Холодное тело, железное сердце

С Имаёши Ханамия встретился примерно через неделю после начала конца света. К тому моменту Ханамия успел вдоволь поприключаться, набраться опыта и даже несколько обнаглеть. То есть еще больше обнаглеть. Человека, который в день начала апокалипсиса первым делом угнал машину, а вторым — вынес высокочастотный приемник из магазина радиоприборов прямо на глазах у изумленного охранника, вряд ли можно было назвать скромным и застенчивым. Охранник, кстати, даже попытался его остановить, но тут в магазин прямо через стеклянную витрину ввалилось несколько зомби, и всем резко стало не до Ханамии. Третьим делом он обнес оружейный магазин. Тут его уже никто не пытался остановить — владельцы и персонал, похоже, сориентировались в ситуации и сбежали, предварительно прихватив с собой все, что смогли унести. Тем не менее, на долю Ханамии тоже осталось: мародеры тут еще не побывали. Он стал первым. Четвертой на очереди стояла аптека, пятым — продуктовый магазин. Разумеется, везде Ханамия действовал очень быстро, так что успел вырваться из центра до того, как начались самые страшные пробки. Тем не менее, он оказался не быстрее властей. Он не проделал еще и полпути до границы префектуры, когда по радио сообщили, что «в связи с эпидемией по всему Токийскому столичному округу объявлен карантин, и жителей настоятельно просят не покидать места своего жительства». Что в переводе на простой язык означало, что границы префектуры перекрыты. Он бы, может, попробовал все-таки прорваться. Но украденная радиостанция перехватывала в том числе и полицейские частоты, а там сообщали много интересного — и частоту заслона, и приказ при попытках прорыва стрелять на поражение, и тому подобные вещи. Не говоря уж о том, что на всех выездах выстроились километровые очереди из машин. Один случай — и это будет очередь из машин, полных зомби. Хотя нет, не успеет, скорее их всех раньше расстреляют из огнеметов. Нет, так глупо он погибать не намерен. Он выберется позже, когда народу станет меньше, а бдительность военных ослабнет. Ну, или когда зараза прорвется через заслон, и конец света начнется по всей Японии. На первое время он обосновался на складе комбини. Здесь было практически все, что нужно для жизни, и это место было слишком маленьким, чтобы привлечь кого-то еще. Люди любят сбиваться в стаи, особенно в таких ситуациях, а здесь стая не поместится. Полки в магазине были практически полностью разграблены, но до склада никто не добрался. Машину Ханамия оставил снаружи: даже если ее угонят, когда надо будет выбираться, он найдет себе другую. А пока она ему не нужна — от зомби он уйдет и на своих двоих, он уже видел достаточно, чтобы оценить их возможности. Там же, на складе, он наконец нашел возможность осмотреть себя. Так вышло, что когда он грабил аптеку, туда через подсобку ворвался одиночный зомби — судя по белому халату, бывший сотрудник. Ханамия не успел выстрелить, и ублюдок налетел на него. Пришлось проламывать ему череп рукояткой пистолета, а расстреливать уже потом. Но во время этой разборки мертвяк все-таки успел вцепиться зубами Ханамии в плечо. Укус сочился кровью, которую все никак не получалось унять. Тем не менее, никаких изменений в себе Ханамия не ощущал. Грызть людей не хотелось, не больше, чем обычно, во всяком случае. Зеркало отражало землистую рожу, синяки под ввалившимися глазами и стоящие дыбом волосы — не то чтобы Ханамия когда-то выглядел иначе, особенно вскоре после экзаменов. Все же в эту ночь Ханамия не стал спать — накачался энергетиками и кофе из банок и ждал. Если ему суждено стать зомби, по крайней мере, это произойдет не во сне. Но ничего не случилось. Он провел на складе два дня, потом ушел оттуда, потому что у него кончились патроны. Улицы кишели зомбаками — только успевай расстреливать. Когда-нибудь их должно стать меньше, когда зомбанутся все, кто не в состоянии за себя постоять, и останутся только вооруженные и не намеренные продать свои мозги задешево, как Ханамия. Тогда пойдет обратный процесс — больше жертв станет среди зомби, чем среди живых. Несколько раз во время своих перемещений Ханамия видел, как зомби пожирают своих жертв. Ни разу у него не возникло желания вмешаться. Овцы и бараны достойны лишь того, чтобы их отвели на бойню, забили и сожрали. Не хочешь быть едой — докажи, что ты не овца. А в компании он не нуждался, тем более в компании кого-то, кто висел бы на нем мертвым грузом. Но на исходе первой постапокалиптической недели он услышал вой и скулеж зомбей, сопровождаемый выстрелами. К тому моменту Ханамия освоился в происходящем настолько, что у него появился ресурс на не относящиеся к выживанию эмоции, например, на любопытство. Другой человек означал как минимум новую информацию, а радиоэфир уже два дня как был мертв, и Ханамия начинал потихоньку испытывать информационный голод, настолько, что даже залез в библиотеку и попытался выйти в интернет через тамошний компьютер, но интернет, понятное дело, не работал тоже. Он пошел на выстрелы и вскоре вышел в крошечный тупичок между домами. Кто-то загнал в этот тупичок большую группу зомби, перекрыл им выход машиной «скорой помощи» и теперь хладнокровно расстреливал из окон. Стрелков было человека четыре. Ханамия залез на машину, чтобы посмотреть поближе. Почти сразу же пальба из одного из окон прекратилась, и оттуда высунулась знакомая очкастая харя. — О, Ханамия! — Имаёши радостно замахал рукой. Ближайший к нему зомби попытался вскарабкаться на стену, чтобы добраться до него, и Имаёши почти не глядя разнес ему голову. Это было красиво. — Не хочешь поучаствовать? — А что это у вас за акция? — спросил Ханамия, вынимая пистолет из-за пояса. — А это мы хотим немного улицу расчистить, а то в магазин ходить неудобно, — широко улыбнулся Имаёши. Закончили они быстро, после чего трое стрелков — никого из них Ханамия не знал, и все они, похоже, слушались Имаёши — погрузились в «скорую», а Имаёши сел за руль и предложил Ханамии место рядом. После чего они действительно поехали в магазин, где нагрузили машину жратвой, а потом отправились на место дислокации группы Имаёши. Это была небольшая муниципальная клиника широкого профиля. Тут, как объяснил Ханамии Имаёши, было практически все, необходимое для автономной жизни, включая электрогенератор. Им, правда, на постоянной основе не пользовались, чтобы не расходовать топливо. К удивлению Ханамии, он обнаружил в группе Имаёши некоторое количество знакомых. Ну, скажем, присутствие Вакамацу Коске его не удивило, в конце концов, они с Имаёши когда-то учились вместе, мало ли, может, продолжили общаться, но вот наличие таких странных личностей, как Митобе из Сейрин и его неадекватный приятель, а еще разыгрывающий из Шутоку, было странно. Кроме того, было там изрядно народу, Ханамии незнакомого, от которого никакой пользы быть не могло, ну или могло, но очень мало. Однако когда Ханамия спросил у Имаёши, зачем ему все эти люди, тот сначала удивленно вскинул брови, а потом заулыбался. — Ах, так ты за естественный отбор, Ханамия! И больше ничего не сказал. Зато через какое-то время Ханамия узнал, почему в действительности Имаёши избрал в качестве своей резиденции именно клинику. Тут была лаборатория с множеством полезных приборов и даже реактивов, а Имаёши, судя по всему, пытался исследовать проблему зомби. — Зачем? — спросил Ханамия. Сам он мог бы исследовать этот вопрос из чистого любопытства, но знал, что Имаёши никогда и ничего не делает, не имея цели. — Ну как же… — улыбнулся тот, по обыкновению щурясь. — Пойму, что они такое, найду средство либо излечения либо профилактики и спасу человечество. И понять по нему, шутит он или нет, было совершенно невозможно. — Значит, ты не думаешь, что они восставшие трупы и все такое? — спросил Ханамия. У него тоже были кое-какие мысли, но сначала хотелось услышать версию Имаёши. — Разумеется, нет, — проговорил Имаёши с таким видом, будто точно знал, о чем Ханамия в этот момент думает. — Да ты и сам это понимаешь. Как минимум они не пахнут разложением. Да и… невозможно это, — он широко улыбнулся. — Трупы не встают, Ханамия. Всю первую после встречи ночь они провели за разговором. — Что, по-твоему, ими движет? — спросил Имаёши. Они расположились на крыше больницы: Имаёши лежал, заложив руки за голову, а Ханамия сидел, привалившись к поребрику, и смотрел в удивительно ясное небо. Ни тебе гудения машин, ни музыки, ни неоновых огней… только звезды, вой зомби и редкие далекие выстрелы. Романтика… — Не знаю, — Ханамия передернул плечами. — Не думал еще об этом. Голод? — Не думаю, — задумчиво проговорил Имаёши. — Ты много видел нападений зомби за эту неделю? — Сколько-то видел. — А обратил ли ты внимание, что если много людей и много зомби, зомби грызут ровно до тех пор, пока человек не станет одним из них? А если один человек на группу зомби, они грызут его до смерти? Ханамия задумчиво посмотрел на него. — Так голод мог бы это объяснить, нет? Некоторое время Имаёши лежал неподвижно, потом залез в нагрудный карман и достал оттуда что-то, неярко блеснувшее в лунном свете. — Мог бы, — проговорил он, разглядывая это что-то. — Но не объясняет. Это не выглядит так, будто они удовлетворяют голод. Скорее похоже, будто они хотят всех людей сделать зомби. Причем лично. И когда жертва одна, ее не могут поделить и разрывают на куски. — Он вздохнул и сжал то, что рассматривал, в кулаке. — Они ведь не едят своих жертв, Ханамия… почти не едят. Только рвут. — Что там у тебя? — спросил Ханамия. Имаёши снова вздохнул. — Ничего, что имело бы для тебя значение, Ханамия. Какое-то время спустя Ханамия узнал, что за сокровище таскает с собой Имаёши. Это было обручальное кольцо — маленькое, на тонкий женский пальчик, изящное, с красиво граненым камнем. Собственно говоря, Имаёши показал ему кольцо сам — во время еще одного разговора. А началось с того, что Имаёши попросил Ханамию добыть ему живого зомби. В смысле, целого, не убитого — Ханамия все еще не был уверен, что зомби можно называть живыми. Прошло уже месяца полтора с начала апокалипсиса, и у Ханамии к тому моменту сложилась репутация человека, который может пойти куда угодно, достать что угодно и вернуться без единой царапины. Тогда же о нем начали говорить, что Ханамия Макото настолько ужасен, что даже зомби его не трогают. Другие люди, впрочем, ходили с ним неохотно: Ханамия своих спутников не берег и спасать не рвался. Имаёши перестал настаивать на том, чтобы Ханамия не ходил один, после первого же такого случая. Однако на добычу живого зомби помощь взять пришлось: один бы Ханамия не справился чисто физически. Более того, ходить пришлось дважды — после первой попытки стало понятно, что вязать зомби совершенно бесполезно: они выдирались из любых пут, ломая собственные конечности и выворачивая суставы. На второй раз у него с собой был заряженный шприц с миорелаксантом. И это подействовало. — Зачем тебе живой зомби? — спросил Ханамия, наблюдая, как Имаёши прикручивает зомби к столу мотками скотча. — Исследовать буду, — улыбнулся Имаёши. — Надо же понять, что там такое. К тому моменту, как он закончил приматывать зомби, действие препарата иссякло, и пленник начал рваться на волю. Ханамия сначала хотел уйти — препарирование зомбей его не увлекало, — но не ушел. И вовсе не потому, что волновался за Имаёши. Разумеется, нет. Зомби перестал дергаться после того, как Имаёши извлек его мозг. Даже стрелять не понадобилось. К тому моменту тело подопытного было в лоскуты: клочья одежды, скотча и мяса, слегка напоминающие очертаниями человека. Справедливости ради следовало заметить, что это была заслуга не только зомби — Имаёши постарался, по очереди извлекая органы. — Сердце бьется, — заметил он, вынимая упомянутый орган. — Но очень слабо. Интересно, да, Ханамия? — Да, — меланхолично согласился Ханамия, разглядывая потолок. — Но меня сейчас вырвет. — Ой, да ладно тебе! — рассмеялся Имаёши. Выяснилось, что без сердца и всех прочих органов зомби вполне в состоянии жить. В желудке даже обнаружились куски плоти — непереваренной. — Еще не вырвало? — заботливо поинтересовался Имаёши. Извлечение же мозга стало фатальным. — Ясно, — проговорил Имаёши, аккуратно укладывая мозг в контейнер с формалином. — Что бы там ни было, оно в мозге. — Классика, — сказал Ханамия. — Именно поэтому во всех фильмах и даже в играх зомбакам всегда стреляют в голову. А вечером — они снова сидели на крыше — Ханамия все-таки спросил: — Семпай, а на кой черт тебе все это нужно все-таки? Денег и славы хочется? — Нет, — ответил Имаёши, помедлив. — Хочу вернуть старый мир. Ханамия повернулся к нему всем телом. Не то чтобы он был удивлен, нет. Он, в общем, понимал, зачем можно хотеть назад старый мир. Горячая вода, вкусная еда, работающие телефоны, возможность пойти куда угодно без оружия и подспудного страха, что не вернешься назад… Скука. — Зачем? Имаёши посмотрел на него в упор своим взглядом-рентгеном. Потом вздохнул. — А тебе хорошо, верно, Ханамия? Сунул руку в карман, извлек свое сокровище и поманил Ханамию ближе. Тот подошел — и увидел кольцо. Лицо у Имаёши в этот момент было такое, что Ханамия подавился шуткой про «не маловато ли оно тебе, семпай?». — Я собирался сделать предложение, когда она вернется. Она уехала примерно за неделю до всего этого отдыхать с родителями. И ты знаешь, с одной стороны, я рад, что ее нет во всем этом бедламе, с другой — от нее было бы немало пользы… — он вздохнул. — Не говоря уж о том, что я скучаю. — Кто она-то? — грубовато спросил Ханамия. Он не расчувствовался, нет. Просто некстати вспомнилась ночь накануне конца света… — Сацки, — такой улыбки у Имаёши Ханамии видеть еще не доводилось. — Момои Сацки. Больше они об этом не говорили. Будь это не Имаёши, а кто-то другой, Ханамия бы не преминул пройтись на тему, а чем дама сердца занята сейчас и не свалила ли уже в дальние дали, подальше от зомби, наплевав на своего верного возлюбленного. С Имаёши так играться было попросту опасно. Может, зомби его, Ханамию Макото, и не жрут, но вот что Имаёши Шоичи сожрет и не подавится — в этом Ханамия не сомневался. Вообще-то формальным лидером группы, засевшей в клинике, считался не Имаёши, а Вакамацу. Но он относился к бывшему семпаю с таким уважением, переходящим в пиетет, что все автоматически признавали Имаёши главным. А поскольку Имаёши явно покровительствовал Ханамии, тот очень быстро стал в группе на особом счету. Не то чтобы Ханамия этого не заслуживал в любом случае, впрочем: в конце концов, это он таскал медикаменты из отдаленных больниц и аптек, это он мог провести несколько суток «в поле», как они говорили, и вернуться живым, это он нашел несколько раскиданных по Токио локаций с выжившими. Это ему подсовывали фотографии друзей и родственников и просили опознать их среди выживших — а вдруг повезет? — или хотя бы среди зомби, это у него на ушах регулярно висел бывший разыгрывающий Шутоку — Такао, вот как его звали, — и терроризировал расспросами, не видел ли Ханамия где-нибудь во время своих вылазок Мидориму. В ответ на это Ханамия когда огрызался, а когда закатывал глаза и делал загадочное лицо. Очень ему нравилось, какой надеждой освещалось лицо Такао в эти моменты. Сам Ханамия никого не искал ни среди живых, ни среди неживых. В Токио проживает — проживало! — четырнадцать миллионов человек, какие шансы найти среди них знакомых? Чудо, что они с Имаёши встретились! Четверо мудаков, связавшие его и бросившие на съедение зомбям, были из другой группы. И Ханамия совершенно не был перед ними в чем-то виноват. В конце концов, он не тащил их с собой, они сами навязались. А вышло так. Другим группам он тоже доставлял полезное — не просто так, конечно, даже в этом мире было чем расплатиться. Предполагался рейд в аптеку, причем не в простой драгстор, а в больничную. Ханамия, разумеется, собирался пойти один, но заказчики — по-видимому, он не внушал им доверия — заявили, что все же отрядят с ним помощников. И выдали ему этих четверых мудил. Вернее, тогда их было пять. В какой-то момент они разошлись в разные стороны, разделившись на пары — от чего Ханамия опять же отказывался, в конце концов, его эта ебучая командная игра достала еще во времена школьного баскетбола. Если бы ему сейчас была нужна команда, он бы создал ее себе сам, благо опыт есть. Тем не менее, его доводам не вняли и отправили с ним напарника. Стоит ли удивляться, что Ханамия вернулся один? Люди гибнут, это, в конце концов, апокалипсис, вокруг кишат зомби, всякое может случиться. Да и нечего хватать то, что Ханамия увидел первым. Оставшиеся четверо отчего-то на Ханамию разозлились и пытались его прибить прямо там, на месте, но он от них благополучно ушел. К заказчикам возвращаться не стал: а вдруг там такие же дурные? Он полагал, что с этой историей покончено, но четверо мудаков, как оказалось, так не думали.