Неужели это не сон?

— Обливейт! На мгновение глаза всех троих изобразили изумление, а затем широко расширились, словно они увидели что-то, чему очень удивились. «Наверное, это воспоминания, которые стираются, мелькают у них перед глазами, перед тем как исчезнуть из их мыслей навсегда.» — подумала я, наблюдая за странными выражениями на лицах друзей. Но, спустя несколько секунд их лица словно бы надели маску равнодушия и, закрыв глаза, ребята погрузились в глубокий сон. Гермиона положила голову на плечо Рона, а Невилл в свою очередь облокотился на ее плечо. При виде мирно и беззаботно спящих друзей, на меня почему-то нахлынуло жгучее чувство вины, словно бы я стерла воспоминания о всей их жизни и заставила поверить в другую. Все силы разом покинули меня и на меня резко навалилась жуткая усталость, словно на плечи резко упало тяжелое небо. Обессиленная, я сползла по стене, в которую упиралась все это время спиной, и уткнулась лицом в колени. — Ты сделала это? — дверь открылась и в комнату зашел зельевар. — Что ж, ты молодец, Хоррер, — оценив обстановку и поняв, что дело сделано, Снейп удовлетворенно кивнул. — Что ты раскисла, словно умер кто. Сама заварила эту кашу, вот и пришлось тебе самой расхлебывать её. Ничего не поделаешь, сама виновата, так что давай, поднимайся, хватит уже тратить время на самобичевание. — сказал Снейп, заметив сидящую у стены Анабель. Но увидев, что та не на шутку расстроена, профессор смягчился. — Анабель, ты ни в чем не виновата, они просто забыли некоторые моменты из сегодняшнего дня, вот и все. А также тебе следует зайти к мадам Помфри, так как у тебя магическое истощение из-за использования столь сильного заклинания без практики и в столь юном возрасте, это отражается и на твоем физическом состоянии. Так что давай, поднимайся, и иди в гостиную успокаивать своих переполошившихся от вашей с Долгопупсом дикой беготни по замку и расспросов об этой неугомонной золотой троице однокурсников. — попытался приободрить меня Снейп. Подняв на него несчастные глаза, я увидела на его лице неловкую улыбку человека, который, видимо чуть ли не впервые в жизни попытался быть хорошим и добрым, и успокоить девочку. Ладно, раз уж Снейп пошел на такие жертвы, и я, по-моему, первый ученик, который заставил этого сурового профессора почувствовать себя неловко, так что надо уже действительно прекратить изображать из себя мученика и подняться. Не зря же Снейп так старается, — я не выдержала и улыбнулась. Зельевар, приободрившись, встал и подал мне руку для подъема. «Да, наверное, я действительно убивалась и винила себя из-за всякой ерунды. Ведь никто не умер, ничего важного и страшного не стерта из их воспоминаний. А я уж тут как какая-то неженка и плакса решила уж чуть ли не слезы лить. Нет, Анабель, правильно Снейп сказал — сама заварила, сама расхлебала и сама виновата в этом, никто меня не заставлял показывать им книги. Надо ведь еще ребят успокоить, перед Венди извиниться и еще Гарри такую же процедуру провести.» — подумала я и, крепко схватившись за холодную руку Снейпа, решительно встала. — Простите, профессор, я что-то действительно раскисла, пожалуй пойду, однокурсников успокою и зайду Поттера проведаю. Спасибо вам. — Не стоит благодарностей, мисс Хоррер, я просто не хотел, чтобы вы, ссылаясь на безутешное горе, прогуливали мои уроки, — усмехнулся Снейп и уже было собрался покинуть кабинет, захватив с собой Рона, Гермиону и Невилла. — Подождите, могу я вас попросить еще кое о чем, — Снейп обернулся и вопросительно посмотрел на меня, ожидая продолжения. — Пожалуйста, не говорите никому, даже Дамболдору. — Снейп задумчиво посмотрел на меня, затем кивнул и, держа с помощью палочки в воздухе перед собой троих героев, удалился из кабинета. Я сидела в больничном крыле на жестком стуле для посетителей и смотрела на спящего Гарри, который иногда зажмуривался, начинал ворочаться и тихо стонать. «Видимо сниться смерть родителей или еще какие-нибудь тяжелые воспоминания из детства» — подумала я, с сочувствием глядя на больного. Сейчас Гарри был сильно бледен, на светлой коже ярко выделялись растрепанные черные волосы, порезы, которых благодаря мадам Помфри стало намного меньше, и знаменитый шрам в виде молнии. Рон с Гермионой и Невилл лежали неподалеку, однако, они были практически полностью здоровы, лишь легкие царапинки, которые уже почти полностью затянулись, да шок, который сейчас исправляло успокаивающее зелье. Правда, после Обливэйта они и так спали как убитые, в отличии от Гарри. Ему я тоже недавно стерла воспоминания, но теперь уже для меня это воспринималось не так болезненно, как первый раз, однако, неприятный осадок на душе остался. Своих испуганных однокурсников я успокоила, сказав, что Гарри, Рон и Гермиона нашлись, однако, в результате резкого поворота лестницы упали, но ничего серьезного, то же самое мы сказали мадам Помфри. Теперь мне предстояло последнее важное за сегодня дело — помириться с Венди. С одной стороны я всей душой желала поскорее помириться, извиниться перед подругой, сказать, что была не права, рассказать ей, как мы вчетвером влипли из-за этого, как я перепугалась, когда думала уже, что мне конец, как мне было трудно стереть им память, в общем, вылить ей все, что творилось у меня на душе. Однако с другой стороны мне было очень неудобно идти к ней после такой ссоры и в душе, как бы я не старалась махнуть на него рукой, противный голосок говорил, что Венди меня не простит после всего, что я ей наговорила. — Ладно, хватит уже метаться и размышлять, что же может быть, пора бы уже это на практике проверить, — сказала я сама себе и, встав, направилась в подземелья Слизерина. — Хоррер, что ты тут забыла? — на меня изумленно смотрел Малфой, а сзади него пристроились его извечные телохранители Крэбб и Гойл. — Малфой, какая тебе разница? — кинула на него раздраженный взгляд. И так еле себя пойти заставила, так еще этот прицепился. — Просто нечасто встретишь гриффиндорку, гуляющую по подземельям в сторону гостиной Слизерина, — усмехнулся Драко, а я же попыталась его проигнорировать. — Хоррер, что тебе жалко что ли мой интерес утолить? Скажи же ты свою великую тайну. — я была не намерена сообщать ему причину, ибо, наверное, сгорела бы от стыда перед любым, кому бы рассказала что поссорилась с Венди, да еще и я сама в этом главным образом виновата, однако троица преградила мне дорогу. У меня уже промелькнула мысль проложить себе путь силой, но решила лишний раз не попадаться Снейпу. — Ладно, мы с Венди поссорились сегодня утром, поскольку сгоряча я ей наговорила глупостей, вот решила извиниться, — все-таки сказала я ему. — Ну что, очень интересная тайна? — Ты, с Венди?! Вот это да… век живи — век удивляйся, — Малфой изумленно вытаращил глаза. — Так это значит из-за ссоры она такая? — неожиданно из-за угла показался Блейз. — Вообще-то подслушивать невежливо, — недовольно произнесла я, глядя на мулата. — Ну, теперь понятно почему она сегодня ходит сама не своя, а точнее вообще почти не ходит, — проигнорировав мои слова, задумчиво произнес Блейз. — Сегодня как пришла с завтрака, отчитала других за громкую болтовню, пошла в комнату, а как я принялся у нее спрашивать, что случилось, так она раздраженно от меня отвязалась и пошла в спальню, так оттуда и не выходила пока. — Ого, надо поскорее к ней зайти, — обеспокоенно произнесла я. Я подошла к двери в спальню, неловко потопталась, затем отругала себя за нерешительность и за то что тяну время и, наконец, постучалась. Из-за двери послышалось сухое «войдите». Я открыла дверь и ступила внутрь. В комнате оказалась только Венди, которая сидела и смотрела в окно, даже не обернувшись на меня. — Венди, я… я пришла извиниться, — неловко произнесла я и нерешительно подняла голову, ожидая, словно приговора, ее ответа. — Анабель? — Венди изумленно обернулась и замерла в ожидании продолженмия моих слов. — Да, Венди, прости меня, пожалуйста, я была такой дурой, наговорила тебе всякого, это все неправда, я так, сгоряча! — Начала, сама не замечая, тараторить, виновато гляда на подругу.— Прости меня, пожалуйста, я такую кашу заварила, Гарри с Гермионой, Роном и Невиллом в больничном крыле и… — я не удержалась и всхлипнула, закрыв лицо руками. Взгляд Венди смягчился, и она, не говоря ни слова, подошла и порывисто обняла меня. — Я тебя прощаю, дурочка. — тепло сказала она, а я лишь продолжила, уткнувшись ей в спину всхлипывать и бормотать что-то неразборчивое, почувствовав, что после одного-единственного слова «прости», с плеч словно убрали то самое небо, ту огромную тяжесть, которая заставляла меня горбиться и устало сутулить плечи, и все что накопилось у меня в душе вылилось наружу этим бессвязным бормотанием, короткими всхлипами, да слезами, которые я не заметила, как потекли у меня из глаз.