лили чувствовала себя унизительно, к глазам её подступали слёзы, и это ещё больше не нравилось девушке: она ощущала себя слабой, зависимой, глупой. И Блэк, и Петтигрю видели её поцелуй с Джеймсом, и это было хуже всего. Теперь они точно не оставят это происшествие без внимания. Но это было сущей мелочью по сравнению с тем открытием, которое сделала Лили в отношении чувств Джеймса к ней. Джеймс ничего больше к ней не чувствовал, ничего из того, что было прежде. А раньше – теперь Лили была уверена – было нечто большее в его отношении, чем детскость и желание выделится, отхватить любой кусок, который он счёл лакомым. Было в его чувствах нечто большее, просто он не умел это выразить. Она даже не подозревала раньше, что могла бы так странно и смешно остаться в дураках. Раньше она без колебаний могла сказать, что за человек Джеймс. Эгоистичный и избалованный мальчишка, не знающий что такое «нет» и «нельзя», с совершенно не привитыми нормами морали. Его выражение чувств было отвратительным. Гораздо более отвратительным, чем он сам. Джеймс не был абсолютным злом, лишь его поведение вызывало в Лили отрицательные эмоции. А когда проявления этого поведения прекратились, Лили стала видеть и другие стороны характера Джеймса. Всё-таки было в Поттере нечто такое, что привлекало её. Возможно, отчасти репутация плохого парня. Как бы Лили не противилась этому, но Джеймс и Сириус приковывали внимание своим поведением и вызывали определённого рода интерес. Только если Сириус был совершенно далёк для неё, и она абсолютно не представляла, как и о чём можно с ним говорить, то Джеймс казался совершенно простым и понятным. Лили могла представить, глядя на него, о чём он думает. Кажется, он изменился по сравнению с прошлым годом…стало меньше в его характере гонора, наглости и эгоизма. Больше весёлости и непосредственности. И в отличие от неё, он был настоящим чистокровным волшебником. У всех маглорождённых была жажда оказаться поближе к таким людям, даже если они сами об этом не подозревали. А помимо всего прочего Лили знала, что всегда нравилась ему, по крайней мере, раньше. И разве могла она всему этому воспротивиться? Беда девушки была лишь в её гордости. Она ни за что не хотела признаваться себе, что она уже в петле и ей будет сложно выбраться. Она продолжала твердить себе, что Джеймс ей не нужен, и что она в полном порядке. Но вместо приободрения Лили чувствовала стыд, ей хотелось сбежать от всех и вся, а подступающие слёзы вызывали злость и досаду. Когда Лили надоело сидеть просто так без дела, а накатившая на неё волна обиды и стыда немного отступила, девушка решила выйти из своего укрытия и побродить в округе. Лили глубоко задумалась, прогуливаясь туда-сюда и не замечая толком, куда она идёт. Сколько прошло времени, Лили тоже не знала. Когда она устала идти, она села на скамейку, предварительно наложив на неё заклинание подогрева. Было не очень холодно, но девушка находилась на улице долго и потому замёрзла. Не просидела она и пяти минут, как услышала знакомый голос, который в данный момент привёл её в раздражение и заставил вспомнить все неприятности сегодняшнего дня. - Привет, Лили. Что ты делаешь здесь одна? – это был Северус. По обыкновению своему он не сел рядом с ней, как будто дожидаясь разрешения. Это всегда казалось Лили странным и немного беспокоило её, а сейчас даже разозлило. - Я гуляю, - сухо ответила она. – Если хочешь сесть, то садись, чего стоишь? – с раздражением добавила Лили. Она вовсе не хотела, чтобы Северус остался, но прогнать его тоже не могла. Смешавшись от её тона, Северус не сразу решился сесть. Настроение, так улучшившееся после сегодняшнего открытия, снова испортилось. Они сидели молча. Лили смотрела вдаль, губы её были поджаты. Она злилась, и Северус не мог понять почему. Это причиняло ему боль. Он сидел, опустив голову, в ушах его гудело. Ему хотелось встать и уйти немедленно, но он продолжал сидеть. А Лили тем временем думала, думала и не могла понять, как это вообще было возможно, чтобы Джеймс предпочёл его. Ведь они оба парни! Это не укладывалось в её голове и не давало ей покоя. Но и не только это. Гораздо большее непонимание в ней вызывал тот факт, что ещё совсем недавно Джеймс ненавидел Снейпа, считал его мерзким и отвратительным, а теперь он целует его, наверно, спит с ним и ему это нравится… Лили не могла в это поверить, не могла этого понять. Она мельком глянула на лицо Северуса, в нём было мало привлекательного: болезненное, с сухими губами и сиреневыми синяками под глазами. Фигура его оставляла желать лучшего, мантия болталась, как на вешалке. Никогда не было понятно, что у него на уме. Северус отталкивал её сейчас. А Джеймса он притягивал, и Лили не могла понять почему. Она вдруг приняла это за личное оскорбление. - Что случилось? – набравшись смелости, наконец, спросил Северус. Лили чуть было не раздосадовалась от этого вечного робкого тона в голосе Снейпа, она посмотрела на Северуса, намереваясь ответить ему резко, но не смогла. Снейп смотрел на неё обеспокоенно и нежно, как всегда смотрел. И не было в его глазах ни фальши, ни чувства превосходства. Он действительно волновался за неё, на секунду ей показалось, что он смотрит на неё так, словно влюблён. Но Лили тут же отбросила эту абсурдную, по её мнению, мысль, ведь они всегда были хорошими друзьями. Друзьями и только. И всё-таки было в его взгляде нечто особенное. Лили вдруг пришла в голову мысль, что она не помнит, чтобы кто-то и когда-то смотрел на неё так же, как он. И она почувствовала себя виноватой за то, что посмела думать о нём плохо, что посмела ставить его в разряд своего соперника. - У меня всё хорошо, Северус, - улыбнулась Лили так тепло, как могла. Лицо Снейпа просияло, и тонкие губы его дёрнулись в слабой улыбке. Лили почувствовала сейчас такую нежность к нему, словно он был её родным братом, она злилась и осуждала себя за недавние мысли. Настроение её вдруг выровнялось, и она спокойно расспросила Северуса о том, как его дела. А потом, пожаловавшись на холод, отправилась в замок. А Северус остался сидеть и смотреть на застывшее от холода озеро. Она ушла. Почему она злилась? Почему перестала? Он не мог объяснить. Он не мог понять, как она может быть такой прекрасной. Не мог измерить, как сильно теснило ему грудь от одного её взгляда. Он вдруг подумал о Джеймсе. Было что-то в Джеймсе особенное, он привнёс в его жизнь новые краски, Северус не мог это отрицать. Но каким же блёклым был Джеймс по сравнению с ней. Каким же далёким и невзрачным. А она была его мечтой, его сказкой. Белокожей рыжеволосой нимфой с хрустальным смехом и зеленью глаз. И он любил её. Любил больше жизни. И боялся больше смерти. Она была непостижимой, как истина. Привычной и загадочной, как солнце. И он любил её, как никого и никогда на этой Земле. *** Сириус никак не мог оставить в покое факт того, что произошло между Лили и Джеймсом. Но поскольку Джеймс не раздражался и совершенно никак не комментировал выпады Сириуса, Блэку оставалось только восклицать «Поверить не могу!» и «Не понимаю, что там у тебя происходит, Сохатый! Почему ты ничего мне не рассказываешь в последнее время?» Однако и это скоро прекратилось, так как оставалось без ответа, но совсем забыть о произошедшем Сириус не мог: видно, это вызвало у него сильное удивление. Джеймс хотел извиниться перед Лили, ужасно хотел, но знал, что в ближайшее время не сможет найти её. А даже если и найдёт, он был уверен, что она попытается от него сбежать. А всё же так просто он оставить этого не мог. И его мысли то и дело возвращались к девушке. Он чувствовал скорее потерянность, нежели вину. И извиниться хотел скорее за то, что Бродяга и Хвост оказались свидетелями, нежели за своё поведение. Джеймс так и не смог до конца охватить ситуацию. Он не верил, что и впрямь может нравиться Лили, и потому происходящие с девушкой перемены казались ему непонятными и непостижимыми. После урока трансфигурации Джеймс отправился на вторую тренировку, а Сириус с Питером сидели в общей гостиной, решив поделать домашнее задание первый раз за последние три дня. - Постой-ка, ведь полнолуние уже через три дня! – Сириус так и подскочил в кресле. Хвост посмотрел на него растеряно. - Римус же в больнице... – продолжал Сириус. – Надо поговорить с Дамблдором. - Может, сначала спросим мадам Помфри? Вдруг его выпишут, она вроде бы говорила, что ему недолго там осталось побыть - промямлил Питер. - Слабо верится, что она прямо вот так вот и выпишет его к сроку, но хорошо, давай сначала спросим, - пожал плечами Сириус. Они направились на тренировочное поле, дождались Джеймса, объяснили ему свои предположения, а затем направились в больничное крыло. Сириус шёл на два шага впереди друзей. Джеймсу эта затея казалась глупой. Зная вспыльчивость мадам Помфри по поводу выписок раньше времени, он думал, что разумнее было бы пойти сразу к Дамблдору. Но если Сириусу что-то приспичило, его было уже не остановить, и Джеймс даже не стал пытаться. Кроме того, Блэк никогда не упускал шанса лишний раз навестить Люпина. Джеймс знал это, и не мог его винить. Подойдя к больничному крылу, друзья уже почти зашли в палату, как тут увидели через застеклённую дверь Эллу. - Тщщ, - шикнул Сириус, сдерживая Джеймса рукой так, будто тот собирался сломя голову ворваться в палату. Они все остановились у двери, украдкой поглядывая на Эллу и Римуса. Надвигающееся полнолуние давало о себе знать. Лицо Люпина было бледным и злым, хотя он и старался держаться. Элла, воспользовавшись тем, что мадам Помфри отлучилась, очень бурно выражала свои эмоции. Кажется, она была чем-то недовольна и вымещала это недовольство на Римусе. Он оборонялся от её нападок краткими замечаниями. Наконец Люпин демонстративно отвернулся к окну, кутаясь в одеяло. Элла продолжала возмущаться, а вскоре надменно встала и пошла прочь. - Назад! – в экстазе шепнул Сириус. - Да вот не все равно, Бродяга? Мы же просто пришли его навестить, - попытался возразить Джеймс, но Сириус с силой затащил их в лаборантскую мадам Помфри. Джеймс был благодарен Всевышнему, что её сейчас не было здесь, а то проблем было бы не перечесть. Элла прошла мимо, не заметив их. В лице её не было ни обиды, ни раздражения, просто ленивая усталость, и это было гораздо более отвратительно. Она испытывала к Люпину абсолютное равнодушие - самое худшее из чувств, и когда он был не так скучен, могла и поиграть с ним. Это было мерзко, и Джеймс сейчас всей душой поддерживал Сириуса, впрочем, он всегда его поддерживал, пусть, может, не так рьяно. Сириус со злостью смотрел ей вслед, он о чём-то крепко задумался, и Джеймсу пришлось подтолкнуть друга, чтобы вывести его из оцепенения. - Идём отсюда, пока мадам Помфри не вернулась и не надрала нам задницы. - Да, да, конечно, - ответил Сириус. Они вышли из лаборантской и тихонько зашли в палату. Люпин продолжал лежать, отвернувшись лицом к окну. Джеймс не был уверен, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы его беспокоить, но Сириуса уже было не остановить, к тому же вопрос с полнолунием нужно было решить как можно быстрее. Сириус подошёл к Люпину первым и осторожно коснулся его плеча, Римус обернулся резко и посмотрел на друзей жёстким взглядом воспалённых глаз, но тут же заметно смягчился. Ему всегда было комфортнее в такие периоды рядом с друзьями. От них не надо было хранить тайну, перед ними не надо было сдерживаться, и они не смотрели на него, как на жертву, как на неизлечимое животное. Для них его «болезнь» была явлением вполне себе обычным, и они решали её со спокойствием повседневности. Именно это успокаивало Люпина, как ничто другое. - Ну как ты? – спросил Сириус. - Хуже некуда, - буркнул Римус. - Понимаю, у нас три дня, надо как-то вытащить тебя отсюда, - продолжал Сириус. - Я же говорю, пойдём прямо к Дамблдору, – сказал Джеймс. - Нет, не надо, - сдавленным голосом сказал Люпин. – Мадам Помфри сказала, что мне уже гораздо лучше; на обеде третьего дня она меня отпустит. Дамблдор, кстати, заходил и говорил с ней. Так что, думаю, это он повлиял. - Ну хорошо, - вздохнул Джеймс. – Всегда не люблю к нему ходить по этому поводу. - Ага, - подхватил Сириус. – Даже если мы на сто процентов уверены, что ему известно о том, что мы анимаги, всё равно как-то не по себе говорить с ним о полнолуниях. - Ничего, Дамблдор никогда никому об этом не скажет. Раз уж даже меня так долго в школе держит, - мрачно проговорил Люпин. - Это само собой. Не волнуйся, всё скоро закончится, – серьёзно сказал Сириус. - Надолго ли, - вздохнул Римус. - Эй, - Джеймс тоже сел рядом, Хвост остался стоять поодаль. – Прекрати думать об этом. Это все ерунда, мы вместе справимся с этим, как всегда справлялись. Потерпи немного. - Если бы тебя ещё не злили тут всякие… - начал Сириус, но Джеймс незаметно толкнул его в бок. Говорить сейчас об Элле – он считал – не стоило, чтобы провести всю операцию в тайне от Римуса и не навлекать на себя подозрений ни с чьей стороны. Пусть Сириус и не договорил, Римус прекрасно понял суть фразы. Лицо его тут же нахмурилось, однако он ничего не сказал, видимо, ему самому не хотелось сейчас воскрешать в памяти стычки с Эллой. - Послушайте, - после некоторого молчания сказал Люпин. – А разве прямо на следующий день после полнолуния ты не уезжаешь, Джеймс? - Да, так и есть, - ответил Джеймс. - Тогда, может, тебе стоит выспаться? – с едва заметным робким и стыдливым оттенком в голосе спросил Люпин. Ему всегда было не по себе от того, что друзья тратят на него так много времени, особенно перед важными для них событиями. И временами осознание этого просто грызло его изнутри, заставляло чувствовать свою неполноценность, словно с каждым полнолунием он был всё больше и больше должен друзьям, даже если он знал, что это не так. - Ты что, с ума сошёл? Ничего с ним не будет, – вместо Джеймса ответил Сириус. Впрочем, для Блэка это было нормой. - Да, в первый день матча всё равно не предвидится, выживу как-нибудь, - улыбнулся Джеймс. Римус только тяжело вздохнул. Снова повисло молчание, Сириус с Джеймсом взглянули друг на друга, Хвост продолжал неловко стоять неподалёку и всё время молчал. По невысказанному соглашению Сириус и Джеймс начали болтать одновременно, рассказывали истории, спорили и шутили. Римус не смеялся и даже не улыбался, он смотрел в потолок, но лицо его становилось спокойнее, и Сириус с Джеймсом знали, что ему гораздо легче сейчас. Они уже давно поняли это и всегда устраивали другу подобную терапию. Джеймс украдкой заметил, как Сириус слегка опёрся на руку Люпина, лежащую под одеялом, где-то на середине предплечья. Джеймсу это показалось вовсе не случайным жестом, но Римус, кажется, не придавал этому никакого значения. И, тем не менее, Джеймс заметил это, и ему вовсе не казалось, что Сириус случайно расположил так руку. Было в этом жесте нечто такое, что заставляло Джеймса жалеть друга. Даже если его план сработает, никто не давал гарантии, что у Сириуса с Римусом всё получится. Они всегда были друзьями, и Джеймс совершенно не мог представить их вместе. Кроме того, Сириус всегда был самым настоящим ослом во всех делах, которые касались серьёзных отношений. Каким бы эффектным он ни казался со стороны, как только чувства становились глубже, Сириус терял весь свой напускной шарм и становился просто самим собой. А Сириус настоящий всегда терял дар речи в ответственные моменты, связанные с выражением чувств, не мог ничего толком сказать и сделать, всё что-то темнил, начинал вести себя грубовато, и Джеймс никак не мог представить, чтобы у его друзей что-нибудь вышло. Через полчаса пришла мадам Помфри и сказала, что у Люпина сейчас время приёма лекарств. Она велела мародёрам уйти. Римусу заметно полегчало. Он немного устал и пообещал друзьям, что после приёма лекарств поспит, и только тогда Сириус успокоился. Мародёры вышли из больничного крыла молча. Блэк стал чуть спокойнее, Джеймс был задумчив, а Питер выглядел унылым. - Нам надо сейчас морально подготовить Джонни к его подвигу, я договорился с ним за час до его свидания о встрече. Так что через пол часа нам надо уже быть в общей гостиной. - Да не вопрос, - зевнул Джеймс, тряхнув головой. Спорить и сопротивляться он давно уже не видел смысла. Они медленно шли по коридору к гриффиндорской башне, как тут увидели впереди Эндрю и Габриэллу. Они держались за руки и беседовали о чём-то интимном. «Ну наконец-то! - подумал Джеймс. - Надоело уже смотреть на этот детский сад». И действительно, эти двое ломались, как первокурсники, без малого уже год, и Джеймс был рад, что, наконец, у них всё разрешилось. По крайней мере, никто теперь не будет винить Джеймса в том, чего он не совершал. - Ого! События набирают обороты, - цокнул языком Сириус. Джеймс не сомневался, что Блэк не обойдётся без какого-нибудь замечания. А вот Питер, кажется, был более чем удручён тем, что увидел. Он расстроился и как будто даже разозлился. Пробубнив что-то себе под нос, он развернулся и заковылял прочь. Джеймс несколько секунд смотрел ему вслед. Ему сейчас было жаль Питера - это безусловно, но какое-то совсем иное чувство на этот раз подкралось к Джеймсу откуда-то из глубины и не давало покоя. Было сейчас во всём образе и поведении Хвоста нечто такое, что оттолкнуло Джеймса. Какая-то нездоровая мстительная злобность, воспалённый блеск в глазах. Осознание собственной ничтожности словно порождало в Питере не уныние, а смирение с этим, привычку и как следствие злость не на себя, а на окружающий мир. Джеймс тут же уверил себя, что всё это ему кажется, и всё-таки с этого дня подобные мысли о Хвосте иногда не давали ему покоя. Сириус, как и всегда, не придал особого значения исчезновению Питера. Габриэлла, наконец, заметила Джеймса, она быстро подошла к нему, здороваясь за руку. - О, Джеймс, как я рада тебя видеть! Как же я скучаю по тренировкам, жду не дождусь, когда снова начнутся школьные матчи! Джеймс украдкой глянул на Уоррена. Лицо того вмиг помрачнело, он вновь уставился на Джеймса с враждебностью. «Ну начинается!» - мысленно протянул Джеймс. Сириус смотрел на эту сцену с застывшим смешком на губах. Обменявшись с Габриэллой парой любезностей, сказав общие слова по поводу своего мнения о предстоящей поездке, Джеймс поспешил уйти. Сириус отправился за ним. - А мартышка странная, как считаешь? – спросил Сириус, когда они отошли на достаточное расстояние. - Да сколько можно так её называть? – вздохнул Джеймс. – Я, правда, не понимаю, почему Уоррен так ревнует. Эта ситуация начинает меня немного нервировать. - Он ревнует совсем не в романтическом плане, - сказал Сириус. – Я думаю, тут нечто вроде задетого самолюбия. Заметь, парень хорошо играет, заслужил пост капитана, столько добивался её, а она всё равно продолжает трещать о том, какой ты невероятный игрок и супер талант. Кому бы это понравилось? Вот он и бесится. - Это странно…но я многому научил её, она всегда обращалась ко мне как к старшему. А Эндрю с ней заигрывал, как первокурсник. Так что это вполне естественно! – воскликнул Джеймс. - Ну и что? Это, тем не менее, не значит, что Эндрю не должен злиться, - ответил Блэк. - Ну и пусть злится, чёрт с ним! Пусть сами разбираются. Я ни в чём не виноват и никакого отношения к этому не имею. Пойдём лучше займёмся просвещением прыщавых неудачников. - Вот такой настрой мне уже больше по душе! - усмехнулся Сириус. Они отправились в общую гостиную. Про исчезновение Питера они решили не говорить друг с другом, всё-таки обоим было не по себе от этой ситуации. Им обоим было жаль Хвоста, и оба они понимали, как жалко выглядит друг, и что ему вряд ли что-то поможет, так как Питер никогда и ни при каких условиях не делился своими переживаниями. Джон пришёл раньше условленного на полчаса, и Сириус долго и внушительно читал ему лекцию о вере в себя, соблазнении женщин и прочей чепухе. Джеймс развлекался, сидя в кресле и глядя на это, он иногда вставлял свои замечания. За полчаса до свидания Джон решился идти, не смотря на заверения Сириуса, что Элла опоздает. Но Джон уже был достаточно окрылен и решил ждать её на месте сейчас, чтобы ещё больше морально настроиться. Сириус боялся, что Джон за время ожидания растеряет и без того ничтожную смелость, но спорить с ним не стал. Он уже и так немного перегибал палку с эмоциональным давлением. Пожелав Джону удачи, друзья выпроводили его из гостиной. - За мантией, - шепнул Джеймсу Сириус. - Рановато ещё, нет? – нахмурился Джеймс. - Чтобы потом не тратить время, Сохатый, не начинай опять ныть! - Да, да, а ты не начинай сходить с ума. - По рукам, иди за мантией. Джеймс лениво поплёлся в комнату, отыскал в ворохе своих вещей мантию-невидимку и вернулся к Сириусу. Ещё на полпути спуска по лестнице он заметил, что Блэк ведёт себя как-то странно. Сириус сел в кресло, придвинутое как можно ближе к двум другим, на которых сидели две девушки, и почти не двигался. Джеймс уже приготовился крутить пальцем у виска, как тут узнал в двух девушках тощую блондинку с брекетами и полноватую брюнетку – поклонницу Джона. Джеймс быстро вернулся в комнату, надел мантию и снова спустился вниз. Он подкрался к Сириусу и слегка тронул его за руку, так что тот здорово перепугался и вздрогнул, однако никакого звука не издал. - Это я, - шепнул Джеймс. - Чёрт бы тебя побрал, Сохатый, я чуть в штаны не наложил! Тише, а то всё важное пропустим, - огрызнулся Сириус шепотом и замер, Джеймс тоже застыл без движения, прислушиваясь. - Поверить не могу, что ради этой безмозглой куклы он так вырядился! Весь урок сегодня рассказывал своему дружку, что такая красотка согласилась пойти с ним на свидание. Он просто и понятия не имеет, какие девушки им интересуются, вот и обращает внимание на эту пустышку! - причитала брюнетка. - Какой ужас! Что будешь делать? – спросила блондинка. - Действовать! Я это просто так не оставлю. Я помешаю их свиданию. Я им устрою сюрприз, мало не покажется! Только приведу себя в порядок немного. - Да, отлично, так и сделай! Пойдем, я помогу тебе накраситься, - сказала блондинка. - Идём, у нас всего минут двадцать! – ответила брюнетка. Они обе поднялись и отправились в спальни девочек. Джеймс принялся что было силы трясти Сириуса за руку, но тот отмахнулся от него. - Что нам делать? – прошипел Джеймс. - Она же всё испортит. - Тихо, мы их остановим, а вообще то…нет, их лучше остановить. - Как? - удивился Джеймс. - Очень просто, дождёмся их возвращения и где-нибудь в коридоре остановим. Придётся через «не хочу» немного позаигрывать с ней. - Да брось! – воскликнул Джеймс. - Ни за что. - Раз ты такой слабак, то я сам, - бросил Сириус. - Что? – вскинулся Джеймс. – Если так надо, я и сам могу это сделать, только она вернётся, увидишь. - Вот и посмотрим, у кого из нас получится. После меня у тебя никаких шансов, а я первый. - Да, пожалуйста, не будь таким самоуверенным, в любом случае я к ней приближаться не хочу, - усмехнулся Джеймс, но его усмешки Сириус всё равно не видел. Они дождались возвращения двух соперниц Эллы, выслушали похвалу себе брюнетки, восхищения блондинки, а затем тихо отправились вслед за брюнеткой прочь из общей гостиной. Всё время ожидания заняло без малого полчаса, и Сириус не переставал ворчать Джеймсу на ухо, что если - не дай Бог - Элла не опоздает или опоздает лишь на чуть-чуть, они могут упустить ситуацию из-под контроля. Хотя Джеймс слабо представлял себе, как Сириус собрался контролировать ситуацию, ещё и желая при этом остаться абсолютно не замеченным как для Джона, так и для Эллы. Сириус и Джеймс семенили по коридору вслед за брюнеткой. Мантия была им уже коротковата, Сириус спешил, то и дело наступал Джеймсу на ноги и совсем не заботился о конспирации. Джеймс был уверен, что любому взглянувшему на них со стороны человеку были бы видны их ноги. Когда Сириус решил осуществить маневр: обогнать приближающуюся к повороту брюнетку, зайти за угол, ему (Сириусу) высвободиться из-под мантии - Джеймс боялся, что они потерпят фиаско. И потому весь хитрейший манёвр Сириуса Джеймс совершил, волочась за ним, почти полностью зажмурив глаза и стиснув зубы. Он был готов к провалу, но всё обошлось. Джеймс даже не поверил их успеху: брюнетка и ухом не повела на тот счёт, что мимо неё под маловатой для двух людей мантией пронеслись ошалевший Сириус и испуганный Джеймс. Зайдя за угол, Сириус тут же выскочил из-под мантии, оправился, привычным жестом поправил волосы, тряхнул головой и слегка приоткрыл рот. Обычно эти манипуляции заставляли Джеймса смеяться до слёз, но сейчас он только закатил глаза и нетерпеливо уставился на угол, из-за которого уже через несколько секунд появилась их цель. Сириус принял скучающий вид. Девушка шла быстро, и когда она пронеслась мимо, Сириус присвистнул ей вслед, однако, она, казалось, не слышала этого, а просто понеслась дальше. Джеймс заглушал свой смех кулаком. Разозлившийся Сириус быстро догнал её и прибегнул к самым нелепым и не обкатанным приёмам соблазнения, вид которых вызывал у Джеймса жалость. - А куда это спешит такая красивая девушка? – Сириус буквально оттолкнул её, преградив ей дорогу. Брюнетка нахмурилась и посмотрела на него зло, нетерпеливо и даже не засмущалась. Сириуса это сбило с толку. – Эй, постой, давай поболтаем, - продолжил он бархатным фальшивым тоном. Джеймсу было так стыдно, что он просто закрыл глаза рукой. - Мне надо идти! Прочь с дороги! – бросила брюнетка. Сириус разозлился еще сильнее, это было видно по его лицу очень ясно: сейчас он был способен на совсем не обдуманные поступки. Джеймс быстро двинулся к ним, чтобы при случае предотвратить возможные печальные последствия. - В смысле? – спросил Сириус холодно. Брюнетка попыталась обойти его, но он резко преградил ей путь, Джеймс уже взволновался не на шутку и стал осторожно подходить к Сириусу, чтобы, если понадобится, осадить его. - Мне не интересны те глупости, которые ты можешь мне предложить, понял? Я ухожу, - надменно бросила брюнетка. - Что? – возмутился Сириус, лицо его покраснело. – Да ты себя в зеркало видела вообще? Джеймс закатил глаза, тронул осторожно Сириуса за руку, но тот проигнорировал его и как будто даже отмахнулся. - А ты себя видел? Что у тебя с прической, ты что, гей? – взвизгнула она. – Прочь! – она плюнула в Сириуса, правда, промахнулась и побежала прочь, сверкая пятками. Но Сириус уже разозлился не на шутку. - А ну стой, сучка! А то догоню и шваброй во все дыры отымею, и знай, даже это неприятно! - Сириус, хватит! - Джеймс снял мантию, глядя на покрасневшего от злости и стыда друга. - Отвали от меня, я всё пропущу. Твоя очередь, - бросил Сириус, схватил мантию и понёсся прочь, оставив Джеймса стоять с открытым ртом и пустой головой. Но медлить Джеймс не мог: он почему-то чувствовал, что непременно должен сделать так, как Сириус сказал. В какой-то степени Джеймс в этой ситуаций был под командой Сириуса и не мог его ослушаться, не важно, нравился ему план и происходящее или нет. Джеймс понимал это, просто совсем не хотел себе в этом признаваться. И потому, убедив себя, что действует исключительно во благо Люпина и полностью верит в осуществление плана, он быстро отправился догонять сбежавшую брюнетку. Но она словно провалилась сквозь землю. Джеймс решил, что лучше выйти наружу из замка и направиться к месту, где должно проходить свидание Джона и Эллы. Он так пожалел сейчас, что они забыли взять карту мародёров, ведь невозможно было всё просчитать. Но возвращаться за ней сейчас уже не было времени, поэтому Джеймс решил, что перехватит брюнетку, как только она приблизится к месту свидания. Но чуть только он вышел наружу, как тут же заметил её неподалёку впереди. Джеймс попытался за секунды придумать беспроигрышный план, но потерпел сокрушительное фиаско и решил импровизировать. Он быстро и бесшумно подкрался к ней сзади и, насколько это было в его силах, нежно обнял её за плечи. Брюнетка резко со злым лицом обернулась. И тут Джеймс понял, что должен что-то говорить, вот только что понять он никак не мог и ляпнул первое пришедшее ему в голову. - Я видел, как он приставал к тебе, но теперь я здесь, и всё хорошо, - Джеймсу самому стало стыдно от того, что он говорит, но он постарался абстрагироваться и не думать об этом. - У тебя с головой все в порядке? – нахмурилась она. - Не надо слов, - шепнул Джеймс. «Господи помоги!» - подумал он, глядя на неё, а потом сглотнул и, весь сосредоточившись, поцеловал девушку, но брюнетка не растерялась. Тут же Джеймс почувствовал, как в пах его не слабо ударили. Он скривился от боли, приступ стыда и злости нахлынул на него. Брюнетка собралась бежать, Джеймс выругался сквозь зубы, успел достать палочку и, пробормотав заклинание, опустился на землю, поглаживая своё хозяйство. С помощью заклинания Джеймс смог связать брюнетке ноги, она упала на траву и, кряхтя, пыталась выбраться. Джеймс, злорадно улыбаясь, смотрел на неё. Как тут он услышал голос, от которого у него кровь застыла в жилах и боль в паху забылась, как страшный сон. - Поттер, что это ты валяешься на траве? – это был Северус. Что он тут делал, Джеймс не знал. Единственное объяснение этому он видел только в том, что за последнее время они с Сириусом стали на редкость неудачливыми. - Я…эээ, нууу, помоги, а…, - промямлил Джеймс. Снейп подал ему руку и подозрительно оглядел Джеймса с ног до головы. Глядя на Снейпа сейчас в сгущающихся сумерках, чувствуя себя таким вымотанным морально и физически, Джеймсу так захотелось уйти с ним и ни о чём больше не думать: ни о Сириусе, ни об Элле, ни о Джоне. И Джеймс просто отключился от реальности. Потом разберусь – решил он. Брюнетка на траве подозрительно притихла, и ни Снейп, ни Джеймс не обращали на неё ни малейшего внимания. Несмотря на боль в паху, Джеймс чувствовал возбуждение, глядя на слизеринца. Он не хотел так просто упустить его сейчас. Снейп молчал, губы его – Джеймсу казалось - слегка растянулись в улыбке. Джеймс просто взял его за руку, Снейп не сопротивлялся, и они молча направились в замок. Брюнетка тем временем, немного передохнув, отчаянно пыталась высвободиться. В темноте, с тем хаосом, что царил сейчас в её голове, она не поняла толком, что произошло. Ясно было только, что её преследователь ушёл, а она осталась здесь одна. Палочку девушка забыла в спальне, но Джеймс применил заклинание не очень хорошо, и верёвка стягивала её ноги не слишком туго. Приложив титанические усилия и обливаясь потом, брюнетка освободилась-таки и отправилась искать Эллу с Джоном, чтобы всеми способами им помешать. А Сириус тем временем следил. Свидание шло лучше, чем он думал, Элла поддерживала разговор, иногда кокетничала, Джон был чуть смелее, чем мог бы быть. Слишком близко Сириус не смог подойти: он боялся быть услышанным. Поэтому он просто ждал какой-то кульминации, а затем развязки, чтобы понять, как ему действовать дальше. Разумеется, о Джеймсе и брюнетке он напрочь позабыл. Наконец, когда действо уже порядочно затянулось, Сириус плюнул на все предосторожности и подошёл ближе, вслушиваясь. Элла начала скучать, и Джон заметил это, тут же потеряв всю свою сноровку и остатки уверенности. Сириус разозлился, но старался держать себя в руках. «Назначь повторное свидание!» - говорил он про себя. – «Давай же, кретин!», но Джону было невдомёк сделать это без постороннего совета. И если бы он знал о мантии-невидимке и не испугался бы подкравшегося Сириуса, то Блэк, не взирая ни на что, рискнул бы. Но Сириус не мог ничего сделать, он был связан по рукам и ногам. А Элла начинала скучать всё больше и больше. Кажется, она разочаровалась в Джоне, и он больше не интересовал её, как объект. Зевнув и выказав тем самым свою скуку, Элла уныло оглядела местность. Даже Джон, кажется, уловил, что потерпел поражение, но не знал, что делать. От этого он сделался таким печальным, что Сириуса прошибло бы на слезу, если бы ему не хотелось так сильно врезать Джону. - Пора спать, - вдруг без всяких предисловий холодно сказала Элла. – Спокойной ночи. - Спокойной… ночи, - неловко сказал Джон. Элла просто развернулась и медленно пошла прочь, а Джон остался стоять там, где он был. Сириус метался: какую же цель ему выбрать. С одной стороны, следовать за Эллой не представляло особого интереса, к тому же он был так зол на Джона, что скорее хотел дать тому нагоняй. Но что-то не давало Сириусу покоя, и он решил, что Джон никуда не денется. Блэк отправился за Эллой. «И где только Поттера носит?» - наконец, вспомнил он о Джеймсе. Элла шла медленно и, казалось, ничего интересного ситуация не предвещала, однако вскоре всё изменилось. Откуда ни возьмись, на арене показался новый герой. Раскрасневшаяся, со взъерошенными волосами и злым лицом, выскочила из темноты, как разъярённый бульдог, поклонница Джона. Она остановилась прямо перед Эллой. Высокая и спокойная, Элла и её злобная коротышка оппонентка выглядели весьма комично, но Сириусу было не до смеха, он с напряжением ждал того, что будет. - Ты… - выдохнула брюнетка Элле в лицо. Та продолжала сохранять спокойствие. На её губах заиграла та мерзкая улыбочка, которая обычно предвещала пакости. - Чего хотелось, солнышко? – спросила Элла, щурясь, довольная собой. - Ты крадёшь чужих возлюбленных! – воскликнула брюнетка. Элла расхохоталась, уровень довольства собой в ней сейчас зашкаливал. - О ком именно ты говоришь? Мой багаж большой. - Тварь неблагодарная! – бросила брюнетка. Эллу это, конечно, только забавляло. – Я говорю о Джоне, с которым ты только что гуляла за моей спиной! Элла на секунду растерялась. Кажется, она никаким образом не могла подумать, что речь идёт о Джоне. В её голове он уже был выброшен за ненадобностью. - А ты что, встречаешься с ним? – удивилась Элла. Уверенность в её голосе заколебалась. - Ещё нет, но скоро буду. Элла засмеялась, однако уже как-то нервно. - Слабо верится! – усмехнулась она. - Так проверим? – хмыкнула брюнетка и скорым шагом зашагала в сторону, откуда пришла Элла. - Куда это ты? – взвизгнула Элла. – Джон мой! – она засеменила за брюнеткой. Сириус протёр глаза и побежал за ними. Он и вообразить не мог ещё пару часов назад, какие страсти будут вертеться около Джона. Сейчас Сириус ничего не боялся и ни за что не болел, он не знал, что будет и не знал, как лучше поступить, поэтому он просто смотрел. «Да где же Сохатый?» - в очередной раз пронеслось у него в голове. Одному ему было сложно разбираться в этой стремительно меняющейся ситуации. Когда соперницы подбежали к месту, где Элла распрощалась с Джоном, его уже не было. Устроив напоследок словесную перебранку, в которой каждая кичилась тем, что быстрее завоюет сердце легендарного Джона, они обе поспешили убраться в замок. Сириус поплёлся за ними. Девушки держались друг от друга на расстоянии нескольких метров. Первой шла брюнетка, за ней – Элла. Сириус следом. Он проводил их до гриффиндорской гостиной и подождал до тех пор, пока они не поднялись в спальни девочек. Затем поднялся в свою спальню, кинул мантию на постель и вздохнул. В комнате был Питер, он рылся в своих вещах и что-то бормотал. - Не видел Джеймса, Хвост? – спросил Сириус. - Нет, а где вы пропадаете всё время? – спросил Питер каким-то странным тоном. Видно, ему хотелось поучаствовать в делах Сириуса и Джеймса, его терзала обида за то, что ему не предложили присоединиться. Сириус увидел это в одночасье. Он удивился на секунду таким странным переменам в поведении Хвоста, но в целом ему было не до того, поэтому он просто махнул рукой, ничего не ответив, и тут же выскочил из комнаты. Ему нужно было найти Джона, во что бы то ни стало. Он решил начать с гостиной. Пробегая глазами по сидящим и обходя кресла со всех сторон, он, наконец, нашёл Джона. Тот сидел, подперев голову рукой с совершенно несчастным видом. Брови его выписывали печальные па. Как только он увидел Сириуса, вид его стал таким жалким, будто он был псом, ожидающим хозяйского тумака, но Сириус улыбался, и Джон слегка опешил. Сириус присел рядом и глубоко вздохнул. - Грядут перемены, Джонни! - подмигнул он. – Не вешай нос. Джон ничего не ответил. Он понятия не имел, что такого хорошего он сделал, но раз его хвалили, то он улыбнулся, а брови его судорожно задёргались. *** Джеймс лежал, глядя в потолок Выручай-комнаты. Всё в его сознании плыло. Снейп сказал - зелье, которое они только что пили, безвредно, и Джеймс верил ему. Он в жизни не пробовал ничего подобного. Удовольствие в постели после принятия зелья было непередаваемым. Да и в целом Джеймс чувствовал, что его мозг отказывается работать, просто расслабляется и плывёт в далёкие неведомые места. И Джеймсу это нравилось. Он ощущал, как его голова вертится, а тело становится большим, невероятно большим. Снейп прижимался тёплой щекой к его груди. На него это зелье действовало слабо. Его навык окклюменции был высок и мастерски отточен. Снейп сразу понял, что закалять разум можно не только в общении с теми, кто пользуется легилименцией. Ведь таких людей ещё поискать. Он догадался, что противостояние наркотикам тоже укрепляет силу разума. Чего только Снейп не перепробовал: слабые и сильные зелья, заклинания, травы, порошки. Каждый раз он пытался не давать им затуманить свой разум, и со временем отточил это до мастерства. Сейчас он не смог бы впасть в беспамятство, даже если бы захотел. Но он научился получать удовольствие именно от того, что находился на грани. Сладкое щемящее чувство щекотало ему горло. Ему хотелось расслабить разум и отправится в долину кайфа, как это сделал Джеймс и сделали бы другие, но он этого не делал. Он дисциплинировал жаждущий разум и держал его в узде. Снейпу было не впервой подолгу балансировать на этой грани, и он получал от этого реальное удовольствие. Часто раньше, когда он случайно касался Лили, его подростковый организм получал такой процент возбуждения, что он уже не мог сдерживаться. Эффект был куда слабее, чем от наркотиков, но всё же уже тогда Снейп умел находить эту грань и балансировать на ней. Боль и жажда начали доставлять ему особый сорт удовольствия. А Лили ни о чём не догадывалась: ни о его возбуждении, ни о какой-то там грани. Если Снейп хотел, он мог скрыть всё, что угодно. Ни один мускул на его лице никогда не дрогнул бы: ни когда он лгал, ни утаивал что-то, ни когда чувствовал какие-то сильные эмоции. За годы он смог превратить свой мозг в точную систему. Он мыслил логически и тренировал это, он запирал свою голову так, чтобы никто и никогда не смог догадаться о потаённых мыслях, планах и желаниях. И этим Снейп гордился больше всего, что он сделал за свою пока короткую жизнь. Сейчас он захотел принять зелье лишь потому, что это увеличивало силу оргазма. Ему было интересно также, как Поттер будет себя вести и что будет говорить. Вдруг скажет что-то полезное. Северус никогда не упускал шанс извлечь выгоду, так уж он был воспитан жизнью. Ему вечно приходилось урывать свой кусок, иначе бы он остался ни с чем. В бескорыстие он не верил, он боялся его, как боялся сближения, как боялся своих чувств, как боялся Лили, как боялся временами Джеймса. - Поттер, - шепнул он. Джеймс посмотрел на него затуманенным взглядом. – Не хочешь мне что-нибудь сказать? – Снейп не знал, зачем спросил это. Просто ему было интересно, как будет вести себя Джеймс, если его провоцировать. - Что-то чёрное надвигается, - промямлил Джеймс. – Я как флажок, туда же – куда подует ветер. Мой ветер, не мой… Я, кажется, люблю тебя. Снейп опешил, в ушах загудело. Послышалось? Зелье овладело им? Что такое происходит? Он чувствовал, как его затягивает в пучину, как мозг сдаётся. Северус вернул себя в исходное состояние. Он был измотан. Он закрыл глаза. В его голове носились мысли, как чайки; как чайки же они громко кричали в его уши, и он не мог заглушить криков: «Служить Тёмному лорду не просто, не каждый сможет пройти испытание… Я устала, Снейп, оставь меня в покое… Ты никчёмный щенок, я ненавижу тебя и твоего отца… Кажется, кто-то сейчас огребёт, Нюниус!... Северус, вы вечно всё делаете не так, как я сказал. Зельеварение – наука точная… Что-то чёрное надвигается…Ветер, флажок, ветер… Я люблю тебя». Ласточки продолжали кричать, но Северус уже провалился в сон. *** На следующее утро Джеймс чувствовал себя прекрасно, хотя мало что помнил с прошлой ночи. У него ничего не болело, он будто отдохнул на целый год вперёд. Джеймс считал, что заслужил это, и потому не чувствовал перед Сириусом никакой вины. Спустившись на завтрак, он отыскал Сириуса и сел рядом. Ожидая град упрёков, Джеймс принял скучающий вид. Однако Сириус был настолько задумчив и сбит с толку, что не стал особо сильно упрекать друга. - Где ты был, чёрт тебя побери?! Тут такое произошло, пока ты где-то шлялся! - Да ну? – скучающим тоном спросил Джеймс. – Прямо такое произошло…. – он был уверен, что Сириус преувеличивает, но спорить не хотел. - Заткнись и слушай! Сириус принялся рассказывать возникшую вокруг Джона войну за его персону, пока Джеймс жадно уплетал завтрак. Рассказ Сириуса превзошёл ожидания Джеймса, действительно, поворот был крутым. По окончании рассказа Сириус высказал свои предположения на счёт дальнейшей стратегии поведения. Они должны будут по очереди следить за каждым свиданием Джона, а также стопроцентно влиять на него и устраивать всё так, чтобы он рассказывал им каждую мелочь. Сириус уверял, что не за горами тот день, когда между Эллой и Джоном случится связь, тогда можно уже подстроить всё так, чтобы Римус это увидел. - Это произойдёт буквально на днях, расслабляться нельзя! – волновался Блэк. - Мне не привыкать, Бродяга, - протянул Джеймс. – Надо, так надо. Но Джеймс недооценил ситуацию. Следующие два дня были просто пыткой для него, канителью, круговоротом событий. Между Эллой и брюнеткой началась нешуточная вражда, они делали друг другу пакости на каждом шагу. У Джона случалось по четыре свидания в день, два с Эллой, два с брюнеткой. Как бы он ни хотел связываться с брюнеткой, Сириус убедил его, что это нужная мера для поддержания его репутации ловеласа. Джон стал пафосным до невозможности, взирал на всё вокруг, как король на свои владения, а брови его, казалось, готовы были подняться выше лба. Сириус и Джеймс по очереди сопровождали Джона без его ведома под мантией-невидимкой во время всех этих свиданий. А после давали ему дружеские советы и просили всё им рассказывать. Джеймс вымотался: он почти не спал, не общался в эти два дня со Снейпом, терпел изнурительные тренировки, а затем нервотрёпку от Сириуса. А Блэк рассчитывал: брюнетка и Джон пока ещё вели милую игру в кошки-мышки, но и Элла не делала решающих ходов. Тогда Сириус решил совершить бросок. Путано объясняя Джону, зачем это нужно, он уговорил его соврать Элле, будто брюнетка предлагала ему секс. Это должно было спровоцировать Эллу на такое же предложение, тогда Джон должен был назначить точное время 15.30 и точное место: выбранный Сириусом пустующий класс на третьем этаже. Весь предстоящий диалог Джона Сириус тщательно с ним отрепетировал. От каверзных вопросов о месте и времени Сириус выкрутился тем, что именно в это время именно этот класс будет сто процентов пуст и их никто не потревожит. Мол, надёжнее места не найти, уж кому как ни Сириусу знать это. Отрепетировав с Джоном весь диалог до дыр, он послал его на исполнение подвига. А сам под мантией следовал за ним. Сириус был так одержим исполнением своего плана, что вёл себя абсолютно неспокойно, и конспирация была на самом низком уровне. Однако у Джона получилось: подозрительные вопросы Эллы Джон отпарировал, как Сириус его и учил. И всё было сделано как нельзя лучше. Однако Сириус не спал всю ночь, что-то мучило его и грызло изнутри. Не только то, что всё может сорваться. Ему вдруг стало страшно причинять Римусу боль. Чуть только он представил его чахоточную фигуру в настроении перед полнолунием, перенёсшего болезнь, поссорившегося с Эллой – какой же удар Сириус готовит ему! И всё-таки, это была необходимость, Сириус не мог отступить сейчас. Так надо – повторял он себе… так надо. Не спавший ночью, на следующее утро Сириус проснулся разбитым, с затуманенной головой и воспалённым взглядом. Его решимость поубавилась, он уже сам себе не верил, он только хотел, чтобы у Римуса всё было хорошо. Но это было невозможно без боли. И Сириус мучился. Джеймс пытался как-то приободрить друга, но у него плохо это получилось. Во-первых, Джеймс не знал истинной сути плохого настроения Сириуса, а во-вторых, друг с другом они никогда не говорили по душам, а утешение уж тем более не входило в программу. Это была больше прерогатива Люпина. На занятия мародёры не пошли, после утренней тренировки Джеймса они проболтали с Сириусом до обеда. Сириус пытался снять напряжение, но это выходило плохо, и он просто решил – действовать, больше не думать ни о чём, а действовать, а дальше будь, что будет. Джеймс не мог ему помочь в совершении главного квеста – у него была обеденная тренировка. И Сириус должен был действовать в одиночку. Когда он отправился в больничное крыло, на часах было 15:25, он боялся опоздать, но в то же время знал, что Джону и Элле нужно дать время для большей эффектности сцены. Сириус зашёл в палату. Римус уже собрался. Надвигающееся полнолуние всё больше и больше давало о себе знать: синяки под глазами Римуса выглядели так, словно он не спал двое суток; Люпин был бледен и невероятно худ. У Сириуса сжималось сердце от одного его вида. Злость просачивалась сквозь Люпина, но он старался сдерживаться, как и всегда, хотя Сириусу совсем не нужно было, чтобы Римус сдерживался. Он всеми силами хотел хоть как-то облегчить его боль. «Я собираюсь облегчить его боль всё той же болью… Зато его никто не будет обманывать, больше никто», - со злостью подумал он. Он уже не сомневался в правильности того, что делает. Не сомневался ни на секунду. И пусть на него самого накатывала тяжёлая грусть. - Рад тебя видеть, - сказал Римус. Сириус подошёл к Люпину и стиснул его в объятиях, слегка похлопав по плечу, чтобы это не казалось подозрительным. Малейшее прикосновение к Люпину доставляло ему невероятное удовольствие, внутри всё сжималось. - Пойдём, - буркнул он. Римус послушно пошёл за ним. - А куда мы? – спросил Люпин. У Сириуса царапало в горле, он не мог произнести ни слова. «Так надо, так надо, сделай это, сделай это быстро и ни о чём не думай!» - приказал он себе и пошёл быстрее. Люпин шёл за ним. - Просто пойдём, хорошо? – смог он выдавить из себя напоследок. - Ну пойдём, - неуверенно ответил Римус и потащился за Блэком. В висках у Сириуса стучало. Но раз он что-то начал, он не мог сдаться, не мог. «Просто сделай это и всё, всё наладится, рано или поздно».