Двоякое впечатление

      Я быстро, не без дрожи в руках, помог Асоци перевязать руку и шею. Остатки рубашки подложили под голову отцу. Я чувствовал всё это время как тело трясёт, будто от озноба. Асоци выглядел не лучше.       - Что теперь делать? - глаза непроизвольно наполнились влагой.       - Не знаю, - Асоци передёрнуло, - но точно надо отправить твоего отца в больницу...       - Что мы им скажем?       - Скажем, будто помогали ему относить банки в подвал, и одна из них свалилась ему на голову.       - А ты? Как объяснить твои раны?       Асоци снова дёрнулся, но не ответил.       - Не молчи! Что здесь случилось? И тогда, с Мидзу? Я помню, отец спросил, как я её убивал, но я не мог, не мог, понимаешь! - голос постепенно перешёл в крик.       Он молчал. Повёл плечами и всё-таки ответил:       - Вы все изменились после того дня. Но ты прав: её убил не ты, а человек, который был за рулём черного "Ferrari"... Многие люди это видели. И, в общем... Доктор сказал мне, что смерть Мидзу стала для тебя ужасным потрясением и чтобы защититься, твой мозг отключает твоё самосознание в подобных ситуациях. У тебя с тех пор случаются припадки, а я, я обещал, что не допущу их возникновения. Прости меня... Я уже дважды тебя подвёл...       Я просто смотрел на друга во все глаза, стараясь переварить услышанное.       - Мидзу... Если бы я поспешил..., - я спрятал лицо ладонях, которые тут же намокли от слёз,- Спасибо, Асоци - если бы не ты, я точно не смог бы жить дальше...       Перед глазами снова и снова стали появляться обрывки воспоминаний о ТОМ дне. Я готов был кричать - от отчаяния, безысходности и собственной беспомощности. Но тут рука Асоци легла мне на плечо:       - Мы не можем вернуть всё назад, но можем найти тварь, сделавшую это. И наказать.       Я поднял на него глаза.       - Да, ты прав. Мы должны это сделать, но... - я повернул голову в сторону лежащего у стены отца.       - Не волнуйся, я вызвал скорую.       - Спасибо, но я не об этом. Я теперь - псих?       И почему-то именно в этот момент я вспомнил, как в школе следил за Ногами: в коридоре, зале, раздевалке - а потом? Что произошло потом? Только тьма, ничего не помню. Неужели... Сердце в груди заколотилось - он видел меня таким?       - Нет, ты не псих, просто тебе нужно избегать сильных потрясений, как сказал док, - но я не слушал Асоци, а схватил его за плечи и затряс как тряпичную куклу:       - Скажи, ты был со мной, когда я ушёл в раздевалку, ты всё видел?       - Подожди, успокойся. Что я должен был видеть?       - Так тебя там не было? - спросил я севшим голосом и опустил руки.       - Я посмотрел с тобой распределение в клуб фехтования и ушёл на репетицию. Ты же знаешь, у меня танцы с пяти до семи.       - Танцы, - глухо повторил я. Голова закружилась, больно защемило где-то в области сердца.       Что я ему сказал? Что сделал? Никто не ответит на эти вопросы только... Только сам Ногами. Резко участилось дыхание, я почувствовал, как туман медленно заволакивает сознание.       - Ятаги, Ятаги, смотри на меня, только не отключайся! - голос донёсся из тумана приглушённо. Вжих! Воздух просвистел у лица и в следующее мгновение щека загорелась болью, а мысли обрели ясность.       - Это... Оно? - я сам с трудом расслышал собственный голос.       - Да, - шёпотом ответил Асоци дрожащий теперь ещё сильнее. Язык его слушался плохо.       Повисла тишина, затем Асоци неожиданно спросил:       - О чём ты сейчас думал?       Этим вопросом он ошеломил меня - я не знал, что ответить. Сказать правду? Он ведь мой лучший и единственный друг. Но губы не хотели размыкаться, слова застряли глубоко в горле.       - Ятаги?       Я нервно заёрзал. Что сказать? И, главное, - как?       "Он ведь сможет помочь, он всегда помогал. Лучший друг поймёт".       Но когда я только собрался духом, во дворе противно завизжала сирена. Асоци с трудом поднялся и, положив руку мне на плечо, произнёс с улыбкой:       - Поговорим позже, - и направился к выходу.       А я так и остался сидеть на полу, чувствуя, что меня словно оглушили чем-то очень тяжёлым.       - Папа, прости, - тихо произнёс я, позволив появится на лице слабой виноватой улыбке.

***

      Асоци очень умело вышел из создавшегося положения. После разговора с ним врачи молча погрузили отца в машину и уехали, оставив нас вдвоём.       - Они сообщат в школу, - Асоци был мрачен, но глаза выказывали больше озабоченность.       - Асоци, пошли в дом - нам очень надо поговорить, - слова выходили из горла с трудом, через огромный, образовавшийся там ком, - Тебе ведь и переодеться надо.       - Хорошо, - он всё ещё смотрел на дорогу, уже опустевшую, - Ведь вместе у нас больше шансов сдерживать твой недуг, - последнее слово он сказал как-то неловко, явно стараясь подобрать наиболее подходящее.       Я не ответил - развернулся и зашагал к дому, где занималась своими делами ничего не подозревающая мать.       Мы проходили мимо кухни тихо, но мама всё же услышала нас, обернулась:       - Позовите Мидзу, я заварила её любимый розовый чай.       Грудь сдавило от её слов, но я не останавливаясь пошёл в свою комнату. Когда дверь в неё за Асоци закрылась, тяжело рухнул на кровать и прикрыл глаза рукой. Асоци молчал, он знал, что говорить сейчас не надо - он всегда понимал меня без слов.       - Можешь взять в шкафу что угодно, - негромко произнёс я в потолок.       Заскрипели дверцы шкафа, зашуршала одежда и, когда эти звуки стихли, я сел на кровати и посмотрел прямо в глаза своего лучшего друга.       - Асоци, я следил за Ногами... За Каджимэ. И в подвале я думал о том, что я мог ему наговорить в состоянии этого "припадка"... Для меня это очень важно, потому что я... Он..., - я чувствовал, что заливаюсь краской, хотя раньше в разговорах с Асоци этого не было.       - Он тебе нравится? - спросил он напрямую. Его лицо при этом ничего не выражало, что очень пугало.       Он почесал затылок и произнёс с горькой улыбкой:       - А я-то думал, ты на девчонку какую глаз положил, а тут..., - он глубоко вздохнул, - Ты мой друг, Ятаги, лучший и единственный. Мы знаем друг друга сколько себя помним, и я хочу, чтобы ты запомнил: я всегда тебе помогу, даже, если все отвернутся!       Я просто не знал, что ему сказать. Я был и обрадован, и удивлён, и потрясён его реакцией.       - Но я же тогда из этих...       - Геев? - у меня спёрло дыхание от его прямоты, он словно бил меня на отмашь своими словами.       - Да...       - И что? - он на секунду застыл, но резко мотнув головой, продолжил, - Это не отменяет того, что я сказал. Да к тому же, как известно, сердцу не прикажешь, - он задорно засмеялся.       Я не смог не ответить ему улыбкой. Как хорошо, что в моей жизни есть он!       - Но ты говорил о том, что вчера следил за ним и у тебя случился припадок, - сказал Асоци посерьёзнев, - Какое твоё последнее воспоминание?       - Я помню как он... Он спросил, нравиться ли мне и..., - слова вдруг застряли, я явственно увидел перед собой лицо Ногами и услышал его вопрос: "Я тебе нравлюсь?". К горлу подступила тошнота, участилось дыхание.       Рядом тут же оказался Асоци:       - Дыши, слышишь, дыши. Всё хорошо, его здесь нет, - удостоверившись, что угроза миновала, Асоци протянул:       - Да, если у тебя даже от мысли о нём может припадок случиться, то что будет в школе...       Понимание сказанного Асоци повергло меня в ужас. Я резко развернулся, и, схватив друга за ворот рубашки буквально выкрикнул ему в лицо:       - Он не должен меня видеть, ни за что! - Асоци отскочил в испуге, едва не упав на пол. Опомнившись, он выпалил:       - Туго придётся... Но ничего, мы обязательно что-нибудь придумаем, - сказал уже более спокойным тоном.       - Ну что?       - Я не на шаг от тебя отходить не буду и прослежу, чтобы ваши пути не пересекались. Хотя в нашей школе это будет не сложно. Ну а дальше - посмотрим. Для начала, надо успокоиться.       - Ты прав... Но я хочу быть с ним и в то же время понимаю, что не смогу... Я когда его вижу, у меня воздух кончается и забываются все слова, - честно выдал я, и вскинулся на Асоци, ожидая его реакции.       Он смотрел на меня некоторое время, словно решая для себя какой-то важный вопрос, делая вывод, а затем выдал:       - Точно любовь. Я рад за тебя и в тоже же время не рад - ведь всем известно, что за человек этот Каджимэ... Понимаешь, может оказаться так, что, проще говоря, он тебя поматросит и бросит. Или же вообще посмеётся.       - Да, я знаю... Он очень холоден, но мне это даже нравиться. Ты, конечно, прав - я ему ни за что не признаюсь...       - Хм... Это очень сложный вопрос для разового разговора, так что давай просто плыть по течению.       Я тяжело вздохнул и посмотрел в лицо Асоци - он мне улыбался тепло и по-дружески. "Всё будет как надо, пока мы вместе".       Неожиданно в голове всплыл вопрос, оставшийся без ответа, что я тут же поспешил исправить:       - Ты ведь мне так и не ответил, что случилось с тобой в подвале? Точнее, что я с тобой сделал...       Улыбка вмиг пропала с лица Асоци, он отвёл взгляд.       - Точно хочешь знать? - спросил тихо.       - Да.       - Ты хотел меня... изнасиловать....       После этого наступила темнота.