Двоякое впечатление

      Чёрт! Это опять случилось со мной…       Как всегда, в 18:45 вечера я возвращался домой с кружка танцев, когда кучка бугаев внезапно появилась из неоткуда. И всё повторилось вновь — меня избили, с особой жестокостью, не взирая на хруст рёбер и на сгустки крови, постепенно покрывающие асфальт вокруг меня… В следующий миг один из этих амбалов схватил меня за волосы и приподнял над землёй на несколько сантиметров, а другой стал в уже отработанном темпе колотить меня в живот.       Стало вдруг очень тяжело дышать, кровь, появившаяся в горле перекрыла доступ кислорода к лёгким. Я начал задыхаться.       — Чёрт! Гэцу-кун, остановись! Этот щенок сейчас сдохнет! — с долей ужаса воскликнул бугай, стоящий слева от меня.       — Да пёс с ним! Делаем ноги! — тот, что держал меня, разжал хватку, и моё тело самопроизвольно растянулось по асфальту. Вся свора дала дёру, оставив меня валяться на холодной площадке перед входом в школу.       — Кха! Кха! Кха! — я откашлялся кровью и попытался встать на ноги, но у меня это плохо получилось, и я опять растянулся на земле.       «Да что ж я за ничтожество такое?! Аж бесит! Я поклялся защищать Ятаги и всегда быть с ним, а где я сейчас? Валяюсь тут, не в силах даже подняться или ответить этим отморозкам… Да я и себя толком защитить не могу, а собрался взять под опеку ещё кого-то! Тряпка! Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу! Ненавижу!!!» — я со всей силы треснул кулаком об асфальт и, даже не замечая боли, продолжил подниматься. Боль, злость и отчаяние пробудили во мне какую-то звериную уверенность и безбашенность. Кровь в жилах просто кипела. Сейчас я был готов на всё и ко всему, но не к такому…       Возможно, на уровне чувств, нежели слуха, я уловил какое-то движение и, немедля, повернулся в сторону источника звука. То, что я увидел, разом остудило мой пыл. Со стороны входа ко мне плёлся, шатаясь из стороны в сторону, Ятаги. Рубашка на нём была расстёгнута, пиджак болтался в руке, галстук вообще неизвестно, куда пропал. Но самыми страшным в нём были глаза, безумные, пустые глаза, несфокусированные на одной точке, а смотрящие в неизвестном направлении. Припадок… Чёрт!!!       Я рванул к нему с такой скоростью, на которую только был способен в моём нынешнем состоянии. И давно он длится? Сколько Ятаги уже ТАКОЙ? Я успел схватить его за плечи как раз в тот момент, когда он потерял сознание и начал падать.       — Вот я дурак! Убожество! Никогда себе этого не прощу! — я перекинул руку Ятаги через свои плечи, подхватив его за талию и, не спеша, побрёл в направлении его дома.       С моим лучшим другом это случалось не в первый раз. Первый был три года назад… Воспоминания об этом дне до сих пор так ярки, как будто, это было вчера. За это короткое время жизнь моего друга кардинально изменилась, причём в худшую сторону. Мы дружим чуть ли не с рождения, поэтому знаем друг о друге практически всё.       У Ятаги была младшая сестрёнка — Мидзу. Мы частенько играли втроём. Однако, в тот день меня, по какой-то причине, не было с ними. Так что, большую часть происшедших событий я узнал от самого Ятаги. Тогда его семья ещё жила в квартале 7/4. Вообще, в плане оживлённости дорожного движения, автодороги нашей префектуры таковой не отличались, но не даром же говорят, что в тихом омуте черти водятся… Дом семьи Ятаги расположился почти вплотную к дороге, поэтому, играя, мы частенько на неё выбегали. Тогда именно с этого всё и началось: Мидзу, убегая от Ятаги, выскочила на проезжую часть, и, весело смеясь, стала дразнить брата. Чёрный «Ferrari» появился внезапно… На бешеной скорости он стремительно приближался к тому месту, где играли, ничего неподозревающие, дети. Следующий момент стал роковым. Ятаги, увлекая Мидзу за собой, направился к дому, но та остановилась, заставив брата сделать то же самое. То ли она хотела ещё поиграть на дороге, то ли пошутить — этого уже никто и никогда не узнает, но она стояла посреди дороги и, может, собиралась уйти, но не успела. Словно чёрная тень смерти, машина на невообразимой скорости пронеслась мимо Ятаги, оставив после себя лишь едкий запах машинного масла. Рука сестрёнки почему-то вмиг ослабила хватку и потеряла всякое сопротивление. Ятаги обернулся на неё, но Мидзу рядом не оказалось. С ним осталась лишь её рука… «Меня вырвало, кажется, прямо там… Дальше — только тьма, я ничего не могу вспомнить, сколько ни старался.» Потом уже я дополнял воспоминания Ятаги своими. Он слушал меня, давясь слезами, время от времени выкрикивая срывающимся голосом имя сестрёнки, но ни разу не просил меня прекратить. Вот какие воспоминания остались в моей памяти об этом дне:       Холодный, продирающий до костей, раздирающий сердце крик был, казалось, слышен во всех закоулках префектуры… И до меня он тоже донёсся. Я весь похолодел: этот голос был мне слишком знаком… По счастью, дом мой был не так далеко от дома Ятаги. Я сразу понял, что случилось что-то ужасное, и со всех ног бросился туда. Толпа зевак собралась молниеносно: они обступили крошечный кусочек дороги у дома Ятаги, но вокруг стояла гробовая тишина.       Я стал локтями расталкивать собравшихся, пробиваясь в центр этой толпы.       Представшая перед глазами картина навсегда врезалась в мою память: Ятаги на коленях сидел прямо на асфальте, обнимая и баюкая изуродованное тело без руки. Я застыл, как вкопанный, остальной мир превратился в мешанину из цветов. Мидзу, это была Мидзу. То есть, всё, что от неё осталось… Я в ужасе наблюдал эту картину, до конца не веря в происходящее. Но всё только начиналось…       Ятаги поднял глаза: леденящий кровь страх, вмиг разнёсся по моим жилам. Этот взгляд — я такого никогда не видел — безумный, пустой, бездонный. И тут он улыбнулся, потом и вовсе разразился громким, лающим смехом сумасшедшего. Я не представлял, как мне помочь другу и смогу ли я? Но тут подъехала бригада «скорой помощи». Мидзу было уже не спасти…       Ятаги же отправили прямиком в больницу, где ему сделали усыпляющий укол и так, как его родители оплакивали любимую дочурку в морге, я выслушивал рекомендации врача:       — Внимательно следите за общим эмоциональным фоном. Я могу предположить, что данное состояние вызвано сильнейшим стрессом вследствие унитарного воздействия на психику. Учитывая произошедшее, это вовсе неудивительно… Да… Поэтому, моей наиважнейшей рекомендацией будет полное, насколько это возможно, исключение сильных эмоциональных потрясений. Я надеюсь, вы поняли, что я имею ввиду?       — Да… Да, конечно. Доктор, скажите, он вылечится? Станет снова нормальным? — я в надежде вскинулся на дока.       Тот нервно поправил очки, ответив не сразу:       — Я впервые сталкиваюсь с таким за всю свою врачебную практику. Поэтому сказать ничего определенного не могу. Этот случай поистине уникален! Если родители мальчика дадут своё согласие, было бы очень полезно начать за ним медицинское наблюдение. Это может стать прорывом в нейрофизиологии! Изучение человеческого мозга перейдёт на новый уровень… — док ещё много разглагольствовал и о пользе для генетики, человеческой эволюции и так далее. Однако, мимолётом взглянув на меня, он замолчал, — Прошу меня простить, я понимаю, что это огромное горе…       — Спасибо вам. До свидания, — я поднялся и направился к выходу, давая понять, что разговор окончен.       После того ужасного случая родители Ятаги тоже сильно изменились… Мать вообще перестала адекватно воспринимать окружающий мир; ей казалось, что Мидзу всё ещё жива. Отец совершенно охладел ко всему, но более ни чем так явно не изменился.       Мы уже прошли несколько торговых кварталов, приближаясь к зелёному массиву, где семья Ятаги уединилась после трагедии. Зелёные массивы в префектуре не застроены, из-за них она и называется Мидори, то есть Зелёная.       Их семья поселилась в небольшом деревянном доме. Он не был окружён забором или ещё как-либо защищён. Кругом стояла мертвецкая тишина, не слышно было даже птиц. Дверь они никогда плотно не закрывали.       Так и сейчас: через щелку между дверью и косяком виднеется часть уютной прихожей.       Стараясь не шуметь, я прошёл внутрь и поднялся на второй этаж, где расположилась комната Ятаги и спальня его родителей. Не включая свет, я затащил друга в комнату и уложил на кровать. Уже уходя, тихо прошептал в темноту:       — Прости меня, в следующий раз я обязательно буду рядом…       Он лишь протяжно застонал в ответ. У меня, в который раз, защемило сердце…