Амальгама

Статья появилась в следующем номере "Адониса". Коннор перечитывал её снова и снова, не скрывая гордости. Это не "Шопинг с Как-Её-Там". Никогда он не писал ничего более значимого, никогда не писал лучше. Последнее воспоминание, самое жуткое, оглушило его. В этот раз он не носил браслета, но страшная сцена в подземелье не была сном. Это он висел, привязанный к потолку, это его насиловал палач, в его плоть впивались кольца Бича. Это его душу переполняла боль, и ненависть, и любовь, поруганная, уродливая, но живая... А когда прошёл первый шок, ненависть и любовь сплелись в одну невыносимую страсть. Она лишила его сна. Она подсказала ему слова, горькие, верные. Он начал издалека: "Магия не подчиняется законам человеческой морали. Это – обязанность практикующих магию людей. Только в этом году двенадцать подозреваемых в убийстве были оправданы благодаря показаниям жертв. Некромансеры Ордена Шуит помогли свершиться справедливости. Если вы – один из этих двенадцати, вы не станете считать некромансию злом, порождением демонов тьмы. Но такое мнение все ещё существует. Наша история пестрит именами светлых героев. Много ли вы знаете тёмных имён? Сегодня мы расскажем вам о маге, имени которого вы не найдёте в учебнике истории. И в этом тоже заключается большая и трусливая несправедливость. Он стоял у колыбели современной Астурии. Он совершил подвиг во имя того, что мы все принимаем как должное: свободное демократическое общество, в котором люди и маги четырёх Домов имеют равные права. Сегодня мы должны отдать ему долг. Сегодня мы должны вернуть ему имя." Коннор рассказал о простой семье, о детстве, проведенном на ферме, о неожиданной радости: магическом даре. Об учебе в семинарии, о работе в Синем Камне. Труднее всего было писать о годах, проведённых в плену. Как не скатиться на сентиментальные сопли? Как рассказать об искалеченном теле, об уничтоженной душе? Об одиночестве, без света, без единого звука? Как описать шрамы на тонких запястьях, прозрачную белизну кожи, беззащитность покорно согнутой шеи, лунный цвет светлых, нет, седых волос? Коннор не знал, насколько это ему удалось. Неожиданное освобождение, лечение, отчаяние. Годы войны, постепенно приобретающей совсем другой характер. Список побед, бесстрастный, почерпнутый из материалов архива Астурианской Коллегии Магов. И наконец, осада столицы, близость заветной цели. Последний подвиг Меченого. Во имя людей и магов, во имя Астурии. Коннор закончил статью такими словами, бессовестно позаимствовав красивую фразу Магистра Шуит: "Он остановился в шаге от желанной цели. Не было силы, способной ему противостоять. Весь мир лежал перед ним, нет, стоял перед ним на коленях. Он мог бы стать диктатором, императором, тираном. Мог уничтожить всех магов и сосредоточить в своих руках абсолютную власть и немыслимое могущество. И тогда последний герой совершил свой последний подвиг. Он отказался от власти. Уничтожил свою армию. Позволил другим магам воспользоваться плодами своей победы. Он знал: чтобы у колыбели новой Астурии стояли единство и прощение, а не месть и ненависть, ему придётся уйти. Запомните последнего героя. Помните, его зовут Аллистер Клемент. Помните, ему было семнадцать, когда попал он в подземелье Эйлин-Дана. Помните, мы все перед ним в неоплатном долгу." Красивая получилась статья, настоящая. Номер поступил в продажу утром, в шесть часов. А в семь ему уже позвонил однокурсник, поздравил с бомбой. Спросил не нужна ли помощь. Это и обрадовало Коннора, и озадачило. Разве ему нужна помощь?.. Потом позвонил Коста, снова напомнил о местах, которых нет на карте. Коннор задумался. Кому из сильных мира сего могла навредить статья? В ней не было обвинений, Светлые не должны иметь к нему претензий. Тёмные, напротив, должны быть благодарны... Авеста и Аллат по-прежнему курят. Коннора не слишком занимала реакция высших. Слишком живой была ещё боль его Леля, преданного, поруганного, брошенного умирать в муках... Он должен понять его, должен откликнуться на статью. А если он этого не сделает, значит поиск продолжится. Теперь Коннор знал: он найдёт своего Леля. Впрочем, теперь у него было и настоящее имя: Аллистер. Это имя так приятно ложилось на язык. Такое имя и должно принадлежать его мальчику, звонкое и нежное, простое и красивое. Между тем телефон звонил, не замолкая. Коннор оставил его на столе в гостиной, пошёл прогуляться по городу. Зима неожиданно отступила, и тихая светлая осень послала продрогшему городу последний подарок: теплый день с золотистым сиянием за туманной дымкой, запах каминного дыма в прозрачном воздухе, блестящую паутинку на ветвях деревьев. Коннор выпил кофе в маленьком кафе, сидя у приоткрытого окна с видом на бульвар. Выкурил душистую сигару. Выпил рюмку коньяка. Развернул свежий номер "Адониса" и снова прочёл статью. Ему казалось, в каждом слове слышалось простое и верное: "Я люблю тебя. Ты – мой. Я буду твоим господином, а ты – моим. Я не боюсь твоей силы. Не бойся же моей любви." А дома ждал его сюрприз. Коннор и не знал, что у отца был ключ от его квартиры. Сенатор Бард был молчалив и сосредоточен. Вместо приветствия он кивнул на экран телевизора. Сказал: – Смотри. Это показывают по всем каналам. Допустим, не по всем. Передачу для кулинаров сменил сюжет о рыбаках, за ней последовала комедия, но довольно скоро сенатор нашёл то, что искал. Репортаж вёлся из Зала Империи. Шла очередная ассамблея, заседание Палаты Магов. Слово держал один из аллатов, когда в рядах Светлых послышался шум, и щуплый нервированный маг выскочил к самой трибуне. С его ладоней слетало что-то напоминающее мыльные пузыри. Голосом комически грозным он запричитал: – Аллистер Клеменс, призываю тебя волей Сих, светом Морр и силой Рош! Мыльные пузыри взлетали к потолку, маг вертелся и размахивал руками, повторяя бредовую фразу. Лорды изумлённо переглядывались. Некоторые из них выглядели взволнованно, иные – испуганно. Знакомый Коннору лорд Шейд возмущённо вскочил, вокруг него заплясали грозные тени. – Лорд Магистр, я требую прекратить это бесчестие! Иначе это сделаю я! Поднялся представительный светлый магистр, одним жестом уничтожил мыльные пузыри. Пророкотал: – Лорд Брайт, я приказываю вам покинуть собрание! До моего дальнейшего распоряжения вы отстранены от дел! Город не покидать! Даже идиоту было понятно: балаган длился слишком долго. Высшие явно не спешили остановить безумца. Выжидали... Почему? Коннор идиотом не был. Или все-таки был? Оказывается, не его одного интересовал этот вопрос: – Ты идиот, Кон? Ты узнал истинное имя мага такой силы и напечатал его в твоём бульварном журнале? – Что это было? – вместо ответа Коннор кивнул на экран, где безумного мага с мыльными пузырями выводили из Зала Империи. – Это было заклинание повиновения, безграмотный ты, безмозглый болван! – взревел сенатор. – Не скрою, наивное заклинание, не слишком сильное. Оно могло бы поработить только такого барана как ты, будь у тебя хоть капля магии. Но оно несомненно, ты слышишь, идиота кусок, несомненно заставило бы этого Аллистера обнаружить себя! – Перемотай!.. – помертвевшими губами пробормотал Коннор. Что-то начало доходить до него, что-то жуткое, неправильное, непоправимое.. – Не трудись! – рявкнул сенатор. – Только двух тёмных лордов не было сегодня в Ассамблее. Леди Грей, девчонки твоего возраста... – И магистра... – закончил Коннор. Он закрыл лицо ладонями. Истинное имя, его сила, он что-то слышал об этом... Но он не маг, откуда ему знать, где кончаются тёмные суеверия и начинается темная магия? Он хотел, чтобы имя героя вошло в учебники. Чтобы ему поставили памятник в парке Победы, чтобы люди знали, чтобы прекратили пугать им детей... Лорд и Леди, эти грустные аметистовые глаза, тонкие руки, зябко спрятанные в рукава робы, длинные пряди цвета лунной дорожки... Королевский подарок, "будьте бережны с мертвыми", запах ночных цветов. Как мог он быть так слеп? – Что теперь будет? – проговорил Коннор. Отец ответил своим мыслям: – Ты хоть представляешь себе, что мы могли бы сделать с истинным именем тёмного магистра? Ты мог бы быть следующим императором. Или я. Мы могли бы построить целое состояние. А ты взял и отдал его всем. Оружие убойной силы сбросил на каждом перекрёстке, дал в руки всем и вся. Я даже не сержусь на тебя, сын. Я просто плакать готов. Если такие мысли пришли в голову сенатору Барду, то несомненно, каждый маг в Астурии уже примерил на себя императорскую тогу. – Что теперь будет с магистром? – спросил Коннор. – Скажи лучше: что теперь будет с тобой? Тебе надо на время исчезнуть из столицы. Может быть навсегда. Возьми яхту, отправься в кругосветное... Мне не говори куда, я не хочу знать. Если он просто превратит тебя в жабу, это будет милость. Хуже если и меня – за компанию. – Нет, – ответил Коннор. – Он не сделает мне зла. Или пусть сделает, мне все равно... Молчание повисло между ними, натянулось, как канат. Диктор по телевидению говорил о прерванной Ассамблее, потом выступил лорд Шейд, сказал о том, что возмущён, что заклинание подчинения запрещено Астурианской Коллегией Магов, что Дом Шуит может и должен себя защитить. Кто-то спросил его прямо в лоб: – Аллистер Клемент – это истинное имя лорда Магистра Ордена Шуит? Лорд Шейд произнёс в ответ, вложив максимальное количество презрения в одну короткую фразу: – Истинное имя лорда Магистра мне не известно! Так же, как и вам! Это было слабо. Может быть он и не знал имени лорда до этого утра. Но теперь его знали все. Будьте бережны с мертвыми, так сказал ему магистр. Совет пропал зря. А ведь Коннор хотел как лучше. – Ты на машине? – спросил он отца. Дождавшись молчаливого кивка, продолжил: – подбросишь меня к Дому Шуит? К Дому Шуит подъехать не удалось. Там собралась толпа, кто-то выражал поддержку тёмным, кто-то держал плакат с уже знакомой картинкой из интернета: великан, пожирающий младенца. Завязалась драка, вмешалась полиция, черно-желтый фургон увёз особо отличившихся. Картину абсурда завершала группа фанатов местного футбольного клуба, дружно скандировавшая: "Ал-ли-стер! Ал-ли-стер! Ал-ли-стер". Рядом с ними примостились две пожилые женщины с криво написанным плакатом: "Голосуйте ЗА предложение В"... Медленно, с металлическим вкусом во рту, с противной тяжестью в желудке, чувство произошедшей катастрофы начинало оседать в сознании Коннора. Он повернул прочь, подальше от экзальтированной толпы, от полицейских, от фанатов. Паника сжимала горло, одна и та же мысль билась в мозгу с тошнотворной навязчивостью, будто мелодия тупого шлягера: "Что делать? Что делать? Что..."