***
И хотя эта роща находилась недалеко от Киева, люди здесь ходили редко. Множество слухов ходило об этом месте — начиная с леших и заканчивая призраками пропавших девушек. Русь в это не верила, больше того, знала, что это ложь. А потому имела в лесу маленький деревянный дом на две комнаты. Никаких животных она при себе не держала — за государственными делами некогда было за скотиной ухаживать. Там Русь по воле судьбы и приняла внезапно приехавшего Китая. Яо имел «прекрасную» привычку приезжать к молодым странам без приглашения, дабы обсудить торговые пути. Ну и поесть вкусностей задаром. И вот теперь гость дорогой сидел на деревянной скамейке в нарядном ханьфу и наблюдал за Ярославой, которая с недовольством накрывала на стол: носилась от каменной печки к небольшому столу, заставляя его всё новыми блюдами. Ван не успевал понимать, как девушка так быстро готовила еду. Чего тут только не было! Ароматный пирог стоял посередине стола, окруженный не менее благоуханным щи, рассольником, варениками, кулебяками. Китай голодным взглядом смотрел на еду, а Русь раздосадованно смотрела на него: внезапных гостей она не любила, но и выставить китайца из дома не могла. Вскоре славянка успокоилась и села за стол. Начался обед. — Охень вкусно, — сказал Китай, запивая еду квасом. Ярослава улыбнулась. Её раздражение немного улеглось. Когда обед был окончен, Яо поблагодарил девушку, счастливо улыбаясь. Славянка и предположить не могла, что простая кухня может принести государству столько радости. — Кстати, к вопросу о торговле… — начала Русь. — Ну, смотри, — Ван взял у славянки кусок бересты и уголь, после чего набросал примерную карту мира. Ярослава села рядом и наклонилась к карте. Яо улыбнулся, наблюдая, как девушка рассматривает небрежные линии, обозначающие границы стран. — Вот здесь, — он указал пальцем на точку рядом с Хазарским морем*, — Итиль. Через него проходят наши торговые пути. А вот здесь - ваш путь из варяг в греки. — Мы предпочитаем этот путь, — славянка указала на линию, подразумевающую Дон. Китай задумчиво кивнул, а потом радостно ткнул пальцем в точку. — А вот здесь город Саркел. Тут вы можете перекупать шелк. Пошлины уже будут меньше и… — Не пойдет. Не буду я сотрудничать с Хазарией, — нахмурилась Русь. Яо удивленно на неё посмотрел. Задумался. — Это из-за тех воинов, да? — спросил он, с сочувствием смотря на девушку. Ярослава изумленно на него посмотрела. Интуиция китайца её поразила. — Из-за них, — она скрепила руку в кулак, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. — Для тебя это, наверное, не в новинку, но… Когда я отправляла отряд в путь, благословляла их. Ах, Китай, они же все для меня как дети! Обещали вернуться, так улыбались… счастливо. Я отпустила, — Русь замолчала. Ван не перебивал, ожидая, пока славянка сама заговорит. Она вздохнула. — А потом было больно. Яо, ты когда-нибудь чувствовал, как кинжал вонзается в сердце? Только никакого кинжала нет. А сердце болит, болит, оно готово разорваться. Ты когда-нибудь чувствовал такое, а, Китай? — она подняла на него грустный взгляд. Империя, понимающе улыбаясь, погладил её по голове. — Я понимаю тебя, Русь. Терять даже самую малую часть своего народа всегда больно. Ещё больней, когда твой народ устраивает восстания, когда междоусобные войны раздирают тебя на части, — Китай убрал свою руку и грустным взглядом посмотрел в сторону. — Такое чувство, что в тебя раскаленного железа влили. Смена династий, бунты, смута, даже нападения паршивого брата, возомнившего себя взрослым… — Яо вдруг взбодрился и с ободряющей улыбкой посмотрел на девушку. — Всё это произошло со мной, но вот я, живой, стою перед тобой и ем блины. Ты не должна бояться потерять людей — бойся потерять себя. Я ценил многих правителей, но их уже давно нет. И ты многих потеряешь. Иначе никак. Но ни к одному государству, которое убивало моих воинов, я не испытываю ненависти. А тем более к Кику. И ты не вини Хазарию, Русь. Иногда страна становится рабом истории. — Это как так — рабом истории? — удивленно посмотрела на него Ярослава. Слова Китая произвели на неё впечатление. Перед ней вдруг предстал не надоедливый гость, а великая мудрая империя. — А вот так. Вы перебили арабов, а мусульманская гвардия при кагане перебила вас. Не спрашивай, откуда я это знаю, — сказал Китай, заметив, что девушка собралась осведомиться об этом, — со временем знать всё обо всех входит в привычку. Но… А нет, не могу же я так раскрыть тайну Дархана, — Ван посмотрел на недоуменную девушку хитрым взглядом. — Какую еще тайну? — спросила она, непонимающе смотря на Китай. А тот лишь продолжал смотреть на неё лукавым взглядом. — Ну не могу же я вот так вот выдать его секрет! Спроси у него сама — он ведь, на самом деле, не плохой. Уж мне можешь поверить. — Русь задумчиво кивнула. — А я, пожалуй, пойду. Я всё-таки тут неофициально. До встречи. — Пока, Ван, — улыбнулась славянка закрывавшему дверь государству. А потом её улыбка померкла. Девушка ссутулилась, будто неведомая сила, поддерживающая её, исчезла. Руки сжались в кулаки. Как бы убедительно ни звучали слова Китая, но Русь, молодая страна, не знавшая крупных войн, ещё не могла принять их. И уж тем более не могла простить тех, кто убили её людей. Хазаров.***
Когда Дархан очнулся, прямо перед ним находился деревянный потолок. Мужчина аккуратно приподнялся, чтобы не удариться головой об него. Голова гудела, и ощущения в целом были как после хорошего застолья у кагана. Только вот Брагин не пил вчера, а… а приехал к Руси. Он тут же поднес руки к лицу и облегченно вздохнул, убедившись, что никаких веревок на запястьях нет. Также он заметил пропажу доспехов — вместо них была простая расшитая рубашка, которая никак не была похожа на одежду пленников. Государство тут же устыдил себя за такие мысли: разве может славянка ни с того ни с сего взять его в плен? «Может, — ответил сам себе еврей, — это же мои люди убили руссов». Вспомнив это, Хазария вздохнул. Ну как он мог отделаться от чувства вины за произошедшее? Если бы только не мусульманская гвардия… «Вернусь — отменю её!» — пообещало себе государство. Он аккуратно слез с печи. Комната была небольшая, обставлена просто. Лишь меч, лежащий на сундуке, как бы намекал, что его владелец не простолюдин. А сундук… Дархан задумался — а можно ли ему посмотреть содержимое? Обдумав возможные последствия, он, мысленно извинившись перед славянкой, аккуратно прошел по скрипящему полу к нему. Положив меч рядом на пол и присев, он без труда открыл сундук. Первое, что Хазария там увидел — платок с вышитым пейзажем. Дархан взял в руки его и улыбнулся. Даже на близком расстоянии через кресты не было видно ткани, что говорило о высоком качестве работы. Река и лес выглядели реалистично. Еврей задумался, за сколько такую работу можно продать. Если постараться, то… Вдруг дверь открылась, прерывая подсчеты о возможной прибыли. Хазария вздрогнул и посмотрел на вошедшую славянку. Девушка, в свою очередь, недовольно сверлила государство взглядом, уперевшись руками в бок. — Брагин, тебе кто-то говорил о таком понятии, как личные вещи? — грозно спросила она, приближаясь к нему. Хазария, вспомнив о возможных последствиях, решил резко сменить тему. — Ты хорошо вышиваешь, прямо как бабушка, — ляпнул он первое, что пришло в голову. Она нахмурилась, но остановилась. — Если это комплимент, то спасибо, — сказала она, и Брагин облегченно вздохнул. Но следующие её слова заставили его вздрогнуть — таким ледяным тоном они были сказаны, — если нет, то иди в баню. — Знаешь, — Хазария криво улыбнулся, — это комплимент, но что-то резко возникло желание уйти в баню. Русь, пораженная его ответом, едва сдержала смех. Но, сохраняя грозный вид, всё-таки взяла вышивку из его рук и положила обратно в сундук, захлопнув с громким металлическим звуком крышку. — Вот и отлично, — она улыбнулась, но на её глаза упала угрожающая тень. Брагин активно закивал. Девушка вдруг что-то вспомнила, и еврею показалось, что угрожающая атмосфера куда-то исчезла. — Кстати, а почему ты ко мне пришел-то? Уж не посетила ли твою голову шальная мысль, что я простила тебя за тот случай? — Нет, ему показалось. Атмосфера из угрожающей переросла в убийственную. Он вздохнул, чтобы хоть как-то привести в порядок свои мысли. — Я приехал, чтобы передать чай из Китая — Яо хотел с тобой познакомиться, но никак не мог найти повод… — Он сегодня зашел. Кстати, упоминал о твоем секрете… — Ну что ж, — Хазария поднялся. Он был на голову выше Руси и теперь смотрел на девушку сверху вниз, — давай познавать понятие «личное» вместе! — взгляд его фиолетовых глаз зажегся озорным огоньком, а на губах заиграла игривая улыбка. И хотя Ярослава была страшна в гневе, но он в этом видел особую красоту. Но вдруг, вместо очередной колкости, славянка переключила своё внимание на другой объект, забыв о споре. — Волосы, — Дархан с удивлением посмотрел на спокойную девушку, растерявшую угрожающую ауру. — Что — волосы? — недоуменно спросил он. — Растрепаны. Садись, — Русь указала на лавку возле печи, которую невнимательный еврей благополучно не заметил, — заплету косу. Брагину ничего не оставалось, как послушно плюхнуться на лавку. Иначе он бы упал. От смеха. «Она мне косу заплетет? Серьезно? Да ведь она меня убить была готова!» Но как только руки девушки прикоснулись к его волосам, сердце страны бешено забилось. Ярослава уверенно собрала волосы вместе, следя, чтобы ни одна прядка не выбилась из общей массы. После стала делать невидимые Дархану движения, что-то вытворяя с его волосами. Но о прическе он думал в последнюю очередь. «Она сейчас так близко, прямо позади. У неё сзади меч. А у меня даже кинжала с собой нет. О, опять рука шеи коснулась. Господи, она же прямо сейчас может задушить меня!» Тут он понял, что девушка с ним говорит. — Что? — переспросил он, стараясь справиться с дрожью в голосе. — Я говорю, как Китай говорил, что нужно прощать своих врагов, — и хотя голос девушки был спокойным, но еврей стал активно жалеть, что приехал к ней. — Яо мудрый, он ерунды не скажет… — попытался подтолкнуть славянку к нужному ему выводу Хазария. Его беспокойный взгляд блуждал по комнате: печка, ткацкий станок, ковёр на полу, статуя Перуна — или какие у славян боги? — дверь в подвал, печка… — Лучше всего ошибки запоминаются на собственном опыте, — Русь то ли нарочно, то ли специально дернула волосы еврея. Тот тихо выругался. — Ой, прости, — произнесла страна тоном «так тебе и надо». — А как бы ты поступил на моем месте, а? — Я не на твоем месте, Ярослава, — девушка опять сильно потянула прядь волос. Хазария поморщился. — Русь, Русь! Но знаешь… Я давно простил того, кого сто лет считал своим врагом, — девушка ненадолго замолчала, не прекращая манипулировать его волосами. — Готово, — с радостью сказала она, отходя в сторону. Хазария опасливо коснулся своей головы. На затылке волосы делились на три пряди и сплетались между собой. Он посмотрел на конец прически. Вместо привычной для него веревки, волосы скреплялись куском белой ткани. По длине его прическа была ниже ключицы, если не откидывать их назад. В общем и целом Брагин был доволен. Он искренне улыбнулся славянке. — Спасибо, — девушка победно на него посмотрела, будто выиграла войну. — Но почему белый цвет? — Константин рассказал, что белый означает перемирие. Вот я и выбрала этот цвет, как знак мира между нами, — её лицо озарила лживая улыбка. Дархан понял, что на самом деле Ярослава делает это не из-за большой любви к нему, а ради сохранения мира. Потому что воевать с ним у неё не хватит сил. Потому что она не хочет терять людей. Потому что она уважает Китай. Но его, Дархана, она терпеть не может. Осознание этого гадкой болью отразилось в душе еврея. Ему захотелось закричать: «Нет! Ты всё неправильно поняла! Я не хотел причинять тебе боль. Только не тебе!» — Понятно, — Хазария грустно улыбнулся. — Тогда я, наверное, вернусь… — Куда ты собрался? — спросила грозно Русь, — ты мне помочь должен. Или думал, я просто так позволила тебе валяться на моей печи весь день? — Брагин удивленно на неё посмотрел. Только сейчас он понял, что девушка сама его притащила. Сама умудрилась поднять его на печь. «Быть может, она меня не ненавидит?» - зажглась слабая надежда в его душе. Он улыбнулся. — С удовольствием.***
Эта маленькая рыночная площадь поражала иноземцев разнообразием товаров. Множество лавок с оружием и изделиями от мастеров своего дела открывались перед чужеземцами. Множество еды и домашней скотины. Запахи прекрасные, народ шумный. И Дархан не понимал, что он тут делает. Он, конечно, осознавал, что должен помочь Руси, но почему именно ярмарка? Еврею казалось, что он как минимум будет вспахивать поля, ведь бесплатная рабочая сила ещё никому не вредила, но нет, Ярослава приказала помочь донести многообещающее «кое-что» и после этого отпускала его на все четыре стороны. На месте славянки он бы так не поступил. А ещё эта коса. Удобная коса. Почему она заплела её своему врагу? Почему дала лапти с рубашкой — нормальной, приличной рубашкой? Что с этой девушкой не так? Брагин вздохнул и поплелся за славянкой вдоль лавок с продовольствием. Рассматривая лавки с лежащей там дичью, еврей невольно задал себе вопрос — а когда он последний раз ел? Запах стал неприлично аппетитным возле лавок со свежевыпеченными хлебными изделиями. В животе тихо заурчало. Русь вопросительно посмотрела на еврея, который тут же сделал вид, что не имеет к этому никакого отношения. Девушка вздохнула, подошла к первой попавшейся лавке и, расплатившись гривнами, вернулась с караваем. — Держи. И не смотри на меня так, — парировала славянка немой вопрос, и Дархан тут же перевел свой удивленный взгляд на каравай, производившего впечатление изделия вкусного, определенно заслуживающего к себе внимания. Руки сами потянулись к нему. — Спасибо, — смущенно сказал Брагин, — сколько я должен? — Нисколько. Считай это подарком в честь мира, — Ярослава одарила Хазарию холодной улыбкой и пошла вперед. Еврей поспешил за ней, на ходу жуя каравай. И если ещё день назад он бы сказал: «Есть одно тесто? У вас что, совсем с торговлей всё плохо?», то сейчас он уже строил планы по продаже этого изделия. Каравай испарялся на глазах, и вскоре Хазария уже довольный шел наравне с Русью. «А всё же она странная. И добрая. Накормить «друга», да ещё за бесплатно — да где это видано!» Но где-то в душе у него проснулась совесть. Ведь по его недосмотру отношения между двумя странами были натянутыми. А ведь всё могло быть иначе… — Вот, неси, — в его руках вдруг очутился целый колчан стрел, и кто-то нацепил на еврея пояс с мечом. Мужчина вопросительно посмотрел на Русь. Та лишь улыбнулась. — Ну не может же хрупкая девушка сама таскать оружие? Дархан отрицательно покачал головой, вспоминая, как это хрупкое создание заявилось к Византии в кольчуге. Но сейчас, когда славянка была одета в красный сарафан, подчеркивающий её грациозную фигуру, Хазария мог поверить, что девушка в жизни не брала в руки меч. Они пошли дальше, и в руках Брагина оказывались всё новые предметы. Мешок муки, свертки бересты, корзина с маленькими мешочками, о чьем содержании Хазар мог лишь догадываться. Сам он с интересом разглядывал проходивших мимо людей да некоторые товары, которые у него не продавали. Пока не продавали. Тут он заметил, что Русь задумчиво смотрит на лавку со стеклянными бусами. — Чего застряла? — окликнул её нетерпеливый еврей. Девушка недовольно на него посмотрела. — Пойдем, — сказала она и заспешила вперед. Дархан, нагруженный покупками, поспешил следом. — Ты точно ничего не купишь там? — спросил он, догнав славянку. — Не надо, — коротко ответила она, нахмурившись. — И верно, тебе больше изделия той лавки подойдут, — и он, стараясь ничего не уронить, указал на лавку с игрушками. Ярослава с деланным безразличием на него посмотрела. — Вот пустоголовый. Идем, — она ускорилась, а Хазария старался хотя бы не сильно отставать. Причину смены настроения девушки он не понимал. Вдруг, завернув за очередную лавку, они заметили столпление народа. Множество голосов что-то кричало, люди улыбались, мужчины сажали на плечи детей, чтобы тем было лучше видно происходящее. — Что там происходит? — поинтересовалась Русь у проходившего мимо старика. — Тама князь наш великий Игорь со своей жинкой Ольгой, — дед улыбнулся беззубым ртом, почесывая густую бороду. Ярослава тут же пошла к толпе, а Хазария поплелся за ней. С трудом прорываясь сквозь толпу (Простите! Извините! Пропустите!), они прорвались к свободному пяточку земли. Русь прорвалась. Дархану же, нагруженному товаром, идти сквозь люд было труднее. — Игорь, я тут! — славянка подбежала к своему правителю и — Хазария в этом не сомневался — обняла его. (Извините! Пропустите! Мне действительно надо пройти!) — Ярослава, и ты тут! Одна? — сказала добрым голосом женщина. Скорее всего это была Ольга. (Простите, но вы наступили мне на ногу!) — Нет, со мной пришел… — тут Дархан— наконец-то! — выбрался в первые ряды и гордо встал рядом с Русью. — Иван Иванович, имею честь сопровождать Ярославу сегодня, — он с вызовом посмотрел на стоящего перед ним князя. Хазар никогда не приглядывался к людям, но общее впечатление от Игоря осталось. Это был высокий мужчина средних лет, одетый в княжеский парадный наряд. На добром лице сияла яркая и искренняя улыбка, обращенная к Руси. Ольга чем-то на него походила: такое же доброе выражение лица, такая же забота при взгляде на Ярославу. Только одета в синий сарафан и княжеский головной женский убор, названия которого Дархан не знал. — Очень хорошо, — ответил Игорь, не заметив, или проигнорировав, взгляд Хазарии. Ольга тоже особого внимания еврею не уделила, вернувшись к разговору. — Значит, решила на заработанные деньги купить-таки оружие? — улыбнулась женщина. Дархан с удивлением посмотрел на Ярославу. Он не знал, что она работает за деньги наравне со своим народом. Дархан, конечно, изначально тоже так делал, только платить ему никто не собирался. Потом он уже стал нагло брать деньги из казны. Правда обычно торговцы делали ему скидки, так что казна не подвергалась большим убыткам. Каган с тудунами из неё больше нужного не брали, за этим Хазария следил особенно строго. — Да пора бы, почти пятьдесят лет с ним уже, — засмеялась Ярослава. Славяне продолжили говорить о чем-то, а еврей, держа в руках покупки Руси, смотрел то на толпу, то под ноги, то снова на толпу, почему-то избегая смотреть на говоривших. Он знал, слыша их веселый смех, что на лицах всех троих увидит счастливые искренние улыбки, и что потом Ярослава посмотрит на него с улыбкой фальшивой. Потому что она его ненавидит. От этой мысли на душе становилось гадко. — Пойдем, — сказала Русь, закончив разговор с князем. Они пошли дальше, и толпа пропустила их, перешептываясь. — Куда сейчас пойдем? — вяло поинтересовался хазар, которому уже надоело таскать приобретенное снаряжение. — Посмотреть на кулачный бой в честь Перуна, — славянка улыбнулась. Дархан знал, что Перун — высшее божество у этих язычников, но чтобы в честь него бои?.. — Неужели насмерть? — спросил он. И тут же получил взгляд, говорящий «ты за кого нас держишь?» — Конечно же нет! — недовольно поморщилась Русь. — Мы же не дикари какие-то! Бьются до того момента, пока один из противников не признает свое поражение или не окажется на земле. Лежачего не бьют, за это сурово наказывают. И да, бить можно только выше пояса, — закончив, славянка наградила еврея холодным взглядом, мол «ну, мы же дикари, такому интеллигенту как ты не понять всю прелесть кулачных боев». И тут Хазарию осенило. — Так ты кулачные бои любишь? — радостно воскликнул он, едва не выронив мешок. — Конечно! — её взгляд вдруг потеплел. — Это же потрясающее развлечение! Пойдем, они скоро начнутся, — и, взяв Дархана за свободную руку, пошла вперед. Еврей покрепче сжал другой рукой покупки девушки и пошел за ней, хотя останься он на месте, девушка перестала бы тянуть его за собой. Он не остался, позволив Ярославе вести его за собой и с удовольствием рассказывать о кулачных бойцах, но еврей не особо прислушивался к её рассказу. Огибая людей по грязной от недавнего дождя дороге, он старался удержать вещи, но даже не собирался отпускать теплую руку Руси. Иначе её добрый голос снова приобретет привычный холод и сдержанность. Этого Хазария не хотел. Они очутились на месте, свободном от лавок, с деревянным помостом посередине. На нем уже боролись два мужика. Пробившись в первые ряды, Русь восторженно дернула еврея за руку. — Смотри! Правый — Ерш, — Хазария посмотрел на худощавого мужчину, который явно уступал сопернику, больше защищаясь, чем переходя в атаку. — А левый — Малыш Девятко, ибо девятый сын в семье. — Дархан криво улыбнулся, посмотрев на белокурого «малыша», который представлял из себя груду мышц, колотившую соперника. — А у вас есть чувство юмора, — сказал он, получив в награду тихий смех девушки. Но государство заметил, что боец сдерживается, боясь сломать собеседнику кости. Вот Малыш уклонился от неудачного выпада правой руки соперника. Ерш не удержал равновесия и поддался вперед, в чем Девятко помог, подтолкнув того в спину. Противник упал и больше не вставал. Тут на помост взобрался третий, выряженный в пеструю одежду мужчина, и громко заговорил: — Братцы да сестры! Ерш проиграл могучему Малышу Девятко! Но да не запятнает это его честь, ибо не родился ещё тот муж, что одолеет могучего Малыша Девятко! Во славу Перуна! — толпа одобрительно загудела. А мужчина, довольный реакцией, продолжил. — Но может кто рискнет? Есть ли тут мужи храбрые? Может ты рискнешь, Крив? —обратился он к простому человеку, у которого один глаз заплыл. — Так он от того и кривой, что ему Девятко в прошлый рюен** в рожу то ка-а-ак вдарил, — послышался комментарий из толпы. Люди одобрительно рассмеялись, а сам Крив только зло сплюнул на землю. — Вот холера! Нет, чтоб отстать от калеки, — наигранно пожаловался Крив. Все засмеялись, а мужчина на помосте продолжил: — Аль ты рискнешь, славный Стоум? — спросил он у пожилого славянина. — Постыдился бы стариков на бой зазывать, Радиславка, — засмеялся Стоум. толпа одобрительно зашумела. Радислав не растерялся. — Так какой же ты старик? Не ты ль на Купалу кабана завалил? — пожилой славянин задумчиво почесал бороду. — Я это, я его завалил. И на следующий год собираюсь так сделать. Нечего меня в бою калечить, Малыш-то пришибет старика и не заметит. — Толпа в очередной раз залилась хохотом, а Радислав, улыбнувшись, скользил взглядом по толпе, выискивая очередного претендента на бой. Взгляд остановился на Дархане. — Эй, чужеземец с косой! Не желаешь помериться силой с Малышом? Али не может твой народ в силе со славянами тягаться? — попытался раззадорить еврея Радислав. Толпа тут же обратила внимание на странного чужеземца. Хазария переглянулся с Русью. Девушка вопросительно — с долей насмешки? — на него смотрела, будто не веря, что он примет вызов. Будто после того случая он посмел бы навредить её народу. — Я б померился силой, да видишь, руки заняты, — громко произнес еврей, стараясь соответствовать тону славян. Толпа насмешливо зашумела, давая государству понять, что так просто он от них не отвертится. — Так положи мешки на землю — здесь честной народ, татьбой*** никто не занимается. Ярослава за ними и присмотрит — она девушка честная, верно? — толпа одобрительно загудела. Хазария повернулся к Руси. — А тебя здесь уважают, честная ты девушка. И что прикажешь делать? — спросил он шепотом. Она пожала плечами. — Если боишься участвовать, можешь отказаться. Никто тебя упрекать не будет. Девятко сильный, с ним редко кто биться желает, — ответила девушка, ожидая реакции Дархана. — Я-то смогу его победить, — буркнуло государство. — И что же тебя останавливает? — с недоумением спросила она. — То, что потом меня убьешь ты, — признался он, глядя в её бирюзовые глаза. Она рассмеялась. — За честную победу нельзя сердиться, — с улыбкой сказала она, глядя на еврея как на глупого ребенка. Он хотел было ответить, но потом понял. Это первый раз, когда она так на него смотрит. С такой искренней улыбкой. Хазария кивнул. — Ну, раз ты не против… Вот вещи, — он передал Руси её покупки, и, под одобрительный гул толпы, взобрался на помост. Вблизи Малыш казался ещё массивней, хотя и оказался немногим выше каганата. Он одарил еврея оценочным взглядом, видимо, прикидывая свои шансы на победу. Судя по тому, что выражение его лица осталось довольным, шансы он себе нарисовал великие. «А ведь не будь я страной, он мог бы и выиграть…» — вдруг подумал Дархан. Сам еврей думал больше защищаться, чем нападать. И бить в полную силу он, конечно же, не собирался. — Да начнется поединок между двумя мужами славными! Во славу Перуна! — прокричал Радислав и слез с помоста. — Во славу Перуна! — повторила за ним толпа. В воздухе повисло напряжение, которое обычно бывает в такие моменты. Началось. Противники встали в боевую позицию, постоянно меняя положение ног, чтобы вовремя отреагировать на выпад врага. Первый удар нанес Малыш. Левой рукой. Дархан увернулся, стараясь не упасть на слегка шатающимся помосте. Но Девятко тут же нанес удар правой. Его еврей едва успел заблокировать. «А он быстрый», — подумал Хазария, ощутив боль в руке. Силы этому славянину было не занимать. Он тут же ударил левой. Снова. Этот удар страна заблокировать не успел. Было ощущение, что под ребра ударили скалой, вышибив весь воздух из легких. Толпа одобрительно зашумела. Еврей схватился за живот, часто задышав. «Я его недооценил, — промелькнула ясная мысль в сознании мужчины, — не будь я страной, он мне сломал бы несколько рёбер». Конечно, ни один человек не победит страну. Но и страны не должны недооценивать людей. Отпустив живот, Дархан набросился на Девятко. Он подпрыгнул и ударил противника по голове правой рукой. Малыш согнулся, тихо выругавшись. Кто-то в толпе свистнул, не ожидая такого от худощавого еврея. Но его противник тут же пришел в себя и внезапно ударил Брагина правой рукой. Дархан без проблем поставил блок на этот выпад и сам попытался ударить. Его заблокировали. Противники стояли сцепившись всего секунду. Этого хватило, чтобы Девятко со всей силы ударил Хазарию головой и отпустил. Удар был сильный, особенно для человека — в ушах зашумело, и он невольно отступил назад на пару шагов, ожидая, пока снова сможет слышать шум толпы. Малыш оказался очень сильным. Очень. В следующий момент еврей снова набросился на Девятко, попытавшись ударить его ногой. Но тот увернулся, оказавшись позади страны, и схватил его за голову. «Попался», - ухмыльнулся Хазария. Он схватил противника за запястье и выкрутил его, отцепив от своей головы. Малыш зашипел от боли, но не пытался дергаться, понимая, что еврей сейчас может вывихнуть его руку. Но Дархан опустил её и в тот же момент ударил ногой в живот. Девятко согнулся, но на лице его появилась улыбка. — А ты не так слаб, как кажешься, — сказал он. Еврей тоже улыбнулся. И в следующий момент получил по лицу. «Быстрый, зараза», — промелькнула мысль в голове Брагина, пока он прикладывал руку к разбитой губе, уворачиваясь от следующего выпада. Еврей ударил, но Малыш вовремя заблокировал его выпад и попытался схватить страну за челку. Но тот отскочил. После Девятко попробовал наносить молниеносные удары, от которых еврей уворачивался. Он больше не слышал ни шума толпы, ни бешеного биения сердца. Он слышал лишь свист, с которым кулаки Девятко проносятся в сантиметрах от его лица. Он видел только своего соперника, в чьем взгляде мог увидеть тот же азарт и желание победить. В один момент, когда кулак снова пронесся, едва не задев его, Малыш на секунду открылся. Этого было достаточно. Дархан ударил левой ногой по его колену, а правой по подбородку. Девятко отступился, но не упал. Тогда Хазария ударил левой чуть выше виска. Противник пал. И тишина. На секунду Дархану показалось, что его сейчас прогонят за победу над славянином. А потом тишину разрушил одобрительный рев толпы. Хазария не слышал отдельных слов, не мог разобрать ни одного голоса. Он просто почувствовал радость. Поискав взглядом Ярославу, он заметил, что девушка радуется вместе с остальными. На помост забрался Радислав, и шум ослаб, дав ему возможность объявить победителя. — Братцы! Сестры! Проиграл наш славный Малыш Девятко чужеземцу могучему! Скажи, как твое имя? — обратился он с вопросом к государству. — И мы воспоем его во славу Перуна! — Я — Иван Иванович, — улыбнулся еврей. — Иван Иванович! Вот ваш приз! — Радислав протянул ему мешок с, насколько мог предположить Хазария, гривнами. Потом Брагин спустился под шум толпы с помоста и подошел к Руси. — Пойдем? — и, не дожидаясь её реакции, схватил часть вещей и руку девушки, после чего потащил её сквозь толпу. В его голове возникла прекрасная идея, как потратить выигранные деньги. Благо, что дорогу к этому месту он запомнил. Дархан вскоре остановился возле нужной лавки, и, вручив мешки ничего не понимающей девушке, подошел к купцу. Пробежав взглядом ассортимент, он остановил взгляд на нужной вещи и, указав пальцем на неё, спросив у купца, развязав мешок с деньгами: — Достаточно? — купец удовлетворительно кивнул, взяв часть денег. Хазария же вернулся к девушке, которая изумленно на него смотрела. — Вот, — он протянул её купленную вещь, — белый — в знак мира. А голубой к твоим глазам подходит. Ты же на них так смотрела, верно? — спросил с улыбкой он. Девушка смущенно взяла стеклянные бусы и надела их. — Спасибо, — она смущенно улыбнулась. — Мне идет? — Конечно! — он протянул ей мешок с оставшимися деньгами. — Это тоже тебе. Вон на ту лавку, — он указал ей за спину. Русь обернулась. Там стояла лавка с игрушками. —Вот пустоголовый. Идем домой, — с наигранной обидой сказала девушка. А потом засмеялась. Это был лучший смех, который Дархан когда-либо слышал.***
Всю обратную дорогу до дома Руси они обсуждали кулачные бои. Ярослава искренне хвалила Хазарию за победу, заметив, что он дрался вполсилы. Еврей же восхищался славянским мастерством, признав, что человеку будет не просто победить в таком поединке. Они и дальше обсуждали бои, а потом славянка стала рассказывать о каждом бойце, при этом активно жестикулируя. Мужчина слушал её, любуясь грациозными движениями юной страны и этой замечательной улыбкой. Сам он старался не уронить вещи, ощущая боль в руках. Вскоре они пришли к её дому, и девушка взяла свое добро и начала раскладывать все по местам. Дархан же уселся на лавку. Он устал и сейчас больше всего на свете хотел бы уснуть. Но Русь, скорее всего, не позволит ему переночевать и немедленно отправит в дорогу. — Мне сейчас собираться или всё-таки угостишь китайским чаем на дорожку? — шутя спросил он. Девушка удивленно на него посмотрела через плечо. — Зачем сейчас? Переночуй и поедешь. Вечереет уже, а дорога не близкая, — сказала девушка, повернувшись обратно. Брагин нахмурился. — Скажи… Ты ведь меня ненавидишь? Зачем тогда забрала в свой дом, а не оставила на поляне? Зачем заплела косу, дала одежду, накормила… Позволила участвовать в бою… Позволила выиграть! Почему, Русь? Ведь из-за меня твои люди… — он не окончил фразу. Не смог. Девушка стояла к нему спиной и некоторое время молчала. Ему показалось, что она уже не заговорит. Но она ответила. — Потому что Китай прав. Нельзя ненавидеть другие страны. Мы ведь… Рабы истории, верно? — Дархан с удивлением на неё посмотрел. — И потом, разве враг стал бы таскать за меня мои вещи? Бояться навредить моему народу? Купил бы эти замечательные бусы? — судя по движению её руки она дотронулась до подарка Хазарии. — Ты мне не враг, Дархан. Можешь звать меня Ярослава. Только… Не обижай больше мой народ, ладно? Мы, славяне, искренние, доверчивые. Нас очень легко обмануть. — Девушка, которая секунды назад казалась мудрой, вмиг превратилась в маленького ребенка. Брагину вдруг захотелось всегда её защищать. Только вот от кого? — Я не хотел этого. Понимаешь, каган создал при своем дворе мусульманскую гвардию. Моего мнения он на этот счет, конечно же, не спросил. А поскольку твои воины убили арабов, то эта гвардия потребовала мести. Я… Я не успел их остановить, — Брагин опустил взгляд, готовясь к гневу Руси. Но она лишь спросила: — Почему каган не послушал тебя? Ты же олицетворяешь его государство! — удивилась славянка. — Потому что я всегда держал людей на расстоянии от себя. Иначе кто-то бы догадался, что я — сын Иудейского царства, воплощение еврейской нации, а Хазарский каганат основал случайно. — Русь обернулась и посмотрела на него жалостливым взглядом. — Бедный. Как ты можешь жить с народом, который не любишь? — спросила с сочувствием она. — Почему не люблю? Они хорошие… Но этот обман посчитают за предательство. А с ними хазары быстро расправляются. Некоторое время они молчали. Потом Брагин встал с лавки и подошел к Руси. Девушка по прежнему смотрела на него с сочувствием. — Кем бы я там не был, теперь я — Хазарский каганат. Я многие столетия мечтал основать государство и должен нести за него ответственность. И за моих людей, кем бы они по национальности не были. Поэтому, — он встал на колени и склонил перед девушкой голову, опустив взгляд, — прости, что мои люди не сдержали обещания перед славянами. Я приношу извинение твоему народу от всего Хазарского каганата. — «Если ты сможешь меня простить», — добавил он уже мысленно. Ему казалось, что девушка его ударит. Он видел сегодня то, как она любит свой народ и дорожит им. Но вместо этого теплая ладонь легла на его плечо, заставив мужчину вздрогнуть. — Встань с колен, Дархан, — произнес ласковый голос. — Я не держу зла ни на тебя, ни на твой народ. Особенно после такого извинения. Так что вставай давай. А я чай сделаю. Китайский. — Хазария поднял свой взгляд на девушку. Она искренне улыбалась. Еврей поднялся с колен и сел обратно на лавку, чувствуя себя свободным от чувства вины. — Чай так чай… И надо бы обсудить торговлю, — улыбнулся он девушке. — Знаешь, этот каравай — невероятно вкусная штука! А ещё славяне делают замечательные игрушки! Торговля ими принесла бы тебе огромную прибыль. И да, научи меня плести косу — это чертовски удобная прическа… — он болтал и болтал, пока перед ним не оказалась кружка с ароматным напитком. И теплым, как рука славянки. Девушка села напротив него со своей кружкой. — Знаешь… А ты всё-таки любишь хазаров. И свою страну, — задумчиво сказала она, хитро смотря на еврея. — Конечно! Иначе бы не жил с ними столько лет, — усмехнулся он. Они продолжили болтать, и Брагин всё больше убеждался, что ненависти в ней по отношению к нему нет. От этого на его душе становилось по-настоящему тепло.