Пусть говорят...

             Руо же тем временем проламывался сквозь заросли кустов вдоль берега озера к тому месту, где они оставили одежду. Ему казалось, что его ушами можно освещать улицы. А еще было безумно стыдно и страшно. Стыдно за неловкое признание, за ожидание ответного поцелуя… Это надо же такое учудить, и сразу! Правильно мастер остался сидеть там, в кустах, нечего им обсуждать. Раз не пошел за ним, значит, сказать ему в ответ нечего. Друг, говорите, вы для меня. Ну хорошо, значит, друг. Король размазывал по лицу непрошеные злые слезы, отчего-то было обидно и горько. Почему дружба князя его так задела, Руо не думал. Не те слова он хотел услышать. Только выбившись из сил и поняв, что заблудился, он все же остановился и уселся на землю, прямо как был, в одной мокрой набедренной повязке.       Слезы продолжали катиться, но король их все равно не замечал. Правильно, зачем кому-то такой, как он. Глупость все это — замирать от одного едва ощутимого касания и краснеть от случайно пойманного взгляда. И ждать следующего прикосновения и взгляда. Видно, что мастеру неловко, вот и сторонится. Друзей у Майона Тхиа много. Так почему же тебе иного надо, глупое твоё величество? Не нужен ты князю, вот и уйми своё сердце, забудь про глаза и улыбку и вообще перестань ждать внимания, как голодный щенок подачки. Ты — король! Опомнись.       Руо встряхнулся. Слезы высохли, на место горечи в душу пришел холод. Тяжело быть отвергнутым тем, кому в первый раз открыл своё сердце. А что он отвергнут, король не сомневался. Не пошел следом, не ответил. Значит, и отвечать нечего.       К берегу Руо уже вышел спокойный и слегка отстраненный. Одежды мастера не было рядом, значит, уже ушел. Что ж. Король решил, что у него есть только эта ночь, чтобы привести мысли и чувства в порядок, а завтра с утра между ним и Майоном Тхиа будут лишь дружеская вежливость и этикет.       Одежда, лежавшая на берегу, уже успела отсыреть, да и сам Руо изрядно продрог, но, увлеченный своей внутренней холодностью, едва ли это замечал. Натянул форму кое-как, лишь бы другие младшие ученики не привязались с расспросами. Не было у него сегодня настроения разговоры вести и уж тем более байки травить. А что хакама от колена намокли — так роса, нацеплял с травы, пока возвращался от озера. Захотелось ему окунуться перед сном.       Но спокойно добраться до спален Руо сегодня точно было не суждено.       Он сначала и внимания не обратил толком на тихие голоса, но время в Королевской школе сказалось на нем сильнее, чем могло показаться с первого взгляда. Тело само метнулось в густую тень от ближайшего дерева, затаилось там, и только после этого разум резонно вопросил — а от кого он прятаться-то собрался здесь, на территории школы? Не война, чай, вражеские лазутчики не полезут. Да и будь война, не полезли бы — не любят лазутчики попадаться, а в школе они попадутся обязательно, ведь такие мастера, как… Руо поспешно мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. В любом случае чужих тут быть не должно, а от своих прятаться — зачем? Не преступление ведь в озере купаться…       А потом юноша разглядел, от кого схоронился в кусты, и вылезать расхотел напрочь. Потому что под яблонями негромко разговаривал с кем-то Патриарх Дайр Кинтар. А с кем ему разговоры вести по ночной поре, как не с Тхиа… мастером Тхиа? В груди что-то слабо кольнуло, Руо отодвинулся еще глубже в тень. Сейчас, наверное, как раз о его глупом поцелуе и рассказывает…       — Так что подарить-то решил? — Собеседник Кинтара вышел в пятно лунного света и неожиданно оказался совсем не Тхиа.       Руо вздрогнул, когда узнал в собеседнике Патриарха Шенно Лиаха. А потом совсем покраснел и пожелал себе провалиться сквозь землю, потому что рука Кинтара коснулась скулы сиятельного князя, замерла там, лаская, а сам средний Шенно потянулся за ней, желая продлить ласку. И вроде ничего такого, но столько в этом жесте сокровенного, нежного, запретного… Руо растерялся. Вот, значит, как. И ближе всех на свете для Кинтара вовсе не Майон Тхиа, названый брат, а Шенно Лиах, друг и бывший враг, старший родственник и возлюбленный… Именно так. «А как же Тхиа?!» — мысль о том, что Майона несправедливо обидели, больно кольнула сердце. Но король, совсем было дернувшийся выяснять все, остановился и не сдвинулся с места. «А у Тхиа мог быть я…» И эта новая мысль вновь обожгла глаза злой влагой. «Мог бы быть… возлюбленным…» Руо задержал дыхание, потому как собеседники двинулись дальше, точнее, это он решил, что двинулись. Выглянув из-за дерева в очередной раз, юный король увидел, как Младший Патриарх и князь Шенно… целовались. Горячо, страстно, самозабвенно, оглаживая друг друга по спинам, бокам, плечам… Кинтар легонько подтолкнул Лиаха к ближайшему дереву, и тот, развернувшись, прижался к стволу спиной, утягивая за собой возлюбленного.       Кровь отлила от щек и прилила к совсем другому месту. Руо закрыл глаза, отгоняя только что увиденное, но вместо этого воображение нарисовало ему немного другую картину — они с Тхиа, так же страстно целующиеся в лунном свете у ствола липы…       Король прикусил губу, но полностью стон сдержать не удалось.       Руо старался выровнять дыхание, когда на его плечо опустилась чья-то рука. Глаза распахнулись сами собой. Кровь прилила к щекам, потому как на него, улыбаясь, смотрел все еще немного шальными глазами Патриарх Королевской школы Шенно Дайр Кинтар, а из-за его плеча весело скалился Шенно Лиах.       — Вам не говорили, что подсматривать нехорошо, Ваше величество?       — Но я все равно буду, — на автомате выдал Руо и, вскочив на ноги, вновь не разбирая дороги понесся в сторону спален младших учеников, подгоняемый в спину дружным хохотом обоих Шенно.       Как он не переломал себе ноги по дороге, Руо и сам бы ответить не смог. Какие там ямы, он бы и стену заметил, только влетев нее лбом. И, разумеется, он и не вспомнил о любопытных соучениках, которые наверняка еще и не думали спать — ведь вчера Интая расспросить не удалось, значит, сегодня от него точно не отстанут. Страсть ведь как интересно послушать про очередные подвиги своего Патриарха! Что подвиги, никто из учеников и не сомневался — Дайр Кинтар ведь без подвигов не может, ему ведь только повод дай кого-нибудь поспасать. Он и спасет… с размахом, так, чтобы больше никому не повадно было… Но обо всем этом Руо напрочь забыл.       — Эй, ты от кого убегал? — Разумеется, Сай не мог проигнорировать, что его сосед загнанно дышит, да еще и мокрый по уши.       — А? — дернулся Руо.       — Случилось что? — Подобрались и остальные ученики, мигом забыв про Интая.       — А? Нет, я просто на озеро купаться ходил.       — И купался, видимо, прямо в форме? — ехидно поинтересовался Интай, тоже заметивший, что с Руо разве что на пол не капает.       — Нет, это роса… — Юный король всеми силами изображал невинность и непонимание.       — Да ладно? А что ж ты по траве-то напрямик полез, а не по тропинке пошел?       — Захотелось, — буркнул Руо, стремительно закапываясь под одеяло.       — Прям-таки и захотелось? — неожиданно подал голос Дайр Тоари. — А вид у тебя точь-в-точь такой, будто ты собирался к девкам в деревню сбежать миловаться, а мастер тебя за ухо поймал.       Руо вспомнил, с кем он хотел бы миловаться, потом мысли перескочили на Лиаха и Кинтара… Покраснела, кажется, даже темноволосая макушка, единственно и видная из-под одеяла.       — Гляди-ка, точно за ухо поймали!       — А шустер, раз нашел уже, к кому бегать.       — Да ладно, он и ночует-то тут через две ночи на третью… Небось не в первый раз сбегает-то?       Руо пытался отбрыкиваться, краснел и закапывался под одеяло все глубже. Но почему-то на его возражения никто не обращал внимания, все больше уверяясь в том, что завелась у него тут зазноба.       И ведь не скажешь, что так уж они неправы… Действительно, завелась, да как заноза в сердце…       Еще некоторое время Руо хмыкал и вяло огрызался, а потом душераздирающе зевнул. К тому времени Руо уже худо-бедно взял себя в руки и, повернувшись к остальным, смог с видом помирающего от усталости человека попросить всех уже, наконец, улечься спать. Ночью его пару раз будил Сай, недовольно бурча, что ему еще рано такие сны слушать, а под утро тот же Сай уже будил мастеров и Патриарха, потому как Руо был горячим и просыпаться отказывался. Лекарь, вызванный по такому поводу в Школу, констатировал сильную простуду, прописал порошки, настои и обтирания, а потом долго на заднем дворе ругал Патриарха за то, что недоглядели за королем.       Наутро больных, кроме Руо, обнаружилось еще трое. Майон Тхиа с жутким насморком и без голоса, сам Патриарх и Шенно Лиах. Доктор качал головой, что-то бормоча про ночные свиданки, а все трое отводили глаза и краснели ушами. Причем оба Шенно с любопытством косились на Майона, который раньше в подобных похождениях замечен не был.       Майон же не находил себе места, устроившись рядом с кроватью Руо, и порывался за ним ухаживать. Но был изгнан к себе в домик — долечиваться.       Рамилу, который в то утро вел тренировки, нервно косился на шмыгающих носом и что-то невнятно бормотал под нос. Кеану унесся во дворец с самого утра и всей суматохи не застал. А Сахаи Нену ехидно прошелся по «бойцам», которые могут чуть ли не на снегу спать в боевых походах, раскрывать заговоры и убивать недобитых божеств, но при этом подхватывают простуду, как какие-то сопливые мальчишки. Как будто не знают, как и чем на свиданках греться положено! Лиах на это ехидно фыркал, а Кинтар алел ушами, словно и впрямь мальчишка. Тейн хмыкнул и высказал свой вариант событий, по которому это Руо нечаянно поймал Кинтара на попытке самоволки, вот и слег с горячкой от потрясения. Нервной, от такого-то потрясения. Кинтар, что характерно, засмущался еще больше, порождая среди учеников и вовсе немыслимые домыслы. Особенно старались новички, ведь поклонение их Патриарху оказалось не нужно, а избавиться от въевшейся в плоть и кровь привычки, потребности даже, было непросто. Вот и язвили они, и выдумывали небылицы, сперва замирая от невольного ужаса, а потом даже и входя во вкус. Ведь это оказалось так весело — мыть косточки своему Патриарху и не бояться, что за это прилетит плетью поперек спины. А уж видеть, как у этого самого Патриарха пламенеют уши, — и вовсе удовольствие невыразимое. Настолько невыразимое, что они даже не подумали о том, как кощунственно дразнить не мастера даже — Патриарха. Зато наверняка подумал об этом сам Кинтар, ведь даром, что уши красные, а глаза поблескивают лукаво, что у того лиса.       Пожалуй, не веселился только Тхиа — в силу угрызений совести, ну, и еще немного — из-за невозможности самому язвить. Проваль бы напала на эту простуду, которая словно специально караулила!       Руо же сутки провалялся без сознания, в бреду зовя то брата, то Тхиа, то родителей, Сай и Интай, попеременно дежурившие у его постели, с ног сбились, меняя повязки, обтирая мокрого как мышь короля и вливая в его бессознательное тело травяные настои, чтобы изгнать простуду. О том, как себя чувствует младший ученик Руо, в тот день не осведомился разве что ленивый. К вечеру из дворца прилетел Ларран, а вслед за ним лекарь и несколько придворных. Принц сразу же схватился лично поить брата, придворный лекарь смотрел короля, о чем-то переговорил с господином Лао и отбыл на отдых в гостевой домик. Придворные расположились в соседних и затихли. Видать, паломничество в Королевскую школу стало внезапно очень модным при дворе. Ларран вышел от брата через полчаса, отыскал Кинтара и накинулся на него прямо с порога с кулаками, ругая так, что даже у видавшего виды подзаборника Кинта покраснели уши, а уж князь Шенно и вовсе старался от стыда и раскаяния провалиться сквозь пол собственного дома.       Смысл речи принца сводился к «не уберегли, не досмотрели, как я вам верить теперь могу». На что явившийся внезапно Кеану окатил разбушевавшегося парня водой и увел успокаивать, обещая, что от простуды его старший брат точно не умрет. Ларран, всхлипывая, позволил себя увести.       Когда их шаги стихли, старшие Шенно выдохнули и переглянулись. Каждый чувствовал себя виноватым, но как об этом сказать и что сделать, ни один не знал.       — М-да… не подумал я как-то, что Руо — не как я, по росе шастать не привык… — повинился Кинтар.       — Да кто бы говорил, — хмыкнул Лиах. — Сам-то вон весь соплями обвешанный.       — Кто бы говорил, твое высокородное сиятельство…       — Надо бы проследить, чтобы Ларрана высушили и отогрели, а то мелкий его, кажется, холодной водой окатил, — неожиданно перевел тему Лиах. — И будет у нас еще и твой вассал соплями обвешанный…       — Я думаю, Кеану за ним присмотрит. А не Кеану, так Лао… И вообще, в Школе сейчас лекарей чуть ли не больше, чем больных.       — Это да…       Лиах снова умолк. Но через несколько минут вскинулся, словно ужаленный внезапной мыслью:       — А с какого Руо вообще полуночничал? И волосы у него мокрые были, точно помню…       — Плавал, наверное, — рассеянно отозвался Кинтар. — У нас здесь озерцо есть… Мне больше интересно, где Тхиа так простыть умудрился. К нему никогда никакая зараза не липла…       — Это он, видимо, из солидарности с королем, — невесело усмехнулся Лиах.       — Мастер! Мастер Кинтар! — Саи чуть ли не подпрыгивал на бегу и размахивал руками. — Руо очнулся!       — Ну слава богам, — облегченно выдохнули Шенно, тут же вставая — надо бы и проведать ученика.       К вечеру у постели пришедшего в себя короля собрался весь цвет местного общества в полном составе. Младший Патриарх, оба Шенно, принц Ларран, князь Майон, оба доктора, пятеро придворных, трое мастеров королевской школы и младшие ученики в количестве. Руо полулежал на подушках, за день став тенью себя, его периодически потряхивало, но он пытался улыбаться, не выпуская руку брата и упорно обводя взглядом старших Шенно и Майона. Тхиа, которому явно стало лучше, сидел непривычно тихий и не оставлял попыток все же поймать взгляд молодого монарха, Кинтар нервно шутил и пытался травить байки, пока не получил подзатыльник от Кеану, после которого замолк и лишь виновато улыбался. Младший Шенно тяжело вздохнул и принялся выпроваживать всех вон, потому как Руо нужен был покой и отдых, а обстановка явно не располагала. Тхиа практически слился со стеной, и Кеану его понятливо не заметил. Ларрана же пришлось снова уводить почти силой. Отцепившись от Руо, тот практически намертво вцепился в молодого мага. Король задумчиво проводил взглядом удаляющегося брата, практически висящего на младшем Шенно, и тяжело вздохнул. Себя королю стало отчаянно жаль.       Тхиа же, незаметно сидевший в углу и наблюдавший смену эмоций на челе монарха, мысленно влепил себе не один подзатыльник. Ну кто оставляет одного только что признавшегося в чувствах человека?! Хоть опыта у Майона в таких делах было мало, а личного — так совсем не было, но ведь видел же не раз, как плакали девушки и дичились парни, только раскрыв кому-то своё сердце. Мысль о том, что это взаимно, не успокаивала. Руо же он ничего не сказал, так откуда ему знать… Майон в очередной раз попытался не взвыть. Как, ну вот как теперь объяснить парню, у которого вряд ли опыт вообще есть, что он действительно нравится? Сказать так, чтобы поверил, а не счел проявлением жалости? Руо ведь гордый на самом-то деле, очень. Только гордость его проявляется не в том, чтобы перед вассалами нос драть, а, например, в том, чтобы не хуже этих вассалов с цепом боевым управляться. Или уметь души чужие разгадывать и притягивать, коль нужда случится… Только что ж это самое умение в душах читать всегда в самый нужный момент отказывает?       Руо же, решив, что все ушли, расслабленно откинулся на подушку и прикрыл глаза. Губы его тут же изогнулись, горько опускаясь уголками вниз.       — Ларран приехал… а я, скотина такая, даже обрадоваться толком не могу…       — Если кто здесь скотина, так это я. — Голос еще к Тхиа в полной мере не вернулся, так что говорить удавалось хорошо, если шепотом.       Руо вздрогнул, распахнул глаза, взглянул на Тхиа словно бы испуганно. Потом почти видимым усилием воли взял себя в руки, лицо его разгладилось и застыло безупречной маской:       — Мастер Тхиа? Вы что-то хотели?       — Я хотел извиниться. — Немало мужества потребовалось Майону, чтобы смотреть по-прежнему прямо и открыто, не отведя глаз в сторону. Сейчас — нельзя, нельзя ни в коем случае. Ни малейшей неискренности допустить нельзя, ни даже крохотнейшего сомнения… — За то, что бестолковый идиот, хоть уже и мастер…       — Не стоит, мастер, — слабо взмахнул рукой Руо. — Я ведь уже не дитя несмышленое, чтобы за чужой хаори держаться.       Неожиданно сильно царапнуло это «мастер» — не теплое, как обычно, когда Руо просто отдавал дань умениям Майона, а холодное, словно фарфор древних церемониальных масок. Но чего ты хотел, Тхиа? Радуйся, что хотя бы не «благородный князь Майон».       — Я же говорил тебе звать меня по имени, — шепотом укорил он Руо. — И винить себя мне есть за что. Хотя бы и за то, что замечтался, как последний дурак, а надо было тебя догонять. Или и вовсе на озеро не таскать, вода ведь уже холодная…       Руо покраснел и отвел взгляд.       — Ну что вы, мастер. Я сам должен был побеспокоиться о своем здоровье и сообразить, что росы уже холодные и после купания следует согреться, а не мотаться по кустам, подсматривая за целующимися князьями… Ох…       Король прикусил язык и буквально побагровел, сползая с подушек и зарываясь под одеяло с головой. Тхиа хохотнул и выбрался из своего укрытия, присаживаясь на край кровати. Рука непроизвольно потянулась погладить притаившееся под одеялом тело. Майон бережно коснулся королевского плеча, Руо вздрогнул и выглянул из-под одеяла.       Тхиа сидел рядом с ним и тепло улыбался.       — И кого это ты застукал, твое величие? Уж не старших ли князей Шенно, по кустам обжимающихся? Потому как кроме нас с тобой только эти двое щеголяют простудой и соплями, значит, тоже по росе холодной ходили. Угадал?       Руо кивнул, все еще красный и смущенный.       — Так ты не сердишься на меня?       Король тяжело вздохнул и снова отвел взгляд. Ладонь князя переместилась с плеча на волосы, легонько поглаживая шелковистые пряди. Майон выдохнул.       — Не сердись, хороший мой, — уговаривал он юношу, как разговаривал бы с испуганным молодым двухлеткой на конюшнях, — не сердись. Я же и помыслить не мог, что все так. Да у меня при виде тебя и руки дрожат, и ноги подгибаются, так дотронуться хочется. Ты такой красивый. Теплый, ласковый… — Тхиа говорил и не мог остановиться, знал, что не может. И не надо сейчас говорить всего, но уже не мог молчать. — Я, когда тебя на озере увидел, покой потерял — такая красота, что дышать больно… А потом ты сказал, что я тебе нужен… Вот голова и закружилась от нежданного счастья, а в счастье люди эгоисты, и я не лучше. Сам обрадовался так, что и про тебя забыл, хоть и важнее ты мне всех на этом свете… Нежить тебя, беречь, и не потому, что король, а потому что ты…       Тхиа улегся рядом. Все же он сам еще не окончательно выздоровел, а подобные признания отнимают много сил. Он притянул к себе запеленатого в одеяло Руо и продолжил шептать на ухо, какой тот красивый, желанный, замечательный… Голос временами изменял ему то ли от простуды, то ли от избытка чувств, но Руо уже было все равно, он счастливо улыбался, слушая, что говорит ему Майон, и в итоге провалился в спокойный глубокий сон, все так же продолжая счастливо улыбаться.       Кинтар же с Лиахом далеко не ушли, да и Ларрана младший Шенно не сумел надолго отвлечь. Лаана можно было сейчас хоть на цепь сажать — все равно сорвался бы к брату. Кеану хоть и маг не из последних, да все ж не чудотворец. А Лао только головой покачал с лукавой улыбкой и не сказал ничего. Так что наскоро просушенный Ларран крутился возле двух воинов, не понимая, почему его не пускают внутрь, а те только напряженно прислушивались, обмениваясь тихими репликами.       — Как-то слишком уж тихо.       — Может, заснул?       — Так там же Тхиа остался.       — Да? Разве он не первым ушел? — удивился Лиах.       — Он просто теперь только шепотом говорит, вот ты его и не заметил.       — А почему Майону можно к Руо, а мне нет? — возмутился Ларран. Тоже шепотом — то ли атмосфера подействовала, то ли просто из солидарности.       — Потому что им поговорить надо. Будут они мне еще сопли по деревьям развешивать друг из-за друга.       — Так это из-за него?.. — Ларран и сам не знал, что «из-за него». Но негодовал и рвался поставить фингал Майону.       — Это из-за того, что великовозрастные придурки шляются ночью босиком по траве, — ехидно вставил Кеану. — И в озеро лезут без полотенца, если я все верно понял.       — Слушай, а это ведь спальня младших учеников? — подал голос Лиах.       — Ну да.       — А время уже к полуночи, — намекнул Шенно.       — И что? — не сразу понял Кинтар. — А, проваль!       Патриарх немного растерянно огляделся. Действительно, младшим ученикам давно пора было спать, а они не решались даже подойти. Да и что за сон, когда рядом больной? Ни Руо толкового отдыха не будет, ни самим ученикам…       — Надо будет его потихоньку к Тхиа в домик перенести. Думаю, он согласится потесниться.       — А что ж не к себе? Вдохновлять личным примером, так сказать? — поддразнил Кинтара Лиах.       — Не-е-ет уж, хватит с меня пробуждений в королевской постели или в постели с королем, — тут же открестился Патриарх. — Вон пусть Тхиа отдувается. Не захотел Ларрана в вассалы брать, значит, о старшеньком ему заботиться.       — Что значит в королевской постели? — буквально прошипел Ларран. — Это что, не просто слухи?       — Слухи-слухи, — с преувеличенно-серьезным видом кивнул Лиах. — И вообще, по-моему, Руо с Тхиа дрыхнут уже на пару, а мы тут толчемся, как стадо баранов. Давай перетащим их потихоньку да погоним мелких спать. А то поубиваются завтра на тренировке… или дисциплину загубят окончательно. И так уже не Королевская школа, а шут знает что.       Кинтар преувеличенно-серьезно покивал и тихонько приоткрыл дверь. При виде умиротворенной улыбки на губах брата Ларран немного успокоился, но фингал Майону пообещал все-таки поставить.       А младшие ученики все до одного смогли насладиться зрелищем, как Младший Патриарх крадется на цыпочках и шикает на каждого встречного, чтобы не разбудили дрыхнушего у него на руках Тхиа. Честь нести Руо досталась Лиаху, как самому ответственному.       Правда, Кеану не преминул съязвить, что все дело в заботе, как бы еще кого соплями не заразить. А то, мол, лечить замучаются.