О мире, что рушится, беспощадны их слова. Но пока был один, что же ты слышал? Я и сам грезил о мечте, что далека. Что же выбрать должен я? Что оставить позади? Кто же я вообще такой, чтобы это решение принять? Ведь почти что нет сомнений в том, что выбрать должен я... Обернусь я к богу и спрошу, не совершаю ли я ошибки? Никогда я не был один. Ты со мной был рядом, стоило лишь руку протянуть. Нечего больше бояться нам. Даже если обратишься в чудовище, вместе справимся мы. Lia — Bravely You.
Большая сцена в центре самой многолюдной улицы в Киото была со всех сторон окружена огромной шумной толпой преданных фанатов одной прославившейся за последние два года американской певицы, которая неделю назад приехала со своим новым альбомом в рамках мирового турне в древнюю культурную столицу Японии. Под громкие аплодисменты радостной публики на сцене появилась молодая брюнетка с длинными вьющимися волосами, которые струились по её хрупким плечам роскошными локонами, вызывая у многих девушек из многотысячной толпы завистливые вздохи. На ней было одето чёрное обтягивающее платье с двумя симметричными разрезами по бокам и открытой спиной. На её изящной лебединой шее висела тонкая золотая цепочка с кулоном в виде какой-то английской буквы, которую большие поклонники её творчества не могли издалека рассмотреть. Популярная певица ослепительно улыбнулась всем собравшимся возле сцены зрителям, которые в ответ одобрительно загудели. Она приветливо помахала им рукой, вызвав ещё больший шквал аплодисментов. Они громко скандировали её имя и с нетерпением ожидали начала долгожданного концерта, который собирались транслировать на одном в последнее время популярном канале в прямом эфире по всей Японии. Позади знаменитой вокалистки спокойным и неторопливым шагом шли два парня и две девушки. Они были одеты по последнему писку моды. Для этого концерта её подтанцовка выбрала офисный стиль одежды, который состоял из белых кроссовок, потёртых синих джинсов, разноцветных ярких футболок и чёрных классических пиджаков. Остановившись почти у края просторной сцены, брюнетка посмотрела на огромную толпу своих японских фанатов и ненадолго прикрыла глаза. Четверо юных танцоров безмолвно разбились на две группы и быстро рассредоточились по разным углам. Затаившая дыхание нетерпеливая публика повнимательнее присмотрелась к подтанцовке американской певицы. Поражённые фанаты только сейчас заметили, что к рукам и ногам молодых людей были привязаны длинные тяжёлые верёвки, которые уходили куда-то вверх в массивные красочные декорации сцены. Внезапно из двух больших динамиков заиграла медленная, но ритмичная мелодия, которую сразу же все узнали. Зарубежная исполнительница начала щёлкать пальцами левой руки в такт этой популярной и таинственной мелодии. Она резко открыла свои зелёные колдовские глаза и поднесла ко рту зажатый в другой руке микрофон. Молодая певица начала плавно, словно хищная чёрная пантера, покачиваться из стороны в сторону. Стоящие по краям сцены танцоры стали в точности повторять все её движения. Подняв свободную руку вверх и затем опустив её вниз, она громко запела на английском языке своим великолепно красивым голосом.Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree? I travel the world. And the seven seas. Everybody’s looking for something. Some of them want to use you. Some of them want to get used by you. Some of them want to abuse you. Some of them want to be abused. Hold your head up. Keep your head up, Movin’ on. Sweet dreams are made of this…*
Известная вокалистка энергично передвигалась по сцене, стуча по ней своими высокими каблуками. С каждой минутой она пела всё громче и громче. А её умелая подтанцовка ловко прыгала вперёд и назад, совершала поистине резкие, гибкие и непредсказуемые движения, добавляя своим почти что безумным танцем эффектности сегодняшнему выступлению. У многих завороженных зрителей сложилось впечатление, что находящаяся перед ними сцена была на самом деле передвижным уличным театром, а они являлись восторженными наблюдателями незабываемого кукольного представления. Если на мгновение закрыть глаза и представить, то можно увидеть, как превосходный кукловод крепко держит в своей руке рукоятку вали, а другой любовно, отточенным движением перебирает пальцами прочные верёвки своих живых марионеток, которые беспрекословно исполняют любую волю своего обожаемого создателя.***
L уже третий час сидел на офисном стуле перед своим компьютером в зале японской штаб-квартиры и снова внимательно просматривал все материалы расследования по делу Киры, которые он на протяжении многих месяцев скрупулёзно собирал и сортировал по разным папкам. Но сколько бы раз выдающийся детектив не вчитывался в набранный им самим текст, ничего нового для себя он так и не находил. Ему никогда не нравилось понапрасну тратить свой гениальный ум и время на то, что ему уже и так было прекрасно известно. L знает, кто является бесчинствующим по стране массовым убийцей и он всячески пытается всеми известными ему методами выбить из этого человека чистосердечное признание. Он был полностью уверен в том, что этим человеком был его молодой помощник по расследованию, его единственный подозреваемый, его самый первый друг...Ягами Лайт. Только взглянув на его фотографию, прикреплённую канцелярской скрепкой к имевшемуся на него досье, великий детектив по мере его прочтения понял, что такой популярный парень, как Ягами Лайт, был слишком идеален. Когда после убийства двенадцати агентов ФБР он сидел на кресле рядом с его уставшим отцом и пристально всматривался в него через установленные в их доме видеокамеры, его подозрения после каждого сказанного им слова на кухне только возрастали. Его интуиция отчаянно кричала, что с этим умным парнем всё далеко не так просто и что он скрывает ото всех своё истинное «я» за множеством масок, которые умел быстро менять по щелчку пальцев. Ягами Лайт был гордым, высокомерным, умным, красивым и очень обаятельным парнем, которому с лёгкостью давалось всё, за чтобы он не взялся. В нём, по его мнению, было немало отрицательных качеств, которые тот старался скрыть от окружающих его людей. Но почему-то именно эти его качества больше всего нравились ему. Может быть они на самом деле и не такие уж разные, как многие считают на первый взгляд. Поймать и обезвредить опасного преступника было теперь для него не просто служебным долгом перед правосудием, а делом всей его жизни. Как величайший детектив, с которым много лет считаются все главы правоохранительных служб по всему миру, он должен разоблачить Лайта, который являлся Кирой, и сделать всё от себя возможное, чтобы спятивший серийный убийца, возомнивший себя Новым Богом, понёс соответствующее наказание за все свои злодеяния. L просто обязан так поступить, ведь он сам олицетворяет Правосудие. Он с самого детства расследует множество запутанных преступлений, но именно это дело ему совсем не хочется закрывать. Если он это сделает, то навсегда потеряет Лайта. Впервые за всю свою жизнь лучший детектив в мире стоит перед сложным и мучительным выбором: спасти Лайта и попытаться исправить его, пока не стало слишком поздно или задержать Киру и предать его в руки правосудия. L долго не отзывался, когда сидящий на диване Мацуда несколько раз громко позвал его по ненастоящему имени. Он продолжил бездумно смотреть в светящийся монитор компьютера, совсем позабыв про открытый файл с анализом психологического портрета Киры. Когда кто-то настойчиво потормошил его за плечо, он оторвал свой взгляд от экрана монитора и вяло перевёл глаза на стоящего возле его стула Айдзаву. — Мацуда до тебя минут десять не может дозваться, — недовольно произнёс Айдзава, показав рукой на нервничающего Мацуду. — Я занят, — коротко ответил L и резко повернулся обратно к монитору. Он жадно вцепился бледными пальцами в чёрную мышку и закрыл открытый на компьютере важный файл. — Ты четыре часа подряд сверлишь взглядом монитор! Пора сделать небольшой перерыв! — возмутился Айдзава, скрестив руки на груди. — Айдзава-сан, мне, конечно, льстит, что вы заботитесь о моём здоровье, — монотонно пробормотал L, не отрывая взгляда от белого чистого листа текстового редактора, который он открыл минуту назад, — но я не могу позволить себе тратить время на то, чтобы сделать ненужный для меня перерыв. Вы меня поняли, Айдзава-сан? — Нет! Я никогда не смогу понять тебя, Рюдзаки, — с досадой сказал Айдзава. — Да оторвись ты, наконец, от компьютера! — гневно потребовал он. — Айдзава-сан, вам нечем заняться? — не поднимая головы от своего работающего компьютера, невозмутимо спросил L. — Рюдзаки! — окликнул его вошедший в комнату с тележкой Ватари. — Это срочно и требуется твоё присутствие, — совершенно серьёзно сказал он. — Что такое? — спокойным, слегка ленивым голосом спросил он, крутанувшись на офисном стуле. — Эм... — пробормотал Мацуда, которому стало не комфортно от пристального и выжидающего взгляда тёмных стеклянных глаз легендарного детектива, — все уже на месте. Не хватает только тебя, Рюдзаки. Осталось восемь минут. — Осталось восемь минут до чего? — нахмурившись, настороженно уточнил L, впившись в членов следственной группы изучающим взглядом, но кроме переживающего в данный момент Мацуды, все остальные были удивительно спокойны. — Господин Ягами, — уважительно обратился он к отцу Лайта, — не могли бы вы объяснить мне, что здесь происходит? — Конечно, Рюдзаки, — тяжело вздохнув, уверенно проговорил Соичиро Ягами. — Мацуде час назад пришло на телефон сообщение от Лайта, в котором он просил всех нас в 18:00 включить телеканал Сакура-TV и посмотреть музыкальный концерт, — медленно и более развёрнуто ответил мужчина, снял свои очки и потер пальцами переносицу, чтобы расслабить уставшие глаза. — Да-да, — живо согласился с шефом Мацуда, — всё именно так. Лайт написал, что это очень срочно. — Мне это не интересно, — безучастным голосом сказал L, потянувшись за последним лежащим на тарелке пирожным со свежей клубникой. — Но Лайт сказал, что ты обязательно должен его посмотреть! — быстро протараторил Мацуда, но потом поблагодарил Ватари, когда тот поставил перед ним на столик дымящуюся чашку с кофе. — Что, прямо так и написал? — с сомнением спросил он, поднявшись с офисного стула и прошаркав босыми ногами к диванам, на которых расположились три участника группы расследования по делу Киры. — Мне почему-то кажется, что ты что-то недоговариваешь, Мацуда, — подозрительно проговорил L, держа при этом руки в карманах своих джинсов и слегка склонив голову на бок. — Я уверен в этом на двадцать семь процентов, — тихо пробормотал он, хотя все сидящие на диванах полицейские всё равно хорошо расслышали его последние слова. — Лайт написал в конце, что если ты будешь отказываться, — внезапно замявшись на середине фразы, Мацуда обхватил руками тёплую чашку с кофе и, закрыв глаза, выпалил на одном дыхании, — то нам нужно притащить тебя силком! — Даже так? — L в деланном удивлении приподнял бровь. — Ягами-сан, а вы бы сделали это? — небрежно, но с ноткой любопытства задал он вопрос откинувшемуся на спинку дивана мужчине. — Я...я знаю, что если Лайт написал именно так, то на это у него была веская причина. Я не придерживаюсь методов насильственного принуждения...я бы попробовал уговорить тебя, Рюдзаки, — сначала неуверенно, но потом более решительно сказал Соичиро Ягами. — Я понял вас, — заверил он Ягами и вынул руки из карманов синих джинсов. — Уже пора! — воскликнул Мацуда, поставив чашку на стол и взяв лежащий рядом с ним пульт. Он включил висящий на стене напротив них жидкокристаллический телевизор. Быстро найдя нужный канал, он немного прибавил громкости и положил пульт обратно на диван. L уселся с ногами на диван, а слева от него разместился Ватари, который начал дуть на свой горячий чай. Посередине низкого деревянного стола лежал прямоугольный серебряный поднос, на котором остались две нетронутые чашки с ароматным чёрным чаем. Помимо них на нём стояла сахарница, керамический чайник и плетёная корзина со свежеиспечённым печеньем, возле которой лежало пять чайных ложек. Аккуратно взяв с подноса одну дымящуюся чашку, он поставил её поближе к себе и потянулся за сахарницей. Открыв крышку сахарницы и нырнув туда длинными пальцами, великий детектив достал оттуда сразу два кусочка рафинада, которые он кинул в чашку чая. Искоса посмотрев на внимательно смотрящих телевизор полицейских, L тихо вздохнул и отправил в свою фарфоровую чашку ещё шесть кусочков сахара. Вытянув из корзинки первое попавшееся ему под руку печенье, он отправил его к себе в рот и с удовольствием прожевал. L поднял глаза на телевизор, когда услышал громкий и сильный женский голос, который энергично начал петь песню с явным американским акцентом.Каждую ночь я спешу в постель. В надежде, что, возможно, у меня будет шанс увидеть тебя. Когда я закрываю глаза, я теряю свой рассудок. И попадаю в сказку. Можешь взять меня за руку и быть моим проводником? Облака заслоняют звёзды на твоём небе. И я надеюсь, что пойдёт дождь. Ты идеальная колыбельная. Что это за сон?**
— А кто это? — с интересом спросил L, слушая восхитительный голос брюнетки, одетой в красивое чёрное платье. На мгновение ему показалось, что он уже где-то видел её, но он не помнил где. — Это Рейчел Форбс, — с большим трудом оторвав восторженный взгляд от экрана телевизора, воодушевлённо ответил Мацуда, — она знаменитая американская певица, которая, как говорили в новостях, приехала в Японию неделю назад, чтобы дать здесь свой концерт. — Хм...вот как... — задумчиво протянул он, с хлюпаньем потягивая из своей чашки приторно-сладкий чай.Ты можешь быть сладким сном или красивым кошмаром. В любом случае я не хочу просыпаться. Приятные грёзы или завлекающие ужасы. Кто-нибудь, ущипните меня, твоя любовь слишком хороша, чтобы быть правдой. Ты моё запретное наслаждение, я никуда не уйду. Детка, пока ты здесь, я витаю в облаках, потому что ты мой. Ты, возможно, желанный мираж или сладкий обман. В любом случае я не хочу просыпаться.**
— Какая всё-таки грустная песня, — с печалью сказал L, внимательно вслушиваясь в слова песни и медленно отхлёбывая свой душистый чай. — Почему ты так считаешь, Рюдзаки? — поинтересовался Айдзава, откинув голову на спинку дивана. — Не знаю, — честно ответил он, — мне просто стало грустно. Я думаю, она поёт про какого-то важного для неё человека. — Ты прав, Рюдзаки, — спокойно сказал молчавший до этого Соичиро Ягами, — эта певица перед песней сказала, что посвятила её дорогому для неё человеку, с которым она скоро встретится. — Значит, я мыслил в правильном направлении, — заторможено произнёс L, невольно засмотревшись на своё отражение в чашке чая.Я думаю о тебе в своих молитвах. Я спрячу тебя в своих мыслях. Малыш, ты моё наслаждение. Я мечтаю, что, когда я проснусь, ты будешь рядом. Обнимешь меня по-настоящему и скажешь, что останешься со мной. Сделаю тату с твоим именем на моём сердце. И это будет напоминать, что даже смерть не разлучит нас. Что это за сон? Я не хочу просыпаться. Не хочу просыпаться.**
— Кстати, насчёт инициатора всего этого...где Лайт? — спросил он как можно более безразличным тоном у всех присутствующих в комнате. — Рюдзаки, ты сам снял с моего сына все подозрения! Он не должен теперь каждый день проводить здесь! — с нарастающим возмущением проговорил отец Лайта. — Успокойтесь, пожалуйста, Ягами-сан, — с дружелюбной улыбкой на лице попросил Соичиро Ягами Ватари. — Ах да, — вспомнил L, — теперь Лайту не нужно всё время проводить со мной в штаб-квартире. — Извините, Ягами-сан, я, наверное, действительно немного устал, — принёс он свои скупые извинения, хотя на самом деле считал совсем иначе. — Да...мы все устали, но это наша работа, — улыбнувшись краем губ, мужчина взял с подноса последнюю подоостывшую чашку чёрного чая и сделал несколько поспешных глотков. Краем глаза посмотрев на экран телевизора, L увидел, что зарубежная исполнительница подошла к краю большой сцены и громко сказала в микрофон, что она очень благодарна всем тем, кто пришёл сегодня на её концерт. Но как только она собралась покинуть сцену под бурные аплодисменты, внезапно из динамиков раздался знакомый насмешливый голос. — Браво, браво! Вы действительно невероятны. У вас восхитительный голос. L прищуренным взглядом впился в того, кто уверенной и спокойной походкой понимался по лестнице на сцену. Сидящие на другом диване полицейские от изумления раскрыли рты. — Кто вы? Что вы здесь делаете? — холодно спросила американская певица, внимательно рассматривая идущего ей навстречу молодого парня. — Л-Лайт? — Соичиро Ягами первым нарушил молчание в комнате. — Почему он на сцене? — недоуменно вопросил Айдзава, услышав от сына его начальника иронический смешок. — Моё имя вам ничего не скажет. И я в корне не согласен с вами. Я пришёл как раз вовремя. — Ах, вы, наверное, мой фанат? — полувопросительно спросила вокалистка, легко рассмеявшись. — Но, пожалуйста, покиньте сцену. — Прекратите ломать комедию, мисс Форбс или мне лучше называть вас, мисс Фишер? Последние слова Лайта эхом повторялись у него в голове снова и снова. L знает только одного человека с такой фамилией. Он ещё раз присмотрелся к зеленоглазой брюнетке, словно сомневался в том, что его безупречный слух подвёл его. Неожиданно его словно ударило током. — А она что тут делает?! — воскликнул шокированный детектив, внезапно побледнев и выронив десертную ложку, которая громко звякнула об пол, привлекая внимание потрясённых полицейских. — Ты её знаешь? — искренне удивился Мацуда. — К моему большому сожалению, мисс Фишер, я знаю очень хорошо, — мрачно ответил он, слегка истерически усмехнувшись, — я не ожидал её здесь увидеть. — Боже, благослави Англию! — взмолился побледневший и нахмуренный Ватари, который чуть не выронил из рук чашку английского чая. — И даже вы, Ватари-сан... — Мацуда, как и его коллеги, был сильно шокирован молитвой пожилого человека. — Да что в ней такого особенного, что вам так сразу стало плохо?! — раздражённо бросил Айдзава. — Многие знаменитости берут себе псевдонимы, как и ты, Рюдзаки. — Вы не понимаете, Айдзава-сан. За этой красивой внешностью скрывается самая настоящая ведьма, — доходчиво разъяснил он простую истину задумчиво нахмурившемуся Айдзаве. — Почему ты так о ней говоришь? — сконфуженно спросил Соичиро Ягами, на время позабыв про своего сына, который сейчас находился на сцене вместе с предметом их разговора. — Несколько лет назад я был очень тесно знаком с этой особой и поверьте мне, я знаю, о чём я говорю! — твёрдо и серьёзно сказал он, подняв с пола чайную ложку. — Я, как только её увидел в первый раз, сразу сказал, что тебе надо от неё бежать куда подальше, — тяжко вздохнув, спокойно проговорил Ватари, сделав небольшой глоток своего любимого чая. — Ты был абсолютно прав, Ватари, — горестно промолвил L, протерев серебряную ложку белой салфеткой, — я до сих пор жалею, что в тот день не воспринял твои слова всерьёз. — Значит ты и она... — многозначительно протянул Мацуда, немного покраснев, ведь по сути никто не знал о личной жизни лучшего в мире детектива, не говоря уже о его настоящем имени. — Мацуда! — одновременно прикрикнули на него Ягами и Айдзава. — Ничего страшного, — обнадёживающим тоном произнёс он, — это была самая ужасная неделя в моей жизни, за исключением некоторых моментов. Мы обоюдно расстались, но я всё же для надёжности уехал в другую штаб-квартиру и уже оттуда вёл тогдашнее расследование. — Я пришёл сюда по вашему приглашению. Все переключили своё внимание на Лайта, который продолжал разговаривать с молодой певицей, как будто бы знал о ней то, что должно и дальше оставаться тайной. Они повнимательнее прислушались к происходящему на экране. — Откуда вы...я не понимаю, о чём вы говорите! Я сейчас позову охрану, если вы не уйдёте! — Вы этого не сделаете. Вы же не хотите, чтобы ваш секрет стал известен общественности? Ваше письмо не дошло до адресата. — Откуда у Лайта это письмо? — вслух подумал Мацуда и его размышления поддержали все собравшиеся в комнате. — Эта заварушка с письмом, по-моему, плохо пахнет...вам так не кажется? — поделился своими мыслями Айдзава, хмуро потирая подбородок. — А ты что скажешь, Рюдзаки? — прямо посмотрев на него, спросил полицейский. — Лайт хотел, чтобы я посмотрел этот концерт. Я этим и занимаюсь, Айдзава-сан. Я пока не спешу делать преждевременных выводов и вам советую заняться тем же, — монотонно проговорил он, кинув в фарфоровую чашку один за один три кубика сахара, начиная медленно помешивать их и не сводить глаз с ехидно ухмыляющегося Лайта. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — как заезженную пластинку повторяла вокалистка, которая недоверчиво уставилась на криво усмехающегося парня. — Полно, полно, мисс Фишер! Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю. Вы не хотите открыто признать, что вам известно содержание этого письма. Я советую вам сдаться прямо сейчас и тогда вы можете рассчитывать на смягчение приговора. — Что за бред вы несёте?! Я в глаза не видела этого письма! — возмущённо воскликнула американка, не обращая внимание на камеры и многотысячную толпу позади себя. — У меня к вам только один вопрос, мисс Фишер. Меня, по правде сказать, совсем не впечатлила причина вашего мерзкого поступка. Я хочу узнать, где вы спрятали похищенных детей. — Он сказал...похищенных детей? — шокировано повторил Айдзава, обменявшись обеспокоенными взглядами со своими коллегами по работе. — Дети? Какие ещё дети? — нервно усмехнувшись, переспросила молодая певица. — Вы читали сказку братьев Гримм, в которой ведьма заманивала маленьких заблудших детей в свой пряничный домик? Я мог бы назвать вас великолепным кукловодом, но вы не он. Вы самая что ни на есть настоящая ведьма! — ...Лайт, — растерянно пробормотал Соичиро Ягами, наблюдая за тем, с какой надменностью и яростью в глазах говорил всё это его родной сын, и ему было тяжело представить, что его воспитанный Лайт может сказать такое незнакомому человеку. — Охрана! Охрана! Уберите этого ненормального со сцены! — громко позвала зарубежная исполнительница своих охранников. — Бесполезно, мисс Фишер. Они не придут. Сейчас на этой сцене только вы и я. Мне хватило одного дня, чтобы раскусить ваш замысел. Вы неплохой манипулятор, но до меня вам ещё очень далеко. Никто не заподозрил бы в похищении десяти детей высокопоставленных лиц страны любимицу миллионов. Я вчера покопался в вашей биографии и мне стало понятно, почему вы решились податься в эстраду. Вы не до конца продумали свой план и совершили несколько ошибок, которые выдали вас с головой. В этом и состоит разница между мной и вами. Я всегда продумываю всё на десять шагов вперёд. — What a bitch!*** — зло крикнул L, незаметно перейдя на свой родной язык. Он рассержено сверлил своими потемневшими глазами злорадно смеющуюся брюнетку, которая выспрашивала у Лайта, что именно выдало её. — L, — укоризненно сказал Ватари, хотя его тоже до краёв переполняла чаша ненависти к этой коварной женщине. — Я в порядке, — напряжённо закрыв глаза и от злости сжав в кулак свою левую руку, он спустя десять секунд шумно выдохнул и разжал его, более спокойно ответив, — я...в полном порядке, Ватари. — Я ещё ни разу в жизни не встречал настолько коварной и лицемерной женщины, как вы, мисс Фишер. За ангельской внешностью скрывается сущая стерва. И вы ещё надеетесь, что он захочет продолжить с вами...отношения? Я бы на его месте обходил вас стороной и никогда бы не вспоминал, а лучше бы бесследно стёр из памяти. Такая ужасная женщина, как вы, не достойна и рядом стоять с ним, не то чтобы быть его спутницей! — О ком он говорит? — озадаченно поинтересовался отец Лайта, с недопониманием разглядывая, как недолгая вспышка ярости исказила лицо его любимого сына, которого сейчас он просто не узнавал. Соичиро Ягами ещё никогда не видел, чтобы Лайт так агрессивно вёл себя. Ему показалось на мгновение, что его сын, как будто бы не хотел делить этого неизвестного человека со знаменитостью, которая оказалась тем самым похитителем, которого они искали последние три дня. Искоса посмотрев на угрюмо наблюдающего за происходящим Рюдзаки, он удивился резкой смене поведения легендарного детектива. Тот теперь молчал и не отвечал на их вопросы. Он не участвовал в их устных спорах, а только пристально смотрел на его сына, положив подбородок на скрещенные на коленях руки. Ему иногда думалось, что между его сыном и Рюдзаки всё-таки есть что-то, что незримо связывает их двоих, но он поскорее отбросил эти мысли прочь и прислушался к тому, что кричала американская певица. — Они там, где ты никогда их не найдёшь! Если L хочет, чтобы они остались в живых, то он должен прийти сюда! Он мой! Все обернулись к преспокойному детективу и ошарашено посмотрели на него. Когда L проигнорировал их поражённые взгляды, словно не его в данный момент преступница назвала своей собственностью, в комнате на долгое время воцарилась напряжённая тишина. Пока все пребывали в своих мыслях, он, задумчиво грызя ноготь большого пальца, лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию и как ему следует сейчас поступить, чтобы предотвратить лишние жертвы. — Я хочу внести одну поправочку...L не твой, а мой! Публичное заявление Лайта настолько его шокировало, что он даже не заметил того, как впал в долгий ступор. L почувствовал, что его сильно трясли за плечо и пытались дозваться. Он медленно посмотрел на Ватари, который с тревогой вглядывался в его лицо. На немой вопрос своего верного помощника он ответил только рассеянным кивком, а потом на десять секунд прикрыл свои глаза. Открыв их, он перевёл взгляд обратно на экран телевизора, продолжая держать в руках чайную ложку. — Ваше время истекло, мисс Фишер, а ваши сладкие мечты так и останутся неосуществимыми. Мне уже известно местонахождение детей. Мне просто нужно было, чтобы вы сами во всём сознались. — Почему ты так пристально смотришь на свои часы? — медленно спросила растерянная певица, которая только сейчас заметила, что незнакомец около минуты не отрывает глаз от своих наручных часов. — Однажды мне уже задавали такой вопрос и знаете, что я на него ответил? — Что ты гово... — вокалистка почувствовала острую режущую боль в области сердца и издала едва слышный стон боли. Она боялась даже пошевелиться. Она считала, что если сделает лишнее движение или вздох, то её сердце просто разорвётся на части. Её глаза шокировано распахнулись, когда она увидела появившуюся на лице молодого парня самодовольную улыбку. Она выронила из руки микрофон и стала медленно оседать на землю, не отрывая взгляда от красно-карих глаз своего убийцы. — Ничего...Просто я...КИРА. — Лайт... — с большим трудом дрожащим голосом произнёс Соичиро Ягами имя своего родного сына. — Получается он... — пробормотал Айдзава в неверии, — я никогда не мог подумать, что он на самом деле...Кира. — Значит, всё это время Рюдзаки был прав? — полуутвердительно прошептал он. Следственная группа находилась в состоянии глубоко шока и неверия. Несколько минут спустя гробовое молчание в комнате нарушил удивлённый и в тоже время отчаянный вопль Мацуды. — Это не может быть правдой...не может! — слабым голосом под конец промолвил полицейский, закрыв своё испуганное лицо ладонями. L в упор смотрел на спокойно передвигающегося по сцене Лайта, который прямо на глазах огромного количества людей признался в том, что он и есть разыскиваемый массовый убийца, ввергнув своими словами всю толпу в неимоверный шок и ужас. Накрывшее его разочарование было таким сильным, что L с трудом смог скрыть ото всех обуреваемые его эмоции. Потупив свой взгляд, он начал нервно вертеть в руках чайную ложку. Чем больше он думал над всей ситуацией в целом, тем сильнее клокочущая внутри него злость настойчиво рвалась наружу. Лайт посчитал, что он не достоин даже того, чтобы узнать об этом из первых уст. L заскрежетал зубами и со злостью согнул в руке серебряную ложку. — Что? — посмотрев расфокусированным взглядом на повернувшихся к нему полицейских, спросил выдающийся детектив. Буквально минуту назад он находился не на диване в гостиной своей штаб-квартиры, а где-то очень далеко. — Что теперь будет? — еле выдавил из себя отец Лайта. — Ягами-сан, вы прекрасно знаете, что сулит вашему сыну его чистосердечное признание. Этот концерт, как я понял, транслируется по всей Японии, — прикусив ноготь на большом пальце, безэмоционально ответил L. Неожиданно в кармане пиджака Мацуды, который был перекинут через подлокотник дивана, зазвонил его мобильный телефон. Спохватившийся полицейский достал его и нажал на кнопку, поднеся гаджет к своему уху. — Алло? — ломким голосом спросил Мацуда, но потом через полминуты все услышали его испуганный вскрик. — Л-Лайт?! — он весь сжался, едва в трубке послышался раздражённый тон звонящего. — Х-хорошо... — сказал Мацуда дрожащими губами и включил громкую связь. — Рюдзаки, придурок ты этакий, почему ты не берёшь трубку?! Тебе лень встать и взять телефон? Значит так, слушай меня внимательно и не перебивай! Я дважды повторять не буду! Я нашёл замаскированный люк и дети находятся под сценой. Эта ведьма связала их! Я полезу туда к ним и постараюсь их освободить и успокоить. Отправь сюда кого-нибудь, чтобы они помогли вытащить детей. А теперь поднимай свою задницу и иди позвони их родителям! Сделай хоть что-то полезное, помимо поедания сладостей! Чем дольше ты будешь медлить, тем меньше будет шансов вообще что-нибудь быстро сделать! Но как только L собрался ответить, в трубке послышались гудки. Соичиро Ягами плотно сжал губы и злым взглядом начал сверлить своего сына через экран телевизора, но тот уже успел скрыться в открытом на сцене люке. Айдзава и Мацуда поспешно поднялись на ноги и стали обсуждать, что в первую очередь нужно делать в данной ситуации. L знал, что Ватари примет любое его решение, каким бы оно не было. С каменным выражением лица, легендарный детектив громко сказал, чтобы все в комнате услышали его: — Лайта нужно поскорее оттуда вытаскивать, как и самих детей. Айдзава-сан, Мацуда, поезжайте туда и вытащите их. По пути вызовите скорую. Кто-нибудь из детей может быть ранен. Мы с Ягами-саном в это же время свяжемся с их родителями. Доставьте Лайта сюда в целости и сохранности. В штабе будет удобнее провести допрос. Молча кивнув, они вдвоём покинули комнату, оставив всё остальное на их отчаявшегося после сегодняшней шокирующей новости шефа и великого детектива, который задумчиво мешал десертной ложкой свой остывший чай. — Ватари, принеси сюда ту цепь, которая была надета на нас с Лайтом, и позаботься о господине Ягами, — бесстрастно попросил L, потянувшись к чашке своего холодного чая. Он поднёс фарфоровую чашку к губам и сделал большой глоток. Допив мерзкий остывший чай, он отодвинул пустую чашку в сторону и, резко встав с дивана, прошаркал в другую комнату, в которой лежала необходимая ему аппаратура. Ему предстоял не самый лёгкий разговор с обеспокоенными родителями и верхушкой японской полиции.***
Через долгих два часа в комнату вошли три человека. Они были очень усталыми и обессиленными. Двое мужчин, одетые в деловые костюмы, едва стояли на ногах. Когда один из них с шумом закрыл за ними дверь, присутствующие в просторной комнате внимательно посмотрели на них. — Не стойте на пороге. Присаживайтесь, — спокойным и будничным тоном сказал сидящий с ногами на одном из диванов L, приглашающе махнув рукой на стоящий напротив него диван. — Лайт, подойди ко мне, — внезапно холодным голосом произнёс он, не поворачиваясь к Ягами. — Зачем? — сухо спросил закованный в наручники Лайт. — Я хочу, чтобы ты подошёл ко мне, — медленно повторил он отсутствующим тоном, внимательно рассматривая усевшихся на диван измотанных Мацуду и Айдзаву, которые положили свои головы на спинку дивана. — И что дальше? — невероятно спокойно спросил подошедший и присевший рядом с ним на диван Ягами. — У кого ключи от наручников? — строго спросил он у полицейских. — У меня... — тихо протянул Айдзава, извлекая из кармана пиджака ключ и протягивая его детективу. — Ммм...теперь мне понятно, что ты затеял, — лукаво усмехнулся Лайт, когда он открыл ключом замок на стальных наручниках и снял их с него, положив два металлических браслета на низкий столик. — Не обольщайся, Лайт, это всего лишь мера предосторожности, — он защёлкнул браслет на его левом запястье и на своём правом, которые были соединены между ними массивной холодной цепью. — Ты считаешь, что «старые» методы всегда лучше «новых»? — издевательски поинтересовался Лайт, указав свободной рукой на толстую тяжёлую цепь, которая снова была одета на них двоих. — В случае с тобой...несомненно, — прищурив на Ягами свои холодные тёмные глаза, серьёзно заявил он, но потом обратился с вопросом к устало дышащим полицейским, — что произошло? — Айдзава, Мацуда, что с вами случилось? — внезапно вклинился в разговор стоявший возле окна Соичиро Ягами, который до этого задумчиво смотрел на ночной город. Он старался не смотреть на скучающее лицо Лайта, который сложил руки на груди и откинулся на спинку дивана. В его горле до сих пор стоял комок. Он хотел поговорить с сыном, узнать у него, почему всё так сложилось, но не находил для этого сил. Час назад его сильно измотал разговор с перепуганной Сатико и рыдающей Саю, которая, как и он, не могла до конца поверить и осознать, что их добрый и ответственный Лайт являлся жестоким массовым убийцей. — У меня у самого ребёнок, но я и подумать не мог, что возиться с детьми может быть так сложно, — немного устало сказал Айдзава, сев прямо на диване. — Они долго не могли успокоиться и до приезда родителей продолжали всхлипывать, — вполголоса продолжил рассказ своего коллеги Мацуда, проведя рукой по лицу, — мы еле-еле их успокоили. — С детьми нужно уметь общаться, — хмыкнул Лайт, удивив полицейских своими словами, — до вашего приезда было ещё хуже. Они были сильно напуганы и всё время плакали. Это настоящая головная боль. — О! — удивлённо поднял брови вошедший в комнату Ватари с серебряным подносом в руках, на котором стояло шесть фарфоровых чашек с чёрным чаем. — Лайт-кун уже здесь, как и вы, Мацуда и Айдзава-сан, — спокойно произнёс он, осторожно поставив поднос на широкий стол. — Здравствуйте, Ватари-сан, — вежливо поздоровался Ягами, улыбнувшись краем губ. — Спасибо за чай, Ватари, — негромко поблагодарил L, взяв дымящуюся чашку, и медленно отпил из неё жидкость, но, попробовав её, сразу же скривился и взял из сахарницы три кубика рафинада, быстро кинув их в свою чашку. — Благодарю, — тихо пролепетал Мацуда, забрав с подноса чашку с горячим чаем и затем поставил перед шефом и Айдзавой ещё две фарфоровые чашки. — Для начала я хотел бы услышать от тебя объяснения, Лайт, — через пять минут нарушил абсолютное молчание в комнате L, не спеша помешивающий серебряной ложкой свой недопитый чай. — Для начала, — в похожей манере ответил Лайт, — я хочу принять душ и переодеться. Если ты считаешь нормой то, что мы все в пыли сидим на твоих диванах, то я считаю совсем по-другому. — Назови мне хотя бы одну причину, по которой я прямо сейчас не должен отправить тебя за решётку? — жёстко спросил он, резко перестав мешать свой приторный чай. — Ты хочешь знать, — короткий смешок сорвался с губ Ягами, когда он поставил свою почти пустую чашку на стол. — Ты, конечно, можешь прямо сейчас отправить меня в тюрьму, — он наклонился к его уху и насмешливо прошептал, — но это не значит, что я что-то тебе расскажу, L. — Ты в этом настолько уверен? — приподняв левую бровь, L презрительно фыркнул. — Я найду на тебя управу, Лайт, — мрачно сказал он, — можешь в этом даже не сомневаться. — Я буду молчать даже под пытками, — совершенно серьёзным голосом заверил его Лайт, — и ты меня не сломаешь. — Нашёл чем гордиться, — недовольно пробурчал себе под нос L. — Хорошо, — шумно выдохнув и закатив глаза, решительно проговорил Лайт, — сначала проводим нашу милую посиделку, а потом ты выполняешь то, что нужно мне. — С чего ты взял, что я соглашусь? — искоса посмотрев на недовольного и уставшего Ягами, он уже почти согласился, но просто так сдавать свои позиции было не в его манере. — Вот скажи мне только честно — ты надо мной так издеваешься? Над всеми нами? — потерев переносицу, устало спросил Лайт. — А ты разве нет? — задал он встречный вопрос, слегка надув губы. — Сейчас...нет! — тихо усмехнувшись над упрямым и обиженным лицом детектива, резко и несдержанно ответил Лайт. — Мы все дико устали сегодня, так что можешь все свои претензии ко мне засунуть себе в задницу! Мне на них глубоко плевать! И сядь по нормальному! — крикнул он, напугав всех в комнате, включая самого детектива, который моментально под тяжёлым взглядом Ягами опустил ноги с дивана на пол. — Значит так, — Лайт бесцеремонно положил свои ноги на его колени и скрестил руки на животе, — вся эта история началась три дня назад...***
72 часа назад.
— Моя работа, как вам известно, основана на конфиденциальности... — услышал холодный и ровный голос L подошедший к приоткрытой двери Лайт. — Хм, вы правы, — через несколько минут всё тем же прохладным тоном сказал великий детектив, — это очень интересно. Я берусь за это дело. — Я знаю, что это ты, Лайт. Можешь войти, — вновь раздался голос L из комнаты. Решительно открыв дверь, он вошёл в спальню L. Сам величайший детектив сидел в своей излюбленной позе на полу возле расстеленной кровати перед своим работающим ноутбуком. Вокруг него по полу были хаотично разбросаны листы бумаги, различные конфеты и сложенная невдалеке шаткая башенка из пустых чашек, которая могла упасть на темноволосого детектива в любой момент. L взглянул на него исподлобья, сверкая своими тёмными глазами, но потом, снисходительно усмехнувшись, ехидно бросил: — Под дверью подслушивал? Как тебе не стыдно, Лайт, — глумливо запричитал L, — вроде бы уже большой мальчик, а ведёшь себя, как ребёнок. — Кто бы говорил, — возмущённо фыркнул Лайт и присел на край кровати. — Это не я построил высоченную башню из чашек, которая может упасть на меня в любую минуту, — издевательски ухмыльнувшись, вернул он шпильку L, — ты можешь пораниться и вообще-то, дверь в комнату была приоткрыта. Так что, формально я не подслушивал, Рюдзаки. — Очень мило, что ты обо мне беспокоишься, — спокойно и монотонно сказал выдающийся детектив, но после неожиданно начал рыться в большой горе бумаг, лежащей рядом с его ноутбуком, и что-то тихо бормотать себе под нос. — Что ты делаешь, Рюдзаки? — оперевшись руками позади себя, удивлённо спросил Лайт. — Ты решил взяться за новое дело? А как же тогда текущее расследование? — поинтересовался он, стараясь придать своему голосу как можно более безразличный тон. — А что с ним? — задал L встречный вопрос, не отвлекаясь от сортировки бумаг на две отдельные стопки. — Сдвигов в данный момент нет. И у меня сейчас есть дела поважнее, чем пустая трата моего времени на изучение старых данных. — Ты не ответил на вопрос, — упрямо возразил он, сжав губы и прищурив свои карие глаза, отливающие красным цветом. — Разве? — наигранно удивился лучший детектив в мире, сняв обёртку с шоколадной конфеты и быстро закинув её в рот. — Преступник на свободе и продолжает убивать, а ты непонятно чем занимаешься! — он сердито уставился в затылок преспокойно жующего конфету L. — Ты не хочешь говорить мне, верно, Рюдзаки? Ты снова меня подозреваешь? — скрестив руки на груди, хмуро спросил он. — Ты считаешь, что я занимаюсь ерундой? — задумчиво прожевав конфету, твёрдым голосом уточнил L. — А что бы ты сказал, Лайт, если бы узнал, что в мире существует ещё более ужасный и мерзкий человек, чем Кира? Что бы ты тогда ответил мне? — смяв в руке обёртку от конфеты, сквозь сжатые зубы прошипел великий детектив. — Я не понимаю тебя, — нахмурился Лайт, недоумевая над внезапным вопросом темноволосого детектива, — о чём ты говоришь? — Кто-то намного хуже Киры? — переспросил он. — Я не знаю, кто это, но я обязательно узнаю, — совершенно серьёзно заявил L, — это мой долг, как L. Я поймаю его и надолго упрячу за решётку. — Ты...очень серьёзно настроен, Рюдзаки, — медленно проговорил Лайт, обдумывая услышанное, — и только поэтому ты приостановишь дело, когда невинные люди продолжают каждый день умирать? — Ты чёртов эгоист, L! — со злостью воскликнул он, не понимая причину такого поведения его заклятого врага. — Я этого никогда и не отрицал, Лайт, — мрачно согласился L, взяв двумя пальцами за край исписанный лист с небольшими фотографиями, — могу только сказать, что этот преступник задел меня за живое. — Что, чёрт возьми, произошло?! — гневно воскликнул Лайт, пытаясь вытрясти больше информации с L, сидящего к нему спиной с бесстрастным выражением лица. Он просто был уверен в этом. За эти месяцы они успели хорошо изучить друг друга. — Я не понимаю! — схватив детектива за плечо, он развернул его лицом к себе. — Кто-то неделю назад в разное время похитил детей десяти людей, занимающих влиятельные посты в обществе. Полиция так и не смогла выйти на след похитителя и выяснить, как произошло само похищение. Охрану детей нейтрализовали и они ничего не помнят. Известно от их родителей и няней только то, что после занятий дети всегда приезжали домой. У меня есть некоторые предположения на этот счёт, но пока у меня мало фактов. Я затребовал у полиции все собранные ими показания охранников и возможных свидетелей похищения. Сейчас я их изучаю. Это всё, что ты хотел узнать, Лайт? Не мог бы ты отпустить меня? У тебя стальная хватка и мне больно, — безэмоционально проговорил L. — Похищение...детей? — мгновенно отпустив плечо L, он некоторое время осмысливал эту новость, а потом упал на кровать и прикрыл уставшие глаза рукой. «Кому надо похищать детей у этих богачей? И были ли уже выдвинуты требования?» — начал размышлять Лайт, опираясь на полученную от L информацию. — Похититель уже выдвигал свои требования? — глухим голосом озвучил он вслух свои мысли, не видя, как после них великий детектив ещё сильнее сгорбился и помрачнел. — Нет, — напряжённо ответил L, прикусив ноготь на большом пальце, — меня именно это и беспокоит. Мне непонятна его тактика и мотив. — Сколько им лет? — приняв сидячее положение, спросил Лайт. — От шести до восьми лет, — тихо ответил темноволосый детектив, медленно поднявшись с пола и подойдя к кровати, на которой сидел Лайт. — Для тебя это...личное? — подняв на стоящего напротив него L глаза, понимающе спросил он. — Да, и поэтому я прошу тебя покинуть мою комнату, Лайт, — мягко, но настойчиво сказал темноволосый детектив, смотря прямо ему в глаза. — Я... — Пожалуйста, просто уйди, — с нажимом произнёс L, усевшись обратно на пол и снова включив потухший экран ноутбука. — Хорошо, — глухо прошептал он, встав с кровати и направившись к двери, — но не думай, что на этом разговор окончен. — Я зайду позже, Рюдзаки, — напоследок сказал Лайт, аккуратно прикрыв за собой дверь.***
48 часов назад.
Лайт в нерешительности застыл у двери в комнату L. Он хотел сказать ему, что он тоже желает участвовать в расследовании и помочь найти пропавших детей. Обдумав вчера всё, что сказал ему темноволосый детектив, у него возникло несколько предположений насчёт мотива похитителя, которыми он хотел поделиться с L, ведь они могли бы сильно помочь ему в поиске детей, но...всё упиралось в это проклятое но, которое сейчас вновь всё портило. С него только несколько дней назад сняли все подозрения и даже сам детектив разрешил ему вернуться обратно домой. L больше не пытался придумать причин, которые помогли бы ему задержать его в штаб-квартире ещё на некоторое время. Теперь он был свободен в передвижении и надоевшая ему цепь больше не связывала его с эксцентричным детективом. В последние дни L вёл себя ещё страннее, чем обычно. Он сторонился его и то, что тот впустил его вчера к себе в комнату, означало только то, что великий детектив на время ослабил контроль над ситуацией, погрузившись с головой в новое расследование. Когда они случайно сталкивались в коридорах, L молча обходил его и делал вид, что его как будто и не было в тех местах их кратких встреч. Постояв ещё несколько долгих минут у его закрытой двери, Лайт развернулся и поспешно направился к лестнице, не собираясь здесь больше задерживаться ни минуты. Спустившись по длинной, почти бесконечной лестнице на несколько этажей вниз, он вышел в пустой коридор, ведущий прямо в рабочий зал, где сейчас должен был находиться его отец и работающие над проверкой документации Мацуда и Айдзава. Сейчас он не хотел никого видеть. Он запутался. Ему нужно было всё ещё раз тщательно обдумать, но только в спокойной обстановке, у себя в комнате, где он чувствует себя в безопасности. Несколько месяцев назад, сидя в одиночной камере под круглосуточным присмотром L, он наивно думал, что всё грамотно продумал и наперёд просчитал все свои ходы в их противостоянии, предвкушая наступление трагического финала лучшего детектива в мире. Но именно сейчас, когда он вспомнил все проведённые дни с этим странным человеком, он был уже ни в чём не уверен. «Как он мог непринуждённо со мной общаться, если всё время подозревал меня? Как он мог быть настолько спокойным, прекрасно зная, что он делит комнату с массовым убийцей? Как он может при мне беспечно рассуждать о том, как Кира убивает людей и как я сам оцениваю его деятельность? И почему теперь он внезапно начал намеренно избегать меня?» — эта навязчивая мысль не давала ему покоя все эти дни. Лайт остановился посередине коридора, задумавшись над тем, почему его вообще начало волновать такое нетипичное для L поведение. Невольно его блуждающий взгляд зацепился за пейзаж в огромном окне. Несколько часов назад на улице стояла хорошая погода для этого времени года. За считанные минуты погода за окном ухудшалась и становилась всё пасмурнее. Небо заволокло тёмными свинцовыми тучами и он услышал, что где-то поблизости прозвучали первые раскаты грома. Внезапно небо прорвалось. «Действительно ли я хочу, чтобы L умер?» — задумался Лайт, неотрывно смотря на усиливающийся за окном дождь. На мгновение ему показалось, что этот осенний дождь специально, назло ему не хотел быстро заканчиваться, чтобы дать ему возможность поскорее уйти отсюда. Он отрезал ему на долгое время все пути отступления. Всё же зря он не посмотрел утром сноску погоды на весь день. У него даже не было с собой зонтика, чтобы с ним добраться по большим лужам до дома, где он бы отогрелся и до носа закутался в тёплое одеяло. «Интересно, а что сейчас делает L? Как-то он говорил мне, что ему нравится дождь. Может быть он тоже наблюдает за тем, как крупные капли медленно стекают по холодному стеклу?» — лениво подумал Лайт, подойдя поближе к широкому окну и скрестив руки на груди. «L...за этой английской буквой стоит живой человек из плоти и крови. Он...он не просто какая-то буква, написанная двенадцатым шрифтом на белом экране...он такая же сильная и целеустремлённая личность, как и я. Я хочу изменить этот скучный и однообразный мир. Я построю новое идеальное общество. Но я не смогу создать ничего нового, если не разрушу старое» — степенно рассуждал он. Устав неподвижно стоять напротив окна, он спокойно подошёл к серой стене и облокотился на неё спиной. Может быть это случилось из-за того, что дождь действовал на него успокаивающе и убаюкивал его своей непрекращающейся барабанной дробью или же из-за того, что за эту напряжённую неделю ему приходилось отдавать всего себя на благо своей манящей цели, он медленно сполз по стене на пол. Положив руки на согнутые колени, он прислонился гудящей головой к прохладной стене. «L и впрямь довольно эксцентричен. Я ещё не встречал ни одного детектива, который настолько бы обожал есть сладкое и любил расследовать только сложные дела с большими жертвами. Можно даже сказать, что он не от мира всего» — невесело ухмыльнулся Лайт, полусонно смотря на отвратительную погоду за окном. «Он такой с виду несуразный, но, узнав его получше, я понял, что это совсем не так. Интересно, заметили ли это остальные? Хотя, их крошечным мозгам не дано этого понять. Меня действительно окружают одни непроходимые идиоты, за исключением L» — устало вздохнув, подумал он. Поняв, что он больше не может сидеть на холодном полу, Лайт медленно поднялся и на дрожащих ногах подошёл к большому окну, которое, как магнитом притягивало его к себе. Он прислонился лбом к прохладному стеклу и через несколько секунд облегчённо выдохнул. «Быть или не быть...вот в чём вопрос» — неожиданно вспомнил Лайт известную фразу из монолога Гамлета, главного персонажа трагедии, написанной Уильямом Шекспиром. Он закрыл глаза и на английском языке вывел пальцем на запотевшем стекле судьбоносный не только для него одного вопрос. To kill or not to kill?***
24 часа назад.
Лайт проснулся тогда, когда висящие на стене электронные часы в гостевой комнате, которую он вчера по привычке занял в штаб-квартире, показывали пять часов утра. Поднявшись с кровати, он сонно зевнул и, быстро умывшись в ванной, переоделся в оставшиеся в шкафу свежие брюки и рубашку. Положив свой мобильный телефон в карман брюк, он пошёл к двери. Выйдя из комнаты, Лайт спустился вниз и собирался пойти на кухню, но его внимание привлекло то, что на одном из столов в зале вразброс лежали письма, которые вчера вечером никто из них не успел прочитать. Уверенно подойдя к письменному столу, он просмотрел неоткрытые письма, но его взгляд невольно остановился только на одном письме, на котором не было ни одной марки. Вместо них посередине была от руки написана буква L. Посчитав это письмо подозрительным, он решил забрать его и вскрыть, чтобы изучить его содержание. По дороге на кухню его не мучили угрызения совести. Письмо может быть опасно для его адресата. Вряд ли кто-то связался бы с величайшим детективом именно таким способом. За своими размышлениями Лайт и не заметил, как быстро пришёл на пустую кухню. Он спокойно и без лишнего шума приготовил себе бодрящий кофе и положил запечатанное письмо на гладкую поверхность стола, за который он присел. «Похищение детей чаще всего сопровождается какой-либо определённой целью. Все пропавшие дети были из богатых семей, а их родители занимают высокие посты. Они в состоянии заплатить похитителю любую сумму, чтобы вернуть обратно своих детей. Но этот похититель ничего от них не требует. Значит, дело не в выкупе, а в чём-то другом. Что же ему тогда нужно?» — позабыв про письмо и горячий кофе, Лайт откинулся на спинку стула и задумчиво потёр пальцами подбородок. Убрав пальцы со своего подбородка, Лайт внимательно взглянул на лежащее возле его кружки с кофе письмо. Он второпях вскрыл и вытащил из конверта два сложенных листа бумаги. Поставив локти на стол, он одной рукой подпёр подбородок, а другой развернул первый лист и начал вчитываться в текст, написанный красивым и аккуратным почерком. «Мой дорогой, L. Спустя столько лет я решилась написать тебе письмо. Я всё ещё помню тебя и очень сильно хочу обнять тебя. Как бы я ни старалась, я не могу забыть того, что произошло с нами за ту неделю во Флоренции. Кто бы мог подумать, что обычный курортный роман изменит мою жизнь? Повстречав тебя в первый раз, я поняла, что это любовь с первого взгляда. Я настолько привыкла к тебе за те семь дней, что последующие годы чувствовала себя обычной одинокой кошкой, которую я приютила после твоего поспешного отъезда. Ты подарил мне самые лучшие воспоминания о том времени, о наших с тобой сладких мечтах. Я так сильно боялась, что ты позабудешь про меня, полностью отдаваясь своей работе, что повела себя как эгоистка, думающая только о своём счастье. Я виновата перед тобой, L. Я повела себя глупо и между нами образовалась пропасть. Я поняла, что мы с тобой очень разные. Я решила порвать с тобой все связи и ты в этом поддержал меня. Уходя, ты даже не сказал мне ни слова на прощание. Я отпустила тебя, посчитав, что так будет лучше для нас двоих. И спустя столько лет только услышав упоминание твоего имени, я всё ещё продолжаю тихо повторять, что люблю тебя. Пускай моя любовь и не взаимна, но я не могу избавиться от этого терзающего моё сердце чувства. Я не могу больше оставаться в стороне. Я так устала быть одна. Возможно, я не тот человек, с которым ты хотел бы провести всю оставшуюся жизнь, но я больше не могу, L!» Прочитав до конца первый лист, Лайт медленно отложил его в сторону. Он несколько минут неподвижно сидел на стуле и пытался переварить в своей голове прочитанное. Он задумчиво смотрел прямо перед собой на второй лист, который он осторожно развернул, чтобы ненароком не разорвать его. Ему уже не хотелось знать, что эта воздыхательница писала дальше. Но вот чего он уж точно не ожидал, так это того, что о личной жизни самого загадочного детектива в мире он узнает не от него, а из какого-то романтического письма. Лайт был взбешён и ошеломлён одновременно. Он начал жадно вчитываться в каждую строчку. «Скажи, ты когда-нибудь задумывался о том, сколько стоит человеческая жизнь? На что готов пойти человек, чтобы спасти от смерти невинных людей? Я хочу покаяться тебе в том, что я совершила ужасное и непоправимое. Однажды мне придётся искупить перед Богом совершённый мною грех. Я уже упоминала, что я не прекращала все эти годы наблюдать за твоими безупречно раскрытыми делами по новостям? Наверное, ты возненавидишь меня и посчитаешь мой поступок омерзительным и низким, но я не могла поступить по-другому! Даже во время наших страстных ночей ты не переставал думать о своих любимых расследованиях. Только так я могла привлечь твоё внимание! Я буду ждать тебя завтра на своём концерте. Я надеюсь на то, что ты ещё не забыл мою заветную мечту стать звездой? Если ты придёшь ко мне один, то спасёшь десять милых ангелочков. Ты же уже понял, о чём я говорю, L? Я с нетерпением буду ждать встречи с тобой, мой дорогой. Целую, твоя Элис Фишер». Лайт помрачнел и от удивления уронил вторую часть письма на кухонный стол. Постепенно в его голове складывалась общая картина всех происходящих событий за последние три дня. Это письмо многое прояснило и теперь он может тщательно обдумать каждое слово из этого письма и составить логическую цепочку тех событий, которые произошли много лет назад. Достав из кармана брюк свой мобильный телефон, он набрал по памяти знакомый ему номер. Только на десятом гудке трубку взяла Амане Миса. — Миса-Миса слушает, — звонким голосом ответила фотомодель. — Это я, Миса, — спокойно произнёс Лайт и убрал трубку от уха, чтоб от её радостного визга не лопнули его бедные барабанные перепонки. — Миса-Миса рада, что её любимый Лайтик позвонил ей, — в третьем лице сказала про себя Амане. — Я хочу у тебя спросить то, что может быть известно только... тебе, — медленно подбирая слова, проговорил он. — Миса внимательно слушает, — сладко прощебетала актриса. — Скажи, может ли брошенная женщина совершить преступление, чтобы вернуть своего бывшего? — на другом конце провода повисла долгая пауза. — У тебя появилась другая девушка? — серьёзным тоном потребовала она от него ответа. — Нет, что за глупости, Миса! — раздражённо бросил Лайт. — Тогда ладно, — беспечно пропела Амане, — но если это не так, то Миса убьёт её. Ради любви девушка может пойти на что угодно. Миса-Миса на всё готова ради своего любимого Лайтика! — И ещё один вопрос. Тебе знакома такая знаменитость, как Элис Фишер? — Хм... — задумчиво протянула Миса, — я не знаю такую. А кто она? И вообще, ты обещал с Мисой завтра сходить на концерт! Ты же не забыл? Миса уже купила новое платье! — Напомни пожалуйста, что за концерт? — спросил он своим бархатным голосом. — Завтра выступает знаменитая певица из Америки! Рейчел Форбс. Миса купила билеты ещё два месяца назад, — с восхищением протараторила Амане. — Рейчел Форбс? — выпрямившись на стуле и взяв в руки второй лист прочитанного письма, переспросил Лайт. — Да, — подтвердила Миса. Во внезапном озарении Лайт понял, где нужно искать отправителя этого письма. Почти не слушая болтовню своей девушки, он пристально посмотрел на разложенные на большом столе листы бумаги. На его лице расцвела коварная улыбка. — Знаешь, мы пойдём на её концерт. — Правда? Миса счастлива, что Лайтик пойдёт с ней, — весело заверещала Амане. — Миса, мне нужно будет, чтобы ты для меня завтра кое-что сделала. Я расскажу тебе всё при встрече. — Миса поняла. Миса-Миса всё сделает! — бодро поддакнула девушка. — Мисе нужно идти. У неё съёмки. Пока-пока~. Закончив разговор, Лайт с глубоким вздохом положил телефон обратно в карман брюк. Вернув листы в конверт, он сложил его вдвое и сунул в другой карман. Он взял давно остывшую кружку с кофе и сделал большой глоток. Он не может позволить L прийти на эту встречу и раскрыть свою личность. Неужели эта глупая женщина возомнила из себя его новую пассию? Вот чему никогда не бывать, так это её появлению в жизни темноволосого детектива. Всё его внимание, все его мысли должны быть направлены только на него одного и в них должен быть только он, а не какая-то вшивая певица. Он всегда убивал аккуратно и осторожно. Он продумывал каждый свой шаг, но завтра ему придётся пойти на оправданный риск, чтобы осуществить задуманное. Он очень сильно не завидует тем, кто встаёт у него на пути. «О да, вы ответите за совершённый вами тяжкий грех. Бог с радостью и великодушием покарает вас, мисс Фишер. Всё это сбудется завтра» — злобно думал Лайт, а его прекрасные карие глаза сверкали настоящим адским пламенем.***
— Вот как-то так, — закончил свой рассказ Лайт в повисшей оглушающей тишине, — а остальное вы и так всё видели по телевизору. — Лайт... — через силу выдавил из себя растерянный Соичиро Ягами, у которого от всей услышанной информации разболелась голова. — Просто так сложилось...вот и всё, — с надменным и скучающим видом посмотрел Лайт на своего расстроенного отца. Он не испытывал при этом ни капли сочувствия к его расшатанным нервам или осунувшемуся лицу, хотя причиной такого состояния был именно он и никто другой. — Это всё, что ты можешь мне сказать?! — поспешно поднявшись на ноги, он яростно посмотрел сверху вниз на своего сына. — Господин Ягами, пожалуйста, успокойтесь. Не вас одного потряс рассказ Лайта, но я же так не реагирую, — бесстрастно заметил L, сделав небольшой глоток из фарфоровой чашки. — Присядьте или покиньте эту комнату, — он невозмутимо поставил свою чашку на блюдце, которое лежало на его руке, и выжидательно взглянул на покрасневшего от ярости мужчину. — Ты считаешь, что это нормально? — решительно спросил Соичиро Ягами сквозь плотно сжатые зубы. — И вот это, — он указал пальцем на них двоих, сев обратно на диван, — ты тоже считаешь нормальным? — Вы думаете, что у меня с вашим сыном достаточно близкие отношения? — удивлённо уточнил L. — Я уже сегодня говорил вам, Ягами-сан, что это не так, — с нажимом на последнем слове сказал он. — Правильно, папа, — охотно поддержал Лайт своего отца, продолжая расслабленно лежать на диване с вытянутыми ногами,— нормальный человек так не поступает. По нему же видно, что он просто псих! — Кто бы говорил, — усмехнулся L. — Тебе удобно так лежать, Лайт? — с наигранной заботой в голосе спросил он у соблазнительно улыбнувшегося Лайта. — Очень, — сладко пропел в ответ Ягами. — Убери ноги, — нахмурившись, потребовал он. — Не хочу-у-у, — протянул Лайт, — я устал. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза? — Немедленно! — Лайт цинично скривился под ледяным взглядом темноволосого детектива и молча убрал с него ноги, приняв сидячее положение. — Доволен, придурок? — угрюмо пробормотал Ягами, положив ногу на ногу. — Да, — он спрятал кривую усмешку за чашкой чая. — Я всё рассказал и теперь твой черёд, L, — Лайт с холодной отчуждённостью посмотрел на него, — чего ты сидишь? — Ты не всё рассказал, — он со стуком поставил фарфоровую чашку на блюде и положил пустую посуду на стол. — Да? — притворно удивился Лайт, сев в обратную позу. — Как по мне, так я рассказал тебе всё, — сузив глаза, медленно и с расстановкой проговорил он. — Зачем ты убил её? — тяжело вздохнув, спросил L, глядя в смеющиеся глаза Лайта. — Зачем ты лишил меня возможности быть с ней счастливым? — печально продолжил говорить он, соврав Лайту под недоумёнными взглядами полицейских, которые знали, что он терпеть не мог убитую певицу. — Я лишил тебя права...на счастье? — тупо повторил Лайт. — На счастье...быть вместе с этой...ведьмой, — оцепенело прошептал он. — Что с тобой, Лайт? — обеспокоенно спросил Соичиро Ягами, увидев, как его сын резко побледнел. — Лайт? — негромко позвал он сидящего на диване, словно белое каменное изваяние, Ягами. — Ты...ты... — мрачно бормотал Лайт, сжимая и разжимая кулаки, готовый прямо сейчас задушить голыми руками этого грязного лицемера. — Может вызвать скорую? Или дать ему воды? — переполошился Мацуда, которого встревожил внезапно побледневший Лайт. Он был на него обижен, но Лайт был в ужасном состоянии. Он нервно дёргал губами и глубоко вздыхал, как будто в любую минуту был готов дать волю подступающим слезам. — Да принесите ему успокоительного! Ватари-сан, где оно у вас лежит? — поднявшись с дивана, быстро спросил нерастерявшийся Айдзава. — На кухне, — коротко ответил Ватари, проводив взглядом стремглав выбегающего из комнаты Айдзаву. Он тоже направился вслед за ним, бросив через плечо, — я принесу что-нибудь тёплое. Он весь дрожит. — ...Я понял, — отчаянным голосом прошептал Лайт, невольно заставляя вздрогнуть отца и L, которые всё это время не сводили с него глаз. — Я...понял...раз ты сам этого хочешь... — с безумным блеском в глазах, надломленно пробормотал он, резко став с дивана и повернувшись лицом к не на шутку испуганному детективу, который не ожидал, что его маленькая ложь приведёт к такому результату. — Какого чёрта с тобой творится? — строго спросил L, спрыгнув с дивана и сделав пару шагов назад. Смутное чувство тревоги овладело им в тот момент, когда в нескольких метрах от него с натянутой цепью остановился Лайт и с расширенными печальными карими глазами уставился на него, словно хотел увидеть своё отражение в его застеклённых глазах. Молилась ли ты на ночь, Дездемона? Когда ты за собою какой-нибудь припомнить можешь грех? Которого не отпустило небо? Молись скорей...L Lawliet.**** Как только Лайт произнёс до конца четверостишье, он стремительно сократил расстояние между ними. Вложив в свой удар весь гнев, всю боль, всё отвращение к стоящему напротив него темноволосому детективу, он под громкий крик отца замахнулся и сильно ударил кулаком левой руки между глаз опешившего L, полетевшего после его коронного удара на пол. Пропуская мимо ушей возмущённую речь отца, пытающегося докричаться до него, он со злостью ударил ногой в бок лежащего на полу великого детектива. Тот, испустив болевой стон, изловчился и неожиданно резко с ноги ударил его прямо по лицу. — Прекрати сейчас же, Лайт! Я не хочу бить тебя! Ты вообще слышишь меня или нет?! — неожиданно для самого себя рявкнул L. — Ягами-сан, Мацуда, уходите отсюда! Срочно позовите сюда Ватари! — быстро отдал им распоряжение детектив, которого Лайт за длинную цепь притянул к себе и со звериной яростью снова ударил, но на этот раз в живот. От нехилого удара ногой он согнулся пополам и Лайт успел нанести следующий удар по его незащищённой челюсти, вынудив упасть на колени. С разбитого лица на пол не переставала капать алая кровь. Вытерев тыльной стороной руки со своего лица кровь, он увидел промелькнувшую на лице Ягами довольную садистскую улыбку. Они оба не заметили, как Соичиро Ягами и Мацуда второпях пропали из комнаты и направились к его помощнику за помощью. L знал, что только у Ватари был дар убеждения вот в таких непростых ситуациях. Лайт не хотел его слушать. Он продолжал остервенело и с шальной улыбкой на лице наносить ему всё новые и новые удары, половину которых он сумел заблокировать. Ему не хотелось калечить Ягами. Он знал много боевых техник, но использовал их крайне редко. Это была их не первая драка, но с каждой минутой она принимала всё серьёзный поворот. Если раньше Лайт просто в их сражениях отстаивал свою невинность в его глазах, то сейчас он целенаправленно пытался убить его. Ягами удалось повалить его на пол. Он оседлал его сверху и с превеликим наслаждением сомкнул свои дрожащие руки на его бледной шее. L неотрывно смотрел в лицо того, кто в конечном итоге лишит его жизни. Он видел ликующие красно-карие глаза и жестокую ухмылку, исказившую прекрасные черты лица Лайта. L закрыл свои глаза, чтобы не видеть всего этого. На протяжении последних месяцев подобная трагическая сцена не раз снилась ему по ночам. Ему хотелось поскорее умереть, незаметно исчезнуть из этого мира, так и не дождавшись помощи. Он не боялся умереть. Все люди равны перед смертью. Перед его мысленным взором в обратном порядке проносилась вся его жизнь и колокольный звон слышался ему всё более отчётливее и громче. Он так и не смог определиться с выбором, перед которым он стоял сегодняшним вечером. Ему было жалко, что они с Лайтом расстанутся именно так. В последний момент, когда он уже собрался спокойно отойти в мир иной, внезапно душащие его руки исчезли с его шеи и он сумел вдохнуть полной грудью воздух. Он не спешил открывать глаза. Ему не хотелось смотреть на ту страшную картину, которая недавно всплывала перед его глазами. У него сильно болела челюсть и он чувствовал, как из кровоточащей губы медленно стекала вниз струйка крови. Неожиданно L почувствовал на своих щеках влагу. В комнате же не может внезапно пойти дождь? Медленно разлепив глаза, он увидел склонившегося над ним Лайта, который упёрся руками в пол над его головой. Его лицо было мокрым от слёз. — Я...я чуть не убил тебя, — сдавленно прошептал Лайт, — я не контролировал себя. Прости меня...прости...прости... — Тшшш...Я знаю, что ты не виноват, — его израненные губы тронула нежная улыбка. — Нет...я...я хотел убить тебя... — всхлипывая, сбивчиво говорил Лайт, а из его глаз медленно текли слёзы, которые крупными солёными каплями стекали по его щекам... — п-почему ты не ост-тановил меня... — Не плачь, Лайт, — мягким и бархатным голосом попросил он, пытаясь успокоить всхлипывающего парня. Ему казалось, что вместе с Ягами плакало и его дрогнувшее сердце. — Я не могу смотреть, как ты плачешь, — осторожно подняв руку, он ласково погладил его по щеке и стёр тыльной стороной ладони катившиеся по его щеке жгучие слёзы. — Ложь...т-тебе нравится...т-ты всегда х-хотел сделать мне б-больно... — дрожащими губами прошептал Лайт, смотря на него покрасневшими от слёз глазами. — Нет. Моё сердце разрывается, когда я вижу, как тебе больно, — L только смог приподнять уголки рта, злясь на себя, что не может сделать большего. Удары нанесённые Ягами давали о себе знать тупой болью. — Почему ты хочешь быть с этой женщиной? Почему не со мной? Чем...чем я хуже неё?! — стукнув кулаком по полу, сорвался на крик Лайт. — Я...я тебе противен? Я, по твоему, я...т-тоже не заслуживаю...счастья?! — давясь слезами, прокаркал он хриплым голосом. — Я в-выбрал тебя. П-почему ты так поступаешь со мной? — с болью сказал он, продолжая плакать. Слёзы все никак не хотели останавливаться. — Я хотел проверить тебя. Я солгал тебе. Я был обижен, что ты сам не рассказал мне всё. Это я должен просить прощения, — виновато извинился L, грустно смотря на дорогого для него человека. — Ты...сволочь! — всхлипнул Лайт. L обнял его двумя руками и прижал к себе, но потом едва слышно прошептал, что «он его сволочь», вызвав на его лице искреннюю улыбку, которую он тотчас же спрятал в его тёмных, как ночь, волосах. Лайт зарылся носом в его длинные смоляные пряди и с наслаждением вдохнул его неповторимый, чуть сладкий аромат. Закрыв глаза, он спрятал своё лицо на его груди, постепенно успокаиваясь. L ещё крепче обнял затихшего Ягами и совсем не волновался о том, что подумают про них ворвавшиеся в комнату Ватари и остальная следственная группа, когда увидят их лежащих в обнимку на холодном полу. Он искренне наслаждался этими мгновениями тишины и покоя. Он некоторое время неподвижно лежал на деревянном полу и мягко поглаживал одной рукой спину Лайта, даря ему те крупицы утешения, которые он знал с самого детства благодаря Ватари. Тёплое дыхание расслабленного Ягами шевелило его волосы. Искоса посмотрев на лежащего на нём Лайта, который убаюканный его лаской заснул крепким сном, L понял, что уже давно сделал свой выбор. В них обоих пробудилась слабая надежда на счастливый финал. Каждый из них пожертвовал многим, чтобы встретиться друг с другом лицом к лицу. Они живы, потому что они верили в то, что они делали. Они оба гении, но каждый из них по-разному видит этот мир и их место в нём. Они продолжат бороться со всеми невзгодами вместе, а что будет дальше, зависит только от них самих.