«Весенний ветер особенный. Он вкусно пахнет: талым снегом, сырой землёй, ароматами распустившихся цветов. Он тёплый. От него не хочется прятаться. Напротив, ты становишься к нему лицом и веришь, что скоро всё изменится. Главное не упустить свой ветер перемен».
Я всё ещё стою, провожая взглядом Криса, и уже почти не вижу его, как вдруг налетает ветер. Пытаясь сохранить баланс, я отступаю назад — сильный порыв чуть не сбивает меня с ног. Со свистом осыпав пёстрыми лепестками с аллеи, ветер дарит мне запах… запах далёкого моря. Холодного серого моря. Я томно прикрываю глаза и тяну носом воздух, до краёв наполняя им свои лёгкие: «Как вкусно пахнет… " Наконец, освободившись от загадочного оцепенения, подхожу к дому, ввожу нехитрый код на домофоне и открываю тяжёлую металлическую дверь. Перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь к лифту и нажимаю на медного цвета кнопку, которая приветственно отвечает мне вспыхнувшим красным огоньком. «Интересно, почему Крис пошёл сегодня со мной? Какие цели он преследовал? Ну, не может такой, как он, обратить внимание на такого, как я. Не верю я. Не верю!» Пока жду лифт, прислушиваясь к тихому гудению мотора, внезапно ощущаю, как меня окутывает волна сильнейшего жара. Колючими иглами она впивается под кожу, вызывая дикое желание отчаянно кричать. Но из моего горла раздаётся лишь что-то похожее на шипение, и я мгновенно сгибаюсь пополам, глядя, как три, скреплённых между собой, маленьких цветочка, выпадают из моих волос прямо мне под ноги. «Как же мне больно!» — до скрипа я стискиваю зубы, так что в висках начинает что-то неприятно пульсировать. Болезненный огонь идёт от паха, быстро распространяясь по всему телу. «Чёрт, чёрт, чёрт», — я присаживаюсь на корточки. Одной рукой обхватываю живот в районе выпирающих тазовых косточек, другой начинаю судорожно шарить по всем карманам рюкзака: «Они должны быть где-то здесь». Но подавителей, которые дал мне папа два дня назад, нигде не было. Неужели я их забыл?! Царапая ногтями каменный пол, сгребаю упавшие цветки, буквально вваливаюсь в открывшиеся передо мной двери лифта и дрожащей рукой с силой несколько раз вдавливаю кнопку с цифрой «7». Прижимаясь к стене кабины, я стираю с лица выступившую испарину. Папа говорил, что первая течка самая неприятная: выделения обильные, повышенная температура, боль во всём теле, но самое ужасное — этот огонь желания, который превращает человека в животное, иначе и не скажешь. В заднем проходе влажном от смазки такой зуд, что волком выть хочется, а точнее упасть перед альфой и, задрав свой зад, скулить похотливой сучкой. Уже в каком-то полуобморочном состоянии дохожу до квартиры, и не с первой попытки попадая ключом в скважину, открываю дверь. Ударяя по ней пяткой с уже обратной стороны, слышу грохочущий хлопок и, не разуваясь, направляюсь в свою комнату. Таблетки лежат на рабочем столе, где я их вчера и оставил. Шурша серебристой упаковкой, добываю одну сине-белую капсулу и сразу проглатываю, не запивая водой. В следующий момент, понимаю, что сижу на полу, обняв колени и плотно закрыв глаза, чувствуя, как мой разбушевавшийся организм потихоньку успокаивается и боль трубит поражение. Глубокий вздох… Хорошо… — Твой запах меняется. Уверен, течка начнётся со дня на день. Конечно, лучше бы ты отсиделся пару недель дома. Первая течка всегда доставляет много проблем, особенно потому, что ты не знаешь в какой именно момент она может застать тебя, всё очень нестабильно. Но у вас же конец четверти, идёт контрольная неделя, так что… — папа протянул мне упаковку подавителей с синим маркером, которые судя по надписи действуют двадцать четыре часа. — Как только почувствуешь, что началось — сразу же выпей одну и напиши мне. Договорились? Приняв таблетки из его рук, я положительно кивнул. — Будь внимательным, пожалуйста, Том. Носи их всегда с собой. Всегда. С собой. — подчеркнул он в тот день. Течка началась вчера сразу после того, как я вернулся из школы. Так как я был дома один и в полной безопасности, то быстро справился с пламенем внутри меня. Хотя сказать, что мне было страшно — ничего не сказать. Я ещё несколько часов не мог успокоиться: никогда бы не мог подумать, насколько это мокро и болезненно. Хотя на самом деле меня испугала не сама боль, сколько понимание того, что её по природе может унять, а именно физическая близость с альфой: это вызвало во мне какой-то неприятный стыд, ощущение слабости, презрение к своей сущности. Вчера, после того как выпил лекарство, написал сообщение папе, чтобы скорее успокоить его нервы. В последнее время он был сам не свой, переживая за своего единственного и любимого сына. Казалось бы, дело осталось за малым — неделю вовремя принимать таблетки, всего-то! Но я и с этим, похоже, не справился. Если бы сегодня не отменили последний урок, дело могло бы закончиться куда хуже. Случаи, когда альфы насилуют течных омег, и в наше время не редкость. К тому же за окном весна: время, когда молодые альфы особенно опасны — почуяв столь желанный запах они теряют контроль и становятся совершенно неуправляемы. Интересно… если бы всё началось минут десять назад, когда Крис был рядом, что бы произошло? Притронулся бы он ко мне? Сомневаюсь… Он и сегодня, когда мы отходили от школы, несколько раз обернулся, будто боялся, что нас увидят вместе. Не думаю, что я заинтересовал его всерьёз, скорее у него какой-то другой интерес, о котором мне пока неизвестно. Опираясь ладонями в пол, я поднялся на ноги и сразу сунул упаковку с подавителями в карман джинсов — теперь точно не забуду! *** На следующий день. Прозвенел звонок, я закончил писать конспект, сложил тетрадь, сдвинув её в угол парты, и вышел из кабинета. Как обычно в обеденный перерыв, я направился в актовый зал, чтобы поиграть на фортепиано: кончики пальцев уже зудели в предвкушении. — Подожди, — вдруг услышал я чей-то голос за спиной и обернулся. Передо мной стоял Рональд, или просто Рон — высокий кареглазый альфа с шевелюрой темно-русых волос. Я поднял на него вопросительный взгляд: «Что ты хочешь от меня?» Рон всегда был очень хорошим парнем: успеваемость выше средней, прилежное поведение, да и никогда с его стороны я не слышал никаких грубостей. Только вот, хотя мы с ним и учились вместе с самой начальной школы, он никогда не пытался сблизиться со мной. Скорее, напротив, держался в стороне, будто я был каким-то прокажённым. — Слушай, — он смотрел на меня сверху вниз, скользя каким-то незнакомым взглядом по моему телу, — я тут подумал, Том… не хочешь сходить куда-нибудь вместе после школы? Может быть, в кино? Я изобразил удивление. Рон хмыкнул и, переминаясь с ноги на ногу, вдруг шагнул в мою сторону, заставляя меня отступить назад. В следующий миг его ладони упирались в стену, к которой уже прижались мои лопатки. Я оказался в его ловушке, совершенно не представляя как мне действовать дальше. Что с ним происходит? Его внимание ко мне удивило меня не меньше, чем странное внимание Криса — всё-таки они оба были довольно популярны у омег. — За последний месяц ты сильно изменился, — заметил он, наклоняясь ко мне и без стеснения принюхиваясь к запаху моих волос. — Такой… красивый стал. Опустив взгляд, я густо покраснел: он сказал, что я красивый? — И пахнешь обалденно… — он прикрыл глаза и я почувствовал прикосновение его губ к моему лбу. — Такой знакомый запах. Знаешь, похоже… так пахло в детстве… — Чего прилип к нему?! — услышал я грубый голос. Знакомый голос. Очень знакомый. Рональд, хмуря лицо в недовольной гримасе, освободил меня от своего плена и развернулся к источнику звука. — Мы тебе мешаем? — он, сложил руки на груди и широко расставил ноги, будто пытался закрыть меня собой от своего собеседника. Перед ним стоял Кристиан, в серых глазах которого плясали искры. — Зачем он тебе? — спросил Крис Рона, а после, прищурив глаза, бросил на меня взгляд, наполненный презрением. У меня от этого взгляда перехватило дыхание, и я, скользя спиной по гладкой стене, стал пятиться назад. — Тебе какое дело? — процедил Рон. В ответ на лице Криса возникла незнакомая мне наглая ухмылка, и он, молча, двинулся на одноклассника. «Что, чёрт возьми, у него на уме?» У меня поджилки затряслись, когда оказалось, он шёл вовсе не к альфе, а ко мне. Толкнув в плечо растерянного Рона, которого тут будто и вовсе не было, брюнет широкой ладонью припечатал меня к стене, а после наклонился и прошептал, обжигая мою кожу своим дыханием: — Уходи. Быстро. Слова альфы подействовали на меня, как сигнал «старт» для ракеты: стоило мне только освободиться от плена его руки, я тут же рванул прочь. Я торопливо шёл, не оглядываясь назад, а в голове был лишь образ разгневанного альфы и его вопрос, который он задал Рону: «Зачем он тебе?» Почему он так спросил? Потому что я кажусь ему недостойным такого альфы, как Рон? Наверняка, он сейчас говорит своему другу, а они вдвоём довольно много проводят времени вместе, что я не тот, с кем стоит заводить отношения. Кажется, я и правда понравился Рону, но теперь… Крис убедит его, что я — полное ничтожество. Что за игру со мной ведёт этот альфа? Я вдруг вспомнил тот его взгляд полный презрения — за что он так ненавидит меня? Лишь потому, что я — не такой, как все? Потому что я… немой? *** Спустя три часа после последних событий. Уроки закончились, почти все уже разошлись по домам, а я сидел на полу под лестницей, прижавшись к стене и, крепко обнимая свои колени, упирался в них влажным от пота лбом и шумно всхлипывал. «Больно… больно… больно…» Только когда закончился последний урок, и я уже было направился домой, действие подавителей начало ослабевать. Но тут, уверенно сунув руку в карман джинсов, я вдруг их не обнаружил, и меня охватила паника. И тут, как яркая вспышка — воспоминание: папа утром приготовил мне свежую одежду, и я, надев её, даже бровью не повёл — словно я вовсе и не омега, у которого идёт третий день первой в жизни течки. Какой же я рассеянный… Идиот! Глупый! Глупый! Глупый идиот! «Что же мне делать? Что же мне теперь делать? Что делать? Что делать? Что делать? Добраться бы до медпункта… НО я даже папе написать не в силах, какой там медпункт! Мне так плохо… я будто схожу с ума. И позвать кого-то из омег на помощь я не могу…» — Почему он плачет? — вдруг спросил до боли знакомый мне голос, который доносился как-будто бы издалека. И из-за своего тяжёлого состояния, я никак не мог вспомнить кому он принадлежит. — Кажется, у него течка, — прошептал кто-то второй. — Блядь… от него так пахнет… — хрипло произнёс третий незнакомец. — Я его аж со второго этажа почувствовал. — Это же Том — тот немой парень? — снова первый парень. — Вот именно — он немой. Никто не услышит, если мы… — Нужно его увести отсюда, пока другие на запах не прибежали, — снова шептал третий. — Чур я первый! — высказался хриплый, после чего я услышал шорох подошв о поверхность пола, покрытой широкой плиткой. — Рон, остановись! — прорычал альфа со знакомым мне голосом. Кристиан?! Я поднял голову и сквозь пелену влаги увидел, как Крис заслоняет меня от двух рослых альф, чьи горящие дикие глаза с желанием смотрят на меня. В этот момент подходят ещё двое, и почти сразу за ними компания из трёх альф. — Никто к нему не подойдёт! — рычит сероглазый альфа, принимая оборонительную стойку. «По… Почему он защищает меня?» — Он же не меченный, так что любой альфа имеет на него право! — высказывается Рональд. — Чего ты такой жадный? — И правда, ты чего наглеешь, Крис? Отойди от него! — поддерживают его другие. — Он тебе не принадлежит! — Не меченный?! — возмущается мой защитник. — Так вас это беспокоит? А то, что он плачет, вас совершенно не волнует? — Он ничей! Значит его может взять, кто захочет! — кричат уже обезумевшие от моего запаха альфы. — Он плачет потому что не может справиться с огнём внутри него, а мы ему поможем! Уходи! Отдай его нам! Отдай! Отдай! «Страшно… как же мне страшно!» — НЕТ! ОН — МОЙ! — неожиданно громко рычит Крис и резким движением хватает меня за ворот рубашки так, что из меня вырвался беззвучный крик. Затем я слышу звук рвущейся материи, а после ощущаю невыносимую, жгучую, раздирающую боль в левом плече. — Том — мой… мой, — альфа тяжело дыша, размазывает мою кровь на своих губах. — Теперь в нём мой яд. Уходите все! Если кто-то хоть пальцем к нему прикоснётся — убью! Альфы не сразу, но всё же расходятся под возмущённый шум и гомон, поливая Криса всевозможными матерными словами. — Нечестно играешь, — цедит Рон напоследок, указывая на него пальцем. — Я тебе это припомню! — А я и не думал играть, — бросает в его удаляющуюся спину Крис. В конечном итоге мы с сероглазым остаёмся наедине. Прижимая ладонь к прокушенному плечу, я падаю на колени, свободной рукой опираюсь в пол и глубоко дышу, продолжая всхлипывать. Влага течёт из ноздрей, глаз, слюной падает на пол, смешиваясь с каплями алой крови из моего плеча. — Очень больно? — взволнованно спрашивает Кристиан, опускаясь на одно колено рядом со мной. Больно — не то слово, выть готов от пламени внутри меня. Кажется мой и без того шокированный от первой течки организм, был совершенно не готов к тому, что его ещё и пометят. С ума можно сойти от таких гормональных перемен в моём теле всего за каких-то двадцать минут. Но с другой стороны… Я плотно сжимаю губы и с новой силой начинаю всхлипывать, понимая, что могло только что произойти, не окажись Крис рядом. Ну почему я забыл эти чёртовы таблетки?! — Прости, что я вот так без твоего согласия пометил тебя. Я просто пытался помочь… — оправдывается альфа, пытаясь поймать мой взгляд. — Поверь, это тебя ни к чему не обязывает. Метка рассосётся через месяц, — он с мольбой смотрит на меня. А потом протягивает мне руку и говорит: — Том, давай я тебя домой отведу, ладно? В очередной раз шмыгая носом, я поднимаю на него затуманенный взгляд, чувствуя, как дрожат мои губы. «Да» — безмолвно отвечаю взглядом и кладу руку в его прохладную ладонь. «Почему он защитил меня? Зачем? Очевидно, что он совершенно ко мне безразличен: когда все другие альфы сходили с ума, он был хладнокровен и спокоен в отношении моей омежьей натуры. Он же сам сказал, что лишь пытается помочь мне. Тогда, что же им движет?», — я снова путался в мыслях, не понимая мотива поступка моего героя. В то же время тот самый герой помогает мне подняться, и я рефлекторно плотно свожу ноги, ощущая, как сзади ткань моих джинсов быстро становится влажной. — Вот чёрт! — альфа закатывает глаза и отворачиваясь, зажимает свободной рукой рот и нос. А после я слышу его сдавленное: — Блядь! Или всё-таки мой запах и на него оказывает влияние? — Идём скорее ко мне, — он резко оглядывается и тянет меня за собой. — Я прямо за школой живу. Не бойся — не трону, просто посидишь там, пока я в аптеку за таблетками сбегаю. «Сказал, что не тронет… может быть, мой запах не вызывает в нём желания, а, напротив, ему противно от того, как я пахну?.. Он просто хочет помочь по какой-то другой причине, даже извинился за то, что метку мне поставил, будто вовсе не хотел этого… Так чего же он на самом деле хочет?» Безысходность ситуации заставляет меня послушно следовать за ним. Всё вокруг словно в тумане, только шум моих тяжёлых шагов неприятным гулом отдаётся в голове. «Очнулся» я лишь, когда мы были уже в подъезде, где альфа тянул меня за собой вверх по лестнице по-прежнему крепко сжимая мою ладонь в своей. А «разбудил» меня внезапный запах… моря? Снова пахнет морем. Этот запах… Откуда он? Я поднимаю удивлённый взгляд на спину альфы: это от него?! Так, значит, в тот раз, когда я играл свою мелодию, мне не показалось будто в актовом зале запахло морем — Крис стоял рядом и слушал меня. И вчера… когда он возвращался домой по той аллее, ветер, осыпая меня лепестками, донёс до меня нотки морского воздуха. Раньше я никогда не замечал этого, наверное, потому что всегда отворачивался или задерживал дыхание рядом с ним. А сейчас… воспоминания нахлынули с новой силой: будто подул морской прохладный, свежий ветер, ласково играя с моими волосами и шепча своим дуновением прекрасную, знакомую с детства мелодию. Меня снова окутало чувство дежавю. Я резко останавливаюсь, чувствуя, как желание во мне усиливается и влага с новой силой течёт из моего сфинктера. — Что случилось? — Крис оглядывается и взволнованно смотрит на меня. — Один пролёт остался, идём скорее. Освобождаясь от его руки, я отступаю назад и глубоко дышу. В голове лишь одна мысль: «Я его хочу. Хочу. Хочу! Хочухочухочухочу!» — Том… — его голос какой-то тяжёлый, будто он делает усилие, чтобы говорить, — Том, идём. Пожалуйста… Прошу тебя, идём, — он тянется ко мне рукой. Я лишь отрицательно мотаю головой и обхватывая себя руками, прислоняюсь к стене. Меня уже начинает трясти от дикого желания: его близость сводит меня с ума. — Ты меня боишься? — вдруг спрашивает он. — Не думай ничего такого… я правда тебя не трону. Всё будет хорошо. Я снова мотаю головой и смотрю на него из-под дрожащих ресниц, взглядом, который, кажется, сразу доносит до него смесь всех моих постыдных желаний. — Ох… — вырывается из него, и я вижу страдание в его глазах. Он поджимает губы и, обхватывая голову, наклоняется вниз: — Не нужно… так смотреть… Том, ты не понимаешь… Я же не железный. Я не могу… так… больше… Просто идём, — умоляет он. Крис стоит передо мной, уже положив ладони на своё лицо, закрывая глаза. Его грудь часто поднимается, и я слышу его взволнованное дыхание. Вокруг него витает запах моря, который усиливается как нарастающий звук: с комариного писка до гудения отходящего от пристани парохода. И сейчас, кажется, я кожей ощущаю эту вибрацию, которая волнами отходит от него. — Нам. Нужно. Идти, — тихо произносит альфа каждое слово по отдельности. Убирая руки от лица, он с мольбой смотрит на меня. «Да, но…» Я протягиваю ему руку и, чувствуя прохладу его пальцев в своей ладони, резко тяну на себя. Вдруг в этот же момент с грохотом распахивается окно, и в подъезд врывается резкий порыв тёплого весеннего ветра.«Ты всегда тот, кто есть. Боязнь потерять себя, растворившись в другом пространстве и человеке, это просто боязнь. Себя потерять нельзя. Можно просто пойти куда приглашает ветер». Марк Вербер
Продолжение следует…