Человеку свойственно ошибаться

      Константин Лисицын временно стал новым руководителем ФЭС. Он сразу сделался придирчив, строг и как будто забыл о том, что в службе работают обычные люди, которые время от времени женятся, разводятся, болеют, опаздывают, перебирают спиртное на праздниках и так далее.       В довершение ко всему, он стал просто невероятно скуп и пытался экономить буквально на всем. На работу он предпочитал ездить в общественном транспорте. А питался, как доложила разведка, принесенными из дома бутербродами с вареной колбасой.       Может быть, со временем его бы даже начали уважать за самоотверженный аскетизм, если бы он не считал, что все должны жить так же. Во всяком случае, сотрудники ФЭС — уж точно.       — Чем это вы тут занимаетесь в рабочее время?! — как-то грозно спросил он, зайдя в буфет.       Ничего предосудительного никто не делал. Просто сидели и пили кофе.       — У нас перерыв, Константин Львович, — отважно пискнула Аллочка.       — Перерыв, говорите? Так, так… А что это вы тут пьете? — продолжал допрос новый шеф. — «Нескафе»? Н-да… Я так понимаю, много денег получаете? Зарплату некуда девать?       И тут Иван Тихонов, возмущенный несправедливым поклепом, совершил стратегическую ошибку:       — Кофе нам бухгалтерия выписы-ва… — он спохватился на полуслове, но было поздно.       — Бухгалтерия?! Теперь мне все ясно!!! Вот на что тратятся деньги службы! — торжественно заключил шеф. — Безобразие! Непозволительная расточительность!       Все сникли, понимая, что теперь традиционным посиделкам с чашечкой кофе пришел каюк.       — Это не расточительность, это забота о производительности труда, — нашелся Иван. — Если лишить сотрудников скромной порции кофеина, ай-кю сразу упадет на тридцать пунктов!       — Кто упадет? — с подозрением воззрился Лисицын на непрошеного оратора.       — Ай-кю. Ну, коэффициент интеллекта, — снисходительно пояснил Тихонов. — Мы же работники умственного труда, нам без допинга никак нельзя! Можно кофе заменить шоколадом…       — Шоколад еще дороже… — мрачно пробурчал начальник, выходя в коридор. — Ай-кю у них, понимаешь ли…       Тирада программиста оказала на Константина Львовича некоторое воздействие, потому что он не решился совсем уж лишить сотрудников «ежедневной скромной порции кофеина».       Но то, что он придумал, повергло всех в шок: когда банка «Нескафе» подошла к концу и сотрудники по привычке обратились к Аллочке Семенчук, которая отвечала за покупку чая, кофе, сахара и прочей мелочи, она выдала банку кофейного напитка «Желудевый».       — Что ЭТО?! — хором спросили все.       — Константин Львович распорядился, — сообщила Алла. — Допинг для работников умственного труда. Да, вот вам еще четыреста граммов сахара. Но учтите, это на всю неделю! Что вы так на меня смотрите?! Шеф лично все посчитал. В смене семь человек, так? В день каждому положена чашка кофе с чайной ложкой сахара. Умножаем: семь человек на десять граммов на шесть рабочих дней. Получаем: четыреста двадцать граммов. Вам что, двадцать граммов добавить?       — Не надо, — мрачно буркнул Иван, — оставь шефу. Для сладкой жизни.       Через день Константин Львович решил, что лаборатория расходует слишком много бумаги, произвел расчеты, аналогичные кофейно-сахарным, и вынес приговор: отныне выделялась пачка бумаги в месяц. Подразумевалось, что каждому сотруднику разрешалось тратить не больше трех листов в день, и это при том, что эксперты постоянно печатали такую кипу результатов анализов и прочей бумажной канители, что пачка запросто «улетала» за неделю.       — Экономика должна быть экономной! — назидательно сообщил Константин Львович, когда сотрудники отправились к нему с челобитной. — Вам дай волю, вы всю службу пустите по ветру. Предоставьте мне отчет, для чего вам столько бумаги, потом поговорим.       Эксперты только обреченно вздохнули и ушли. Как его предоставишь, этот отчет, если никогда заранее не определишь, сколько потребуется экспертиз, а порой их для одного дела делали десятки и сотни! Будущее сотрудникам рисовалось самыми мрачными красками: им выдают по одному карандашу и ластику на человека в квартал, выкручивают «лишние» лампочки, шеф требует отчет за каждый кубометр воздуха, которым они дышат, и за каждый стакан выпитой водопроводной воды… Потом они заражаются скупостью и начинают взыскивать друг с друга одолженные сто лет назад пятаки, спички и скрепки. С процентами…       — Уволиться, что ли? — проговорил Белозеров. — Жалко, работа-то хорошая…       — Вот еще! — фыркнул Тихонов. — Мы Лисицына его же жабой и задавим.       — Ага, как же…       — Спорим? Бутылка шампанского!       Сергей был так уверен в начальнике, что согласился. Через неделю на стол шефу, как обычно, легли отчеты, но как они выглядели! Отпечатанные на уже использованной с одной стороны бумаге, измятые, как попало проколотые дыроколом и связанные старой бечевкой, которую Тихонов специально для такого дела притащил из дому. Результат превзошел все ожидания. Побагровевший от злости Лисицын влетел в лабораторию, как пушинка, несмотря на свой вес.       — Саботаж?! — закричал он.       Несчастные отчеты трепетали в его дрожавших от ярости руках. Все дружно подняли головы от своих столов и с ангельскими лицами уставились на шефа. Никто не произнес ни слова.       — Что это вы мне подсунули?! — не выдержал он.       — Недельные отчеты, — хором ответили эксперты, прикидываясь чайниками.       — Сам вижу, — продолжал бушевать шеф. — Почему в таком виде?!       — Так ведь бумага закончилась, Константин Львович, — елейным голоском сообщил Тихонов.       — И скрепки тоже, — мстительно пробасил Белозеров. — Три дня назад.       — А степлер сломался позавчера, — добавил Иван. — Ну, мы и решили сэкономить, вы же сами говорили…       Иван кивнул, подтверждая справедливость слов Белозерова. Начальник свирепо посмотрел на них, но сотрудники стойко изображали последнюю степень дебилизма, поэтому он только махнул рукой и молча вышел. Через минуту прибежала Аллочка, таща три пачки бумаги, коробку со скрепками и новенький степлер. Процесс пошел!       Несколько дней спустя: в ФЭС приехали с экскурсией ну оч-чень важные англичане. Знакомить высоких зарубежных гостей с сотрудниками Константин Львович привел в обеденный перерыв. Скорее всего, о перерыве он просто забыл, но все были начеку. Когда три субтильных англичанина и крупногабаритный начальник ввалились в буфет, сотрудники как раз сидели за столом.       — Ланч, — довольным голосом изрек Белозеров, обходя гостей сзади и перекрывая им возможность к отступлению. — Велкам!       На этом его познания в английском заканчивались. Англичане заулыбались и принялись отнекиваться, но их почти силой усадили их за стол. Ничего не подозревающий шеф сел рядом.       — Кофе? — вежливо спросила Алла, обворожительно улыбаясь гостям.       — Йес, — кивнули они.       Аллочка торжественно водрузила на стол банку с «Желудевым» напитком и принялась с аптекарской точностью отмерять порции сахара и «кофе». По лицу шефа поползли пятна. Англичане следили за процедурой с возрастающим интересом.       — Это наш фирменный напиток, — объяснил гостям Иван, который изъяснялся по-английски довольно сносно. — Кофе из желудей. Сахар почти не нужен. Очень дешево и практично.       И показал предусмотрительно распечатанную картинку дубовой ветви с желудями. Пока Тихонов и англичане вникали в тонкости переработки желудей, Алла заварила бурду кипятком, размешала получившийся шедевр и расставила чашки на столе. Надо было видеть лица гостей, когда они попробовали «фирменный напиток»!..       Уже на следующий день сотрудники снова пили нормальный кофе. С сахаром…       Но это были лишь первые шаги в перипетиях по перевоспитанию Константина Львовича. Но когда к концу месяца выяснилось, что служба опередила все возможные графики раскрываемости, начальник расщедрился и выдал всем солидные премии. Так что Сергею пришлось-таки раскошелиться на проспоренную бутылку шампанского…