Ловушка

      Всем пилотам их эскадрильи дали увольнительную сразу же после возвращения на базу, и Тайрон был несказанно рад передышке. Пусть всего день, но он мог побыть наедине с собой и попытаться разобраться со своими мыслями. Никто не будет стоять над душой, никто не пристанет с вопросами, почему он такой хмурый и сам на себя не похож, и не придётся скрывать свои истинные чувства.       Прошло всего несколько дней с момента окончания злополучной операции на Эсионе, а Флоссу казалось, что он стал старше минимум на несколько лет. И в расположение части вернулся совершенно другой человек. Раздавленный морально, разочарованный, лишённый иллюзий, растерянный и обозлённый. Обозлённый прежде всего на себя самого — за былую наивность, за то, что был таким доверчивым идиотом и позволил втянуть себя во всё это. Теперь его руки по локоть в крови, и винить кроме себя некого. Да, Тайрон был солдатом и всего лишь выполнял приказ, отданный свыше. Но ведь выполнил его всё равно, даже несмотря на отвращение, которое испытывал. И не попытался хоть как-то помочь несчастным, обречённым на гибель. Здравый смысл говорил Флоссу, что он всё равно ничего не мог сделать, только подставил бы себя, но от этого было не легче. Пилот понял, что в нём что-то сломалось после резни на Эсионе. И от себя было противно. Словно вывалялся в грязи и никак не мог отмыться. Теперь с этим придётся жить… И попытаться хоть как-то искупить свою вину. Тайрон понимал, что сделанного не вернёшь, но кое-что он всё же мог сделать. И начать следовало с себя. Ещё во время дороги назад лейтенант понял, что с Империей ему больше не по пути. Во всяком случае, не с такой Империей. Раньше он был слепо предан режиму, но теперь пелена спала с его глаз. И Антиллес, ситх его дери, был прав от начала и до конца. Как ни печально было это сознавать, но всё это время Флосс жил в мире иллюзий, принимая желаемое за действительное.       Пилот размышлял о том, что было бы, не встреть он на своём пути вражеского аса. Как долго он бы оставался наивным дураком, позволяя водить себя за нос? Прозрел бы хоть когда-нибудь, или в итоге его бы просто сломали? Тайрон злился. Лучше бы этой встречи никогда не было. Но… Кого он обманывает? Не случись встреча с Пронырой-лидером, произошло бы что-то ещё. Тот же Эсион никто не стал бы отменять ради одного конкретного лейтенанта. Так что Флосс пришёл к неутешительному выводу — он всё равно рано или поздно столкнулся бы со страшной правдой. Просто прозрение происходило бы дольше. И, возможно, ещё болезненнее. Он до последнего оправдывал бы Империю. А в этом была и другая опасность. Тайрон знал, что в попытках оправдать злодеяния мог бы просто потерять себя. Сначала закроешь глаза на какие-то мелочи, потом на вещи посерьёзнее. И в итоге просто не заметишь, когда станешь целиком и полностью поддерживать самые гнусные дела. А это было пострашнее, чем то, что происходит с ним прямо сейчас. Так что Веджа Антиллеса следовало не ругать, а благодарить. За то, что спустил с небес на землю, но уберёг от более страшной участи — быть фанатиком и марионеткой в руках тех, кто совсем не ценит жизнь и забыл о чести.       Решение оставить имперскую службу пугало, но ещё больше Флосса пугала перспектива остаться. Он больше не хотел участвовать в терроре и геноциде, не хотел просыпаться по ночам от кошмаров, в которых видел полные ужаса лица неизвестных ему людей. Но одно дело — осознать, что пора менять свою жизнь. И совсем иное — придумать, что делать дальше. От понимания, что он собирается дезертировать, лейтенанта бросало в дрожь, и неприятно кололо в груди. Если он сделает это, возврата к прошлому не будет. Если беглого пилота поймают, трибунал, не долго думая, приговорит его к казни. Дезертирство — это билет в один конец… Крах всей прежней жизни. Но и это было не самой большой трудностью. Тайрон не сомневался, что найдёт способ сбежать и не попасться. А вот куда ему идти потом?.. Кому нужен дезертир и предатель?       Вроде бы ответ напрашивался сам собой. Куда податься неплохому пилоту, только что разочаровавшемуся в прежних идеалах? Наверняка в Новой Республике его примут с распростёртыми объятиями. Но Флосс вовсе не был уверен, что хочет этого. И что найдёт там своё место. Да, он разочаровался в Империи, но Республика от этого ближе не стала. Слишком долго Тайрона учили, что повстанцы — враги, подлые мятежники, нарушители порядка. Что пришедшая на смену Альянсу Республика не имеет право на существование. Нельзя просто так в одночасье превратить врагов в друзей и проникнуться их идеалами. Республика оставалась такой же чужой и непонятной, как какое-нибудь Чёрное Солнце или синдикат хаттов. И к ней молодой человек не испытывал никаких тёплых чувств. Флосс родился при Империи, вырос в Империи, служил Империи… Всё, что он знал и любил, было связано с Империей. А о Республике он не знал ничего. Можно оставить службу, но это ведь не значит, что нужно примкнуть к врагу…       От подобных мыслей шла кругом голова, и пилот решил, что станет решать проблемы по мере их поступления. Сначала он уберётся подальше от базы и попробует замести следы, а уж потом подумает, что делать со своей жизнью дальше. Единственное, в чём лейтенант был уверен наверняка — прежде, чем начать новую жизнь, он вернёт долг. Пусть идеи Республики ему чужды, но кое-чем он был всё же ей обязан. Точнее не ей, а Веджу Антиллесу. Тайрон чувствовал себя виноватым в том, что случилось с пилотом, и если ещё не поздно, он попробует хоть что-то исправить. Возможно, он ещё успеет повлиять на судьбу командира Разбойного эскадрона. А если уже ничего не исправить, то в Республике, по крайней мере, узнают, как всё было. Они имеют право знать, что случилось с их героем. И не из имперских новостей.       В голове постепенно складывался план побега и дальнейших действий. После того, как окажется подальше от базы, Флосс планировал попасть на территорию Республики и выйти на республиканских военных. А потом… Будь, что будет. Пилот надеялся, что Ведж не врал, и никто не съест имперского дезертира с важной информацией. Правда, Антиллес ничего не говорил, что происходит с бывшими имперцами, которые не собираются переходить на сторону Республики. Если он придёт сам, его ведь не станут считать пленным? Было очень страшно, но Тайрон решил рискнуть. Если он хочет помочь Проныре, иного выхода всё равно нет. Даже если в итоге окажется, что республиканцы упекут его в тюрьму. Там, по крайней мере, до него не доберутся имперцы… И там будет хоть какой-то шанс остаться собой.       Оставалось набраться мужества и начать действовать. Но Флосс не мог сбежать, не сделав перед этим одно важное дело.

***

      Сослуживцы все, как один, решили отправиться в город и весело провести время в одном из излюбленных пилотами баров в обществе выпивки и девушек не самого пристойного поведения. Тайрон сказал, что у него иные планы, чем вызвал недоумённые взгляды. Несомненно, другие пилоты уже начали замечать, что с Флоссом что-то не так, но расспрашивать не стали — всем хотелось поскорее очутиться за пределами базы и отдохнуть, и причуды сослуживца их сейчас интересовали в последнюю очередь.       Оказавшись в городе, лейтенант направился в один из районов на окраине. Да, там можно было найти приключения на свою пятую точку, особенно если кто-то прознает, что он имперский пилот, но молодой человек надеялся, что его гражданская одежда не вызовет подозрений. Флоссу хотелось найти какую-нибудь второсортную забегаловку, где собирается очень разношёрстная публика, и можно слиться с толпой выпивающих и отдыхающих граждан. И в этом заведении непременно должна быть точка доступа к голосвязи. Перед тем, как решиться на отчаянный шаг, Тайрон хотел поговорить со своим отцом. И, если получится, с матерью. Неизвестно, увидятся ли они снова… Сказать хотелось очень многое, и парень понимал, что выходить на связь с территории имперской базы — по сути, донести на самого себя. Лейтенант не сомневался, что все сообщения персонала отслеживались и просматривались офицерами ИСБ. Вот почему пилот не пошёл с остальными и отправился на поиски забегаловки, отвечающей его требованиям.       Искомое нашлось достаточно быстро — в том районе, где очутился Флосс, подобные сомнительные заведения встречались на каждом шагу. Пилот заказал выпивку, смутно напоминающую лум, и примерно час потихоньку потягивал мерзкий на вкус напиток, приглядываясь к посетителям и стараясь оценить степень опасности для себя. Рядышком случилась пара драк, но пока Тайрону везло. Решив, что достаточно осмотрелся и больше не в силах выпить ни капли, молодой человек направился в кабинку голосвязи.       Флосс собрался с духом. Если честно, он не знал, что ему говорить. В открытую сказать ничего нельзя, придётся делать только намёки. Но связаться с семьёй всё же нужно, чтобы хотя бы попытаться предупредить их. То, что собирался сделать Тайрон в ближайшем будущем, может грозить опасностью его близким. Защитить он их не сможет, а вот отец — другое дело.       Лейтенант еле дождался, пока установится соединение. Сначала он увидел лёгкую рябь, потом материализовалось изображение Кева Флосса. Увидев, кто его вызывает, мужчина расплылся в улыбке.       — Сынок! Вот так неожиданность. Как же я рад тебя видеть. В последнее время ты нечасто балуешь нас звонками.       Тайрон невольно покраснел и потупился.       — Привет, пап… Да, я знаю. Прости… Я бы и рад звонить чаще, но сейчас столько всего навалилось. Я почти всё время в пути, нас постоянно перебрасывают с места на место, я то тут, то там. Но я очень соскучился, это правда.       Флосс-старший снова улыбнулся.       — Не нужно оправданий, я всё понимаю. Служба есть служба. И я очень рад, что ты нас всё же не забываешь. Давай, я сейчас позову маму, и мы все вместе поболтаем.       Тайрон дёрнулся.       — Нет! То есть… Не сейчас, ладно? Вначале я хотел бы поговорить с тобой наедине.       Кев сразу стал серьёзным и внимательно посмотрел на сына.       — Что случилось? Это на тебя не похоже.       Парень вздохнул, собираясь с силами.       — Да, кое-что произошло в моей жизни. Но я не знаю, как тебе сказать. Так, чтобы это не вызвало никаких подозрений, и чтобы не подставить вас. Честно, очень хочется рассказать, но не имею права. Ради вашей же безопасности. Поэтому я просто хотел сказать, что люблю вас с мамой. Я помню всё то, чему вы меня учили. Помню наши традиции. И хочу, чтобы вы знали — я никогда не сделаю ничего такого, что запятнало бы честь семьи и опозорило наших предков. Всё, что я делаю, и что ещё собираюсь сделать… На это есть очень серьёзные причины.       Флосс-старший нахмурился.       — Сынок, ты меня пугаешь… Что такого могло случиться, раз сейчас ты опасаешься за свою семью?       — Прости, папа, но я действительно не могу сейчас сказать. Скоро ты всё узнаешь и сам поймёшь. Просто знай… Мне пришлось увидеть то, что изменило мою жизнь. И я принял очень непростое для себя решение. Я почти ненавижу себя за него, но надеюсь, что поступаю правильно. Так подсказывает мне моя совесть. Скоро моя жизнь сильно изменится. Как, я пока не знаю. Надеюсь, это всё к лучшему. Если нет… Тогда я сам виноват. Когда ты обо всём узнаешь, про меня, скорее всего, будут говорить очень неприятные вещи. Наверняка мама будет плакать… Ради вашей безопасности, прошу, согласитесь со всем, что про меня скажут. Если будет нужно, отрекитесь от меня, я пойму это. Лучше так, чем подставить вас. Но в тот момент ты просто вспомни этот наш разговор. Вспомни, что у меня были причины поступить так, как я поступил, и что я всё время думал о вас. И постарайся не ненавидеть своего непутёвого сына.       Отец, не мигая, смотрел на него, и было совершенно непонятно, о чём он думает. Молчание затянулось, и по коже пробежал лёгкий холодок. Неужели уже сейчас между ними выросла стена? Наконец, Кев ответил. И голос его был одновременно мягким и серьёзным.       — Тайрон, я не знаю, что ты там удумал, но спасибо за предупреждение. Раз ты сказал всё это, тебя действительно припекло. И я верю тебе, сын. Что бы ни случилось, мы с мамой знаем тебя лучше всех, ведь ты наша плоть и кровь, мы тебя родили, вырастили и воспитали. Пусть говорят, что хотят… Но ты — Флосс. Достойный продолжатель нашего рода. Я прекрасно знаю, сколь много для тебя значит наша семья и наши традиции. Ты скорее умрёшь, чем подведёшь нас. Что бы ни случилось, ты всегда останешься нашим сыном. Мы любим тебя. И будем любить всегда. Уверен, что ты не способен совершить поступок, который может повлиять на наше отношение к тебе. Мне не важно, что скажут какие-то чужие люди, ведь я чувствую родительским сердцем. Когда придёт время, я сам разберусь, что к чему. И уже по факту решу, что предпринять. Я смогу обезопасить нас с мамой, не волнуйся. Наша семья играет слишком важную роль, чтобы просто так ввести против нас какие-то репрессии.       Молодой человек хотел сказать, что отец пока просто не знает, на что способна Империя, и что никакой статус на Арудуме может не спасти их, но промолчал. Кев Флосс давно не мальчик и в подобных предостережениях не нуждался. Кажется, он уже и сам смекнул, что к чему. Возможно, Флосс-старший понимал гораздо больше, чем хотел показать.       На глаза навернулись слёзы.       — Спасибо, папа… Не скажу, что теперь я спокоен, но я хотя бы сделал то, что должен был.       Кев снова оценивающе посмотрел на сына.       — У меня такое ощущение, что ты прощаешься со мной.       Парень сглотнул.       — Я хотел бы сказать тебе, что это не так, но сам не уверен в этом. Так что всё возможно…       Отец вздохнул.       — Что ж… Я не хочу думать, что это наш последний разговор. Буду верить, что все проблемы решатся, и скоро мы с мамой сможем обнять тебя. Но, в любом случае, удачи тебе, где бы ты ни был, и что бы ты ни делал. И наше с мамой благословение всегда с тобой.       Интересно, ему показалось, или в глазах Кева тоже блеснули слёзы? Рассмотреть толком не удалось, так как отец оглянулся через плечо.       — А теперь постарайся выкинуть из головы плохие мысли и улыбнись. Я слышу голос мамы, она возвращается из сада и скоро будет здесь. Думаю, нам пока не стоит говорить ей.       Тайрон согласно кивнул.       — Конечно.       После разговора с семьёй лейтенанту немного полегчало. Он понял, что может рассчитывать на родителей, а отец сделает всё возможное, чтобы защитить остальных. Вот теперь можно было заняться реализацией своего плана.       Пилот вышел из бара, слегка ёжась от холода и накрапывающего дождя, и направился обратно на базу. Время увольнительной подходило к концу. Но если он всё правильно рассчитает, то через несколько дней его не будет не только в этом паршивом городе, но и на планете.